Виконт, который любил меня - Перцева Татьяна А. 3 стр.

– Знаю. Я всего лишь привела его в качестве примера. Кроме того, вряд ли он собирается жениться в этом году. Так утверждает леди Уистлдаун, а ты сама сказала, что она почти всегда права.

Кейт погладила сестру по руке:

– Не беспокойся, мы найдем тебе хорошего мужа. Но только не… не… не виконта Бриджертона!

В этот самый момент предмет их беседы вместе с двумя из трех младших братьей отдыхал в «Уайтс», наслаждаясь послеобеденным виски.

Энтони Бриджертон развалился в кожаном кресле, задумчиво рассматривая на просвет бокал с янтарной жидкостью. Повертел его в руках и объявил:

– Я подумываю жениться.

Бенедикт Бриджертон по привычке, ненавидимой матерью, пьяно раскачивавшийся на задних ножках стула, потерял равновесие и, перелетев через спинку, приземлился на полу.

Колин Бриджертон поперхнулся и стал задыхаться.

К счастью для него, Бенедикт вовремя пришел в себя и громко хлопнул брата по спине. Зеленая оливка, вылетевшая из глотки Колина, ударилась о стол, едва не задев в полете ухо Энтони.

Тот не обратил внимания на эту выходку, вполне понимая, что столь внезапное заявление явилось чем-то вроде сюрприза.

Вернее, не «вроде». Скорее полным, абсолютным и совершенным сюрпризом.

Энтони понимал, что не вполне соответствует образу человека, решившего остепениться. Последние десять лет он вел распутную жизнь, срывая цветы удовольствия, где только мог. Ибо ему, лучше чем сверстникам, было известно, что жизнь коротка и предназначена для одних наслаждений. О, у него имелся определенный кодекс чести. Он никогда не совращал девушек благородного происхождения. Все, кто имел право требовать от него женитьбы, были вне игры.

Кроме того, Энтони, сам имевший четырех сестер, испытывал некоторое уважение к доброй репутации порядочных девушек. Однажды он едва не дрался на дуэли за одну из сестер, чести которой, по его мнению, было нанесено оскорбление. Что же до остальных… у него на лбу выступал холодный пот при одной мысли о том, что его сестры способны связаться с человеком, имеющим такую же репутацию, как у их старшего брата.

Нет, ему, разумеется, и в голову не приходило обесчестить младшую сестру джентльмена.

Что же до остальных женщин, вдов и актрис, прекрасно знавших, чего они хотят и на что идут, он наслаждался их компанией, причем без всяких ограничений. С того дня как Энтони окончил Оксфорд и уехал в Лондон, он никогда не обходился без любовницы. Впрочем, иногда у него бывало и две содержанки одновременно.

Он участвовал почти во всех скачках, которые мог предложить ему свет, боксировал в клубе «Джентльмена Джексона» и выиграл больше партий в карты, чем мог сосчитать. И целых десять лет провел в бессмысленных поисках наслаждений, ограниченных только всепоглощающим чувством долга по отношению к семье.

Смерть Эдмунда Бриджертона была внезапной и неожиданной. Перед кончиной он ничего не успел наказать старшему сыну. Но Энтони был уверен, что отец попросил бы его заботиться о матери, братьях и сестрах с той же любовью и вниманием, которые проявлял сам Эдмунд по отношению к своей семье.

Поэтому в перерывах между балами, вечеринками, скачками и посещением клубов Энтони нашел время послать братьев в Итон и Оксфорд, посещать совершенно безумное количество музыкальных утренников, устраиваемых сестрами (истинный подвиг, поскольку у троих из четверых вообще не было слуха), и строго следить за финансами семьи. Имея трех братьев и четырех сестер, он считал своим долгом накопить достаточно денег, чтобы обеспечить будущее каждого.

Ближе к тридцати годам он вдруг осознал, что все больше времени уделял своему наследству и семье и все меньше – погоне за наслаждениями. И что ему это нравится. Он по-прежнему содержал любовниц, но никогда двух одновременно. И обнаружил, что больше не испытывает необходимости участвовать в каждой скачке или оставаться на балу допоздна, чтобы выиграть очередную партию в карты.

Но его репутацию уже ничего не могло ухудшить. Впрочем, звание самого прославленного повесы во всей Англии имело свои преимущества. Взять хотя бы то, что его почти повсеместно боялись.

Но теперь пришло время жениться. Ему необходимо остепениться, обзавестись наследником. Нужно же кому-то передать титул! Правда, он испытывал горькое сожаление и, возможно, некоторые угрызения совести из-за того, что не доживет до совершеннолетия сына. Но что он мог сделать? Он был первенцем виконта Бриджертона в восьмом поколении. И его долг по отношению к династии Бриджертонов – плодиться и размножаться.

Кроме того, он находил утешение в сознании того, что в живых остаются три любящих брата. Они позаботятся, чтобы его сын был воспитан в любви и принципах чести и благородства, знакомых и дорогих каждому Бриджертону. Его сестры будут обожать мальчика, а матушка – баловать…

Энтони улыбнулся при мысли о своей большой, шумной семейке. Его сын не будет нуждаться в отце. И без него есть кому любить малыша!

А другие дети, которые у него родятся… возможно, они не запомнят отца. Когда он умрет, они будут совсем еще маленькими.

Энтони не мог не отметить, что из всех молодых Бриджертонов он был наиболее опечален и потрясен внезапной гибелью отца.

Энтони глотнул свой скотч-виски и, распрямив плечи, постарался выбросить из головы неприятные думы. Нужно сосредоточиться на цели, а именно – поисках жены.

Будучи в душе педантом и человеком организованным, он заранее составил мысленный список качеств, требуемых в невесте. Прежде всего она должна быть довольно привлекательной. Ослепительная красота совершенно не обязательна, хотя это было бы неплохо, но если с ней придется ложиться в постель, это обстоятельство облегчит ему задачу воспроизведения рода Бриджертонов.

Далее, она не должна быть глупой. Это, пожалуй, самое сложное требование. До сих пор умственные способности лондонских дебютанток не производили на него особенного впечатления. Когда он в последний раз попытался вовлечь в беседу молодую девицу, только что покинувшую школьную скамью, оказалось, что она не способна обсуждать что-либо, кроме еды (в руке она как раз держала тарелку с клубникой) и погоды. Причем она даже не поняла, о чем идет речь: когда Энтони спросил, не находит ли она, что погода обещает быть суровой, она ответила, что не знает, поскольку никогда не слышала слова «суровый».

Конечно, он может избегать разговоров с женой, не отличающейся остротой ума, но не желает иметь глупых детей!

Кроме того – и это было самым важным пунктом, – она не должна быть женщиной, в которую он может влюбиться. И это последнее правило нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах.

Нет, он не был циником и знал о существовании истинной любви. Всякий находившийся в одной комнате с его родителями, знал, что такая любовь существует.

Но любовь – это проблема, появления которой необходимо избегать всеми силами. И он отнюдь не жаждал, чтобы это чудо его посетило.

Поскольку Энтони привык получать все, что хотел, то ничуть не сомневался, что сумеет найти привлекательную, умную женщину, в которую никогда не влюбится. И что тут особенного? Скорее всего он вообще никогда не обретет любви всей своей жизни, даже если станет ее искать. Большинству мужчин это не удавалось.

– Господи, Энтони. Что ты так хмуришься? Надеюсь, не на эту оливку? Я отчетливо видел, что она тебя даже не задела!

Голос Бенедикта вернул его к реальности, и Энтони тряхнул головой, прежде чем ответить.

– Все в порядке. В полном порядке.

Конечно, он ни с кем не делился мыслями о собственной смертности. Даже с братьями. Кто захочет выставлять на свет такие вещи? Черт, да если бы кто-то пришел к нему и рассказал нечто подобное, Энтони, вероятно, жестоко посмеялся бы над ним.

Но никто не способен осмыслить глубины той связи, которая существовала между ним и отцом. И возможно, никто не понял бы чувств Энтони, твердо убежденного в том, что он не проживет дольше своего отца. Эдмунд был для него всем, и он стремился стать таким же прекрасным человеком, как его отец, и даже зная, что это вряд ли возможно, все равно пытался. Достичь большего, чем достиг Эдмунд, казалось ему абсолютно невозможной задачей.

Для него отец был величайшим человеком из тех, кого он знал, и, вполне возможно, величайшим человеком, который когда-либо жил на земле. И он подумать не смел, чтобы превзойти отца: подобные мысли казались верхом тщеславия.

Что-то случилось в ту ночь, когда умер отец. В ту ночь, когда он оставался в родительской спальне наедине с мертвецом, глядя на него и отчаянно пытаясь вспомнить каждое мгновение, которое они делили. До чего же легко забыть всякие мелочи: как Эдмунд сжимал руку Энтони, когда тот нуждался в ободрении. Как мог наизусть продекламировать песню Балтазара «Ни вздоха больше» из «Много шума из ничего», не потому, что считал ее исполненной особенного смысла, а просто потому, что она ему нравилась.

Энтони вышел из комнаты, едва первые розовые стрелы рассвета окрасили небо. Каким-то образом он уже понимал, что его дни сочтены, в точности как дни отца.

– Выкладывай! – потребовал Бенедикт, снова прерывая течение его нелегких размышлений. – Я не предлагаю пенни за твои мысли, поскольку полагаю, что они и этого не стоят, но о чем ты думаешь?

Энтони сел прямее, полный решимости вернуться к неотложному делу. В конце концов, ему необходимо выбрать невесту, а это проблема серьезная.

– Кто считается бриллиантом этого сезона? – осведомился он.

Братья немного помедлили. Первым высказался Колин:

– Эдвина Шеффилд. Ты наверняка ее видел. Миниатюрная блондинка с голубыми глазами. Девушку можно опознать по овцеподобной толпе влюбленных поклонников, повсюду следующих за ней.

Энтони проигнорировал довольно неудачные претензии брата на саркастическое остроумие.

– Мозги у нее есть?

Колин недоуменно захлопал глазами, словно ему никогда не приходило в голову, что и у женщин могут быть мозги.

– По-моему, да, Однажды я слышал, как она обсуждала мифологию с Миддлторпом и, похоже, брала верх в споре.

– Прекрасно, – кивнул Энтони, со стуком ставя бокал на стол. – Тогда я женюсь на ней.

Глава 2

К одиннадцати часам вечера все опасения Кейт сбылись.

Энтони Бриджертон пригласил Эдвину на танец.

Хуже того, Эдвина приняла приглашение.

Хуже того, Мэри глазела на пару с таким видом, словно готова была тут же договориться со священником о дне венчания.

– Немедленно прекратите! – прошипела Кейт, ткнув мачеху локтем в ребра.

– Что именно?

– Так на них смотреть!

– Как «так»? – удивилась Мэри.

– Так, словно вы уже составляете меню свадебного завтрака.

Мэри охнула и покраснела. Румянец был того рода, который именуют виноватым.

– Мэри!

– Что же, может, так оно и есть, – призналась мачеха. – И что, спрашивается, в этом плохого? Он будет превосходной партией для Эдвины.

– Вы слышали, о чем мы говорили сегодня в гостиной? Достаточно неприятно, что рядом с Эдвиной крутятся негодяи и распутники всех мастей. Вы не представляете, сколько времени мне потребовалось, чтобы отсортировать порядочных поклонников от распутников, так и норовящих соблазнить молодую девушку. Но Бриджертон! – Кейт содрогнулась. – Худшего развратника нет во всем Лондоне! Не хотите же вы, чтобы она вышла замуж за такого человека!

– Не смей указывать мне, что я могу и чего не могу, Кэтрин Грейс Шеффилд, – резко бросила Мэри, выпрямляясь во весь рост, хотя даже сейчас оставалась на голову ниже Кейт. – Я все еще твоя мать! Ну, даже если и мачеха, это тоже немало!

Кейт немедленно ощутила себя последней дрянью. Мэри заменила ей мать и никогда не отдавала предпочтения Эдвине. Она укладывала Кейт спать, рассказывала сказки, целовала и обнимала, помогла пройти через сложный период взросления. Единственное, чего она никогда не делала, – не просила Кейт называть ее мамой.

– Это тоже немало, – тихо повторила Кейт, пристыженно опустив глаза. – И вы моя мать. Для меня это очень много значит.

Мэри долго смотрела на падчерицу, прежде чем отчаянно заморгать.

– О, дорогая, – выдавила она, роясь в ридикюле в поисках платка, – теперь ты превратила меня в лейку.

– Простите, – пробормотала Кейт. – И скорее повернитесь, чтобы никто ничего не заметил. Вот так.

Мэри вытащила носовой платок и промокнула глаза, такие же голубые, как у Эдвины.

– Я действительно люблю тебя, Кейт. Ты ведь это знаешь, правда?

– Конечно! – воскликнула Кейт, потрясенная тем, что Мэри вообще может спрашивать такое. – И вы знаете… знаете… что я… я тоже…

– Знаю, – кивнула Мэри, гладя ее руку. – Конечно, знаю. Просто, когда соглашаешься стать матерью ребенку, которого родила не сама, ответственность возрастает вдвое. Ты должна трудиться еще упорнее, чтобы обеспечить этому ребенку счастье и процветание.

– О, Мэри, я так люблю вас! И Эдвину тоже.

При упоминании имени Эдвины обе повернулись и уставились в центр зала, где последняя как раз танцевала с виконтом. Эдвина, как обычно, была миниатюрным видением неотразимой прелести. Светлые волосы забраны наверх, несколько прядей обрамляют ее хорошенькое личико, а фигура – истинное воплощение грации и изящества.

Кейт с раздражением отметила, что виконт ослепительно красив. Одетый просто, в черный фрак с белой сорочкой, он, очевидно, отвергал яркие тона, ставшие популярными среди щеголей и фатов высшего света. Высокий, с гордой осанкой и гривой густых каштановых локонов, падавших на лоб, он выглядел истинным английским аристократом, каким и должен быть настоящий мужчина.

– Красивая пара, не так ли? – пробормотала Мэри.

Кейт прикусила язык. Прикусила в полном смысле этого слова.

– Он несколько высоковат для нее, но вряд ли это может стать непреодолимым препятствием, как ты считаешь?

Кейт с такой силой сжала кулаки, что ощутила, как ногти вонзились в ладони. Даже лайковые перчатки не послужили защитой.

Губы Мэри растянулись в довольно коварной, по мнению Кейт, улыбке. Она ответила подозрительным взглядом.

– Он хорошо танцует. Не находишь? – продолжала Мэри.

– Он не женится на Эдвине! – взорвалась Кейт.

Улыбка Мэри стала еще шире, мачеха проговорила:

– Я все гадала, на сколько хватит твоего терпения.

– Я и так молчала куда дольше, чем хотелось бы! – отпарировала Кейт, буквально отчеканивая каждое слово.

– Это было ясно с самого начала.

– Мэри, вы знаете, что он не тот человек, которого мы хотели бы для Эдвины.

Мачеха слегка склонила голову набок и подняла брови:

– Насколько я понимаю, речь идет о том, какого человека хочет сама Эдвина?

– В любом случае он не годится в мужья! – запальчиво ответила Кейт. – Только сегодня днем она говорила, что мечтает стать женой ученого. Ученого!