Лола открыла глаза. До таможенной стойки ей оставалось пройти метра три, не больше. Перед «матрасом» и его спутником – ясно, что начальником, – оставался в очереди всего один человек, да и тот уже забрал свой паспорт у пограничника и что-то объяснял таможеннику.
Лола обошла таджичку с детьми, которых та наконец собрала в тесную кучку, и подошла к мужчине в стальном плаще почти вплотную.
«Сейчас и меня отшвырнет», – подумала она, заметив угрожающее движение, сделанное в ее сторону «матрасом».
Но прежде чем его рука коснулась ее плеча, Лола негромко произнесла, глядя прямо в глаза обернувшегося к ней человека:
– Вам что-то положили в карман. Только что. Мне кажется, будет лучше, если вы проверите, что именно.
Мужчина вглядывался в Лолино лицо не больше пяти секунд; взгляд его при этом оставался таким же бесстрастным, как и до ее сообщения. Потом он коротко кивнул, достал из внутреннего кармана плаща носовой платок и, мгновенно обернув им руку, опустил ее в боковой карман. Потом быстро вынул руку из кармана, уронил платок, сразу поднял… Лола увидела, что на том месте, куда упал платок, остался лежать прозрачный пакетик с чем-то белым внутри. Что это такое, догадаться было нетрудно, во всяком случае, ей: героин она видела в Душанбе едва ли не чаще, чем сигареты.
Не глядя на Лолу, мужчина сказал своему остолбеневшему спутнику:
– Сеня, бери чемоданы – приехали.
И шагнул к таможенной стойке.
Лола вглядывалась в бесчисленные аэропортовские табло, пытаясь понять: куда ей надо идти, чтобы попасть на тот самый экспресс, на котором, как объявили еще в полете, можно по самолетным билетам бесплатно доехать до метро? Ей нужна была станция «Дмитровская», потому что поблизости от этой станции, как откуда-то знала тетя Зоя, находилось несколько рабочих общежитий, в которые за сравнительно небольшую плату можно было устроиться на ночь. Что она будет делать потом, когда уже устроится – если вообще устроится – в общежитие, Лола совершенно не представляла. Но сейчас она об этом и не думала… Ее охватила такая паника и такой леденящий страх, какого она никогда не испытывала в жизни!
«Ну почему я, дура такая, в самом деле телеграмму не дала, не позвонила? – дрожа, словно от холода, тоскливо думала она. – Что за храбрость, что за гордость такая идиотская?!»
Она не знала, как правильно назвать то чувство, которое не позволило ей сообщить о приезде своим неизвестным родственникам. Но если бы они каким-нибудь чудом оказались сейчас здесь, в Домодедове, то она бросилась бы к ним как к самым близким людям. Она просто не представляла, что одиночество в огромном враждебном городе – еще и не в городе даже, а только в аэропорту – окажется таким ужасным и вся ее воля мгновенно будет этим ужасом парализована!
«Может, лучше прямо отсюда на Малую Дмитровку поехать? – тоскливо подумала она. – Далеко это, интересно? Или все-таки сначала до «Дмитровской» добраться, может, это рядом – названия похожи…»
При чем здесь «Дмитровская», почему она уцепилась именно за это название, такое же незнакомое, как любые названия улиц и станций этого пугающего города, Лола не знала. Просто вертелось что-то в разом опустевшей голове.
– Девушка, кто вас встречает? – вдруг услышала она.
И вздрогнула, как будто над нею раздался трубный глас.
Однако глас был хотя и басистый, но отнюдь не трубный. Стремительно обернувшись, Лола увидела всего-навсего «матраса» по имени Сеня. Она потеряла из виду Сеню и его начальника сразу же, как только те прошли контроль. А потом, растерявшись при мысли, что ей предстоит как-то устраиваться в этом жутком городе, и вовсе про них забыла. И вот теперь, словно из-под земли вынырнув, Сеня интересовался, кто ее встречает.
– Никто, – машинально ответила Лола. И тут же спохватилась: – А вам какое дело?
– Тогда пойдемте, – сказал он и, прежде чем она успела возразить, взял ее под руку.
Хватка у него была такая, что Лоле показалось: если она попытается высвободить руку, то он ее просто сломает.
– Куда это – пойдемте? – все-таки воскликнула она и сама услышала, как жалко, с дрожью звучит ее голос.
– В машину. Поговорить надо.
Не снисходя больше до объяснений, Сеня зашагал к выходу на улицу. Лола заскользила с ним рядом по гладкому полу; ноги не слушались ее.
Сеня открыл перед ней заднюю дверь машины – какой именно, Лола не поняла, успела только разглядеть, что черной и длинной, – и втолкнул ее в салон. Сам он уселся на переднее сиденье рядом с шофером и предупредил:
– Двери заблокированы, дергать не надо.
– Здравствуйте, – услышала Лола. – Итак, я вас слушаю.
Человек в стальном плаще сидел рядом с ней. Впрочем, не совсем и рядом: салон был так просторен, что их разделяло довольно большое расстояние. И с этого расстояния было видно, как холодно поблескивают в полумраке его глаза.
– И что же вы хотите услышать? – поинтересовалась она.
Наконец-то вместо ужаса она ощутила собранность и такую же, как у собеседника, холодность, которые вообще-то и были ее главными жизненными состояниями. Почему это вдруг произошло, Лола не поняла, но ей стало почти весело. Она словно бы встретилась с собой прежней, с собой всегдашней, и обрадовалась этой встрече.
– Хочу услышать, кто вам поручил за мной следить и какие последствия это будет для меня иметь.
– Мне никто ничего не поручал, – пожала плечами Лола. – Я увидела… То есть не совсем увидела, но это неважно. Можно считать, что увидела, как мальчишка что-то положил вам в карман. На этом рейсе могут подбросить наркотики, меня об этом предупреждали. И я решила предупредить вас.
– Кто вас предупреждал? – Его голос прозвучал настороженно.
– Какая разница? Этот человек не имеет к вам никакого отношения.
– Как знать, – усмехнулся собеседник. – Полчаса назад вы тоже не имели ко мне никакого отношения.
– А сейчас, по-вашему, имею? – с такой же, как у него, усмешкой спросила Лола.
– Уверен. Хотя вы упорно это отрицаете. Ну, неважно. Как вас зовут?
– А вам не кажется, что, прежде чем задавать этот вопрос, надо представиться самому?
– Кажется. Но еще мне кажется, что вы и сами прекрасно знаете, кто я. Ваше имя? – повторил он.
Лола поняла, что спорить с ним бесполезно. К тому же паспорт лежал у нее во внутреннем кармане пальто, и она была уверена, что для Сени не составит ни труда, ни стеснения в одно мгновение его оттуда извлечь.
– Елена Васильевна Ермолова.
– Елена Васильевна? – переспросил он. – Странно. У вас что-то восточное есть во внешности. Какая-то почти неощутимая, но довольно эффектная перчинка. Откуда?
– Может быть, нарисовать мое генеалогическое древо? – сердито спросила Лола.
– Сеня, дай Елене Васильевне бумагу и ручку.
– Послушайте, вам что, больше нечего делать? – Он все-таки вывел ее из себя! – Зачем вам мое генеалогическое древо? Или вам просто доставляет удовольствие надо мной издеваться?
– Еще раз повторяю: я пытаюсь понять, кто вы такая и что вам от меня надо.
– От вас мне надо только одного: чтобы вы немедленно выпустили меня из машины.
– Прямо на ходу?
Только теперь Лола заметила, что машина не стоит на месте, а плавно и бесшумно едет и, наверное, уже давно, потому что за окнами мелькают не аэропортовские строения, а придорожные деревья.
– Куда вы меня везете? – воскликнула она.
– В город. А по дороге, надеюсь, вы объясните мне более подробно, куда именно вам надо попасть и зачем.
– А если не объясню?
– Тогда я отвезу вас туда, куда сочту нужным.
Лола не знала, что на это ответить. Перед этим человеком она была так же беспомощна, как перед городом, в который он ее вез. Это была данность, не признавать которую было бы глупо.
– Хорошо, – кивнула она. – Я объясню. Только это действительно не имеет к вам никакого отношения. Вообще-то мне не надо никуда и низачем…
Машина бесшумно неслась вперед, рассекая октябрьские сумерки и незаметно начавшийся дождь. Выражение холодных глаз собеседника не менялось во время Лолиного короткого рассказа.
– Почему же вы не позвонили родственникам? – спросил он, когда она замолчала.
– Вы ничего не поняли, – вздохнула Лола. – Вот вы – стали бы вы обращаться к незнакомым людям с просьбой устроить вашу жизнь?
– Я – не стал бы.
– Почему же вы думаете, что стала бы я?
Впервые в его глазах мелькнуло что-то похожее на чувство. Вернее, на отблеск какого-то внятного чувства – удивления.
– Но ведь вы – не я… – произнес он.
В его голосе не слышалось уверенности. Лола сдержала смех.
– На Николину, – скомандовал он шоферу. И, снова обернувшись к Лоле, сказал: – Меня зовут Роман. Будем знакомы.
Глава 6
Дом был безупречен.
Лола ожидала увидеть все что угодно: краснокирпичный замок под медной крышей – она слышала про эти образцы нуворишеской безвкусицы, – долговязую бетонную башню, еще какую-нибудь махину размером с самолетный ангар, – только не это прекрасное, деревянное, цвета червонного золота строение. Оттого, что все окна были ярко освещены, ощущение глубокого, золотого покоя, исходящего от этого дома, усиливалось многократно.
Только когда въезжали в ворота, Лола заметила, что их машина движется в сопровождении двух других машин. Выходя из нее, она увидела, что впереди массивного «Мерседеса» остановился еще более массивный джип, а позади – вообще что-то невообразимое, напоминающее бронетранспортер.
Но дом был прекрасен, как редкостная драгоценность.
Невысокий, всего в два этажа, он раскинулся на просторной поляне под березами и соснами так, словно вырос прямо из устланной разноцветными листьями и влажными от дождя иголками земли как что-то живое. Внизу его поддерживали тонкие деревянные колонны, а весь верхний этаж был окружен балюстрадой. Изгибаясь, она образовывала то широкие открытые балконы, то округлые застекленные «фонари», за которыми мерцали бесчисленные огоньки – Лоле показалось, что свечные.
Если бы рядом с ней шел по дорожке к дому не этот, а любой другой человек – любой из тех, кого она знала до сих пор, – она непременно сказала бы, что ее поразил этот дом. Но выказывать какие-либо чувства Роману казалось ей неуместным.
– Посидите пока вон там, в холле, – сказал он, пропуская ее перед собою в прихожую, тоже отделанную золотистым деревом. – Вам приготовят спальню, а потом мы поужинаем.
– Зачем же спальню? – вздрогнула Лола. – Я…
– Устраиваться в общежитие сегодня уже поздно. Вы успеете это сделать завтра с утра. Я вернусь через полчаса.
И, не глядя больше на Лолу, Роман пошел вверх по деревянной лестнице, которая спиралью завивалась вокруг столба, стоящего посередине огромного холла.
– Пальто снимай, – проводив начальника взглядом, сказал Сеня. – У нас тут тепло, небось не замерзнешь. Надо будет, еще и камин растопим. В общем, сиди пока, жди.
Лола думала, что он тоже куда-нибудь уйдет, предоставив ей осматриваться в одиночестве. Но Сеня и не подумал уходить. Он уселся в широкое кресло, придвинул к себе журнальный столик и принялся листать один из лежащих на нем пестрых журналов.
– Садись, садись, – повторил он, заметив, что Лола по-прежнему стоит посреди холла. – В ногах, люди говорят, правды нет.
– Где моя сумка? – спросила она.
Сумку как-то незаметно взял у нее из рук один из мужчин, сопровождавших Романа в дом.
– Контроль проходит, – усмехнулся Сеня. – Кто тебя знает, чего ты в нее напихала. Я и тебя б хорошенько проконтролировал, да пока что команды не поступало.
– Может, мне вообще все с себя снять, не только пальто? – поинтересовалась Лола.
– А чего – снимай! – хмыкнул Сеня. – Добровольное, так сказать, сотрудничество со следствием. Я, куколка, в такие случайности не верю, – жестко добавил он. – Вроде чего-то там увидела, дай скажу… Мы в эту поездку как Штирлицы собирались – никому ни гугу, на рейсовом самолете затраханном, как будто своего нету. Как не навернулись еще… А тут вдруг наркоту в карман суют, а потом на выходе хуже, чем таджиков, шмонают, только что в задницу не лезут! Скажешь, тоже случайность?
– Не знаю, – пожала плечами Лола. – Меня это не интересует.
– Кому-нибудь другому расскажешь. И что это он придумал, первую встречную поблядушку с улицы в дом тащить! – покрутил головой Сеня. – Ладно, у начальства свои причуды. Только учти: я с тебя глаз не спускаю, так что лучше без фокусов.
Ей не верилось, что все это происходит с нею. Эти подозрения, эти угрозы казались ей такими же невероятными, как расчерченная тонкими деревянными рамами стеклянная стена, за которой в темной сумеречной дымке виднелись только поле да роща… Как необозримый холл и спиральная лестница, ведущая неизвестно куда. Как тускло поблескивающие красноватым деревом полы. Как все, что с ней произошло за последние полтора часа.
– Елена Васильевна, вы можете подняться наверх, – услышала она у себя за спиной. – Я вас провожу.
Обернувшись, Лола увидела женщину лет пятидесяти, одетую в темно-синее платье. Та смотрела на нее без любопытства, с отстраненной вежливостью.
– Пусть мне вернут сумку, – сказала Лола. – Мне даже руки нечем помыть.
– Вам все приготовлено, в том числе и мыло, – ответила женщина. – И сумка ваша уже наверху. Вы можете пройти со мной.
Никогда еще Лоле не приходилось видеть, чтобы обычная домашняя жизнь была отлажена так ровно и бесстрастно. Внутри этого красивого дома словно бы работал какой-то надежный механизм, и люди были такой же частью этого механизма, как то приспособление, с помощью которого – Лола видела – бесшумно закрылись ворота, как только в них въехали машины.
– Хорошо, – сказала она и пошла вслед за женщиной по той же винтовой лестнице, по которой несколько минут назад поднялся хозяин этого безупречного дома.
– Вы поступили глупо и бездарно. Было бы смешно вам этого не сказать, а я не люблю выглядеть смешным.
В этом Лола как раз не сомневалась. Представить, что он мог бы выглядеть смешным, было просто невозможно.
– Что же бездарного в моем отъезде оттуда? – пожала плечами она. – По-вашему, я должна была сторожить родное пепелище, пока в следующий раз вместе с квартирой не сожгли бы уже и меня?
Она вспомнила, как зияли темными провалами окна с лопнувшими от жара стеклами, и невольно вздрогнула.
– Вы не должны были бросаться в никуда. – Роман отставил бокал с недопитым вином; карминные блики завораживающе заволновались на скатерти. – Вы не мальчишка-беспризорник, который мчится в хлебную Москву на попутных электричках.
– Я прилетела на самолете.
– В вашем возрасте пора понимать фигуральные выражения.
Лола хотела что-нибудь на это ответить, но только бестолково вздохнула. Она никогда не видела таких людей и не знала, как себя с ними вести. Что отвечать человеку, который заявляет тебе в лицо, что ты немолода, глупа и бездарна?
– Ешьте салат, – словно не замечая – а может быть, и в самом деле не замечая – ее растерянности, сказал Роман. – Мясо будет готово, я думаю, минут через пять.
Когда, в самом начале ужина, он спросил, какое мясо и какое вино она предпочитает, Лола не сразу нашлась с ответом. Она словно забыла на мгновение, что у нее вообще могут быть какие-то предпочтения… Как она себя ни уговаривала, что, мол, нет ничего необыкновенного ни в белоснежной спальне – ей показалось, что она вошла внутрь лилии и лепестки плотно сомкнулись над нею, – ни в ванной цвета топленых сливок, которая к этой спальне примыкала, чувствовать себя совершенно невозмутимой ей не удавалось. К тому же у нее не было одежды для торжественных случаев, поэтому ее подготовка к ужину заключалась лишь в том, что она помыла руки.
– Приготовят баранину, – не дождавшись ответа, сказал Роман. – Я не ем другого мяса.
Лола тогда мельком взглянула на камин – не в нем ли эту баранину собираются готовить? Но в камине только потрескивали жаркие березовые дрова и никакого мяса, конечно, не было.