— Не то чтоб интересовался, но сказал, что мне удивительно от американца слышать правильную русскую речь.
— А он?
— Если бы, говорит, ты поработал с мое с русскими дипломатами, глупых вопросов не задавал бы... Вот теперь все.
— Отлично, — потер ладони Грязнов и пожал парню руку. — Передавай привет своему полковнику.
— Я свободен?
— Конечно! Если понадобишься, уж не обессудь, пригласим как свидетеля. Отдыхай!
В номере, куда вернулся Грязнов, заканчивала работу оперативно-следственная группа.
— Сошлись «пальчики»-то! И фотография его в дактилокарте один к одному, — встретил его Самохин. — Точно! Левончик Золотые Ручки! Так мне эксперт-криминалист сказал, хотя точно экспертиза покажет.
— Но на бокалах, кофейных чашечках и еще кое-где обнаружены отпечатки пальцев еще одного лица.
— Женского, Коля.
— Эксперт-криминалист тоже так считает. Хотя по «пальчикам» не определишь, мужчина это или женщина. А вы откуда знаете?
— Ты мне вот что скажи. За полгода хорошо изучил контингент местных валютных проституток?
— А чего их изучать? Они всегда на виду!
— Тогда ищи высокую шатенку с голубыми глазами, у которой на шее монисто из старинных серебряных монет.
— Так это ж Лыткина! Элина, кличка Золушка.
— Почему Золушка? — удивился Грязнов.
— Детдомовская...
— Вот найди Золушку и сними у нее «пальчики». Наверняка сойдутся. А списочек ты мне подготовил?
Самохин молча кивнул на стол, где лежал исписанный лист бумаги.
— Резвятся в столице-матушке братья мусульмане! — заметил Грязнов, просматривая список. — Ты гляди! Сирия, Марокко, Эмираты...
— Двадцать восемь человек! В семнадцать ноль-ноль, Коля, данные обо всех мне на стол.
— Будет сделано, Вячеслав Иванович.
— Не прощаюсь!..
4
Забот у начальника МУРа, как известно, более чем достаточно. Однако убийством Левона Аракеляна Грязнов решил заняться сам. Обостренное чутье сыщика говорило ему, что золотая диадема может вывести в такие высокие кабинеты, куда простому сыскарю и не мечтать попасть...
Кое-что проясняло и установление личности убитого. Тут, правда, Самохин не совсем прав: золотые ручки все-таки не у Левона, а у его братца — Жоржика. Вот так будет справедливо.
И наконец о диадеме. Подлинник это или подделка, покажет экспертиза. Но поскольку она оказалась в руках убийц и демонстративно положена на обезглавленный труп, значит, в этом акте имеется определенный смысл. Который и предстоит разгадать...
Садясь в машину, Грязнов сказал водителю:
— Давай-ка подскочим в Армянский переулок, дом четыре... — Потом подумал и добавил: — Но через Генпрокуратуру.
И решил: это будет правильно, сперва надо поставить в известность Костю Меркулова. Что-то он, помнится, говорил про Гохран. Даже списочек каких-то ценностей давал. А где этот списочек? На работе, естественно, карманы и без того всякими бумажками забиты... Взглянуть, не из того ли списка?
— Давай-ка сперва к нам, — снова переориентировал Грязнов водителя. Тот послушно кивнул...
Константин Дмитриевич, лишь взглянув на диадему, лежащую на черном бархате в затейливой шкатулочке, многозначительно хмыкнул и уставился на Вячеслава Ивановича.
— Н-да-а... — протянул он. — Ну докладывай...
— Убийство произошло ночью. Судмедэксперт уточнит при вскрытии время убийства. Личность убитого установлена — Левончик Аракелян. На столе лежал в исподнем. Голова отдельно. Фотографии тебе подвезут. Еще шкатулочка. Ничего не искали, ничего не взяли — сделали свое дело и отвалили. Труп был обнаружен дежурной около десяти утра. Меня вызвонил один из моих гостиничных кадров. А потом мы вызвали дежурную группу. Вот, собственно, и все, Костя. Детали уточняю.
— Эту штучку, — сказал Костя, укладывая диадему в шкатулку, — передайте экспертам. Постановление о производстве экспертизы Турецкий составит. Дело ему поручим. А ты перезвони попозже. Или заезжай часика через два-три.
— Я тебе и без эксперта скажу, что это фальшивка, но сделана профессионально. Даже талантливо. А по дороге к тебе заскочил на Петровку, взглянул в тот твой списочек. Интересно! Штучка-то, получается, из Гохрана. Я имею в виду оригинал.
— Узнал, значит? — улыбнулся Меркулов. — Что же, выходит, эту подделку для нас специально оставили?
— А то для кого же! Чтоб, значит, не дремали! Шила-то в мешке не утаишь! Вот и намекнули: вы, мол, ребята, поди, и сами не знаете, что у вас национальное достояние разворовывается. Да ладно бы еще на дело шло! А то оригиналы-то уводят, а подделками пробуют торговать. Кидалы вы, получается, ребята!
— Ну уж прямо и так... — нахмурился Меркулов. — Ты мне фотики побыстрей подошли.
— Потороплю, — сказал Грязнов, поднимаясь. — Поеду дальше.
— Куда, если не секрет?
— Вещицы искать, Костя, — улыбнулся Грязнов. — Разреши твоим телефоном воспользоваться? От тебя у меня секретов нет.
Грязнов набрал номер, подождал.
— Сазонов? Привет, Грязнов говорит. Скажи-ка мне, Володя, в какой квартире по адресу Армянский, четыре, проживала умершая несколько дней назад Софья Ираклиевна? Я подожду... Молодец, капитан! Ладно, не скромничай, достоин... Я подъеду и все тебе объясню...
Он положил трубку и сказал Меркулову:
— Если все участковые станут работать как раньше, гарантирую полный порядок!
— Жду тебя к двадцати ноль-ноль.
— Буду...
Участковый встретил Грязнова возле четвертого дома по Армянскому переулку. Генерал пригласил его в машину.
— Рассказывай, Володя.
— Умерла Софья Ираклиевна ровно неделю назад. Проживала одна, но квартира оформлена на внучку, Нелли Гаспарян. А сыновья Софьи Ираклиевны проживают в Соединенных Штатах.
— И что, даже не приехали на похороны матери?
— Сведений таких не имею, Вячеслав Иванович. Зато прилетела внучка — Нелли.
— И где она сейчас?
— Вероятно, дома. В смысле в квартире.
— Она-то откуда прилетела?
— Так тоже из Америки. Об этом и речь.
— Давай-ка теперь, Володя, поподробнее, — оживился Грязнов. — А где папа и мама девушки? И кто они такие? По какой причине девушка оказалась в Штатах? Ну, словом, все, что тебе известно об их семействе.
— Отец Нелли — Гаспарян Гурген Аршакович, всю жизнь проработал на дипломатической службе. Мать — Грета Вартановна, занималась переводами книг с английского и французского. Говорили, что была очень известной переводчицей.
— Была?
— Ну да. Ведь ни отца, ни матери у Нелли уже нет.
— Умерли они хоть своей смертью?
— Гурген Аршакович скончался от сердечной недостаточности, а его супруга — от тоски, видать. Сильно переживала.
— И значит, племянницу, надо понимать, увезли в Штаты ее дяди?
— Выходит, так.
— На похороны родственника и своей сестры братья, надеюсь, приезжали?
— Гургена Аршаковича не хоронили, это точно, а у сестры присутствовали.
— Хорошо работаешь, Володя, — улыбнулся Грязнов.
— Ну что касается Гаспарянов, тут особый случай, — признался участковый. — Мой старший сын брал уроки английского у Греты Вартановны, поэтому, можно сказать, на глазах... Других-то я знаю хуже.
— Давай зайдем к внучке. Надо познакомиться, — закончил разговор Грязнов, выбираясь из машины.
Нелли оказалась очень симпатичной стройной девушкой с большими темными глазами. Она взглянула явно обеспокоенно, увидев знакомого участкового, а с ним крупного грузного мужчину с редеющей рыже-седой шевелюрой. Оставив дверь открытой, она, ни слова не говоря, ушла в комнату, где села в кресло.
— С характером девушка-то! — заметил Грязнов. — Ну пойдем, раз не гонят.
— Здравствуй, Нелли, — заходя в гостиную, сказал участковый.
— Здравствуйте, дядя Володя.
— Извини, но я к тебе гостя привел...
— Вы тоже из милиции? — Она подняла глаза на Грязнова.
Тот кивнул. Обернулся к участковому:
— Спасибо, Володя, свободен. — И когда капитан вышел, аккуратно притворив за собой дверь, продолжил: — Из милиции, Нелли.
— И занимаете важный пост?
— Ну... скажем так, немалый. Разве заметно?
— Заметно. Дядя Левон жив?
А вот такого поворота Вячеслав Иванович никак не ожидал. Он потянулся в карман за сигаретами, остановился, огляделся.
— Простите, Нелли, у вас здесь как? Курят?
— Можете. Пепельница на серванте. Ну я жду ответа!
Грязнов закурил, глубоко затянулся и наконец сказал:
— Вы спрашиваете, жив он или нет. Отвечаю: нет. К сожалению...
Ни одна жилка не дрогнула на лице Нелли, лишь еще больше потемнели глаза.
Она раскрыла московскую адресную книгу, лежащую на серванте, достала из нее авиационный билет и протянула Грязнову.
— Сегодня мы должны были улететь в Штаты...
Грязнов посмотрел билет.
— Но самолет давно уже в воздухе. Вы-то почему не улетели?
— Ждала звонка от дяди Левона. И потом, как бы это я могла улететь без него?.. Но я чувствовала... я даже знала, что с ним что-то должно было случиться.
— Давайте наконец познакомимся. Меня зовут Вячеслав Иванович.
— Нелли Гаспарян. Впрочем, вы и сами знаете. Какое у вас звание?
— Генерал-майор милиции.
— А пост какой занимаете?
— Начальник Московского уголовного розыска... Может, кофейком угостите?
— К сожалению, в доме только растворимый.
— Я бы не возражал...
За кофе, который оказался совсем неплохим — крепким во всяком случае, — понемногу разговорились, хотя Нелли отвечала неохотно. Видно, известие о смерти дяди, хотя она и ожидала нечто подобное, девушку все-таки подкосило.
Отец ее, как уже немного знал Грязнов, долгие годы работал во Франции и Англии, руководил торговыми представительствами. После крушения Советского Союза его отозвали из Лондона. На короткое время в отношении него велось следствие — обвинялся в злоупотреблениях. Хотя все закончилось в общем благополучно для него, нервы потрепали основательно. Что быстро сказалось на здоровье. Сломался человек, не вписавшись в новую, «демократическую» жизнь, и умер от инфаркта.
Мать не перенесла ухода мужа, и, чувствуя приближение собственной смерти, Грета Вартановна посвятила наконец дочь в семейную тайну. Оказывается, в Америке проживают ее родные братья — Левон и Жорж, которые соответственно являются дядями Нелли. Оба они закоренелые холостяки, люди достаточно богатые, имеют собственную фирму. В случае беды Нелли может немедленно к ним обратиться за помощью.
Для Нелли это была новость. Она никогда ничего не слышала о своих американских родственниках — ни от родителей, ни от бабушки Софьи Ираклиевны. А причина оказалась проста: до отъезда за границу оба дяди вели жизнь весьма предосудительную, и семья Гаспарянов не поддерживала с ними решительно никаких отношений. Но теперь братья Аракеляны вроде бы остепенились, стали солидными бизнесменами.
Когда Грета Вартановна умерла, Нелли не решилась сообщать об этом в Америку. Но нашлись добрые люди и позвонили. Братья немедленно нагрянули в Москву. Взяли на себя все издержки по похоронам, приватизировали на имя единственной своей племянницы квартиру в Армянском переулке, положили на ее имя солидную сумму в коммерческом банке и высказали серьезное предложение. Они позвали Нелли и Софью Ираклиевну переехать на жительство в Штаты. При этом сохранялись и российское гражданство, и московская прописка. Впрочем, Нелли при ее желании они могли устроить и американское гражданство с возможностью учиться в престижном колледже. Матери же достаточно было и вида на жительство. Но Софья Ираклиевна категорически отказалась, а вот Нелли согласилась.
— И долго вы прожили в Штатах? — поинтересовался Грязнов.
— Больше двух лет.
— Понравилось?
— Очень.
— Тогда, если не возражаете, Нелли, вернемся к началу нашей беседы. Почему у вас возникли тяжелые предчувствия относительно дяди Левона?
— Вы английский знаете? — в свою очередь спросила девушка.
— К сожалению... — печально сказал Грязнов и отрицательно покачал головой. — Мне, милая моя, больше приходится «по фене ботать».
— Это что-то блатное?
— Вот именно... Такая уж работа.
Нелли вышла в другую комнату и принесла красочный журнал на английском. На обложке красовалась уже известная Грязнову диадема.
— На восемнадцатой странице... — вздохнула девушка.
Грязнов полистал и увидел фотографию на целую журнальную полосу: на зеленой траве аккуратно подстриженного газона лежал убитый господин. На вопросительный взгляд Грязнова Нелли ответила:
— Это мистер Леонард Дондероу. Исполнительный директор той фирмы, которую основали мои дяди. Вот вам и ответ на ваш вопрос.
— Вы не могли бы хоть вкратце пересказать мне содержание статьи?
— А вы возьмите этот журнал с собой, переводчики, надеюсь, найдутся...
— Спасибо, но хотелось бы сейчас... Вдруг вопросы возникнут, на которые сможете ответить только вы?
— Речь идет, — неохотно начала девушка, — о залоге драгоценностей из России на сумму более двухсот миллионов долларов. Этот залог отправлен в Штаты правительством России в качестве гарантии за крупную валютную инвестицию из американского банка. Однако в банковские сейфы драгоценности так и не были доставлены. А договор в Москве подписывал именно мистер Дондероу. Если коротко...
— А где вы живете в Америке? В Нью-Йорке?
— Да, на Семьдесят второй стрит. В Верхнем Ист-Сайде. Правда, сейчас квартира пустует — мы переселились в виллу на Манхэттен-Бич.
— Давно?
— Месяца три назад.
— А этот мистер Дондероу бывал у вас там?
— А как же!
— Хороший человек? Как на ваш взгляд?
— Что значит — хороший? Такого понятия у нас, в Штатах, нет. Он был человеком дела. Говорят, подавал надежды как финансист.
— А сколько вам лет, Нелли? Не смущайтесь, я не хочу вас ставить в неловкое положение дамы, скрывающей свой возраст, — с улыбкой заметил Грязнов.
— И не думаю. Двадцать, но какое это имеет отношение?..
— Я подумал, меньше. Оказывается, вы совсем взрослый человек. Теперь мне понятно, почему вы так быстро акклиматизировались в Америке и усвоили их нравы.
— Вы забываете, что я изучаю юриспруденцию!
— Тогда вопрос будущему юристу, — улыбнулся Грязнов. — Что, неладно было в королевстве под вывеской «Голден»? Нечисто?
— Да уж какая чистота, если убивают директора?!
— Не только. Еще и одного из основателей королевства — Левона Аракеляна. А Жорж Вартанович так и не появился в Москве? Я имею в виду — на похоронах вашей бабушки Софьи Ираклиевны?
— Он остался в Штатах.
— Странно, не правда ли? Не прилетел, чтобы отдать свой последний сыновний долг... Скрывается, не так ли?
— От вас, что ли?
Грязнов помолчал, поигрывая бровями, словно прикидывая ответ.
— Если не прилетел в такой час, значит, опасается российских властей. В том числе и меня. Мы с ним, кстати, давно знакомы, Нелли. Это просто так, к вашему сведению.
Но девушка вспыхнула, будто Грязнов в чем-то хотел уличить ее.
— Не знаю... В конце концов, у дяди Жоржа своя жизнь, а у меня — своя... Но ведь дядя Левон прилетел же! — Она с вызовом посмотрела на генерала.
— Верно. Но с чужим паспортом.
Нелли опустила голову, избегая прямого взгляда Грязнова.
— Впрочем, лично к вам какое это может иметь отношение?
— Где его убили, Вячеслав Иванович? — ушла от ответа девушка.
— В гостинице «Метрополь». Теперь это крупнейший международный отель со многими звездочками. Безумно дорогой... А кстати, почему вы сами не могли туда ему позвонить? Сидели и ждали его звонка? Зачем же такая конспирация?
— Я только что от вас узнала, где он жил...
Грязнов взглянул ей в глаза и понял, что она говорит правду. И тогда он поднялся.
— Ну спасибо вам, милая моя, за хороший кофе и разговор.
— А мне-то теперь что делать, Вячеслав Иванович? — с тревогой спросила она.
— Снова, я так понимаю, думать о похоронах. Искренне сочувствую. Бабушка... дядя...
— Я думаю, дядя Жорж может выслать самолет...
— Он так богат?
— Ну... не беден. Даже по тем масштабам.
— Наверно, он и должен сам решить, где лежать его брату. Посоветуйтесь.
— Я могу позвонить ему.