– Держись за мной. Не отставай. У нас еще пара минут в запасе…
Так же, по прямой, они, теперь уже вдвоем, пересекли двор. Охранник лежал все в той же позе.
– Помоги, Ева. Надо занести его в тамбур, чтобы не бросился в глаза, если кто-нибудь выглянет из окна…
Они перенесли пострадавшего не без труда: охранник был тяжеловат. И в тамбуре еле разместился. Но то были уже его проблемы.
– Пока оставайся здесь, – сказал Милов, когда они вошли во внешнее помещение с конторкой для регистрации. – Выйдешь, когда позову.
– А если кто-нибудь войдет?
– Снаружи вряд ли, об этом уж я позабочусь.
– А если со двора, оттуда?
– У тебя же есть пистолет?
– Он такой маленький…
– В такой тесноте не промахнешься и из маленького.
– Но, Дан… Нужно ли это?
– Всего лишь самооборона, подружка. Если нас схватят, мы не доживем и до света. Хотя до него осталось не так уж много. Иду. Будь внимательна.
Он не видел в темноте, но знал, что она кивнула.
Наружная дверь, к счастью, не скрипела; Милов, приотворив ее, протиснулся, остановился, прижавшись к стене. Здесь было темнее: это пространство не освещалось. Небо было чистым и черным, и звезды, наверное, отражались бы в полировке машин, не будь обе они так запыленными. Секунд десять Милов постоял, привыкая. Похоже, что Вернер закончил наконец снаряжать «ровер» и только что перешел к джипу. Милов почти бегом подкрался поближе. Вытянул руку с заранее подготовленным электронным ключом. Палец лежал на нужной кнопке. Он нажал. В машине коротко, тонко щелкнуло. Милов облегченно вздохнул: звуковой сигнал сторожа отключился. Но звук был услышан и Вернером; тот застыл. Прошло не менее минуты, прежде чем он решился продолжить свое дело.
Милов совсем освоился с мраком, и теперь видел, как Вернер возился около левой дверцы, все стараясь куда-нибудь воткнуть ключ, шаря и не понимая, почему так и не находит замочной скважины. Милов улыбнулся. Ему пришла в голову мысль немного порезвиться; к тому же, отделаться от Вернера все равно было надо. Милов снова прицелился ключом, нажал кнопку – на этот раз другую. Коротко – не дольше секунды – пел стартер, потом мотор заработал на малых оборотах; отрегулирован он был прекрасно, недаром Милову еще в Хайфе говорили, что ему если и придется поднимать крышку капота, то разве что по требованию таможенников, а мотор этот той породы, что может прекрасно обойтись и без людей.
Когда мотор заработал, Вернер мгновенно отпрыгнул метра на два с лишним – испугался. И естественно: всякий, или почти всякий струхнет, когда в пустой машине вдруг сам по себе срабатывает стартер и заводится движок. Вернер и Милов ждали дальнейшего. С машиной более ничего угрожающего не происходило, и Вернер, наконец, решился. Он вновь приблизился к джипу. Постоял перед ним. Влез на передний бампер, решив, по-видимому, начать с моторного отсека. Милов только того и ждал. Одна кнопка. Другая. Сначала включилась коробка, потом акселератор. Машина двинулась вперед. Не удержавший равновесия Вернер распластался на крышке капота. Милов плавно жал клавишу: «Десять миль скорость; пока хватит. Еще, еще дальше. Что он там – поворачивается на бок? Газанем… На сколько уже они отъехали – метров на пятьдесят? Прекрасно…»
Вернер все же справился со страхом и стоял теперь на коленях, руками придерживаясь за трубки верхнего багажника. Вот он распрямился. «Ну-ка, напугаем его еще разок…» Из двух рулевых клавиш Милов нажал левую, и машина резко рыскнула, входя в крутой поворот. Не ожидавший этого Вернер не устоял; ноги его сорвались, секунду он, не разжимая пальцев, проволочился рядом с машиной, потом, догадавшись, отпустил багажник, совсем отделяясь от взбесившегося транспортного средства. Перекатился. Вскочил и, не раздумывая, бросился бежать к Приюту. «Нет, побегай еще», – процедил Милов. Повинуясь его командам, джип сделал правый поворот и стал догонять Вернера. Оглянувшись на звук мотора, тот понял. Свернул. Машина отсекла ему кратчайший путь ко входу. Он бросился вправо: возможно, где-то был еще один вход во внутренний двор. Почему-то Вернер не кричал, не звал на помощь – быть может, не позволяла гордость или же рассчитывал выпутаться из неприятности сам.
Вернер бежал зигзагами, как корабль, уклоняющийся от атаки подводной лодки. «Выпустить его? – Милов непроизвольно покачал головой. – Лучше временно обезвредить». Он быстро рассчитал. Теперь джип перекрывал бегущему все пути отступления, кроме одного единственного направления, и оно вело к Милову, все еще стоявшему прижавшись к стене – только рука с пультом двигалась. Вернер его не видел. Поравнялся. Милов нажал последнюю клавишу – тормозную – уже левой рукой, правой же, с шагом вперед, нанес удар сбоку, по шее. Не такой, чтобы убить: лишние смерти ни к чему. Тем не менее, Вернер рухнул. Милов наклонился к нему, его же ремнем связал ноги, обшарил карманы – в одном нашел наручники, целых два комплекта; видимо, они тут нужны были при общении с ветеранами? «Ладно, потом разберемся…» пару наручников Милов сунул себе в карман: как знать, могут и пригодиться, выбросить-то можно всегда… Подошел к «роверу». Сумка Вернера, раскрытая, стояла рядом, вторую адскую машину он так и не успел вынуть, первая же, надо полагать, уже была при деле. На секунду Милов решил было оставить все, как есть, но тут же раздумал: машина чужая, не стоит наносить кому-то убыток, тем более Евиной подруге. Осторожно открыл капот, нашел лишние провода – подкапотная лампочка светила, – отсоединил, потом отыскал и «кукушку», и размазанную по лонжерону взрывчатку, все это вернул в сумку, из которой устройство появилось, и сумку, подумав, тоже решил прихватить.
Джип стоял на холостом ходу. Командуя, Милов подогнал его поближе – к самой двери. И только теперь, отворив дверь, позвал Еву и сам вошел, чтобы вытащить сумки.
– Садимся – каждый в свою. Хорошо бы побыстрее. Ну, поехали.
– Вот прямо так, в темноте?
Он усмехнулся.
– При свете нас быстрее поймают. Держись за мной аккуратно, дальнего света не включай.
Где-то через километр Ева остановила его короткими, как бы сдавленными гудками клаксона. Подбежала.
– Ну, что стряслось, маленькая?
– Боюсь, ты ошибся в темноте. Это не та дорога.
– Не волнуйся. Та самая.
– Мы же говорили: поедем на юг, чтобы объехать Майруби, и потом до Нонбасы. А ты рулишь на север.
– Все правильно. Они внимательно выслушали все, что касалось нашего маршрута. Если нас попытаются перехватить, то вернее всего на южной дороге. А мы поедем по северной.
– Но тогда нам не удастся миновать Майруби!
– Конечно. Как раз туда мы и поедем.
– Однако в Нонбасе…
– В Нонбасе они смогут ждать нас до второго пришествия. Мы туда так и не доедем.
– Где же мы окажемся?
– В аэропорту Майруби. Там и закончится наша встреча. Ты сядешь на свой самолет, я тоже буду заканчивать свои дела…
– Это очень печально, Дан.
– Погоди, единственная моя. Не грусти раньше времени. Мы еще не в Майруби, и ехать туда достаточно далеко, да к тому же по дороге нам, вероятнее всего, придется задержаться тут, неподалеку.
– Зачем?
– Да так, есть некоторые соображения…
* * *
– Мне послышалось, может быть… – проговорил Урбс. – Там, снаружи…
– В самом деле? Надеюсь, ваши гости мирно спят. Включите…
С минуту они напряженно вслушивались.
– Не слышно никакого дыхания…
– Похоже на то… Урбс, возьмите пару охранников и проверьте. Если они заперлись изнутри – взломайте. Нельзя рисковать…
Урбс вернулся через пять минут.
– Так и есть. Они бежали.
– Надеюсь, Вернер успел оборудовать их машины. Найдите его и выясните. И в любом случае возьмите след и организуйте погоню. Такую, чтобы они не ушли. Никуда, кроме того света.
– Да, несомненно, ничего другого нам не остается.
Отъехав километров на десять, Милов остановил джип. Ева послушно затормозила, едва не уткнувшись в задний бампер лидера.
– Ты ехала по этой дороге, верно?
– Да, по этой самой. Да и тут нет другой.
– Понятно. А не можешь припомнить – приблизительно, конечно, – в каком месте по тебе стреляли?
Ева медленно окинула взглядом дорогу.
– О, это не здесь. Помню: вскоре после того лес отступил от дороги, а здесь он видишь, как далеко. Надо проехать еще вперед.
– Объезжай меня и поезжай первой. Как только тебе покажется, что узнала место, остановись.
– Ты что, рассчитываешь найти тех, кто стрелял?
– В чудеса я не верю. Но что-нибудь, если повезет, все-таки можем отыскать.
Ева пожала плечами:
– Будь по-твоему.
Вернулась к машине и первой тронулась с места.
Стоп-сигналы ее «ровера» часто замигали еще через шесть километров. Машина съехала на обочину и остановилась.
– Где-то здесь, – сказала она.
Милов вылез. Осмотрелся. Увидеть что-либо в лесу было бы затруднительно. Но он и не смотрел на лес. Глаза его были обращены к небу. Он даже влез на крышу своей машины – возможно, для того, чтобы оказаться поближе к небосводу.
– Ты что, думаешь, у них есть вертолет?
– Нет. Хотя и не удивился бы. Я ищу… Ищу… Ага, кажется… Ева, у меня в сумке бинокль… Не сочти за труд…
Она подала ему требуемый прибор не сразу.
– Дан, чего только нет в твоей сумке! И зачем ты таскаешь с собой всю эту механику? В отпуск?
– Да так, знаешь, привычка, без таких безделушек я чувствую себя как-то неуютно – словно вышел на улицу без брюк.
– Ну, знаешь ли, это, по-моему, далеко не одно и то же…
– Могу предложить другое сравнение, – Милов говорил как-то рассеянно, высоко задрав прижатый к глазам бинокль и плавно, водя полукругами, опуская его все ниже. – Хотя бы… вообрази себя в операционной в пальто и уличных сапогах… Ага! Вот они. Так и думал…
– Все-таки вертолет?
– Нет, к счастью.
– Что еще можно увидеть в небе?
– Грифов, моя нежная. Стервятников.
– Зачем они тебе? Такая гадость…
– Всякая гадость на что-нибудь, да годится. Твой компас далеко?
– Вот он.
– Давай сюда. Надо взять азимут.
Так он и сделал. И сразу же спрыгнул с машины.
– Черти бы взяли…
– Что случилось? Ты увидел что-то опасное?
– Да нет… Просто в моем возрасте надо не прыгать с крыши, а осторожно, спокойно слезать. Вечно забываю об этом. Ну, садись. Поедем. Я – первым.
– Дальше по дороге, я надеюсь?
– Увы, придется тебя огорчить. Будем пробираться лесом. По азимуту.
– Дан! Здесь и на мотоцикле не пробраться!
– Это я и сам знаю. Но вон до тех деревьев добраться сможем, думаю.
– Ну, а потом?
– Там придется оставить машины. По возможности замаскировать. И уничтожить следы. А дальше – пешком.
Ева вздохнула.
– И далеко?
– Думаю, не более восьми-десяти километров.
– На это уйдет полдня. И в конце концов мы попадем в болото. Ты же помнишь карту: там, восточнее – сплошные болота.
– На них-то я и рассчитываю. Только там он мог укрыться. Если повезет, мы его найдем.
– Кого?
– Я еще и сам не знаю…
– Вот здесь они свернули, инженер!
– Вижу. Поворачивайте за ними, – скомандовал Вернер.
Две машины Приюта проехали еще несколько десятков метров.
– Они могут устроить засаду.
– Вдвоем? Нет, им не до того. Однако шеф был прав: у них было назначено свидание с нашим беглецом.
– Инженер, там, впереди… В кустарнике. Там что-то…
– Да. Похоже, машины. Пусть три человека осмотрят.
Посланные вскоре вернулись.
– Машины пусты и заперты.
– Ясно. Следы людей?
– Тут такая почва, инженер…
– Понятно. Что ж, разыскать их в лесу нам вряд ли удастся. Будем ждать здесь. Машинами перегородим дорогу. Всем залечь. Но не слишком близко от машин: быть может, они не нашли и не обезвредили… Тогда в скором будущем здесь будет большой фейерверк. Если они к рассвету не появятся, будем искать следы. По лесу они никуда не уйдут – им некуда деваться. Возьмем всех троих!
Они нашли его через шесть часов, и то каким-то чудом. Помогли, в конечном итоге, те же стервятники – они опускались все ниже и в конце концов стали садиться на деревья, образуя не очень широкое кольцо. В середине этого кольца Милов с Евой и отыскали чернокожего беглеца – еще живого, но, как сказала с грустью Ева, закончив осмотр, живого ненадолго.
– Он потерял столько крови… Удивляюсь, что он еще жив.
– Куда его?
– Две огнестрельных раны. Обе сквозных. Правое плечо и правое легкое.
– Он может еще прийти в сознание?
– Если бы мы находились в клинике… Но у нас же ничего нет. Я просто не в состоянии сделать хоть что-нибудь…
И Ева неожиданно заплакала.
– Ну, доктор, доктор!..
– Да, я врач, но не судебно-медицинский эксперт!
– Я понимаю. Ничего не поделаешь, приходится видеть и такое. Ты осмотрела его внимательно?
– Насколько это тут возможно…
– Кроме ран, что-нибудь еще?..
– Небольшой шов на груди. Очень профессиональный. Такие… такие накладывают, если проникали в грудную клетку – вернее, только под кожу, чтобы вшить, ну, скажем, сердечный стимулятор.
– Он похож на сердечника?
– Сейчас этого сказать уже нельзя. Но по общему впечатлению, вряд ли. Здоровый парень. Да и кто бы поставил ему стимулятор здесь, в этих дебрях? Хотя в Приюте, может быть, есть соответствующее оборудование. Ты ведь говорил, что врач там был. Ну да, я хорошо помню: мне еще захотелось встретиться с ним, поболтать на профессиональные темы…
– Скажи спасибо, что не встретилась. Стимулятор? Интересно… Да, действительно, очень интересно. Погоди-ка, дай я осмотрю его сам.
– Не знала, что ты еще и врач… Подай, пожалуйста, мою сумку – подложим ему под голову. Он задыхается.
– Не приходит в сознание?
– Нет.
– Подвинься, пожалуйста… Или лучше посмотри пока, что в том мешке. – Милов кивком головы указал на лежавший рядом с раненым синий полиэтиленовый мешок. – А я попробую…
Из своей пресловутой сумки он вытащил очередной приборчик. И начал водить им над телом раненого – от макушки до пяток, затем снизу вверх и опять сверху вниз…
– Ага!
– Что там? – тут же откликнулась Ева.
– Потом, потом… О черт! А это что?
– Да объясни ты! О! Дан! Смотри!
– Что с тобой?
Ева медленно пятилась от развязанного мешка.
– Посмотри – там… Конечности… Кисти, стопы… А вот это – доли легкого… Да, именно так.
– Дьявол!
– Дан, может быть, он – людоед?
– Не думаю. Осмотри-ка эти… останки внимательно. Что можно сказать о них?
Через несколько минут Ева медленно проговорила:
– Пока могу сказать лишь одно: все это удалено профессионально. Не отрублено, не отрезано кое-как. Резецировано по всем правилам.
– Давно?
– Если бы давно, останки бы уже крепко пахли в этом климате. Похоже, их не замораживали… Зачем он унес их? Чтобы похоронить? Придется нам сделать это вместо него.
– Ни в коем случае. Наоборот. Их необходимо доставить в полицию. В Майруби хотя бы. Великолепно было бы, конечно, отвезти и этого раненого в клинику, но я не представляю себе, как мы его потащим по лесу. Боюсь, он не выдержит – умрет.
– Не бойся, – сказала Ева негромко.
– Думаешь – выдержит?
– Теперь он выдержит все, что угодно.
– Умер?
– Да.
– Жаль.
– Надеюсь, хоть его мы предадим земле?
– Черт, была бы лопата… Придется ножом.
– И руками.
– Ладно. Давай. Но побыстрее.
– Мы спешим на самолет?
– Нет, пожалуй. Но привычки грифов известны не только нам. И человека этого ищут и другие. И его, и этот мешок. Мне очень не хотелось бы встречаться с ними.
– Не забудь, все это сохранится считанные часы; потом появятся черви.
– В джипе есть холодильник. Ну, за работу. Боюсь, что у нас уже не осталось времени. Но уж очень не хочется доставлять удовольствие милым птичкам… И эти… преследователи пусть найдут его не сразу. Каждый лишний час – наш выигрыш. Копай, копай…
– Я и так копаю. Постой. А ты что там делаешь?
– Выступаю в несвойственной мне роли дантиста.
– Дан! Ты и в самом деле хочешь вырвать зуб? Да что ты в этом понимаешь! Это похоже на надругательство…
– Ровно настолько, насколько понимаю, я его и вырву. А ты лучше не гляди. Это очень непрофессионально.
– Может быть… может быть, все-таки лучше я?
– Нет. Продолжай рыть могилу.
– А что я делаю? Но может быть, пока мы роем, ты объяснишь – что такого ты обнаружил в его рту, чего не заметила я? И что заставило тебя кромсать его челюсть?