Мне не терпится увидеть, что же он сотворил. Наброски, которые Дэнни показывал мне, были изумительны – а платье, сшитое на заказ, конечно, отличается куда более тщательной отделкой, чем то, что продается уже готовым. Корсет, например, будет с костяными пластинами, украшенный ручной вышивкой. И еще Дэнни предложил маленький бантик с блестками – правда, необычно?
Единственное, что меня немного – совсем чуть-чуть – беспокоит, это что до свадьбы всего два дня, а платье я до сих пор не примерила. И даже не видела. Этим утром я названивала Дэнни в дверь – напомнить, что уезжаю сегодня в Англию, и когда он наконец доплелся до порога, то пообещал закончить все к обеду. Сказал, что у него манера такая – замысел должен дозревать до самой последней минуты, – и тогда происходит всплеск адреналина и вдохновения, и он начинает работать с необыкновенной быстротой. Он всегда только так и работает, заверил Дэнни, и ни разу еще не пропустил назначенный срок.
Я открываю дверь с беззаботным «Привет!». Ответа нет, и я заглядываю в комнату, служащую нам сразу для многих целей. По радио надрывается Мадонна, в телевизоре гремит MTV, а механическая собачка – последнее приобретение Дэнни – пытается вскарабкаться на диван.
А Дэнни, окутанный облачком золотого шелка, спит беспробудным сном, пристроив голову на швейной машинке.
– Дэнни! – в ужасе кричу я. – Эй! Просыпайся!
Дэнни подскакивает как ужаленный и принимается тереть свою худую физиономию. Кучерявые лохмы торчат во все стороны, а светло-голубые глаза налиты кровью еще сильнее, чем поутру, когда мы с ним виделись. На костлявом торсе болтается поношенная серая майка, тощую коленку, выпирающую из дыры в джинсах, украшает ссадина – Дэнни заработал ее, катаясь в эти выходные на роликах. Сейчас Дэнни смахивает на десятилетнего подростка, заросшего щетиной.
– Бекки! – блеет он. – Привет! Ты что тут делаешь?
– Это моя квартира. Вспомнил? Ты работаешь здесь, потому что у тебя пробки выбило.
– А, да… – Дэнни обводит комнату затуманенным взором. – Точно.
– Ты в порядке? – Я с тревогой всматриваюсь в его лицо. – А то у меня кофе есть.
Я приношу чашку, и Дэнни делает два глубоких глотка. Потом его взгляд сосредотачивается на пачке корреспонденции у меня в руках, и только тут он начинает просыпаться по-настоящему.
– Эй, это что, британский «Вог»?
– Э-э… да. – Я кладу журнал так, чтобы Дэнни было сложно до него дотянуться. – Так что с платьем?
– Все классно! Под полным контролем.
– Можно его примерить?
Пауза. Дэнни пялится на лежащую перед ним гору золотого шелка, будто видит ее впервые в жизни.
– Нет, еще нет, – выдавливает он наконец.
– Но оно будет готово вовремя?
– Конечно! На все сто! – Дэнни ставит ногу на педаль, и машинка начинает деловито жужжать. – Бекки, – кричит он, перекрывая шум, – стакан воды сейчас был бы в самый раз!
– Сию минуту.
Я кидаюсь на кухню, поворачиваю кран и жду, когда пойдет холодная вода. Система водоснабжения в этом здании весьма эксцентричная, и мы вечно капаем на мозги нашей домовладелице, миссис Уоттс, что с водой надо бы разобраться. Но миссис Уоттс проживает за много миль отсюда, во Флориде, и ее проблемы водопровода не слишком волнуют. Однако в остальных отношениях это местечко на самом деле чудесное. По нью-йоркским меркам квартира у нас просто огромная, с паркетными полами, камином и окнами от пола и до самого потолка.
(Конечно, когда приезжали мама с папой, на них это впечатления не произвело. Во-первых, они не могли понять, почему мы не живем в отдельном доме. Во-вторых, они все удивлялись, на что годится такая маленькая кухня. Наконец они заявили, что это просто стыд – до сих пор не обзавестись собственным садом. Разве я не знаю, что наш сосед Том переехал в дом с участком в четверть акра? Кроме шуток. Вообразите участок в четверть акра в Нью-Йорке – на нем кто-нибудь тотчас отгрохает десяток офисных кварталов.)
– Хорошо! Так как… – Я вхожу обратно в комнату – и осекаюсь на полуслове. Швейная машинка бездействует, а Дэнни сидит и почитывает мой «Вог». – Дэнни! – вырывается у меня вопль. – Что с моим платьем?
– Ты это видела? – Дэнни тычет пальцем в страницу. – «Коллекция Хэмиша Фаргла продемонстрировала его чутье и живость ума», – громко читает он. – Я вас умоляю! У него талант на нуле. На нуле! Знаешь, мы с ним в школе учились. Слизал у меня одну идейку… – Дэнни смотрит на меня, и глаза у него сужаются. – В «Берниз» есть его тряпье?
– Э-э… не знаю, – вру я.
Дэнни одержим идеей поставлять свои шедевры в «Берниз». Это единственное, о чем он мечтает. А поскольку я там работаю, он втемяшил себе в голову, что я могу организовать для него встречу с главным менеджером магазина.
Собственно, я и организовала. В первый раз Дэнни опоздал на неделю, и менеджерша по закупкам умотала в Милан. Во второй раз Дэнни пришел и показал жакет. Как только менеджерша натянула жакетку на себя, отлетели все пуговицы.
И о чем я думала, когда попросила его сшить для меня платье?
– Дэнни, ты мне просто скажи. Мое платье будет готово?
Молчание длится долго.
– А его обязательно нужно закончить сегодня? – спрашивает наконец Дэнни. – Что, непременно сегодня?
– Я должна быть в самолете через шесть часов! – Мой голос превращается в писк. – И мне надо идти по проходу между скамьями в церкви меньше чем через… – Да что толку уточнять. – Ладно, не переживай. Надену что-нибудь другое.
– Что-нибудь другое? – Дэнни откладывает «Вог» и тупо таращится на меня. – Что значит – «другое»?
– Ну…
– Ты меня увольняешь? – Дэнни смотрит на меня такими глазами, будто я объявила, что настал конец нашему десятилетнему супружеству. – Только потому, что я самую малость выбился из графика?
– Я тебя не увольняю! Но сам посуди: не могу же я быть подружкой невесты без платья!
– Но что ты тогда наденешь?
– Ну… – Я в смущении стискиваю пальцы. – У меня про запас было одно платьице…
Язык не поворачивается сказать, что их вообще-то три. И два отложены в «Берниз».
– От кого?
– От Донны Каран, – виновато говорю я.
– От Донны Каран? – Голос Дэнни дрожит от такого предательства. – Ты предпочла мне Донну Каран?
– Конечно, нет! Но платье, по крайней мере, готово, и все швы на месте…
– Надень мое!
– Дэнни…
– Надень мое платье! Пожалуйста! – Дэнни бросается на пол и ползет ко мне на коленях. – Оно будет готово! Я стану работать день и ночь напролет!
– У нас нет ни дня, ни ночи. У нас осталось… часа три.
– Тогда я буду работать все три часа. Я сделаю это!
– За три часа сделаешь из отреза вышитый корсет с костяными пластинами? – недоверчиво спрашиваю я.
Вид у Дэнни смущенный.
– Гм… Можно по-новому пересмотреть модель…
– Каким образом?
Некоторое время Дэнни в задумчивости постукивает пальцами, а потом вскидывает голову.
– У тебя есть простая белая футболка?
– Футболка? – Я не могу скрыть паники.
– Это будет грандиозно. Я обещаю. – Слышится шум подъезжающего грузовика, и Дэнни выглядывает в окно. – Эй, ты что, еще антиквариата прикупила?
Час спустя я разглядываю себя в зеркало. На мне пышная юбка из золотого шелка, а сверху – белая футболка, которую теперь никто бы не узнал. Дэнни отпорол рукава, вышил узор, пристрочил кайму, заложил складки там, где их не было прежде, – и футболка преобразилась в самый фантастический топ, который я когда-либо в жизни видела.
– Я без ума от этого платья! – Я, сияя, смотрю на Дэнни. – Просто без ума! Я буду самой потрясающей подружкой невесты в мире!
– Неплохо, да? – Дэнни с небрежным видом пожимает плечами, но я-то понимаю, как он горд собой.
Я одним глотком допиваю свой коктейль.
– Восхитительно. Еще по одному?
– А что в нем было?
– Ну… – я окидываю взглядом бутылки, выстроившиеся в баре, – точно не знаю.
На то, чтобы поднять бар по лестнице и втащить его в квартиру, ушло немало времени. Честно говоря, бар оказался несколько больше, чем мне запомнилось, и я не была уверена, что он втиснется в маленький альков за диваном, как я планировала. Но смотрится бар просто сказочно! Он гордо красуется посреди комнаты, и мы уже пустили его в дело. Как только бар доставили, Дэнни поднялся к себе и совершил налет на буфет своего братца Рэндала, а я собрала у себя на кухне всю выпивку, которую смогла отыскать. Мы выпили по «Маргарите», по «Отвертке» и по коктейлю моего собственного изобретения, под названием «Блумвуд», – из водки, апельсинового сока и горошин «M&M», которые надо вычерпывать ложечкой.
– Дай-ка мне топ. Немного ушью плечо.
Я стаскиваю топ, протягиваю его Дэнни и беру джемпер, не утруждая себя ужимками скромницы. Это же Дэнни. Он продевает нитку в иголку и начинает умело присобирать материю у ворота.
– Стало быть, это твои странные кузенобрачующиеся друзья, – произносит он. – Так что они из себя представляют?
– Ничего они не странные. – Я колеблюсь мгновение. – Ну, Таркин немного странноватый. Но Сьюзи – ничуть. Она моя лучшая подруга.
Дэнни вскидывает бровь.
– И что, они не могли найти для этого дела никого другого, кроме как собственного родственника? Типа «Так, мама уже занята… сестра – слишком жирная… собака… м-м, нет, шерсть не в моем вкусе…»
– Прекрати! – Я не могу удержаться от смеха. – Просто они вдруг поняли, что созданы друг для друга.
– Прям «Когда Гарри встретил Салли». – И Дэнни декламирует, подражая голосу за кадром: – Они были друзьями. Они появились из одной пробирки.
– Дэнни…
– Ладно. – Он унимается и перерезает нитку. – А как у вас с Люком?
– Что у нас с Люком?
– Пожениться не надумали?
– Не знаю… – К щекам приливает краска. – Вообще-то мне такая мысль и в голову не приходила…
Святая правда.
Ну ладно. Не совсем правда. Может, мысль такая и приходила мне в голову – но по довольно своеобразным поводам. Скажем, когда я пару раз заглядывала в «Бекки Брендон»[2] – просто посмотреть, что там такое. И разок-другой пролистала журнал «Свадьбы». Из самого обычного любопытства.
А может, такая мысль посещала меня еще и потому, что Сьюзи выходит замуж – а ведь они с Таркином вместе гораздо меньше, чем мы с Люком.
Но знаете что? Не так уж это и важно. Свадьбы – это не по мне. И если бы Люк сделал мне предложение, я бы наверняка ответила – «нет».
Хотя… Ладно уж. Я, наверное, ответила бы – «да».
Но все дело в том, что этого не произойдет. Люк не женится «еще очень-очень долго, если вообще когда-нибудь женится». Он сказал так в интервью «Телеграф» три года тому назад – я нашла статью в папке с газетными вырезками (я там вовсе не шарила. Просто искала… резинку). Интервью касалось в основном работы Люка, но спрашивали и о личной жизни, и подпись под фотографией гласила: «Брендон: женитьба – в последнюю очередь».
По мне – так просто замечательно. У меня этот вопрос тоже – в последнюю очередь.
Пока Дэнни заканчивает платье, я занимаюсь хозяйством: вываливаю грязные тарелки в раковину, оставив их мокнуть, тру губкой пятно на кухонном столе и расставляю по цвету баночки со специями. До чего приятная работа. Почти как в прежние времена – раскладывать фломастеры.
– Так вам, ребята, трудно живется вместе? – Стоя в дверях, Дэнни следит за моими манипуляциями.
– Нет. – Я бросаю на него удивленный взгляд. – Почему?
– Моя подружка Кирсти попробовала жить со своим парнем. Сущее бедствие. Они только и делали, что цапались. Она сказала, что не представляет, как это другим удается.
Пристраивая тмин рядом с верблюжьей кожей (это еще что такое?), я преисполняюсь гордостью. Ведь с тех пор как мы с Люком поселились вместе, у нас почти не возникало проблем. Пожалуй, кроме того случая, когда я перекрасила ванную, и золотая краска с блестками перепачкала его новый костюм. Но это не в счет, потому что Люк сам потом признал, что погорячился и любой, у кого с головой в порядке, заметил бы, что краска свежая.
Если подумать – был еще маленький, пустяковый спор из-за того, сколько я покупаю. Кажется, Люк тогда открыл дверцу гардероба и раздраженно спросил: «И когда ты собираешься все это носить?»
И еще, наверное, то небольшое препира… откровенное обсуждение, сколько часов Люк уделяет работе. Он управляет собственной компанией по связям с общественностью, «Брендон Комьюникейшнс», с отделениями в Лондоне и в Нью-Йорке, и эта компания отнимает все его время. Люк любит свою работу, и, помнится, пару раз я обвинила его в том, что ее он любит больше, чем меня.
Но в целом мы – взрослая, готовая к компромиссам пара, способная разобраться во всех вопросах. Недавно мы отправились на ланч и обстоятельно поговорили; я от души пообещала, что постараюсь поменьше покупать, а Люк от души пообещал, что постарается поменьше работать. Потом Люк вернулся в контору, а я отправилась в супермаркет за продуктами к ужину (и наткнулась там на изумительное оливковое масло с давлеными красными апельсинами – теперь просто необходимо отыскать хоть какой-нибудь рецепт).
– Искусство жить вместе требует усилий, – изрекаю я. – Надо уметь идти на уступки. Надо не только брать, но и давать.
– В самом деле?
– О да. Мы с Люком делим наши средства и повседневные обязанности… Это как командная игра. Главное – не настраиваться, что все будет как прежде. Надо приспосабливаться.
– Да ты что? – Дэнни, кажется, заинтересовался. – И кто, по-твоему, приспосабливается больше? Ты или Люк?
Я на мгновение задумываюсь и наконец произношу:
– Трудно сказать… Думаю, мы оба поровну.
– Ну а… все это, – Дэнни взмахом руки указывает на загроможденную комнату, – это по большей части твое или его?
– Гм… – Я обвожу взглядом все мои ароматерапевтические свечи, кружевные подушки, стопки журналов. На мгновение в памяти всплывает девственно чистая, спартанская лондонская квартира Люка. – Пожалуй, обоих понемножку.
В каком-то смысле это правда. Ведь в спальне есть ноутбук Люка.
– Главное – что между нами никаких трений, – продолжаю я. – Мы мыслим одинаково. Мы – как единое целое.
– Круто, – замечает Дэнни, выудив яблоко из вазы для фруктов. – Повезло вам.
– Знаю. У нас с Люком все как по нотам, – доверительно делюсь я. – И иногда между нами возникает почти что… мистическая связь.
– Правда? – Дэнни таращит глаза. – Ты серьезно?
– Да. Я всегда знаю, что он хочет сказать, а еще как бы чувствую его присутствие…
– Так ты что-то навроде экстрасенса?
– Наверное. – Я небрежно пожимаю плечами. – Это как дар. Я в это особенно не вдумываюсь…
– Приветствую, Оби ван Кеноби[3], – произносит глубокий голос у нас за спиной, и мы с Дэнни едва не выскакиваем из собственных шкур.
Я разворачиваюсь – и вот он, Люк, стоит в дверях с довольной ухмылкой. Лицо раскраснелось от холода, в темных волосах блестят снежинки. Он так высок, что комната вдруг начинает казаться немного меньше.
– Люк! – вскрикиваю я. – Ты нас напугал.
– Извини, – говорит он. – Я решил, что ты почувствуешь мое присутствие.
– Что-то такое я и почувствовала, – отвечаю я с оттенком вызова в голосе.
– Конечно, почувствовала. – Люк целует меня. – Привет, Дэнни.
– Привет, – откликается Дэнни, глядя, как Люк уверенными движениями снимает свое темно-синее кашемировое пальто, расстегивает манжеты и развязывает галстук.
Однажды, когда мы крепко выпили, Дэнни спросил меня:
– Люк и любовью занимается так же, будто открывает бутылку шампанского?
Я, конечно, тогда врезала Дэнни, заявив, что это не его дело, и все же я поняла, что он имеет в виду. Люк никогда не возится, не колеблется, не теряется. Он всегда точно знает, чего хочет, и неизменно это получает – нового клиента для своей компании или что-нибудь в постели, и все с такой легкостью, с какой он откупоривает шампанское.
Ладно. Проехали. Скажем так: с тех пор как мы с Люком вместе, мои горизонты значительно расширились.
Люк просматривает почту.
– Так как дела, Дэнни?
– Спасибо, хорошо. – Дэнни кусает яблоко. – А как поживает мир крупных финансов? Моего братца сегодня не видел?
Рэндал, брат Дэнни, работает в финансовой компании, и они с Люком пару раз обедали вместе.
– Сегодня не видел, – отвечает Люк.
– Ну, когда увидишь, спроси, не прибавил ли он, часом, в весе. Как бы между прочим. Просто скажи: «Эй, да ты, никак, поправился». И брось что-нибудь вскользь насчет осмотрительности в выборе десертов. У него паранойя развилась на почве ожирения. Со смеху лопнуть можно.
– Братская любовь, – ухмыляется Люк, – разве она не прекрасна?
Перебрав всю почту, Люк слегка хмурит лоб и поворачивается ко мне:
– Бекки, уведомление о состоянии нашего счета еще не приходило?