– Да ну! Семь-восемь лет, говоришь? Ему ведь не больше двадцати двух!
– Он начал заниматься этим сызмальства. А вот и катер. Слава тебе Господи, сейчас мы избавимся от него и умоем руки.
– Как Пилат?
– Что ты городишь, Энди? При чем тут Пилат?
– Дэйв, признаю, что я не в ладах с логикой. Но говорю тебе, я не собираюсь сдавать этого юного паршивца, когда в состоянии ему помочь. Что-то в нем есть такое, что меня очень привлекает.
– Вроде собачьей крови в твоем волке, – саркастически выдавил из себя Дэйв. – А в этом молодце, уверен, есть волчья кровь. Ладно, Энди, можешь говорить что хочешь, но я не собираюсь в это ввязываться. Одиночка Джек Димз заслуживает виселицы, и всякий порядочный гражданин должен помочь накинуть на него петлю!
– А я не порядочный гражданин, братец, – ответил Эндрю. – Я просто человек. Во имя неба, Дэйв, если парень способен так приручить пса, как этот приручил Команча, значит, в нем есть что-то необыкновенное, а этого не так уж и мало! Он обнимал его за глею, ты видел?
– Очень трогательно! – буркнул Дэвид. – Ну, не буду вмешиваться, выпутывайся сам, как знаешь!
Бросившись в шезлонг, Дэвид откусил кончик сигары и сердито сжал ее в зубах.
Эндрю с сомнением поглядел на спину брата, в раздумье пожал плечами. Много лет он был для этого юноши наполовину братом, наполовину отцом, но никогда еще тот так не раздражал его, как в эту ночь.
Еще раз взглянув на темное отверстие люка, Эндрю повернулся, чтобы встретить лицом к лицу дотошных тюремщиков со сторожевого катера, который мягко скользил к борту яхты.
Глава 3
Охотник на людей
– Эй, на яхте!
– Слышу вас, на катере.
– Мы швартуемся к вам. Быстро багры!
Низко сидящее быстроходное судно остановилось рядом, его машины урчали со сдержанной силой.
– Кто здесь главный?
– Я, – ответил Эндрю Эпперли.
– Минуту назад одному из наших людей показалось, что он видел сбежавшего заключенного, плывущего к вашей посудине. Мог он добраться до вас и спрятаться внизу?
– Исключено, – твердо ответил Эндрю. – Здесь нет иллюминаторов, через которые можно пробраться внутрь. Если бы он поднялся на борт, ему пришлось бы пересечь палубу, а мы не покидали ее с тех пор, как началась погоня.
– Как ваше имя, простите?
– Эндрю Эпперли. А это Дэвид Эпперли, мой брат.
– Дэвид Эпперли! О, он не из тех, кто ввязывается в такие игры. Я читал о вас, мистер Эпперли!
Человек с уважением кивнул Дэвиду.
– Только, – продолжил он, – тип, за которым мы гонимся, пострашнее любого тигра или льва, с которым вы имели дело, мистер Эпперли! Это Одиночка Джек Димз – вы наверняка о таком слыхали!
– Я знаю о нем, но только из газет. А пресса, как известно, живет дутыми сенсациями.
– Им нечего раздувать насчет Димза. Он как будто нарочно родился для того, чтобы служить пищей для газет.
– За какое преступление он попал на Блэкуэлл?
– Никто точно не знает, но кажется, что там было что-то вроде подлога, а еще скандал с иммигрантами. За этим стоят люди куда повыше Димза.
– Его допрашивали?
– Пытались. Точно с таким успехом можно допрашивать змею или ящерицу. Выяснить, что у Одиночки Джека в голове, может разве что пуля! Теперь он опять выскользнул из рук. Надзирателя за это уж точно уволят с работы!
– А раньше он сбегал?
– Его ни разу еще не удалось додержать до суда. Он всегда сматывался по-быстрому. Его ловили пять раз до этого; нынче, если поймают, это будет шестой. Все думают, что у него есть кто-то наверху, уж слишком хорошо удаются ему побеги. Но точно никто не знает, как все это у него получается. Скользкий дьявол!
Полицейский сержант – командир катера – который ходил взад-вперед по палубе, остановился у крышки люка.
– Конечно, – сказал он, – Одиночка Джек может превратиться в невидимку. Он может проскользнуть по палубе, пока вы на секунду отвернулись в другую сторону, вполне может быть сейчас внизу и подслушивать наш разговор…
Собственное предположение заставило его поспешно отступить от отверстия люка.
– Ищите, где хотите, – махнул рукой Эндрю Эпперли, – но не могу вас не предостеречь: если вы спуститесь в каюту, вы сильно рискуете.
– Рискуем? – рявкнул сержант, резко изменив голос. – Петерс, Свейн, быстро сюда. Спуститесь вниз, обшарьте каюту и выясните, что там такое. Да живей поворачивайтесь!
Эндрю Эпперли пожал плечами, а Дэвид прошептал, все более тревожась:
– Что будет, если они найдут там Димза? Они подумают, что мы его укрываем! У нас обоих будут неприятности, Энди!
– Заткнись, Дэвид! Доведем дело до конца, раз уж начали. Но думаю, все обойдется!
В это время бравые Свейн и Петерс начали спускаться один за другим по узкому трапу. Вдруг из глубины кабины раздался жуткий рык и угрожающее ворчание.
Свейн и Петерс быстро вылетели обратно на палубу.
– Мы ищем человека. А там внизу лев или что-то вроде того! – сказал один из них.
– Что там, Эпперли? – потребовал сержант, чьи подозрения еще более усилились.
– Ничего особенного, – сказал Эндрю, – кроме опасности, о которой я попытался вас предупредить, да вы не стали слушать. Я хочу сказать, что там, внизу, моя собака. Пес оборвал цепь и сбежал вниз. Он слишком дикий, чтоб с ним поладить, поэтому мы морим его голодом и ждем, когда сможем с ним как-то управиться. Это бешеный дьявол, сержант!
– Ах, дьявол? Дьявол?! – прорычал сержант с угрозой в голосе. – Ну вот что, Эпперли! Никто не держит собаку, которая не отзывается на собственную кличку. Позовите-ка этого вашего пса, и мы наконец обыщем эту каюту.
– Команч! Ко мне, песик! – послушно позвал Эндрю.
В ответ из темной глубины под крышкой люка раздалось такое душераздирающее рычание, что вздрогнул даже хладнокровный сержант.
– Хотел бы я взглянуть на эту собаку, – пробормотал он.
– Это скорее волк, чем собака, – сказал Эндрю. – И силач, каких мало. Вот цепь, которую он оборвал, прежде чем шмыгнуть в каюту.
Сержант подобрал обрывки и проверил прочность звеньев, потом осмотрел сломанное звено, острые края которого отливали сталью.
– Я бы сказал, – заметил он, – что не всякая лошадь справится с такой цепью. И что, ее порвал пес?
– Вот именно. Пес, который весит столько, сколько я.
Сержант был поражен. В глубине души он всегда оставался простым охотником, и лишь по стечению обстоятельств объектом его преследования стали не звери, а люди.
Теперь все его охотничьи инстинкты взыграли в нем и взяли верх над осторожностью.
– Я хочу увидеть это чудовище, – заявил он. – Я вернусь сюда днем и взгляну на него. Да, видимо, зверюга вроде этой не лучшая компания для любого чужака, который окажется рядом.
Эндрю Эпперли спокойно сказал:
– Я видел, как Команч покончил однажды с мастиффом одним ударом лапы.
– Ну да? Тогда какие шансы у человека, который проберется к нему в темноте?
– Думаю, ни единого!
Казалось, Эндрю уже выиграл схватку, и сержант повернулся было к поручням яхты. Но вдруг он как-то неловко затоптался.
– Вот что я вам скажу, – пробормотал он. – У меня есть кое-что, что, скорее всего, поможет вам справиться с Команчем. По крайней мере, он появится у выхода, уж будьте уверены. Это такая маленькая вонючая бомбочка. Разрушений не будет, но в одну минуту кабина наполнится дымом, и Команч захочет глотнуть свежего воздуха. Таким образом он наверняка попадет к вам в руки. Петерс, Лорен, Грегг, вы и еще шестеро встаньте здесь с веревками. Свейн, принеси мне дымовую шашку. Один из вас откроет дверь каюты…
– Чтоб этот дьявол-волк на меня набросился? – проворчал Свейн, на которого указал сержант.
– Ну так я сам это сделаю! – возбужденно проговорил сержант.
– Останови его! – выдохнул Дэвид Эпперли.
Но Эндрю оставался холоден как сталь.
– Он использует свой шанс. Это его профессия. Кроме того, не думаю, что Одиночка Джек принадлежит к тому сорту людей, которых убивают в темноте, когда есть возможность избежать этого.
– Но что же можно сделать?
– Тихо! Вот он пошел. Бедняга сержант! Команч разорвет его горло! Я не в состоянии его остановить!
Эндрю подбежал к сержанту.
– Этот пес вас разорвет, предупреждаю!
– Что ж, любой человек когда-нибудь умирает! – бодро сказал сержант.
Он распахнул дверь каюты и быстро выпрыгнул на палубу, сжимая в руке револьвер и готовый встретить любую неожиданность.
Но в глубине каюты никто не шевелился. Все было тихо. Огромный зверь не издавал ни звука.
– Может быть, он сейчас подкрадывается к вам, сержант! – предостерег Эндрю Эпперли.
– Ничего, мы скоро получим малыша, – ответил сержант. – Вот бомба. Когда я швырну ее в люк, вам покажется, что оттуда вырвался огонь. Но не беспокойтесь. От нее бывает только дым. Вам не придется спасаться! Вы позволите, Эпперли?
– Видимо, у меня нет власти вас остановить.
– Особенно тогда, когда я гоняюсь за сбежавшим преступником, – пояснил сержант, выразительно подмигивая. – Так что, если вы не возражаете, я буду считать, что вы разрешили мне бросить эту дымовую шашку в вашу каюту, мистер Эпперли.
– Полагаю, – сказал Эндрю, – что должен вам уступить. Надеюсь, это не повредит мебель и прочие вещи?
– Нисколько. Эта штука не содержит кислот. Ничего, кроме безвредного дыма, уверяю вас. Никакой опасности.
Сержант приготовился уже швырнуть бомбу в каюту, но прежде, чем он выпустил ее из рук, тонкая, почти бесплотная человеческая фигурка, бесшумная и быстрая, как летящая тень, скользнула из двери каюты, в мгновение миновав сержанта с его людьми, и бросилась через перила. Человек нырнул так глубоко и отплыл под водой так далеко, что не видно было даже, где он вынырнул. Поверхность воды, насколько видел глаз, оставалась гладкой.
Сержант отчаянно завопил:
– Одиночка Джек! Джерри, ты был прав! Быстро спустить шлюпку!
Ему и в голову не могло прийти остановиться и задать несколько вопросов насчет того, как человек, сбежавший от закона, мог очутиться в каюте «Нэнси Лу». Он медленно рванулся к берегу, в том направлении, куда, по его расчетам, поплыл беглец.
Дэвид и Эндрю смотрели, как трое мужчин гребли, а приземистый сержант застыл на носу лодки с револьвером в каждой руке.
Глава 4
Если ты дал слово!..
Два брата следили, как лодка охотников пробиралась к берегу, лавируя меж других судов, видели, как волнение, подобно огню, распространяется вдоль причалов.
– Когда они его поймают… – вслух подумал Дэвид.
– Никогда, Дэйв. Этого парня они никогда не заполучат. Ни этой ночью, ни позже. Они не в силах вернуть его обратно!
– Так подсказывает тебе интуиция? – сухо спросил Дэвид.
– Можешь называть это интуицией, если хочешь. Но разве не странно, что мы не слышим ни звука от Команча?
– Да, странно. Это колокол затрезвонил? А вон, видишь, фонари вдоль причалов? Ничего не забыли, до последней мелочи, чтоб поймать этого типа!
– Удачи им не хватает, вот чего. Не будет им удачи, говорю тебе! Давай-ка спустимся и глянем через дверь, что там происходит в каюте.
– А если зверюга выпрыгнет и вцепится нам в глотки?
– Если он выпрыгнет, Дэйв, он ничего нам не сделает.
Он вытащил кольт и показал брату.
– Ты видишь, как я с ним в случае чего управлюсь, малыш? Я не промахнусь по такой мишени, как волчье сердце, если уж Команчу приспичит поссориться с нами.
– Ладно, иди первым. Я не собираюсь добывать славу таким способом!
И Дэвид пошел за братом.
Они спустились по ступенькам к двери каюты, которая была широко распахнута; Эндрю посветил фонарем внутрь и обнаружил весьма странную картину! Там, на полу, лежал огромный пес, и скрученные из разорванной простыни полосы связывали все его четыре лапы вместе, а повязка вокруг головы надежно стягивала челюсти и затыкала пасть.
– Пресвятое небо! – только и мог вымолвить Дэвид. – Он сделал это в одиночку! И тихо! Но ради чего он трудился, связывая волка?
– Я объясню тебе, ради чего, Дэйв, да только ты станешь надо мной смеяться.
– Ну, попробуй.
– Одиночка Джек знал, что, когда он вырвется на свободу, пес побежит за ним, и если на палубе еще будут люди, Команч на пути к воде разорвет им глотки. Так что он обезвредил Команча, прежде чем самому сбежать.
– Энди, ты скоро сделаешь из Одиночки Джека святого!
– Как бы то ни было, факт налицо. Он связал Команча. Если ты найдешь тому лучшее объяснение, скажи мне!
Но Дэвид молчал, лениво подталкивая носком ботинка распростертое тело зверя.
– Ты посмотри, какой в его глазах горит зеленый дьявольский огонь, – сказал он. – Это все тот же Команч. И я, признаюсь, озадачен. Как этому парню удалось его связать? И как он вообще заманил его в воду, чтоб тот спас его?
– Я не собираюсь впадать в мистику и выдумывать проблемы такого сорта, когда их и так более чем достаточно. Но вот что я тебе скажу: это просто еще одно доказательство того, о чем я говорил тебе еще до того, как с Команчем так управились. В этом паршивце есть изрядная доля собачьей крови, и в нем просто проснулись собачьи качества, когда пришлось туго. Как еще можно объяснить это? Он слышит тревогу, видит в воде человека, полумертвого, и уже сама возможность побороться с течением возбуждает Команча. Инстинкт спасения жизни, унаследованный им от предков, начинает работать. В воде он ныряет, отыскивает тонущего человека и тащит его на нашу яхту, но не потому, что считает ее безопасным убежищем, а просто потому, что это ближайшее более-менее надежное место.
Дэвид слушал и кивал.
– Ну ладно, – сказал он. – Я признаю, что ты более-менее логичен. Но, Энди, в то же время я чувствую, что здесь есть что-то еще. Что-то чертовски таинственное есть во всем этом происшествии! Такой дьявол в образе собаки не мог за две секунды превратиться в ручного песика.
– Ты все еще видишь в этом деле тайну. Но, уверяю тебя, Дэйв, в этом нет никакой тайны. Нужно только видеть факты и следовать логике. Я говорю, что в Команче вдруг вспыхнул инстинкт спасателя. Он не мог не прыгнуть, чтоб не спасти Одиночку Джека Димза, он не мог не позаботиться о нем. А ведь ты знаешь, Дэйв, что даже самые жестокосердые из нас проникаются симпатией к тем, о ком заботятся. Чем, например, объяснить материнскую любовь, как не тем, что мать заботится о жизни, которую произвела на свет? То же произошло и с нашим монстром. Он не мог не волноваться за того, чью жизнь спас.
Дэвид опять слушал и кивал.
– Да, твои слова вполне логичны, – согласился он. – И я бы не высказал на людях то, что думаю. Но все-таки, полагаю, в этом деле есть что-то очень странное. Чрезвычайно странное, Энди! Но Бог с ним.
Надо надеть на пса новую цепь и вытащить на палубу прежде, чем мы снимем с него повязки. Как аккуратно они наложены, точно он старался ничем не повредить псине, когда связывал! Нет, что за чудо! Похоже, волкодав и вправду дал Одиночке Джеку приручить себя – как будто эта собачка пришлась ему по душе! И все в какие-то полчаса!
Он встряхнул головой – в самом деле, даже прагматик Эндрю был потрясен мыслью о том, что произошло. Это действительно выходило за границы допустимого, по крайней мере, того, что мы привыкли под этим понимать.
Братья надели на волкодава новую цепь и перетащили животное на старое место – на палубу, где приспособили что-то вроде намордника на огромную башку, а затем развязали веревки. Несмотря на намордник, Команч звонко клацнул зубами перед самым носом Энди, и тот отскочил, чертыхнувшись. Но зубы пса его не задели. Вскоре братья уже сидели бок о бок на корме, как и раньше.
– Кто бы подумал, – тихо, будто боялся нарушить тишину, стоящую над рекой, произнес Дэвид, – что только несколько минут назад здесь с таким шумом и грохотом палили ружья, завывали сирены, метались прожекторы! Теперь снова все спокойно, словно в могиле.
– Они еще не успокоились, уверяю тебя, – я имею в виду охотников. Они все еще прочесывают доки. Но им его все равно не поймать – ни сегодня ночью, ни вообще… никогда.
– Я тоже так думаю, – согласился на этот раз Дэвид. – Он не из той породы лис, которые могут в один день дважды сбежать и снова попасться. Что ты думаешь о нем, Энди?