От наблюдений Севу Вологодского оторвал скрипучий голос Ежа:
– Странный, однако, парниша. Да у него на роже написано, что он мокрушник. Когда он на меня смотрел, у меня было такое ощущение, словно он меня душил. – Он увидел на лицах присутствующих сдержанные понимающие улыбки. Похоже, что каждый из них испытал аналогичные чувства. – Что ты о нем знаешь?
– Немногое. То же самое, что и другие. Все знают его под погонялом Филин. В Москве он объявился лет пять назад и пользуется весьма большим спросом. Странно, что он до сих пор жив. При такой профессии долго не живут. Очевидно, имеет какое-то могучее прикрытие. Я пытался выяснить – не получилось.
– Это только добавляет ему очков. Будем надеяться, что мы не прогадали с выбором, – негромко заметил Миша Хвост.
– Говорят, что он когда-то был очень перспективным биатлонистом. Но, видно, там заработок не слишком высок, если он решил переквалифицироваться в профессиональные убийцы.
В словах Севы Вологодского сквозила едва скрываемая брезгливость – обычная реакция законного вора на мясника.
– Кстати, а как там насчет культурной программы? Где обещанные девочки? – забасил Корень. – А то мой дурачок уже себе места не находит. Пока не натешится, в дрейф не ляжет. Я-то его очень хорошо знаю. – Жора Крюков хохотнул.
– Знаешь, Сева, я хоть и староват для любовных утех, но на природе как-то располагает, – хрипло поддержал Крюкова Еж. – Дело сварганили, почему бы нам не поразвлечься, мы же не хуже обычных мужиков.
Он улыбнулся, показав золотую фиксу. Он рассказывал, что первую фиксу поставил в семнадцать лет, подражая своему приятелю, вернувшемуся из зоны. Тогда пришлось подпиливать совершенно здоровый зуб надфилем, чтобы надеть на него латунный стерженек. И лишь значительно позже, отбарабанив от звонка до звонка первую ходку, он заработал право на кусочек золота во рту.
Вошел Лось без стука, как и полагалось. Остановился в дверях и заговорил чуть взволнованно:
– В общем, так… Тут мне передали: подъехали три автобуса с какими-то людьми, на грибников не похожи… на ментов, впрочем, тоже. Что делать?
– Ладно, культурную программу придется срочно сворачивать, – по праву председателя решил Сева Вологодский. – Как-нибудь в другой раз. Рисковать нам ни к чему, да и пальбу понапрасну устраивать не стоит. Тем более мы уже обо всем перетерли.
– Ладно, срастется, – вставил словечко Еж, поднимаясь. – Ломанусь отсюда на Тверскую, сейчас самое время, когда упакованное мясцо на охоту выходит.
– И мне тоже пора, – поднялся Жора Крюков. – Одно плохо, что с оттопыренными штанами идти придется.
Телефонный звонок прозвучал в тот самый момент, когда за Мишей Хвостом захлопнулась дверь. Сева Вологодский не торопился – поднял трубку после третьего гудка.
– Да… Хорошо… Сейчас буду.
Вологодский поднялся с кресла и почувствовал легкое волнение. Оно посещало законного всякий раз, когда ему следовало встретиться с этим человеком.
– Пойдешь со мной, – сказал он стоящему в дверях Лосю, – разговор у меня будет.
– Надо – так надо, – неопределенно повел плечом Глеб.
Сева Вологодский выглядел слегка напряженным – не частое состояние для его раскрепощенной души.
– Как там, уезжают? – Голос звучал слегка рассеянно, похоже, он спросил только для того, чтобы нарушить тишину.
Внизу послышался звук отъезжающей машины.
– Еж поехал… Сейчас и Миша тронется.
Но, судя по лицу, ответ Севу интересовал мало.
– Ладно, пойдем.
Поднялись на второй этаж. Сева Вологодский остановился как раз напротив той комнаты, где был заперт парализованный старик.
Лось удивленно посмотрел на вора:
– Сева, послушай, здесь нечего ловить. Тут находится один полоумный де…
Договорить он не успел. Дверь неожиданно открылась, и на пороге предстал тот самый парализованный старик. Теперь Лось понял, что его насторожило во внешности старика в первую встречу, – глаза! Нет, они выглядели необыкновенно старыми, глубоко запавшими. Но вот то, что пряталось в глубине зрачков, заставляло невольно насторожиться.
Воля.
Она как будто бы плескалась через край, как это происходит с кипящим чайником, до самых краев наполненным водой. Так ведь и обжечься можно.
– Не ожидал? – добродушно посмотрел старик на Лося. – Ладно, проходи, рано меня хоронить, я еще и сгодиться могу.
Голос у старика был спокойный, ни одной высокой ноты. Так разговаривать могут только люди, привыкшие к тому, что их обязательно услышат и поймут.
Уродливое инвалидное кресло с обтертыми подлокотниками, словно наказанное, убого покоилось в самом углу.
– Это Лось, – проговорил Сева Вологодский.
Глеб удивился его тону, никогда он не слышал в голосе Севы сразу столько непоказного уважения.
– А ты думаешь, я не знаю? – хмыкнул старик. – Или ты думаешь, я на старости лет вальтов ловить начал?
– Нет, но…
– Ничего подобного! Память у меня еще получше, чем у некоторых молодых. Это тот самый Лось, что кассу у «Московского» универмага взял. Так?
Уважительный тон Севы Вологодского совсем сбил с толку Лося. Об этом ограблении ювелирной лавки знали очень немногие, и нужно обладать немалыми чинами, чтобы заполучить доступ к подобной информации.
Ему бы ответить грубо, переть буром. Да и голосу солидности добавить, но вместо этого Глеб смущенно пролопотал:
– Давно это было. Я уже забывать стал.
– Вот видишь, ты забывать стал, а я еще помню. И знаешь почему?
– Почему же?
– А потому что слежу за тобой. Большой толк из тебя будет. И нашему воровскому братству поможешь. Надумаешь в люди подаваться, так я тебе первый рекомендацию черкну.
Горло у Лося перехватило:
– А кто ты?
– Ты ему не сказал? – повернулся старик к Севе.
– Договоренности не было.
– Ну и правильно, – охотно согласился старик. – Гоша Антиквариат, слыхал о таком? Чего же ты глаза-то вытаращил? Или, может быть, я страшный такой?
Гоша Антиквариат был одним из апостолов воровского мира. Возможно, даже самым главным из них. Он как никто другой знал воровские заповеди и трактовал их безо всяких еретических правилок. Лосю он всегда представлялся очень ветхим, точно таким же, как библейский Соломон. Но сейчас, глядя на него, охотно верилось, что Антиквариат запросто вмещает в себя еще лет пятнадцать активной жизни. Руки сильные, совсем не старческие, привыкшие к тяжести металла, вот только кожа на ладонях слегка сморщенная, – какая бывает только у стариков, – словно подернутая паутиной ветхости.
Лось перевел взгляд на Севу. Вологодский неловко улыбался. В присутствии старика он явно терялся, словно нашкодивший мальчишка. А следовательно, так оно и было. И еще – всему воровскому сообществу было известно, что Гоша Антиквариат был давно и надолго заперт во Владимирском централе.
– Но дело в том… – мялся Лось, пытаясь подобрать нужное слово.
Антиквариат выручил, спросив безо всяких эмоций:
– В крытке, что ли, чалюсь?
– Да, – поднял Лось голову.
– Иногда я выхожу на волю, когда очень скучно становится. А потом, как же я мог пропустить ваше сборище! Хотя, скажу тебе честно, стоило это удовольствие немало «зеленых». Но, думается, все траты окупятся. Ну, так что, рекомендация моя нужна? – улыбнулся старик, показав полный рот золотых зубов.
– Не откажусь. Такая рекомендация нескольких стоит.
Гоша Антиквариат и в самом деле напоминал редкий реликт давно минувшей эпохи, стоимость которого по истечении времени не падает, а даже, наоборот, поднимается многократно. И совсем не оттого, что он умел подать себя, имея гренадерский рост и отточенные жесты народного артиста, а потому, что являлся бесценным кладезем воровских понятий. И молодежь, жадная до романтики, окуналась в его рассказы, словно в очистительный колодец.
Он был тем самым тоненьким мостиком, который, выходя из далекого прошлого, протянулся в настоящее.
Гоша Антиквариат всегда был при делах, даже находясь в крытке, он имел возможность списываться с другими ворами и собственным авторитетом влиять на решение сходняка.
А где-то рядом с ним так же могуче возвышалась фигура Варяга. Кто знает, может быть, именно он был инициатором проведения схода.
– Может, лучше в другой раз побазарим? – негромко предложил Сева Вологодский. – Тут в трех километрах какой-то непонятный десант высадился. Не обложили бы!
– Не мельтеши, – махнул широкой ладонью Гоша Антиквариат. – Это я устроил. Надоела мне ваша болтовня, надо же было что-то делать.
– Как же это ты организовал-то? – удивился Лось.
Антиквариат сощурился:
– А ты думаешь, если я на паралитика похож, так и мобильным телефоном воспользоваться не сумею?
– А разговор наш слышал? – осторожно поинтересовался Сева.
– От начала и до конца, – усмехнулся Антиквариат, – рано ты меня в рухлядь записываешь.
– И что ты обо всем этом думаешь? – сдержанно спросил Сева Вологодский.
Антиквариат подошел к окну. Лось имел возможность рассмотреть старика со спины. Долговязый, чуточку нескладный, он больше напоминал потомственного интеллигента, вышибленного зигзагами судьбы на обочину жизни, чем на матерого уркагана.
Со двора пансионата уезжал Мишка Хвост, с громким гиканьем, с длинными победными гудками – по-другому он просто не умел. В нем всегда присутствовал нереализованный баловник.
Наконец Гоша Антиквариат повернулся, присел на подоконник. Теперь он стал похож на сельского учителя, который, поломав научную карьеру, отправился в далекую глубинку сеять доброе и вечное.
– Ничего хорошего. Об этих серьезных ребятах я кое-что уже слышал. С ними нужно быть поосторожнее, каждое сказанное слово они воспринимают за чистую монету. – В глазах сельского учителя светилась проникновенность. Так можно смотреть только на нерадивого ученика, не усвоившего важный урок. – Но дело свое они знают. Если говорят – уберут, значит, так оно и будет. Язык за зубами тоже умеют держать. Правда, в последнее время стала прослеживаться неприятная тенденция. – Антиквариат брезгливо поморщился.
– Какая? – насторожился Сева Вологодский.
– Странность заключается в том, что они всегда появляются там, где наблюдаются большие деньги.
– Это все?
– Не спеши, – терпеливо укорил Гоша Антиквариат ученика. – Кроме того, мне известны случаи, что после дела они напрашиваются в долю. – Сева Вологодский нахмурился. – С их возможностями подобные комбинации вполне логичны. Перед тем как пойти на дело, они собирают обширнейшее досье на людей, которых следует уничтожить. Правда, каким образом они получают секретнейшую информацию, для меня остается до сих пор загадкой. – Неожиданно старик улыбнулся. – Допускаю, что подобные досье у них заготовлены и на каждого из вас. Собранные бумаги им очень здорово могут пригодиться для предстоящего базара.
– Что же ты предлагаешь, Антиквариат?
– Как только они сделают свое дело, их надо убрать, – проговорил старик почти ласково. Причем в его глазах было столько доброты, сколько не встретишь даже у телка, подбирающегося к материнскому вымени. – Ты меня понял?
Сева Вологодский невольно поежился. Он неплохо знал своего наставника: с подобным добродушием тот стискивал между пальцев несмышленых котят и отдавал приказы на ликвидацию.
– Да, – проглотил колючий ком Сева Вологодский. – Но как на них выйти? В нашем распоряжении будет только один Филин.
Гоша Антиквариат вновь посмотрел в окно, где, поигрывая оружием, расхаживала охрана. Парни держали автоматы небрежно, как будто у каждого из них за плечами по целой дюжине военных конфликтов, но вряд ли кто-нибудь из них действительно побывал в по-настоящему боевой передряге. Единственное, на что они были способны, так это пальнуть из-за угла по загулявшей братве.
– Мне тебя учить, как это делается? – ласково продолжил Гоша Антиквариат. – Я всегда считал тебя очень способным учеником. – В голосе старика послышалось даже что-то вроде разочарования. – Отвезешь Филина в лес, привяжешь его, голубчика, к какому-нибудь крепкому дубку вниз головой, разведешь хороший костер. Говорю тебе серьезно, этот способ очень располагает к откровенному разговору.
– Мне кажется, он не из тех людей, которые могут сломаться. С ним придется помучиться.
– Любого человека можно сломать, запомни это на всю жизнь, – безо всяких интонаций продолжал старик. Теперь он выглядел пастором, читающим воскресную проповедь. Голос спокойный, всепроницающий. – Сначала человека нужно убедить в своей правоте, доказать, что он не прав. А если он все-таки не понимает вежливых слов, тогда следует указать ему его место, например, где-нибудь в стойле. Уговорам поддаются все, просто на одного достаточно прикрикнуть, а другого нужно приласкать. Вот так-то!
– Я тебя понял, Гоша, – произнес Сева Вологодский.
– Держи этого парня на коротком поводке, – выставил вперед ладонь Гоша Антиквариат, – если он будет слишком длинный, тогда он закинет тебе петлю на шею и затянет ее туго-туго. – Он посмотрел на Лося и добавил: – А знаешь, юноша, мне это заведение где-то даже очень понравилось. Если я совсем останусь не у дел и меня уже больше не захотят держать в тюряге, я непременно вернусь сюда и буду тихо доживать в лесочке свой век.
В проеме двери возникла крепкая фигура одного из охранников. Погоняло у него было Квадрат – на удивление емкое и точное. Кто видел его впервые, невольно удивлялся его кубатуре, казалось, что он сплошь состоит из геометрических фигур с правильно очерченными линиями: квадратным выглядело его лицо, руки – прямоугольники, а ноги, короткие и сильные, больше напоминали перевернутую трапецию. Квадрат пришел в бригаду Лося из тяжелой атлетики. Парень понимал, что его звездный час в спорте остался за плечами. У него уже не было сил, чтобы удивить человечество мировым рекордом, но их вполне хватало, чтобы откручивать головы собственным недоброжелателям. Он решил податься в одну из московских группировок. Так он оказался в бригаде Лося. Еще через год старание его было оценено, и Квадрат поднялся еще на одну ступеньку в криминальном мире, став звеньевым. К своему немалому удивлению, он обнаружил, что карьеру можно делать не только на спортивном помосте.
– Лось, там подошли три хмыря, говорят, что хотят видеть какого-то Гошу Антиквариата. Может, завалить их? Уж больно базар неучтиво трут.
Ответить Лось не успел. Вкрадчивый и очень мягкий голос старика звучал укоризненно:
– Сразу видно, что из молодых. Таких отстреливают в первую очередь. Так вот, я тебе замечу, молодой человек, если эти три хмыря… как ты их называешь, узнают, что ты о них так нелестно выразился, самое малое, что они тебе сделают, так это оторвут яйца. И помешать этому не смогу даже я, Гоша Антиквариат. А таких людей, мой мальчик, нужно знать, – почти укорил старый вор. – Ладно, провожать меня не нужно, доберусь как-нибудь сам, – и, потеснив тощим плечом обескураженного Квадрата, вышел в коридор.
Никто из троицы не осмелился увязаться следом за стариком. С минуту они вслушивались в шаркающий шаг, словно завороженные. А затем, не сговариваясь, подошли к окну. Внизу стояли шесть человек бойцов и терпеливо дожидались команды. Трое гостей стояли отдельно, подчеркнуто безразличные. Напряжение ощущалось даже на высоте второго этажа. Достаточно всего лишь одного неосмотрительного слова, чтобы у стен пансионата началась нешуточная схватка. Незнакомцы не дрогнут, это ясно. Не та порода. На лицах безмятежность камикадзе. Один из бойцов, почувствовав настороженный взгляд, повернулся, посмотрев на окна верхнего этажа. Лось как будто только и дожидался этого внимания. Махнув рукой, он дал знать, что все в порядке. Бойцы мгновенно потеряли интерес к нежданным гостям.