Итак, черная тачка, в которой сидят трое: сам клиент с саквояжем «зеленых», шофер и телохранитель-амбал. И все. Когда «ауди» окажется на шоссе – скажем, за пять километров до Химок, а еще лучше – на длинном перегоне между аэропортом и Ленинградским шоссе, – можно его брать голыми руками. Желательно, конечно, чтобы трасса в этот момент была пустынна. И еще более желательно, чтобы время было позднее.
Подготовка у Грунта заняла почти месяц. Подручные средства искать долго не пришлось. Он решил воспользоваться давно приобретенным израильским автоматом «узи», на который требовалось навинтить оптический прицел – ведь стрелять придется примерно со ста метров. А учитывая, что налет лучше провести в сумерках, если не ночью, то надо приладить не просто оптический, а инфракрасный ночной прицел.
После этого Грунту осталось выбрать огневой рубеж. Он поехал в Шереметьево рейсовым автобусом, сошел у какого-то то ли совхоза, то ли комбината, не доезжая до аэропорта, и сразу понял: попал в точку. По обеим сторонам от узкой асфальтовой полосы, тянущейся от Ленинградского шоссе, простирался огромный луг. Справа луг упирался в лес, слева – убегал к летному полю вдалеке. Причем как раз рядом с автобусной остановкой был возведен каркас надземного перехода – строительство шло, по всему видно, неторопливо, и строители успели установить только бетонные опоры будущего перехода да лестницу-времянку. Строительная площадка была заставлена штабелями бетонных плит и обнесена хлипким деревянным заборчиком. В общем, идеальное место для надежной засады. Грунт походил вокруг бетонных плит, нашел укромное местечко за забором, присел и бросил взгляд на дорогу Там как раз промчалась одинокая «Волга» в направлении аэропорта. Грунт мысленно прицелился в боковое окно «Волги». Пук-пук-пук! Выпущенная из автомата длинная очередь прошьет крупным швом стекла, и теплый плюшевый салон будет весь залеплен кровавыми харкотинами… Он хохотнул. Ну примерно так и будет…
Грунт снова посмотрел на часы. Прошло сорок минут. Он вынул из-за пазухи «сотейник» и нажал семь кнопок. Грунт звонил Митьке Логинову, которому поручил сидеть в зале прилета и следить за сообщениями о времени прибытия рейса «Аэрофлота» из Афин. Этим рейсом и прилетал сегодня вечером Шелехов. Грунт не знал, что в этот раз депутат должен был приволочь из Греции восемьсот тысяч баксов, которые полгода назад перевели из матушки-России за какие-то тайные поставки танков на Ближний Восток, а там, пройдя долгим кружным путем через банковские счета трех или четырех подставных фирм, деньги были обналичены и вот теперь в шелеховском кожаном саквояже возвращались домой, чтобы многими тысячами ручейков растечься по российским городам и осесть в карманах нужных людей, обеспечивавших политическую кампанию президентского кандидата. Но Грунт был почти уверен, что найдет что-то очень интересное в дипломате у своей жертвы, и его интересовало только одно: как прилепить это что-то к своей лапе.
В «Нокии» раздался срывающийся слабый голос Митьки. Вот блин, между ними расстояние было не больше километра, а слышимость – как у негра в жопе!
– Митек! – рявкнул Грунт. – Ты что, в сортире сидишь, что ли?
– Не-а, – отозвался Митька. – Я в зале прилета, у главного табло.
Грунт усмехнулся: трусит Митек, даже шуток не понимает.
– Ладно, – примирительно заметил он. – Как там ситуевина? Что сообщают – когда расчетное время прибытия?
– По расписанию, – все таким же слабым голосом отрапортовал Митька. – Ожидается в двадцать пятнадцать.
– Как только объявят прибытие, сразу мне звони! – напомнил Грунт. – И потом можешь отваливать восвояси.
– Понял! – уже громче произнес Митька с облегчением в голосе.
«Все ясно, – подумал Грунт. – Только и думает, как бы поскорее смыться».
Митька ничего не знал о том, какую роль он выполнял в предстоящей операции. Да и о самой операции – ни сном ни духом. Грунт не стал посвящать его в свой план – специально. Если что пойдет не так, как нужно, не так, как он планирует, и Митьку вдруг повяжут – тот ничего не сможет рассказать ментам, потому что сам не s курсе. Ну, попросил его приятель по мобильнику сообщить о прилете какого-то самолета из Греции. Ну и все. А зачем – хрен его знает…
Не знал Митька и о том, что не он один был задействован сегодня в операции слежения. У Грунта был еще один связной – надежный человек, которого он никогда не видел в лицо. Потому что они общались исключительно по сотовой связи – номер телефона дал ему Коля как раз неделю назад, когда Грунт позвонил ему, как договаривались, и вкратце рассказал о своем плане перехвата Шелехова по дороге из Шереметьево. Коля похвалил его и вот тогда-то предложил ему для страховки в помощь своего человека, который работал то ли в обслуге, то ли в охране депутатского зала аэропорта Шереметьево. "Ну, блин, все у них схвачено!
– подумал тогда Грунт – Контора работает…"
Как звали связного – этого он не ведал. Связному было поручено позвонить Грунту в тот момент, когда Шелехов получит свой паспорт и выйдет из зала.
Шелехова досматривать сегодня не будут… Грунт перевел взгляд на дорогу Движение на этом отрезке трассы было спокойным. Днем тут проходила в среднем одна машина в две минуты. Автобусы – раз в десять-пятнадцать минут. А сейчас, к вечеру, транспорта стало совсем мало.
Глава 5
Внизу показались убегающие к горизонту два длинных ряда синих огней, ограничивающих взлетно-посадочную полосу. Голубоглазая стюардесса ходила по широкому ряду салона первого класса и собирала пустые пластиковые рюмки.
Шелехов с улыбкой отдал ей пустую фляжку из-под виски «Лонг-Джон». Потом встал и, набросив пиджак, кивнул Игорю Пахоменко: мол, пора, вынимай. Тот, перехватив взгляд шефа, с готовностью полез под широкое кожаное кресло и осторожно вытащил туго набитый кожаный саквояж «Самсонайт».
– Пока подержи у себя, – негромко сказал Шелехов, – как выйдем из самолета, я у тебя заберу.
– Мы немного раньше времени прибываем, – заметил Игорь. – Петрович не опоздает? Шелехов помотал головой.
– Вряд ли. Петрович наверняка уже там стоит. Хотя… Надо бы проверить!
– С этими словами он снял трубку вмонтированного в кресло телефона и, нажав" несколько кнопок, поднес его к уху. – Петрович! – громко произнес он. – Мы на подлете. А ты где? Та-ак-Ну молодец. Жди. Минут через пятнадцать будем… Он убрал телефон в карман и пристально поглядел на саквояж.
– Ну вот что, Игорь. Я в зал его сам пронесу, а ты возьми мой чемодан.
Надеюсь, на этот раз все обойдется.
Игорь Пахоменко, уже полгода как работавший v Шелехова личным охранником, до сих пор не привык к тому, как его шеф лихо провозит через российскую границу крупные суммы валюты. У Шелехова был дипломатический паспорт какой-то хитрой серии, позволявший его обладателю миновать таможенные службы всех международных аэропортов и вокзалов России. Впрочем, при нынешней частой смене таможенных начальников этот паспорт все равно не давал стопроцентной гарантии на свободный проход без досмотра: каждый новый руководитель Государственного таможенного комитета, желая проявить' рвение и усердие, считал своим долгом засечь на границе какого-нибудь важного нарушителя – будь то министр или член Государственной думы. Игорь пользовался доверием Шелехова и, сопровождая его во всех зарубежных поездках, всегда знал, что лежит в кожаном «Самсонайте». Поэтому он и волновался: ну ладно, в прошлые разы как-то получалось, но вдруг именно сегодня все сорвется – и шефу устроят контрольный шмон… Тогда никакие диппаспорта, никакие госдумовские ксивы не помогут. Шутка ли – восемьсот тысяч баксов налом без документов…
Они пробыли в Греции всего ничего – три дня, только и успели что смотаться на пляж разок да проехаться по меховым фабрикам – Леониду Васильевичу надо было присмотреть шубу для своей московской секретарши Лелечки. Игорю это было странно: Лелечку он видел раза три – чего в ней нашел шеф, непонятно. Ну ноги от шеи, ну глазищи как два озера Байкал, ну сиськи тугими Дыньками, но ведь дура непролазная – так, Маня из Бобруйска. Про таких говорят: ты рот держи в рабочем состоянии, но только молча! Потом, после меховых фабрик, они отправились в Афины, и там, в роскошном небоскребе из зеркального стекла, Леонид Васильевич встретился с какими-то хмырями – именно ради этой встречи, как понял Игорь, и была устроена их краткая поездка в Грецию. Хмыри отлично говорили по-русски и явно были не греки, хотя и чернявые – может быть, кавказцы. После разговора с ними Леонид Васильевич получил этот туго набитый саквояж. Игорь как всегда ничего не спрашивал – не положено. Но он же не дурак!
Тут все ясно как божий день. Леонид Васильевич собирался в будущем году баллотироваться в президенты. И этот саквояж – как и те так же плотно набитые сумки и портфели, которые он привозил в Москву из Люксембурга, Испании и Туниса, – таил в себе «избирательный фонд» Шелехова. Единственное, чего не знал Игорь, чьи это деньги и как они попадают в руки Шелехова. Но и этого ему было не положено знать.
Леонид Васильевич развалился в кресле и уставился в иллюминатор. Внизу под ним стремительно улетало прочь море леса. В сгущающихся сумерках уже завиднелись жилые массивы, тонкие ленточки дорог и мчащиеся по ним редкие автомобили с зажженными фарами. Он машинально потрогал тугой кожаный бок саквояжа. Ашот сказал, что через две-три недели будет еще миллиона полтора. Но в целях безопасности за ними лучше будет приехать в Италию, а не в Грецию: могут засечь. Что ж, это удобно: как раз в конце будущего месяца Шелехов собирался вместе с думской делегацией отправиться в Рим по приглашению какой-то парламентской комиссии – вот тогда-то и можно будет вывезти эти деньги. Это тем более удачно, что думскую делегацию в Шереметьево вряд ли будут подвергать контрольному досмотру – это не принято, хотя любой таможенник знает: члены представительных государственных делегаций всегда провозят через границу недозволенные вещи. Взять хотя бы тот инцидент с замминистра финансов… Но сегодня могло произойти, всякое. Он приготовился к любому развитию событий, у него даже была на всякий случай заготовлена одна бумага, подписанная очень большим человеком из Кремля – слишком большим, чтобы шереметьевские таможенники, обнаружив у депутата Шелехова значительную сумму долларов, осмелились ослушаться строгой формулировки: «…в государственных интересах… провозит валютные денежные средства, предназначенные для специального финансирования… в виде исключения без официально оформленных… пропустить без досмотра…» Так когда-то в соответствии с секретными постановлениями Политбюро ЦК КПСС сотрудники первого главка КГБ вывозили из страны валюту для «специального финансирования» – а фактически на текущие нужды «братских партий». Времена сильно изменились, и давно уже нет ни первого главка КГБ, ни Политбюро ЦК КПСС, но система-то работает. Даже люди остались на своих местах – вон этот армянин Ашот: как работал в Греции при Андропове, так до сих пор и сидит – только «крыша» у него теперь другая, он теперь не спецкор «Правды», а греческий бизнесмен. Шелехов усмехнулся. Одно только неясно с этим Ашотом: откуда он берет все эти деньги, эти миллионы – ведь он вынимает их из тумбочки регулярно.
Самолет с мягким толчком приземлился и помчался по бетонной полосе. В иллюминаторе замаячил далекий темный прямоугольник аэровокзала.
Что Шелехов знал наверняка – так это то, что средства, которые поступают в его «черную кассу», изначально имеют «оружейное» происхождение. Как-то пару лет назад он познакомился с людьми из Росвооружения, они сведи его с директорами крупнейших оборонных предприятий Сибири и Урала, а те в свою очередь представили его другим людям – уже опять в Москве, к нему и веревочка потянулась. А полгода назад он встретился с Владиславом Игнатовым – руководителем нового иочень успешно развивающегося концерна «Госснабвооружение». Об Игнатове, правда, ходили какие-то темные слухи: что он чуть ли не закоренелый зек и коронованный вор в законе, да только Шелехову было на это наплевать. Он несколько раз встречался с Игнатовым и убедился, что этот молодой – ему и сорока еще не было – бизнесмен не только отлично разбирается в своем деле, но, пожалуй что, и неплохо представляет, как функционирует вся экономическая и финансовая система страны: у него было, как теперь модно говорить, макроэкономическое мышление. Игнатов познакомил депутата со своей программой реформирования системы экспорта российского вооружения, и Шелехов был настолько поражен его свежими и смелыми идеями, что даже пообещал поддержку «Лоббировать будете меня в Думе?» – засмеялся тогда Игнатов. «Буду», – честно признался Шелехов. «Ну что ж, – сказал Игнатов, – тогда получится как в русской народной сказке – и я вам как-нибудь пригожусь». А еще через три месяца. у них состоялся очередной разговор, когда Игнатов на полном серьезе предложил Шелехову финансовую помощь. Конечно, тогда еще и речи не было о новых президентских выборах – все, напротив, думали, что кремлевский «Дед» не мытьем так катаньем продлит себе полномочия и останется президентом еще лет этак на пять. Но выборы все равно были запланированы, и Игнатов прямо предложил Шелехову баллотироваться в президенты. Вот тогда и выяснилось, что у руководителя «Госснабвооружения» есть немалые ресурсы в регионах – и политические, и информационные. Игнатов поведал ему о финансовых средствах, которыми можно было воспользоваться в избирательной кампании, – это были деньги, выведенные из России на оффшорные счета и затем возвращаемые – но уже в виде наличности – обратно в Россию. «Значит, все врут наши журналисты, что капитал бежит из России?» – пошутил тогда Шелехов. На что Игнатов серьезно ответил: «Эти журналисты либо не в курсе, либо, наоборот, вполне в курсе – и в любом случае, конечно, врут! Из России выводятся очень большие деньги – миллиард долларов в неделю, но вовсе не для того, чтобы припрятать их где-то на Карибах. Это все чушь. Деньги должны работать. Умные люди выводят из России валюту, чтобы потом ее сюда же вернуть и использовать по назначению».
«Например, для незаконного финансирования избирательных кампаний?» – съязвил Шелехов. «Например, для этого», – не моргнув глазом согласился Игнатов.
Шелехова тогда так и подмывало спросить – потому что их разговор с глазу на глаз в особняке «Госснабвооружения» получился очень доверительным – насчет всех этих сплетен о том, что Игнатов якобы крупный криминальный авторитет и вор в законе… Но не успел.
«Ничего, – подумал Леонид Васильевич, – завтра мы с ним встретимся, и я обязательно спрошу». Подхватив тяжелый саквояж и кивнув на прощанье голубоглазой стюардессе, он вышел из салона. Уже идя по пологому проходу-"кишке", соединявшей самолет и здание аэровокзала, он подумал: "А в конце концов, какая мне разница! Вор он в законе или не вор… Главное понять, зачем я ему нужен. Хотя что же тут непонятного. Владислав Геннадьевич действует в строгом соответствии с давно принятыми в России и никем не отмененными законами – и в этом смысле он действительно был «законным». Шелехов даже рассмеялся удачному каламбуру. В этом смысле все мы «законные». Услуга за услугу. Бескорыстных услуг не бывает. За услуги полагается аппетитная премия – в виде ли министерского портфеля или депутатской ксивы. Игнатову депутатство не нужно, и министром он быть не захочет. Он весьма прозрачно намекнул, что его интересует прежде всего бизнес и только бизнес. Значит, сделал вывод Шелехов, он ожидает режима наибольшего благоприятствования для своего бизнеса. Ну что ж, это вполне законная награда…