– Вы многих здесь знаете? – спросил он. При этом он даже не оглянулся по сторонам, а смотрел только на нее, и Кейт невольно улыбнулась.
– Некоторых знаю. Я здесь с родителями, они-то, конечно, знакомы со многими, – объяснила она, удивляясь про себя тому, как скованно чувствует себя с ним. Для нее это было необычным состоянием, хотя тут же ей подумалось, что дело здесь не в обычном стеснении или робости. Откуда-то у нее появилось ощущение, что все, что она скажет или сделает – каждое ее слово, каждый взгляд и каждый жест, – все невероятно важно. С ним она просто не могла чувствовать себя так же свободно и легко, как с другими мужчинами. В Джо Олбрайте Кейт угадывала какую-то странную напряженность, цепкое внимание, которое было направлено на нее одну, и от этого ей казалось, что все внешнее, наносное, искусственное вдруг исчезло – осталось только настоящее.
– Так ваши родители тоже здесь, бедняги… – посочувствовал он, аккуратно нарезая баранину на кусочки и отправляя их в рот.
– Да, они где-то здесь. Я не видела их уже довольно давно.
Кейт не стала говорить, что ее родители на подобных балах прекрасно себя чувствуют. Элизабет, приходя на вечеринку, имела обыкновение забираться в укромный уголок с несколькими близкими друзьями и беседовать с ними часами напролет. Она даже не танцевала, а коктейли приносил ей Кларк, который старался не отходить от жены слишком далеко.
– Мы приехали в Нью-Йорк из Бостона, нас пригласили друзья, – добавила Кейт, надеясь таким образом подтолкнуть своего нового знакомого к продолжению разговора.
Джо кивнул.
– Значит, вы живете в Бостоне? – уточнил он, пристально ее разглядывая.
Что-то в Кейт интриговало его чрезвычайно. Джо сам не понимал, в чем тут дело – то ли в ее манере говорить и держаться, то ли в том, как она смотрела на него. Во всяком случае, эта девушка казалась ему спокойной и умной, к тому же ее явно интересовало, что он скажет. Как правило, Джо чувствовал себя не особенно уютно с людьми, которые обращали на него слишком много внимания, но Кейт, как видно, была исключением. К тому же, кроме ума, выдержки и безупречных манер, она была наделена еще одним важным качеством – поразительной красотой.
– Да, – кивнула она. – А вы? Вы здешний?
Кейт давно забыла о цыпленке: во-первых, потому что не была голодна, а во-вторых, потому что ее действительно очень занимало все, что он говорил.
– Нет. Я родился в Миннесоте, а в Нью-Йорке живу только последние полтора года. Ну а вообще я побывал во многих местах – в Нью-Джерси, Чикаго, Новом Орлеане… Два года я провел в Германии, потом работал в Англии, а сейчас собираюсь в Калифорнию. Словом, я могу жить где угодно – лишь бы поблизости было летное поле.
Похоже, он ждал, что она сразу поймет его последние слова, и Кейт действительно поглядела на него с новым интересом в глазах.
– Вы много летаете? – спросила она и тут же заметила, что Джо очень доволен ее догадкой. Он даже как будто слегка расслабился.
– Да, летаю я порядочно, – согласился он. – А вы когда-нибудь летали на самолете, Кейт?
Он впервые назвал ее по имени, и Кейт неожиданно понравилось, как оно звучит в его устах. В том, как Джо произнес его, было что-то по-дружески теплое, хотя буквально несколько секунд назад она сомневалась, расслышал ли он, как ее зовут, и если расслышал, то запомнил ли. Меньше всего Кейт хотелось думать о своем новом знакомом плохо, однако, если судить по первому впечатлению, Джо был очень похож на человека, способного мгновенно забыть то, что ему не нужно и не интересно.
– В прошлом году мы с родителями летели самолетом в Калифорнию, чтобы пересесть на пароход до Гонконга, – сказала она. – Но обычно мы путешествуем поездом или на пароходе.
– Судя по всему, вам пришлось много ездить по свету. Можно узнать, каким ветром вас занесло в Гонконг?
– У папы там были дела. В Гонконге и в Сингапуре. Это очень интересные страны, и мне там понравилось. До этого я бывала только в Европе.
Элизабет заранее позаботилась о том, чтобы Кейт выучила итальянский и французский языки. Говорила она также по-немецки, но гораздо хуже: лающие звуки этого языка давались ей с большим трудом. Однако Кейт не сдавалась, продолжая упорно заниматься, и родители поддерживали ее в этом. Кларк часто говорил, что она, быть может, выйдет замуж за дипломата; при этом если он и шутил, то только отчасти. Выдать дочь за посла было его мечтой: он считал, что из Кейт выйдет отличная «дипломатическая жена», и подсознательно готовил ее к этому.
– Значит, вы летчик? – спросила Кейт, и ее глаза, широко раскрывшиеся от удивления и восторга, впервые выдали ее возраст.
Джо снова улыбнулся.
– Да, летчик.
– А какой авиакомпании?
Кейт смотрела на него с неподдельным интересом – у нее еще никогда не было знакомых летчиков. Да и вообще, среди всех ее знакомых не было никого, кто хотя бы отдаленно напоминал Джо, и ей захотелось узнать о нем побольше. Кейт не смущало, что в нем почти не было внешнего лоска, которым отличались молодые люди из ее привычного окружения, хотя и назвать Джо человеком не ее круга у нее не поворачивался язык. Напротив, он производил впечатление человека, которого с готовностью приняли бы в высшем свете; другое дело, что сам он как будто не особенно к этому стремился. И совсем не потому, что был излишне застенчив или замкнут, – Кейт была уверена, что Джо в состоянии сам о себе позаботиться и справиться с любой, даже самой сложной ситуацией. Очевидно, признание света было ему не особенно нужно.
Но, как бы то ни было, ему очень шло водить самолет. Эта профессия всегда казалась Кейт мужественной и романтичной.
– Я не работаю ни на одну авиакомпанию, – ответил Джо. – Я испытываю новые самолеты и, кроме того, сам их конструирую. Точнее, дорабатываю так, чтобы они могли летать с большей скоростью и были надежнее.
На самом деле его работа была много сложнее, однако Джо решил, что пускаться в подробности не имеет смысла.
– А вы когда-нибудь встречали Чарльза Линдберга[1]? – с интересом спросила Кейт.
Джо мог бы ответить, что не только встречал, но что именно в его смокинге он пришел на эту вечеринку. Больше того, сам Чарльз Линдберг тоже был здесь, хотя – как и Джо – никакого удовольствия от этого не испытывал. Прославленный авиатор должен был приехать на бал с женой, но Анна осталась дома с больным ребенком, и Чарльз упросил Джо отправиться с ним для компании. Но в самом начале вечеринки Джо потерял своего друга из вида и теперь нигде не мог найти. Чарльз Линдберг терпеть не мог официальные приемы и тому подобные светские мероприятия, и Джо был уверен, что теперь он отсиживается в каком-нибудь укромном уголке и считает минуты, оставшиеся до конца торжества.
– Да, мы встречаемся довольно часто, – сказал Джо. – Мы вместе работали над одним важным проектом и вместе летали в Германии.
Он не сказал, что Линдберг находится в Нью-Йорке из-за него и что в самое ближайшее время они вместе отправятся работать в Калифорнию. Для него знаменитый пилот был не только другом, но и наставником. Они познакомились несколько лет назад на летном поле в Иллинойсе, когда Линдберг находился в зените славы, а Джо был просто никому не известным мальчишкой, который еще ни разу не садился за штурвал и только мечтал о небе. Теперь же в своей профессиональной сфере Джо пользовался почти такой же высокой репутацией, как и его старший товарищ, однако широкой публике его имя мало что говорило. Впрочем, в последнее время Джо становился все более известным – правда, отнюдь не благодаря тому, что начал сознательно стремиться к славе. Просто пресса не могла обойти вниманием несколько поставленных им рекордов, а трюки, которые были недоступны большинству пилотов, он исполнял играючи. Сам Чарльз Линдберг не раз признавал, что Джо давно превзошел его в летном мастерстве, но это, однако, нисколько не повлияло на их отношения. Они остались близкими друзьями и продолжали питать друг к другу самое глубокое и искреннее уважение.
– Должно быть, мистер Линдберг очень интересный человек… – проговорила Кейт задумчиво.
– Кстати, он сейчас где-то здесь, – небрежно откликнулся Джо. – Чарли собирался прийти сюда с женой, но у них заболел ребенок, и Анне пришлось остаться дома.
– Я слышала, что миссис Линдберг тоже очень милая женщина. Какая ужасная история произошла с другим их малышом![2] Наверное, для них это была настоящая трагедия?!
– О-о, у них еще много детей! – шутливо сказал Джо, желая отвлечь Кейт от столь грустной темы, но ее это заявление откровенно шокировало. Ей казалось – не имеет значения, у кого сколько детей, потому что ребенок, которому угрожает опасность, всегда самый любимый и самый дорогой. А что, если и этот малыш умрет?.. Нет, дальше она думать не осмеливалась.
– Я кое-что знаю об их семье – по газетам, естественно. Они оба – удивительные люди, – просто сказала она, и Джо кивнул. Слава и уважение, которым пользовался его друг, казались ему вполне заслуженными.
– А что вы думаете о войне в Европе? – неожиданно спросила Кейт.
Джо нахмурился. Он знал о том, что около двух месяцев назад конгресс проголосовал за закон о мобилизации, и считал, что этот закон может иметь самые серьезные последствия. Джо ненадолго задумался, пытаясь решить, насколько серьезно можно говорить с этой юной девушкой о вещах, которые всегда считались прерогативой мужчин.
– Ситуация в Европе складывается взрывоопасная, – промолвил он наконец. – Да вы, наверное, и сами знаете… Боюсь, скоро она вырвется из-под контроля, и тогда… тогда большая война неизбежна. Что касается Соединенных Штатов, то мы можем оказаться втянутыми в конфликт помимо своей воли.
Джо начал задумываться об этом еще в августе, когда услышал о боевых действиях в Польше. А теперь германские самолеты регулярно бомбили Лондон. На рейды вражеской авиации Королевские ВВС отвечали бомбежками немецких городов, однако главной задачей британцев была оборона собственного острова. Именно за этим Джо и приглашали в Англию. Он консультировал английских авиаконструкторов и испытывал английские самолеты, стараясь повысить их живучесть в борьбе с опытными асами люфтваффе. Кое-каких успехов им удалось достичь, и все равно ночные налеты продолжались, и в британской столице уже погибли тысячи людей. Кейт не могла этого не знать, поэтому Джо весьма удивила горячность, с которой она поспешила ему возразить.
– Но ведь Рузвельт обещал, что Соединенные Штаты не примут участия в войне! – воскликнула девушка.
– А вы действительно этому верите? Даже после того, как мобилизация уже практически объявлена? Никогда не следует особенно полагаться на то, что пишут газеты, – можно сесть в лужу. Что касается меня, то я почти уверен: рано или поздно нам придется принять участие в этой войне.
Сам Джо несколько раз задумывался о том, чтобы вступить добровольцем в Королевские Военно-воздушные силы Великобритании. Однако работа, которую он делал вместе с Чарльзом Линдбергом, была гораздо важнее нескольких германских самолетов, которые ему удалось бы сбить над Ла-Маншем. От того, как они с ней справятся, зависели сила и мощь американского воздушного флота в грядущей войне, поэтому Джо решил, что должен остаться дома. Чарльз Линдберг, с которым Джо не раз говорил об этом, разделял его точку зрения, хотя и был горячим противником вступления США в войну. Как бы там ни было, буквально после Нового года оба собирались отправиться в Калифорнию, чтобы испытывать новые самолеты – истребители и штурмовики, которые могли пригодиться их стране при любом варианте развития событий.
– Я очень надеюсь, что вы ошибаетесь, – негромко сказала Кейт.
И она действительно на это надеялась, ибо война означала, что все красивые молодые люди, которые сейчас беззаботно смеялись, болтали, ухаживали за дамами, наденут военную форму и отправятся на фронт, где им будет грозить смертельная опасность. Кроме того, ей было ясно, что весь мир, каким она его знала, непременно изменится, кто бы ни победил в той большой войне, которую предсказывал Джо.
– Вы правда думаете, что нам придется вступить в войну? – снова спросила она, не скрывая своей тревоги. На мгновение Кейт даже забыла о том, что находится на балу, потому что вещи, которые они обсуждали, были куда более серьезными.
– Да, Кейт, я так думаю. Больше того, я в этом уверен, – твердо сказал Джо, и Кейт неожиданно подумала, что ей нравится выражение его глаз, появившееся в тот момент, когда он назвал ее по имени. И это было далеко не все, что ей в нем нравилось…
И тут Кейт сделала нечто такое, чего никогда прежде себе не позволяла. Да и сейчас не позволила бы – во всяком случае, ни с кем другим. Но с Джо Олбрайтом она чувствовала себя просто на удивление легко и свободно, словно обрела в его лице близкого друга.
– Давайте пойдем в зал и немного потанцуем, – предложила она.
С точки зрения Кейт, в этом не было ничего зазорного, однако Джо отчего-то стушевался. Он даже отвернулся от нее и несколько секунд сосредоточенно разглядывал собственную тарелку. Наконец он снова поднял голову и смущенно пробормотал:
– Я не умею.
К его огромному облегчению, Кейт не стала смеяться. Она лишь удивленно приподняла брови.
– Не умеете? Так я вас научу! Это очень просто: нужно лишь переступать ногами под музыку и стараться не налетать на другие пары. И еще улыбаться так, словно вы занимаетесь приятнейшим делом. Ну, идемте?..
– Может, лучше не стоит? Я отдавлю вам все ноги, – с сомнением отозвался Джо, думая о том, что танцевать с ней, наверное, действительно самое приятное занятие в мире. – Да и вам, очевидно, пора – друзья, должно быть, уже заждались вас, – добавил он.
Джо Олбрайт уже не помнил, когда говорил с кем-нибудь так долго, в особенности – с девушками ее возраста, о котором, впрочем, он по-прежнему не имел никакого понятия. Ему было ясно только, что она младше его; о том же, сколько ей может быть лет, он не задумывался.
– Может быть, я вам надоела? В таком случае простите, я не хотела быть назойливой, – сказала Кейт озабоченно. Ей в самом деле показалось, что Джо не терпится от нее избавиться, и она испугалась, уж не оскорбила ли его своим предложением потанцевать.
– Проклятье, нет, конечно!.. – воскликнул Джо и тут же прикусил язык.
Подобные слова не пристало употреблять в разговоре с леди, но он слишком привык к ним, постоянно вращаясь в грубом мужском мире. Этот мир авиационных ангаров, аэродромов, заправщиков и механиков был единственным местом, где Джо чувствовал себя как дома. Однако сейчас он неожиданно поймал себя на том, что ему нравится сидеть здесь и беседовать с этой молодой женщиной в голубом атласном платье и изящных, в тон платью, бальных туфельках.
И это казалось ему настолько неправдоподобным, что он даже не удивился.
– Нет, мне нисколько с вами не скучно, – сказал он. – Просто я подумал, что, если вы хотите танцевать, вам лучше выбрать себе в партнеры кого-то, кто умеет это делать.
– Я и так уже танцевала сегодня достаточно много, – объяснила Кейт и тихонько вздохнула, кляня себя за то, что зря потратила столько времени и вышла в банкетный зал только теперь. Впрочем, жалеть было глупо – ведь и Джо пришел сюда совсем недавно.
– А что вы любите делать в свободное время? – поинтересовалась она.
Джо пожал плечами.
– Летать, – ответил он со смущенной улыбкой и не покривил душой: авиация была его единственной страстью. – А вы? Что любите вы?
– Мне нравится читать, путешествовать и играть в теннис. А зимой я люблю кататься на лыжах. Когда я была маленькая, я каталась и на коньках и даже мечтала играть в хоккей, но мама мне не разрешила.
– Очень мудро с ее стороны: ведь вы могли остаться без зубов, – вставил Джо, которому, впрочем, было уже ясно, что в хоккей Кейт никогда не играла – настолько ослепительной была ее улыбка. – А машину вы водите?