– Никакого наследства! Мне вручили только наилучшие пожелания, приятель. Впрочем, и пожелания-то не отличались особой щедростью.
– Тогда где же ты находишь легкие деньги?
– Карты. Иногда – кости или что-нибудь еще, связанное с игрой, в которой джентльмен хочет поставить деньги.
При этих словах глаза Билли вспыхнули.
– Тебе не повезло, и ты сбежал. Очень мудро, – предположил Уильям.
– Мне не повезло с девчонкой, – весело поправил Билли. – И из-за нее я сбежал.
– О! – без особого энтузиазма воскликнул Кемп. – Любовное приключение, а? Что ж, любовь делала большими дураками людей получше нас с тобой, сынок.
– Я бы не стал утверждать, что это любовь. – Юноша почесал затылок. – Затрудняюсь даже это как-то назвать. Мне хотелось сделать ей приятное, и ей хотелось того же самого. Мое пристрастие к игре было ей не по душе, и я почти сдался. И тут появился ты.
Эти слова заставили Уильяма глубоко задуматься.
– Где же эта девушка теперь? – наконец спросил он.
– На юге, – ответил Билли, веселый как никогда. – Где-то далеко на юге.
– Значит, когда-нибудь тебя потянет в ту сторону.
– Не знаю, – вздохнул юноша. – Женитьба не очень привлекает меня. Ты остепенился, Кемп, а это значит, что ты живешь в одном месте и имеешь постоянную работу. Но я не люблю работать. Мне действительно стыдно за себя. Но не это главное. Она слишком хороша для меня. Я не собираюсь крутиться вокруг нее и заставлять ее попусту тратить время. У нее есть шанс найти парня гораздо лучше меня.
– И это значит, что она любит тебя таким, какой ты есть, – без злобы подсказал его зрелый собеседник.
– Она? Понимаешь, – Билли пустился в объяснения, – так получилось, что я пару раз крепко обидел ее. Она приняла все очень близко к сердцу. У девчонок всегда так. Ты обращаешься с ней так же, как обращался бы с нормальным парнем – честно и благородно, как с настоящим другом, а что получаешь взамен? Размениваешь золото на серебро, а то и на свинец. Нет, сэр, хорошая женщина слишком хороша даже для самого лучшего парня, родившегося на этой земле, а я далеко не лучший.
Погруженный в свои мысли, Билли покачал головой, не заметив, что Кемп улыбнулся едва заметной и загадочной улыбкой, как будто он мог много чего сказать на эту тему. Но он промолчал, и Билли, прочистив мозги глубоким вздохом, перешел к следующему волнующему его вопросу.
– Еще одно, Кемп. Мне кажется, что твоя работенка не совсем законна. – Он сделал паузу, полную невысказанных извинений. – Я пришел к этому выводу, поскольку убежден: все, что хорошо оплачивается, обычно находится по ту сторону закона. Уверен в этом на все сто. Сейчас я ни на что не намекаю, но обычно стараюсь не ссориться с законом и не собираюсь изменять свои принципы впредь. И если твоя работа не совпадает с моими взглядами, то мне, наверное, лучше знать об этом заранее, приятель.
Кемп на секунду задержался с ответом.
– Когда ты успел так влюбиться в закон? – наконец спросил он. – Впервые вижу парня, умело обращающегося с оружием, способного объездить все, что имеет четыре ноги, знающего свою страну и при всем этом почитающего закон. Откуда такая любовь?
– А почему ты спрашиваешь меня?
– Потому что закон любят только те, которым он очень нужен. Какой-нибудь старый джентльмен с банковским счетом, пожилой владелец ранчо, заработавший неплохое состояние, – такие люди частенько заботятся о законе. Я как-то не возьму в толк, откуда у тебя ранчо или банковский счет.
Билли Буэл хихикнул:
– Не волнуйся, я пока не обзавелся ничем подобным. Но дело вот в чем. Закон – единственное, что обеспечит тебе уверенность в жизни. Если ты даже с кем-то дружишь, это еще ничего не значит. Придет время, и вдруг твой приятель возненавидит тебя, и если решит, что это ему поможет, то всадит нож промеж твоих лопаток. Закон не такой. Относись к нему с уважением, и он ответит тебе тем же. Поссорься с ним – и он обязательно отплатит той же монетой. Кроме того, он символ старых добрых Соединенных Штатов, по крайней мере для меня. У меня нет семьи, нет младших братьев и сестер, за которыми надо присматривать, нет ни отца, ни матери, которые присмотрели бы за мной – естественно, что их мне заменяет Америка, и я трачу кучу времени, благодаря Бога за то, что родился в этой стране, и называю ее своей родиной.
Последнюю часть своей речи Билли произнес довольно смиренным, почти извиняющимся тоном, как будто сознавая, что для такого человека, как он, подобный пафос не совсем искренен, словно в одно мгновение он решил отказаться от своих принципов. Однако Кемп повернулся к нему и внимательно слушал все до последнего слова. Затем протянул руку и сжал пальцы Билли так крепко, что едва не сломал кости.
– Мы мыслим одинаково, сынок, – заявил он. – Правда, если человек прожил долгие годы, как я, то он не так уж быстро воспринимает идеи, подобные тем, что ты только что высказал. Иногда закон, о котором ты говоришь, действует как слепой и наступает на пальцы того, кого ему следовало бы поддержать. Но в общем он совершает меньше ошибок, чем один человек. Нет, не волнуйся, работая на меня, ты не будешь нарушать закон.
Пока Кемп говорил, Билли не спускал с него тревожного взгляда. Уже после первой встречи с этим широкоплечим мудрецом он испытал какой-то благоговейный страх, но ни капельки не стыдился его. Затем он погнался за Кемпом с твердой решимостью драться до конца. А потом в течение нескольких минут убедился, что тот, кого он считал недостойным жизни, очень интересуется именно им. Иногда ковбой пытался восстать против собственных слабостей духа и разума, как он в глубине души иногда характеризовал свое поведение, но независимо от того, сколько раз в день он мысленно бросал Кемпа, после холодного взгляда со стороны все же обязательно к нему возвращался.
Его манила неизвестность. Пока он не до конца понимал дела, которое предлагал ему Кемп, только обрывочные догадки порой мелькали в его голове. Определенно он представлял только то, что оно связано с оружием и лошадьми. Все остальное являлось загадкой, что и удерживало его рядом с Кемпом.
Они долго ехали в гору во время последней беседы и продолжали подъем еще около часа, пока не выбрались на ровный участок, так и звавший лошадей пуститься галопом. Всадники пронеслись полмили, обогнули высоченную гору, уходившую вдаль насколько хватало взгляда, и внезапно оказались в широкой долине.
Уильям Кемп сразу натянул поводья, и Билли последовал его примеру. Перед ними расстилалась плоская, как стол, равнина – так по крайней мере она выглядела сверху. Долина простиралась далеко на восток и на запад, горные хребты окружали это многомильное лесистое пространство с четырех сторон, на севере вздымался самый высокий пик. Билли не мог сказать, сколько миль разделяло горные хребты, но расстояние делало склоны коричневыми на солнце и лилово-голубыми в тени.
Билли повернулся к Кемпу и увидел, что лицо его проводника стало одновременно суровым и светлым.
– Полагаю, – спокойно констатировал Билли, – мы наконец добрались до твоих мест.
– Полагаю, – не менее серьезно ответил Уильям, – что ты прав. Это твое поле битвы, сынок! Оно окружено этими горами. Огляди его. Позже ты очень хорошо познакомишься с ним.
Глава 8
Кемп ненавидит
Его голос звучал торжественно и пророчески, и Билли оставалось только повиноваться.
Вся эта обширная территория казалась скорее гигантским садом, чем полем битвы в диких лесах. Юноша не смог сдержать улыбки, глядя на окружавшую красоту, но улыбка быстро сошла с его лица, когда он наконец заметил помрачневшего и ставшего серьезным Кемпа.
– Возьми для себя ориентиры, ты будешь пользоваться ими сейчас и потом, – предупредил Уильям. – На севере, вон там, пик Глостер, этого большого парня с двух сторон окружает хребет Глостер. На западе Соутар-Маунтинс, на востоке – Три Брата, видишь эти три рядом стоящие вершины, они дали название всему хребту. А вот этот пик мы зовем Лаки-Маунтинс, счастливой горой. Я не знаю почему, разве что он очень понравился первому, кто на него взобрался и увидел всю долину. Это твоя карта, Билли. Отпечатай ее в голове, и хорошо отпечатай, потому что она понадобится не раз, прежде чем ты пройдешь через долину Глостер, если, конечно, после этого еще останешься в живых.
Грубая откровенность не вязалась с обычной осторожной любезностью Кемпа, и Билли посмотрел на него с любопытством и удивлением. Любопытством, потому что он начал понимать, что Кемп ничего не делает и говорит просто так, у него всегда имелось основание для любых слов или поступков.
– Что это значит?
– Это значит, что с той минуты, как мы с тобой спустимся в долину Глостер, твоя жизнь будет в твоих руках, сынок, и ты будешь рисковать, пока не установишь мир в этих местах. Пока еще не поздно, ты можешь повернуть назад. Решай сейчас, и решай быстро. Вперед или назад?
Билли сдвинул сомбреро на лоб и почесал затылок.
– У меня есть один недостаток – любопытство. Ты вряд ли нашел бы более верный способ, чтобы разжечь во мне страстное желание спуститься в долину, чем тот, который использовал.
– Верно, сынок, – кивнул Кемп, – но я не только соблазняю тебя, Билли. Факт, мне не очень хочется, чтобы ты сильно рисковал. Я объехал все горы в поисках человека, подобного тебе, но, найдя тебя, я ощущаю себя убийцей, подставляя тебя под пули. Обычно я не говорю такого, Билли. Я не привык выбрасывать то, что с таким трудом раздобыл. Но я признаюсь, парень, мне нравится твой стиль. И я заявляю об этом прямо. Если ты спустишься вниз, у тебя будет один шанс из десяти прожить следующий год!
Билли Буэл улыбнулся:
– Спасибо за предупреждение, но я никогда не мечтал о спокойной жизни. И прежде чем умереть, мне хочется изрядно позабавиться. По мне, лучше умереть от пули молодым, чем дожить до восьмидесяти и ничего не увидеть и ничего не сделать. Поэтому кончай свои разговоры, Кемп, и объясни, что меня ждет в этой долине.
После недолгого размышления Кемп кивнул.
– Я не ожидал от тебя других слов. Это твой стиль. Ну что ж, я выложу тебе все, как есть, сынок. В этой долине когда-то обосновались две семьи. Посмотри на запад, в сторону Соутар-Маунтинс. Там хозяйничают Бенчли. В той части долины есть ранчо с большим домом и около десятка домов тех, кто на нем работает. Они немного занимаются фермерством, немного – охотой и в общем процветают. Старый Джейкоб Бенчли довольно приличный богатый ублюдок. Я ненавижу всех их, начиная с Джейка, ненавижу их самих и все, что принадлежит им. – Он почти прорычал эти слова, его ненависть хлынула таким бурным потоком, что Билли показалось – еще секунда, и она захлестнет и его. – А вон там на востоке, – продолжил Кемп, и теперь его голос вдруг стал мягким, а в глазах загорелся свет, – там на востоке обитают Кемпы. Это моя семья. Кемпы, Мартины, Уокеры и остальные, все они мои люди, да благословит их Бог. Это честные и порядочные люди, Билли, к таким очень быстро привязываешься. Они думают то, что говорят, а говорят то, что думают. Это крепкие парни, сынок, они больше дерутся, чем едят, и больше едят, чем спят. Если они пожали тебе руку, то никогда не забудут об этом. Но если ты столкнешься с ними, они не забудут и этого. Если они полюбят тебя как брата, считай, что их жизнь и деньги принадлежат тебе. Но если возненавидят как змею, тогда ничто не остановит их стремления избавиться от тебя. Таковы Кемпы. Кровь Кемпов напоминает магнит – она удерживает нас всех вместе. И за этих парней ты будешь сражаться! Это мои друзья, и они станут твоими друзьями, Билли Буэл, если ты поскачешь дальше вместе со мной!
– Звучит довольно заманчиво, – торжественно вымолвил Билли. – Мне кажется, что вместе у нас неплохо получится.
– Но еще раз взгляни на запад на подножие Соутар-Моунтинс. – Голос Кемпа снова стал необычайно твердым. – Там – Бенчли. Итак, сынок, только одно имеет значение. Когда Кемп встречает Бенчли, последний превращается в труп, и это главное для Кемпа. И еще одно. Бенчли снимают шляпу перед членом своего клана, когда тот встретил Кемпа и убил его. И вся долина Глостер – поле битвы. Но я расскажу тебе, почему мы начали ненавидить друг друга. Правда, это долгая история. Не хочешь ли слезть с лошади и отдохнуть немного?
– Подобные истории я предпочитаю слушать, сидя в седле, – задумчиво произнес Билли. – Так до меня лучше доходит.
Кемп печально улыбнулся:
– Ну хорошо. Все началось очень давно. Мы жили рядом, Кемпы и Бенчли. Между нами говоря, мы первые пришли в эти края. Если для Бенчли выпадала тяжелая зима, мы помогали им и если у нас не хватало зерна для посадки, то Бенчли без слов открывали свои амбары. И никто не считал, кто кому должен. Все происходило по доброй воле и без всяких там условий. Ты согласишься, что такие отношения должны быть нормой для тех, кто пришел осваивать Запад.
– Несомненно, – согласился Билли с должной торжественностью.
– Хорошо, – продолжал Кемп. – Так случилось, что Джо Бенчли и Лью Кемп стали закадычными друзьями. Они вместе охотились и вместе ездили верхом. И вместе ходили на танцы. И черт бы меня побрал, если бы они не влюбились в одну и ту же девушку. Ее звали Маргери Мур, и она на самом деле была очень хорошенькой. Ее считали самой милой во всей долине Глостер. Итак, они влюбились в одну и ту же девушку… Нет, и не думай – несмотря на это, их дружба осталась незыблемой. Черные глаза Маргери Мур не смогли поссорить Джо Бенчли и Лью Кемпа.
Очень скоро она решается и делает выбор, и ее выбор – Лью. Но и тогда Джо не повел и глазом. Он просто нашел свое лекарство, скажем так, и перестал посещать Маргери субботними вечерами и по воскресеньям, полностью открыв дорогу для Лью. Очень скоро Маргери и Лью договорились о дне свадьбы, а некоторое время спустя Джо Бенчли ненадолго исчез, чтобы затем вернуться и сообщить, что он тоже собирается жениться. Черт бы его побрал, и он назначил свадьбу на тот же день, что Лью Кемп, в той же самой церкви, у одного и того же священника. Девушка Джо оказалась очень похожа на Маргери Мур, разве что немного сутуловата. Те же темные брови и волосы, та же чистая кожа и темно-синие глаза – вот, что привлекло ее жениха. Всем стало ясно, что Джо выбрал себе невесту по образу и подобию Маргери. Девушку звали Элис Клод. А свадебный обед две пары решили объединить.
Совместную жизнь они тоже начали вместе. Две пары отправились в горы, расчистили два участка земли и поставили свои хижины, постоянно помогая друг другу. После этого они зажили, как одна большая семья. На них было приятно посмотреть, и я часто ездил к ним в гости и заставал всех четверых сидящими под деревьями и ведущими бесконечные разговоры. Элис и Маргери тоже подружились, но дружба Маргери была более искренней. А Элис очень быстро поняла, что она вторая по выбору и что ее взяли только потому, что она оказалась похожей на Маргери. Но все это ее не очень взволновало, к тому же она не обращала особого внимания на подобные вещи.
Вот так все шло своим чередом. Но очень скоро, в середине зимы, до нас дошли важные и плохие новости.
Женщины вздумали рожать одновременно. Джо и Лью посовещались, кого отправить за помощью, и жребий пал так, что Джо Бенчли остался дома, чтобы помочь, если вдруг придется, а Лью помчался во весь опор за доктором.
Итак, Лью оставляет Джо и уносится, не жалея коня.
Он очень скоро возвращается, но уже слишком поздно. Один ребенок умер. Элис Бенчли держала на руках маленькую дочь.
Конечно же Маргери и Лью едва не сходят с ума от горя, и Джо с Элис успокаивают их, как могут. Еще пару лет они живут бок о бок. Но когда маленькая Нелл Бенчли, это самое милое существо на земле, начинает ходить, то бедные Маргери и Лью не выдерживают. Они не могут видеть каждый день играющую малышку, бросают свой дом и переезжают на другую сторону долины Глостер. – Кемп замолчал, и Билли показалось, что какое-то очень глубокое чувство начало душить его, перехватив дыхание. Имея опыт жизни с людьми скалистой пустыни, людьми честными и простыми, людьми с крепким сердцем, Билли понял, что Кемп сейчас собирается рассказать о том, что перевернуло всю его жизнь. Через несколько секунд внутреннее смятение угасло, и Кемп с обычным внешним спокойствием продолжил: – Ну вот, так прошло почти десять лет. И все это время Джо и Лью продолжали часто видеться, хотя женщины уже находили очень мало общего.