– Н-ну, понятно… – обижаться было глупо. И все же я спросил с поддевкой: – Как же ты собираешься помогать, если не в курсе дел? – И чуть не добавил: «Тут не пацаненок нужен, а взрослый ангел с юридическим дипломом».
Он то ли прочитал мои мысли, то ли догадался. Опять – «смотровые щели».
– За дурака меня держишь, да?
Я струхнул. Все это, конечно, бред, но даже в бреду лучше не обижать ангелов.
– Да что ты… Пойми, я в таком ошарашенном состоянии…
– Приходи в нормальное, – буркнул он. – И давай о деле…
– Д-давай… Все рассказывать по порядку?
– Ага… Хотя нет. Дай сперва посмотрю твой компьютер. Там, небось, куча информации…
Я засуетился на тахте.
– Сейчас встану, включу.
– Лежи… – Он обернулся, протянул к монитору ладонь, тот сразу засветился.
«Может, правда ангел? Жаль тогда, что это всего лишь иллюзия…» – И тут же я мысленно умолк: вдруг опять прочитает, что думаю. Но «ангел по назначению» на мои размышления больше не реагировал. Устроился с ногами на вертящемся стуле (вернее, полустуле-полукресле) перед компьютерным столом, крутнулся (явно с удовольствием), помахал пальцами перед экраном. По тому сразу побежали строчки, так быстро, что я не разобрал, какой файл открылся.
С минуту было тихо (только негромкие машины за окном). Июньские лучи прорывались через растущий за окном высоченный клен и вымытые Лидией стекла. Белело перо, празднично искрились осколки фужеров. Хорошо, что мальчишка не наступил на стекла. Сейчас его голая до колена и босая нога торчала из-за подлокотника стула. Ступня была не очень чистая – видать, он так, босиком, и бродил по каким-то там полям… Кажется, он ощутил мой взгляд, как щекотку, пошевелил ступней. Я перевел глаза на его спину. Лопатки колюче торчали под натянувшейся полупрозрачной рубахой. И можно было различить, что больше на мальчишке ничего нет. Наверно, такие вот легкие длинные сорочки – это что-то вроде ангельской униформы… А детских парикмахерских там, на небесах, судя по его лохмам, нет…
Глядя на заросший затылок, я спросил:
– Слушай, а как мне к тебе обращаться? Просто «Ангел»? Или «Ангел-хранитель»?
Он шевельнул спиной:
– Меня зовут Вовка.
– М-м… Просто Вовка? Или с каким-нибудь чином?
– Да Вовка я, вот и все! Вовка Тарасов… Пожалуйста, не мешай пока…
Я захлопнул рот. И подумал, что для сна или бреда все это тянется слишком долго. А что, если этот приступ опасен? Может, позвонить в психушку?
– Чево-о? – сказал он, не оборачиваясь. – Не вздумай! Наделаешь лишних забот… – И строчки на экране помчались с удвоенной скоростью. А потом вдруг замерли. И ангел Вовка замер, закаменел. Меня встревожила эта закаменелость. Напугала даже. И чтобы разбить ее, я опять сунулся с вопросом:
– Вовка, а ты всегда жил там? Ну, на небесах… Или попал туда с Земли?
– Чево-о? – опять досадливо протянул он. – С Земли, конечно. Два года назад… Иван, я все просмотрел. Паршивые у тебя дела… – Он крутнулся ко мне и спустил ноги.
– Сам знаю, что паршивые. Иначе зачем бы звал? – Я слегка разозлился.
– Ты не знаешь, какие они паршивые, до конца… Тут я ничего не сделаю, придется переть к этому… к твоему Махневскому.
– Он такой же мой, как…
Ангел Вовка поморщился:
– Да ладно, не в этом дело. Лишь бы успеть…
– А как ты к нему проникнешь? Через какое-нибудь это… подпространство?
– Какое еще пространство! Начитался фантастики… У тебя есть велик?.. Ну, я так и знал, что нет. Придётся пёхом…
«Вот так он и уйдет, – подумал я. – И пропадет навсегда…» – и стало грустно, словно кончался не бред, а славная такая сказка.
Вовка прыгнул с высокого стула, потянулся.
– Пойду…
«А если это по правде, то что он там будет делать, у Махневского?»
– Там поглядим, – хмуро сказал он.
Стало досадно, что он опять влез в мои мысли. И я спросил с подковыркой:
– А как пойдешь по улице? В этом балахоне…
Он хлопнул себя по лбу.
– Елки-палки! Я и забыл!
– Смени обмундирование, а то загребут в психдиспансер.
– Как я сменю-то?!
– А это… с помощью ангельского волшебства. Разве нельзя? – Я помнил, как он управился с крыльями.
– Я не могу тратить энергию на себя. Я же не свой собственный ангел… Иван, а может, у тебя есть что-то подходящее? Ну, от твоих детских лет?
– Есть, конечно, – сказал я с ностальгическим вздохом. – Только далеко, в Тальске. У мамы…
– И правда далеко, – серьезно кивнул он. – Иван, а тогда… может, сходишь в какой-нибудь «Детский мир»? Мне много не надо, лето на дворе… Или денег совсем уже нет?
Деньги еще были. То есть не было «стратегических» сумм, но на бытовые мелочи пока оставались. И я понял, что сейчас по правде пойду в «Детский мир» (кстати, недалеко, в двух кварталах). Потому что вдруг отключился от мыслей о бреде и видениях и все уже воспринимал всерьез. Будто так и надо. Будто дома у меня оказался мальчишка, по непонятной причине оставшийся без одежды, и его необходимо выручить из беды.
– Ладно, только ты никуда не исчезай!
– Чево-о? Куда я исчезну в этом-то? – он дернул себя за рубаху. Прыгнул на тахту, сел, обнял себя за колени. – Только ты скорее, ладно?.. А к тебе никто не придет?
– Никто.
Я захлопнул дверь, сбежал с третьего этажа и с ощущением полной реальности всех событий зашагал к магазину по нашей «почти центральной» улице Тургенева. Было начало июня, стояла жара, пахло политым асфальтом. Доцветала сирень.
3
В «Детском мире» было немноголюдно и работали кондиционеры. Хорошо… Однако, оказавшись в секции «Одежда для мальчиков», я ощутил вязкую нерешительность. Никогда не приходилось мне покупать шмотки для мальчишек. За кого меня примут? За папашу? Пожалуй, не тяну по внешности. За старшего брата? Но такие заботы – не для братьев. И вообще это не мужское дело. Еще подумают что-нибудь не то, время наше – подозрительное… К тому же я не представлял, как называются нынешние ребячьи шмотки.
Я заоглядывался. И почти сразу увидел тощенького мальчугана лет двенадцати – и ростом, и даже светлыми волосами похожего на Вовку (только причесанного). Он был рядом с молодой и весьма привлекательной женщиной. Я собрал все запасы любезности и, стараясь не дышать «Тайным советником», подъехал с просьбой:
– Сударыня, вы не помогли бы мне маленькой консультацией?
Она заулыбалась в ответ на «сударыню»:
– Охотно, сударь. В чем проблема?
– Волею судьбы на меня был низвергнут племянник. Совершенно неожиданно. Из Воркуты. Там еще арктическая погода. Сложилось так, что ему не успели собрать никакой летней одежды, и мне выпало теперь взять на себя его гардеробные хлопоты. А опыта ни малейшего…
– Опыт – дело наживное. Что вам хотелось бы купить?
– Что-нибудь как на вашем мальчике… Наверно, ваш брат?
Она заулыбалась еще лучистее, а мальчик сообщил с чуть ревнивой гордостью:
– Это мама. – Он взял маму за локоть и бесстрашно прижался щекой к ее плечу (и это понравилось мне, потому что и сам я когда-то делал так же, не боясь насмешек).
– Никогда бы не поверил, – снова галантно польстил я.
На мальчике была просторная алая футболка с большущим рисунком: закованный в серые латы конный рыцарь с перьями. И штаны американского фасона, которые теперь носят многие мальчишки, – длиной пониже колен, со всякими хлястиками и висюльками внизу, с десятком просторных карманов на всех местах. Пожалуй, самое то: если слегка ошибешься в размере, роли не играет.
Милая женщина помогла мне выбрать штаны и футболку, прикидывая на сына Аркашу, потом спросила, не нужно ли белье.
– Да, конечно! – сообразил я.
После этого купили обувь. Я сперва хотел кроссовки, но Аркашина мама заметила, что если не известен точный размер, лучше взять сандалии-плетенки, у них можно регулировать задние ремешки. (И вообще для ангелов сандалии подходят больше, почти библейская обувь, подумал я. И внутри опять все ухнуло от фантастичности происходящего. Но… ухнуло и отпустило.)
Купили еще красные (под цвет футболки) носочки и того же цвета кепку-бейсболку с ремешком на затылке и надписью «New Zealand».
После этого я, позабыв про «Тайного советника», горячо пожелал молодой Аркашиной маме всяческого процветания, а самому Аркаше – радостного лета. («А какое будет лето у меня?» – кольнуло под сердцем.)
По дороге к дому реальное понимание вещей взяло верх. Я осознал, что Вовкино появление было чем-то вроде очень похожего на явь затяжного сна: такие, говорят, случаются при сочетании всяких синхронно действующих на мозги факторов. Сейчас главное – спрятать и потом сплавить куда-нибудь купленную ребячью одёжку, чтобы не увидела Лидия. Потому что ясно же: приду – и никакого Вовки нет (как и не было).
…Вовка был. Он по-прежнему сидел на тахте, только уже не в своей ангельской сорочке, а в моем махровом халате. Значит, побывал в ванной, отыскал.
Я глядел на него с великой досадой, страхом и… облегчением.
А он глядел непонятно.
Потом сумрачно сообщил:
– Там какая-то тетенька пришла. Отперла дверь, уставилась на меня: «Ты кто, мальчик?» Я говорю: «А вы кто?» Она: «Я, между прочим, здесь живу…»
– А ты что? – глупо спросил я с упавшим сердцем. Какая холера принесла Лидию днем с работы? Никогда она так не делала! Может, забоялась, что я тут отдам концы от переживаний?
– Я говорю: «К Ивану пришел, по делам». – «А почему ты в таком виде?» – «Так получилось. Он придет из магазина, объяснит».
– А она? – сказал я глупее прежнего.
– А она… – И он очень похоже изобразил Лидию: – «Прекрасно. Когда явится, пусть зайдет ко мне».
«Ко мне» – это в соседнюю комнату, нашу спальню. Я отчетливо представил, с каким лицом она сидит сейчас на кровати. Вот тебе и ангел-хранитель! Лишняя боль на мою несчастную голову!..
Я бросил ему «детмировский» пакет.
– Одевайся…
И пошел объясняться. Плотно прикрыл за собой дверь.
Как я и ждал, Лилия каменно сидела на кровати. С тем самым лицом.
– Ну? – сказала она.
– Что? – сказал я.
– Не прикидывайся идиотом.
– Раньше ты говорила, что я не прикидываюсь, а на самом деле, – напомнил я.
Лидия слегка расслабилась, подтянула ноги, пошевелила пальцами в прозрачных колготках. Сквозь колготки был виден вишневый педикюр. Она склонила голову к плечу и спросила почти ласково:
– И давно у тебя такая склонность? С армейской поры или после недавних потрясений?
– Что? – опять сказал я.
– Я могла заподозрить всякое. Но то, что ты в мое отсутствие развлекаешься с мальчиками…
– Ду-ура!.. – сдавленно взвыл я, чтобы обрести перевес. – Ты что такое думаешь-то! Рехнулась?
– А что я должна думать? Прихожу, в комнате погром и сидит этот отрок, в твоем халате, под которым – ничего. Я это отметила сразу, я массажист, у меня наметанный взгляд…
– Он у тебя чересчур наметанный! На мужиков и мальчиков…
– Не хами, моя радость. Лучше объясни, где его одежда.
– Не было! – опять взвыл я. – Не было никакой одежды, пока я не купил! Поймы ты это!
Как Лидия могла такое понять? Она смотрела на меня с сожалением.
– Ты хочешь сказать, что он явился к тебе в голом виде? Свалился с потолка? Как ангел небесный?
Я не стал уточнять насчет рубахи.
– Именно так! Именно ангел! И-мен-но! А ну, пошли! – Я дернул Лидию за руку с такой силой, что она не успела заупрямиться. Потащил в свою комнату.
Лучше всего, если бы Вовки там не оказалось. Растаял, растворился в эфире – и нет никакого спроса. Но, конечно, он не растворился, сидел на тахте. Правда, был это уже не прежний Вовка, а обыкновенный пацан – в обширных бриджах из ткани-плащевки, в красной футболке с густо оперенным вождем-ирокезом на груди, даже в бейсболке, надетой козырьком назад. Только обуться он не успел. Видимо, хотел натянуть носок и замер, услыхав нашу приглушенную перепалку.
Не было времени для долгих речей.
– Вовка! Это Лидия! Конечно, она ни фига не верит! Докажи ей, кто ты есть! А то ведь она черт знает, что думает!
Вовка кулаком с зажатым носком почесал подбородок, опасливо поднял глаза (они были теперь бледно-голубые).
– Как доказать-то?
– Как угодно! Ну… верни себе крылья, что ли…
– У-у, где теперь эти крылья, – озабоченно сказал Вовка. – Сколько времени надо… Может, как-нибудь по-другому?
– Как угодно! Ты же мой ангел-хранитель, должен защищать! А то ведь она меня живьем сожрет!
– Сожру, – подтвердила Лидия. Казалось, ее все это теперь забавляет.
Вовка глянул на нее, на меня. Малость виновато.
– Но придется истратить одну защиту.
Я ничего не понял.
– Хоть двадцать одну! Только скорее!
Вовка вытянул шею, левой рукой взлохматил затылок, а правую, с носком, выбросил вперед. Повел в пространстве будто алым платочком…
В комнате был кавардак: два опрокинутых стула, разгромленный шкаф, осколки стекла в этом шкафу и на полу. И вот стулья сами аккуратно встали у стен, осколки затрепетали, словно бабочки, стали слетаться, соединяться. Разбитые дверцы сделались целыми, пробоины в зеркальной стенке затянулись, невредимые фужеры с тонким звоном выстроились на стеклянной полке. Белое перо взлетело с пола и аккуратно легло рядом с компьютером. Закупоренная фляжка с остатками «Тайного советника» предательски выползла из-под тахты и встала на подоконнике. Перекошенные часы над дверью выпрямились, кукушка выглянула и нерешительно вякнула один раз – то ли с перепугу, то ли желая убедить нас, что времени ровно час (кстати, так и было).
Вовка устало выпустил сквозь толстые губы воздух и глянул вопросительно: «Ну, как?»
Я был полон беззвучного торжества. Но Лидия… Надо знать эту железную леди! Если она и была изумлена, то не подала вида.
– Тоже мне, Хоттабыч из пятого «бэ»…
Вовка пожал плечами и с обиженным видом начал было надевать носок.
– Стоп! – металлическим голосом скомандовала Лидия. – Ты что делаешь?
– А… что? – он испуганно смотрел исподлобья.
– Может быть, там, где вы, ангелы, обитаете, позволено натягивать носки на грязные лапы, а здесь это не пройдет. Марш в ванную… Да повесь на место халат.
Вовка не заспорил. Взял халат и побрел из комнаты, будто обыкновенный мальчишка, робеющий перед строгой тетушкой. Стало слышно, как он пустил из крана воду.
– Чего ты с ним так сурово? Ангел все-таки… – сказал я.
Она первый раз взглянула не меня по-человечески, с нерешительным вопросом.
– А что… неужели он правда… такоеявление?
– Вот именно явление. Свалился откуда-то, весь в белых перьях, в длинной рубахе… Куда он ее дел, интересно? Вслед за крыльями, что ли?
– И ты… правда веришь, что он твой хранитель?
– Он это утверждает. Говорит, что послали на помощь…
– Кто послал?
Я пожал плечами.
– Господи, а чем он может помочь? – как-то по-бабьи выговорила Лилия. – Совсем дитя. Это ведь не фужеры склеивать. Там из него… фарш сделают. Ваня, не пускай его…
– Я попробую, да. Только…
В этот миг Вовка заголосил из ванной:
– Тетя Лидия! Чем тут можно вытереть ноги?
Ее он называл тетей и говорил «вы», не то что мне. Она опять превратилась в строгую тетушку:
– Внизу, на трубе батареи, серое полотенце. Вытирай крепче, чтобы не наследить.
Вовка появился, дурашливо шлепая сухими чистыми ступнями. Сел, опять взялся за носки. И тогда я сказал:
– Вов, не ходил бы ты туда. Ну его к черту, этого Махневского, перетопчемся как-нибудь…
Он смотрел, явно не понимая меня. Потом двумя рывками натянул носки, вскинул соломенную голову, уперся в тахту кулаками.
– Смеешься, да? Меня, что ли, на экскурсию послали? У меня задание!
– Шут с ним, с заданием! Хочешь, я расписку дам, что сам отказался… от этого, от твоей защиты?
Вовка сказал с легким пренебрежением:
– Ты чего боишься-то?
– За тебя боюсь! Там же охрана, такие амбалы, бывшие спецы. Хорошо, если просто не пропустят. А если поймут, кто ты и зачем? Никакой ангельский чин не поможет.
– Чево-о? – меня опять резанула синева смотровых щелей.
И стало ясно – мне и Лидии, – что дальнейшие разговоры бесполезны.
Вовка застегнул сандалии, с удовольствием потоптался. Сказал примирительно:
– В самый раз. Спасибо, Иван… Ну, я пойду, пора…
Лидия оставалась Лидией в любых ситуациях.
– Стой. А ты обедал?
«Разве ангелы обедают»? – глупо подумалось мне. Но Вовка смущенно засопел: