– Боязно мне все-таки!
– Чего вы боитесь? Подумайте сами! Вы принесете конверт, как приказывал атаман, передадите его, и вся недолга, – сказал Алексей. – С чего ему вас убивать?
– Так-то оно так! А ежели он откроет конверт, а там труха? Что тогда?
Алексей улыбнулся.
– Не успеет. Мы ему рта не дадим раскрыть, не то что конверт!
И тогда Полиндеев решительно махнул рукой, словно топором рубанул.
– А, была не была! Пан или пропал! – И тут же снова просительно заглянул в глаза Вавилову. – А вдруг все-таки отыщется какая-нибудь забубенная головушка, решится заместо меня пойти? Я ведь никаких денег не пожалею!
– Ну вот, – рассердился Иван, – на колу мочало, начинай сначала. Неужто не понятно, что Ворон вас в лицо знает, если велел лично деньги принести? Писал он вам и поджидать будет вас!
Словом, пришлось потратить на уговоры трусливого купца еще не менее часа, упрашивая Карпа Лукича не волноваться и сделать все, как ему посоветовали. Наконец проводили его восвояси.
Оба агента подошли к окну и какое-то время наблюдали сверху, как Полиндеев стоит на крыльце, вертит удрученно головой, вытирает лицо и лысину платком.
– Никак опять вернется? – вздохнул Иван, когда спиртозаводчик поднял лицо и посмотрел вверх, видно, пытаясь отыскать окно их кабинета. Сыщики успели вовремя от него отпрянуть, иначе, кто его знает, Полиндеев вполне мог возвратиться и отказаться на этот раз от затеи захватить мошенника с поличным.
Но когда через несколько минут Алексей и Иван снова выглянули из окна, купец садился в коляску, и они с облегчением вздохнули.
– Ну, свербило трусливое! – с досадой сказал Иван. – Сколько времени отнял! Надо будет послать пару младших агентов и дворнику наказать, чтобы посмотрели за ним сегодня и завтра да чтоб от дома до озера проводили. Бес его знает, этого Ворона, вдруг там и впрямь шайка, могут сразу за порогом финажки отнять у нашего, как его… объедка. С них станется!
– Объекта! – расхохотался Алексей. – Не объедка, а объектаэкспроприации. Экспроприация – это изъятие денег или других ценностей, которые якобы нажиты путем угнетения других людей. Вспомни Мамонта и Завадскую. Вот тебе яркий пример экспроприации и экспроприаторов.[5]
– А по мне, так самый обыкновенный разбой. Всем финажки нужны, чтобы весело жить, только одни не скрывают своей корысти, а другие с вывертом, с идеями всякими в пустой голове эту самую, как ее, эксприя… тьфу на нее! выдумывают! А итог один – каторга да острог! – Иван с интересом посмотрел на Алексея. – Только откуда эта девица такие мудреные слова знает? Уж не с ее ли подачи атаман лихой шайки объявился? Как ты думаешь?
– Думаю, не помешает проверить! – согласился Алексей. – Возможно, этот Ворон свил гнездо в купеческом доме. Посуди сам, деньги потребовали у купца, дочь которого знает, что такое экспроприация. Скажи, много у нас в городе имеется девиц, чтобы смогли бы это слово не просто без запинки выговорить, а объяснить его значение?
– Точно, Алешка! Верно заметил! Надо Ворона в семье искать или в друзьях этой слишком умной барышни. Пошлю-ка я не двух, а трех агентов. Пускай проверят вдобавок ко всему, с кем дочь купца якшается. Может, у нее есть жених какой или воздыхатель?
– И наверняка из бедных, – снова высказал свое соображение Алексей, – и как бы эта девица не вздумала с ним бежать! Ведь для каких-то целей им деньги понадобились?
– Твоя правда! – оживился Иван и глубокомысленно заметил: – Очень меня, Алешка, его дочь заинтересовала. Теперь я почти на все сто уверен, что Карпу Лукичу искать заговор надо в собственном доме. – Он покачал головой и удрученно крякнул: – И что за детки нынче пошли? Надо ж было такое придумать, собственного папашу обчистить! Но все-таки не стоит сбрасывать со счетов и Ворона. А вдруг и правда новая банда объявилась?
– Не верится мне что-то про банду, – пожал плечами Алексей. – Несерьезно как-то действуют. Скелеты, гробы… Как в дешевых книжонках…
– Постой, постой! – перебил его Иван и взял в руки подметное письмо. Некоторое время рассматривал его так и этак, потом покачал головой. – Сдается мне, где-то я эти шкилеты недавно видел. И три свечи… – Не выпуская из рук письма, он подошел к несгораемому шкафу с секретными бумагами и открыл его. – Ну вот! – сказал он и с торжеством извлек на свет тонкую книжонку, напечатанную на дешевой бумаге с жирным черным рисунком на обложке. – Вот тебе и шкилеты, вот тебе и гроб, вот тебе и три свечи. Прямо один в один срисовано.
Алексей взял из его рук письмо и книжку. Заголовок ее гласил: Замечательные похождения бывшего графа, ставшего по воле рока Черным Вороном – лихим атаманом шайки благородных разбойников, и его смертельная любовь к персидской царевне Замире. Здесь же присутствовал и сам атаман в русском кафтане, с довольно свирепым лицом, с роскошными усами и кинжалом в правой руке. Левой он прижимал к себе девицу в шароварах и прозрачном покрывале на голове. У нее была осиная талия, глаза на добрую половину лица и крошечный ротик. Без всякого сомнения, часть рисунков на письме и на обложке очень сильно смахивали друг на друга.
– Откуда у тебя эта книжонка? – поинтересовался Алексей и вернул вещественные доказательства Ивану.
Тот рассмеялся:
– От старшого своего спрятал. Домашнее задание не выполняет, «неудов» в гимназии нахватал, а мать говорит: «Митенька каждый день допоздна только и делает, что книжки читает». Она же не ведает, что это за чтиво. Тогда я за него взялся, заглянул к нему в стол, а там подобная дребедень, каждой – полкопейки цена. Ну, я парню уши надрал, чтобы знал, чем на самом деле следует заниматься, а книжонки с собой забрал. Видишь, дерьмо, а на доброе дело сгодилось.
– В каком классе твой старший, в пятом? – спросил Алексей. – Кажется мне, что здесь кое-кто того же возраста замешан. Надо, Ваня, меньшую барышню тоже проверить. Слово «экспроприация» ей вряд ли известно, но чем черт не шутит, когда господь спит?
– Понял, – кивнул головой Иван, – только больше трех агентов нам негде взять, придется им задание увеличить, пускай за младшей тоже походят, приглядятся как следует. – Он взглянул на часы, и глаза его полезли на лоб. – Черт побери! Уже пятый час, а у меня ни у шубы рукав. А я еще хотел до темноты к озеру проехать, посмотреть, где засаду лучше устроить.
– Вместе поедем, – сказал Алексей, – а теперь давай поступим таким образом: я делаю сводку, а ты пишешь донесение Федору Михайловичу по поводу Полиндеева. Пусть знает, что мы без толку не сидели.
Иван, обрадованный таким поворотом событий, просиял и прихлопнул в ладоши.
– Ну, удружил, Алешка, право слово, удружил! Я это донесение вмиг составлю и с агентами поговорю, решим, кого выставить для наблюдения. А тебе слово даю, июньская сводка за мной.
– Июльская и августовская… – уточнил Алексей. – Иначе передумаю!
– Ладно, – вздохнул покорно Иван и печально добавил: – Сдается мне, ты фармазон почище того Черного Ворона будешь, туды его в болото.
Глава 3
Целый час приятели работали, не отвлекаясь на посторонние дела, даже заперли дверь, в которую стучали кулаком чуть ли не каждые десять минут. Но сыщики не отзывались, потому как понимали: если не напишут бумаги, то получат приличный нагоняй от Тартищева. И еще они знали: если стучат кулаком, то происшествие на сей раз малое или средней тяжести, но если станут бить ногой и кричать во весь голос, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.
В четыре руки и в две головы дело спорилось, и с бумагами они разобрались гораздо быстрее, чем рассчитывали.
О том, что Иван первым покончил с донесением, подтвердило его довольное мурлыкание, а затем и песня, которую он затянул во весь голос:
подхватил следом Алексей и показал Ивану большой палец, дескать, отлично сработали. И приятели грянули уже в два голоса:
Они пели так самозабвенно и с таким чувством, что не заметили, как открылась и закрылась дверь кабинета.
– Тэ-эк-с! – раздался за их спинами слишком знакомый голос. – Спеваем! По какому поводу, интересно знать?
Сыщики вскочили и вытянулись по стойке «смирно». Федор Михайлович Тартищев, которого они ждали только через два дня, запыленный и усталый, возник на пороге их убежища, а они прошляпили сей немаловажный момент, потому как не учли, что у начальства есть ключи от всех кабинетов.
Тартищев принюхался и подозрительно покосился на стол, на котором ничего, кроме бумаг, не было.
– На трезвую голову голосите, что ли? – поинтересовался Федор Михайлович, опускаясь в единственное кресло. Оно предназначалось для особо важных посетителей, но большей частью им пользовался Тартищев, если по какой-то надобности заглядывал к своим агентам.
– На трезвую, – вздохнул Иван, – но с радости, что с бумагами рассчитались. Сводка происшествий за май готова, рапорты на поощрение прочитаны и на правильность оформления проверены.
Он протянул Тартищеву одну из бумаг.
– Что это? – справился тот.
– Донесение, – пояснил Вавилов, – по поводу заявления от спиртозаводчика Полиндеева о подметном письме.
– От Карпа Лукича? – не спросил, а скорее уточнил Тартищев. Впрочем, ему не требовалось ответа. С Полиндеевым он был хорошо знаком по причине ряда случаев нарушений торговли вином и водкой. Штрафовали Карпа Лукича часто и изрядно, однажды в судебном порядке даже наложили арест на его продукцию. Полиндеев затихал на какое-то время, но после наверстывал упущенное с лихвой. И действовал он смело, потому что речь шла о несметных барышах. Но когда возникла угроза расставания с ничтожной для него суммой, не на шутку всполошился.
Тартищев пробежал донесение глазами, потом зачитал вслух, упустив обращение на свое имя:
– ДОНЕСЕНИЕ. Имею честь донести Вашему Высокоблагородию, что 6-го числа июня месяца сего года спиртозаводчик, купец первой гильдии г. Североеланска Карп Полиндеев, представил мне подметное письмо от неизвестного лица, именующего себя атаманом разбойной шайки Черным Вороном, в котором потребовал, чтобы Полиндеев 7-го числа настоящего месяца отнес в лес возле Рыжего озера не позднее восьми часов вечера тысячу рублей денег и лично передал бы их вышеозначенному лицу у завалившегося пня, что находится в пятидесяти шагах на запад от старой купальни. За неисполнение Полиндеевым этого требования ему угрожают лютой смертью.
Донося о вышеизложенном, жду приказаний Вашего Высокоблагородия о том, чтобы приступить к негласному расследованию этого дела и розыску злоумышленников.
Старший агент сыскной полиции Вавилов Иван.
Да-а! – Тартищев повертел в руках донесение и отложил его на стол. – Ваши соображения?
– Кто-то из своих, – ответил Алексей. – Почти не вызывает сомнения. Но посмотрим, походим… Впереди еще сутки.
– Трех младших агентов наладим за домочадцами присмотреть, засаду выставим, – вступил следом Иван. – Сам съезжу на озеро, огляжусь… Возьмем голубчика как дите от мамкиной титьки.
Тартищев смерил их мрачным взглядом исподлобья. Задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла.
Агенты замерли. Только сейчас до них дошло, что начальство приступило к должностным обязанностям гораздо раньше намеченного срока. Кажется, довезло свое семейство до заимки и мигом вернулось. Выходит, что-то стряслось? И немаловажное, если Тартищев гнал лошадей взапуски…
Оба сыщика уставились на Федора Михайловича. Тот тяжело вздохнул и потуже натянул на голову запыленную фуражку.
– Полиндеева на сегодня отставить! Есть дела поважнее. В мельничном пруду возле Залетаева труп женщины подняли. Похоже, долго в воде пролежал. И если бы не дожди… – он устало махнул рукой, – то и вовсе могли не обнаружить. Уровень воды поднялся, решили открыть створ в плотине, чтобы спустить излишки, а его забило, не поднимается. Попытались расчистить и зацепили багром мешок, а оттуда рука торчит! Мы с Анастасией Васильевной только-только Залетаево миновали, видим, верховой догоняет. Оказывается, местный урядник. Дескать, явное смертоубийство! Видел, как мы сквозь село проезжали, и поспешил доложить. Что ж, делать нечего, пришлось мне возвращаться. Кое-как упросил своих самим до заимки добираться.
Сыщики быстро переглянулись, живо вообразив, что пришлось пережить при этом Федору Михайловичу. И знали, что не ошиблись, предположив, что не найденный труп стал причиной мрачного настроения Тартищева. В кои-то веки начальство позволило себе кратковременный отпуск, и на тебе, труп! Как по заказу!
– Смертоубийство? – переспросил Иван, и глаза его оживленно блеснули. Кажется, пришел конец затяжному безделью. – Есть наметки?
– Есть кое-какие! Но пока не очевидные. Перерезано горло. Женщина, судя по первому взгляду, молодая, но не местная, в селе ее никто не видел. Видно, труп привезли откуда-то в мешке и сбросили в воду. К ногам и за шею привязали обломки жерновов. – Федор Михайлович вытянул из кармана за цепочку брегет, щелкнул крышкой и поднялся из кресла. – Сейчас захватим Олябьева и махом в Залетаево, пока не стемнело. Я велел тело спустить в ледник, оставил урядника охранять, и сюда. Давай, ребята, время не ждет!
– Мельника допросили? – поинтересовался Алексей.
– Только предварительно. Я приказал уряднику за ним присмотреть, правда, пока никаких улик против него не имеется, кроме разве двух обломков жерновов.
– Надо еще доказать, что это улики! В округе, почитай, еще две или три мельницы имеются. Труп могли привезти и сбросить подальше от места преступления и жернова с собой прихватить. Их вместо грузила гораздо удобнее использовать, чем те же каменюги, – заметил Иван.
– Правда твоя, – согласился Тартищев и снова заторопил, – едем, едем, живей! По дороге обсудим все версии, все предположения. Судя по одежде, девица то ли учительница деревенская, то ли фельдшерица.
– Такую легче отыскать, – сказал Алексей, – во всей губернии их раз, два и обчелся.
– Тоже верно! – Федор Михайлович опять посмотрел на часы. – Поторапливайтесь, братцы! Если не успеем до темноты, то съездим вхолостую. Придется ночевать в Залетаеве, а я тамошнего станового пристава знаю, говорун и выпивоха, не приведи господь!
– А с Полиндеевым как поступить? – поинтересовался Иван. – Мы обещали ему помочь!
– Корнеев им займется, – ответил Тартищев. – Кстати, где он?
Алексей и Иван быстро переглянулись, и Вавилов безмятежно посмотрел на начальство.
– На базаре, щипачей ловит.
– Щипачей? – поразился Федор Михайлович. – Ему что, заняться больше нечем? Пусть лучше возьмется за Полиндеева. Негоже старшему агенту мелочовкой заниматься!
– Понятное дело, – пожал плечами Вавилов, – но порой из мелочовки такой крупняк вырастает!
Тартищев внимательно посмотрел на него:
– Или выросло чего?
– Ага, только возле мельницы, – развел руками Иван, – и чувствую, на нашу голову.
– Меньше бы ты чувствовал, Ванюша, – усмехнулся Тартищев. – А то, говорят, хорошая спина кнут за неделю чует.
Они вышли в коридор, но не успели замкнуть дверь, как в его конце появилась длинная процессия во главе с Корнеевым.
– Ну вот, на ловца и зверь бежит, – констатировал Тартищев и приказал: – Корнеев, зайди в кабинет, Вавилов изложит тебе новое задание, а мы срочно выезжаем в Залетаево на труп.
Корнеев остановился и растерянно посмотрел на начальство.
– А как же… Я вон восьмерых привел… – и он кивнул на вереницу мрачных типов со связанными за спиной руками, выстроившихся лицом к стене. Длинная веревка обхватывала их за шеи. Корнеев привел воришек на поводке, точно собачью свору.
– Ты что, в участке не смог с ними разобраться? – возмутился Тартищев. – Процедуры не знаешь? В управлении этой рвани не хватало!