И затаилась.
Минуты через две раздался стук копыт, и на развилке показался всадник, как Зерги и предполагала – Рутгер. Без шляпы, весь в испарине, он придержал кобылу, повертел белёсой головой, пару раз наклонился к земле, задумчиво потёр небритый подбородок и наконец решительно свернул направо, очень скоро скрывшись за деревьями. Зерги проводила его пристальным взглядом, опустила арбалет и плюнула. Растёрла сапогом.
– Вот ублюдок! – процедила она сквозь зубы. – Всё же увязался. By Got. Ну ничего, ещё посмотрим, кто кого пасёт.
Она вложила ногу в стремя, забралась в седло и двинулась в обратную сторону. Не доехав мили полторы до лагеря, свернула незаметной стёжкой, пробралась по дну ручья в сыром овражке и вскоре оказалась на другой дороге, по которой сразу погнала коня галопом на восток. Прошло не больше получаса, Зерги даже не успела разувериться в своей догадке, а впереди уже маячили два верховых силуэта. Толстая фигура восседала на ослике, худая – на лошади. Заслышав топот, обе обернулись, придержали скакунов и теперь молча наблюдали за её приближением. Девушка отбросила за спину капюшон и на всякий случай пустила коня шагом.
Золтан хмуро смотрел ей в глаза, на лице его не дрогнул ни единый мускул. Руку из-под плаща он так и не достал.
– Ну, – сказал он, едва лишь расстояние позволило им говорить, не повышая голоса. – Что теперь? Зачем ты догнала меня на этот раз?
Зерги остановилась. Отбросила чёлку со лба. Приезд её, похоже, Золтана ничуть не удивил.
– Хочу поговорить наедине, – сказала она.
Золтан поднял бровь:
– Вот как? Забавно. Что ты хочешь мне сказать?
– А ты уверен, что я хочу тебе что-то говорить?
Хагг усмехнулся.
– Эх, Зерги, Зерги. – Он покачал головой. – Твой несносный характер рано или поздно доведёт тебя до трёх ступенек… или до речного дна. Ты что, гналась за нами, только чтобы в очередной раз мне нахамить? Эй, опусти свой игломёт! Я без оружия. – Он медленным движением вынул руку из-за пазухи и демонстративно покрутил пустой растопыренной ладонью. – Видишь? Я перчатку потерял. Рука замёрзла.
– Не верю.
– Как хочешь, твоё право. Ну так чего тебе от меня надо?
Иоганн молчал. Зерги поколебалась и всё-таки рискнула с ними поравняться.
– Хотелось бы кое на что взглянуть.
– На что, на что?
– Не знаю. – Девушка тряхнула головой. – Я не знаю. Но ты знаешь, потому что эта штука у тебя. И мне ты её не показал.
– Не понимаю.
Почуяв настроение хозяйки, конь под ней оскалил зубы и затанцевал куда-то вбок. Зерги коротким движением поводьев вернула его обратно.
– Хватит вилять! – сказала она неизвестно кому (Хагг принял это на свой счёт, конь, вероятно, на свой). – Давай начистоту. Там, на поляне, ты сказал толстому, что травник умер. Я всё слышала, не спорь. Айе, наговорил с три короба, сказал, что у тебя есть доказательства.
– И что?
– Я хочу их видеть.
– У меня их нет. Я просто знаю.
– Откуда?
– Знаю, и всё.
– Врёшь, – уверенно сказала Зерги, глядя Золтану в глаза. – Врёшь, Золтан, врёшь, подлец. Я ж тебя знаю как облупленного: ты никогда не бываешь в чём-то уверен просто так. Если дело швах и он взаправду умер, я хочу их видеть, эти «доказательства». Что там у тебя? Рука отрубленная? Голова? Давай показывай. Не бойся, я не кисейная барышня, в обморок не грохнусь.
– Это тебя Андерсон настропалил за мной поехать?
Зерги плюнула и грязно выругалась.
– Андерсон, Андерсон… Этот «Андерсон» и так, и так тебе не верит. Можешь убеждать его в чём хочешь, он всё равно останется при своём. Но меня ты за нос не води! Где Жуга? Ты знаешь, что меня с ним связывало, ты прекрасно знаешь, кто я. Мне достаточно капли его крови на платке, чтоб определить, жив он или нет. А этому серому ублюдку я ничего не скажу. Айе, не скажу. Ну?
Обоим прекрасно было понятно, о чём они говорят.
– У меня нет его крови, – сказал сыскарь.
– Тогда что есть?
Хагг помолчал.
– Ладно, – наконец проговорил он, медленно цедя слова. – Только давай уговоримся так: услуга за услугу.
Зерги фыркнула.
– Dam! Я так и знала. Что ещё? Надеюсь, под тебя ложиться не придётся?
– Придержи язык. Зачем он едет в Локерен?
– И это всё? – Она расхохоталась. – Это всё, что ты хочешь спросить? Я отвечу: не знаю!
– Не знаешь? – поразился Золтан.
– Айе, не знаю, совершенно так. – Конь под девицей снова сделал разворот. – Можешь мне не верить, только это так. Нам он ничего не говорит. Говорит, что без наживки нет поживки, вроде как пчёлы это ключ, а в Локерене вроде как замок. Сам догадывайся, если знаешь. «Маленький такой замочек», говорит. И лыбу тянет. У него поганая улыбка, Хагг, ещё хуже, чем твоя. Кто он такой?
– Если не знаешь, зачем едешь с ним?
– А вот это уже моё дело! – вспыхнула Зерги, но тут же успокоилась. – Впрочем, ладно, что скрывать. Этот, толстый, нанял Рутгера, а тот ещё через одного урода выцепил в Лиссбурге меня, чтобы я ухлопала Жугу. Айе, так всё и было. Им так срочно был потребен арбалетчик, что они даже не сподобились узнать, кто я такая.
– А ты?..
– А я что, дура? Да и хрен его убьёшь, если подумать. Не, Хагг, ты меня не знаешь, если так говоришь! Было уже. Забыл, да? Так что давай не дури, показывай. Я хочу знать, что за каша заварилась.
Золтан помолчал, потом, не оборачиваясь, влез рукой в чересседельную суму, пошарил там и вытащил свёрнутый в трубку пергамент. Протянул. Зерги взяла его без слов, сняла шнурок и пробежала текст глазами. Прочла второй раз, внимательней. Посмотрела на Золтана, на записку, снова на Золтана, скривила рожицу и хмыкнула.
Хагг ждал.
– Вот, значит, как, – произнесла она. – Выходит, завещание! – Зерги изучила лист с обратной стороны и на просвет, надеясь найти что-то особенное, и перевернула обратно. – Да. Это серьёзно.
– Теперь поверила?
– Почерк его, – признала девушка, зажала под мышкой свободную руку, в два рывка стянула с неё перчатку и подышала на пальцы. Поводила над листом ладонью.
– Тело нашли? – деловито спросила она.
– Нет… Что ты делаешь?
– М-м, сейчас. Погоди. Хм-м…
Даже в свете позднего утра было заметно, каким неверным, зыбким, идущим изнутри свеченьем налилась её ладонь. Меж пальцев запрыгали искорки, синие и фиолетовые, Хагг на мгновение даже встревожился, что вспыхнет пергамент. Он не видел, что творится на листе в руках у девушки, и потому следил за выражением её лица. А оно изменялось как-то странно: от сосредоточенности к облегчению и далее – к растерянной задумчивости. Впрочем, вскоре девушка взяла себя в руки, и на лицо её легла своеобычная для Зерги, чуть сердитая и чуть насмешливая маска.
– Хагг, – сказала Зерги, поднимая голову и глядя Золтану в глаза. – Ты будешь смеяться, но это что угодно, только не доказательство.
– Откуда знаешь?
– Ниоткуда. – Она дунула на чёлку.
– Там подпись. Ты прочла, что он написал?
– Прочла, прочла. Всё верно. И заклятие активно, тут он тоже не соврал, айе. С ним и впрямь что-то произошло.
– Но ведь заклятье сработало! Как это понимать, если он сам всё расписал, вот: «…если я ещё жив, чернила будут красными, если меня уже нет, они почернеют». Чего тебе ещё надо? Ты что, ему не веришь?
– Верю. – Зерги сдула с пергамента несуществующие пылинки, медленно скатала его в трубку, перевязала шнурком и бросила обратно. Хагг поймал, проверил, тот ли это документ, спрятал и снова вопросительно взглянул на девушку. – Я тебе не верю, – уточнила та. – А ему я верю. А у тебя или память дырявая, или ты соображаешь только половиной головы, айе. Нижней. Впрочем, что с тебя взять, все вы, мужики, такие.
Брови Золтана сошлись.
– Кончай зубоскалить! Я честно рассказал тебе всё, что знаю. Что это значит?
Зерги развернула коня и наклонилась в седле, придвинувшись к сыскарю.
– Элидор, – произнесла она, называя Хагга старым именем, – ты плохо знаешь или плохо помнишь нашего приятеля.
– Что за…
– Он путает цвета.
Хагг осёкся и долго молчал, гоняя под кожей желваки. Чувствовалось, что соображенье это застало его врасплох.
– Ты уверена? – спросил он наконец. – Но ведь это значит…
– Это значит только то, – прервала она его, – что эта писулька ровным счётом ничего не значит. А я ни в чём не уверена.
С этими словами Зерги натянула перчатку и подобрала поводья.
– Прощай, Золтан. Хочешь ещё о чём-нибудь спросить?
– Только одно. Андерсон. Что ты о нём скажешь?
Зерги помрачнела.
– Не мой клиент, хоть с той, хоть с этой стороны. На вид – лопух, а сунешься – репейник. – Тут она хихикнула и дёрнула плечом, будто стала зябнуть. – Престранный тип. Не думала об этом раньше. Одет как дворянин, и речь дворянская, а приглядишься, так и кость не белая, и кровь не голубая. То бороду отпустит, то побреется. И образован чересчур. Дворяне так себя не ведут. И знаешь, он всё время начеку. По-моему, он вообще никогда не спит. Айе, ни разу не видела его спящим. Ну и хватит о хорошем. Остальное не для твоих ушей.
– А как насчёт э-э… другой стороны?
Зерги снова развернулась.
– Ты и вправду дурак, Золтан, – с горечью сказала она, пришпорила коня и погнала его галопом в сторону, откуда появилась. Было б посуше, завилась бы пыль.
– Ты ей веришь, Дважды-в-день? – спросил Хагг, не сводя с неё пристального взгляда. – Веришь, а?
– О чем вы, господин Золтан? – отозвался тот, глядя вверх на Хагга с высоты ослиного седла. – Я ничего не понимаю. Прискакала девка, заболтала зубы… и чего?
– Всё ты понимаешь, старый коновал, всё… Хм. Неужели я и вправду в последнее время так хреново соображаю? Но вот ведь глаз у девки – в самую точку смотрит! А? А этот Андерсон и впрямь как будто изменился, я и не заметил, а она… Однако погоди! Не разряжай арбалет: кажется, она возвращается.
А девушка и правда заложила разворот и теперь скакала обратно.
– Чуть не забыла! – крикнула она. – Держи!
Она рванула что-то из-за пазухи и бросила Золтану. Тот профессионально уклонился, даже не пытаясь это «что-то» поймать, только и увидел краем глаза, как в подсохшую грязь шлёпнулась его потерянная перчатка.
* * *
У самой опушки, там, где путь ветвился в лес, нашёлся Рутгер. Зерги приметила его издалека, да тот и не таился – сидел на маленьком прогретом холмике и, как мальчишка, игрался в ножички. Лошадь ожидала рядом. Преодолев естественное первое желание развернуться и объехать их стороной, девушка решила не таиться и вместо этого пустила коня шагом.
«Первый – герой, второй – с дырой, – донеслась до её ушей мальчишеская присказка. – Третий – с заплатой, четвёртый – поддатый, пятый – проклятый…»
Рутгер не спешил. Не подал виду, что девушка его интересует, даже не взглянул на неё, поглощённый своим занятием. Даже не поднял головы, когда Зерги осадила коня перед самым его носом.
Кинжал проделал хитрый пируэт и с хрустом вонзился в сочную весеннюю дернину чуть ли не по самую рукоять. Зерги поразмыслила и решила не тянуть.
– Ты какого чёрта за мной увязался?
Рутгер вытащил оружие и осмотрел клинок. Поднял взгляд. Не ответил.
– Шпионишь?
– Ездила перчатку отдавать? – спросил он полуутвердительно.
– А если даже так?
Наёмник усмехнулся, спрятал в ножны сталь, прищёлкнув языком, подозвал свою лошадь, поднялся, отряхнул ладони и быстрым движеньем запрыгнул в седло. Подобрал поводья.
– Проедемся? Хочу поговорить.
Зерги не нашла, что возразить, только пожала плечами.
Некоторое время они ехали молча, бок о бок. Копыта лошадей негромко стукали, будто с неба на тропу валился камнепад – земля ещё не оттаяла.
– Я видел, как ты спрятала её, – сказал он наконец.
Зерги вздрогнула:
– Кого?
– Перчатку, – усмехнулся Рутгер. – Сыскарь обронил, а ты подобрала. Старый трюк, с бородой отсюда и до Льежа. Если спросят, скажешь: ничего не знаю, ездила отдать.
– А тебе-то что?
Рутгер задумчиво пожевал губу. Посмотрел на девушку. Та отвела глаза.
– Я всё понять хочу, – проговорил он медленно, – зачем тебе всё это. Зачем ты поехала с нами. Ты ведь сказала, что не станешь его убивать.
– Конечно, не стану! – фыркнула Зерги. – Мёртвого убивать ни к чему. И вообще, – она развернула коня, – я, белобрысый, тебе не верю. Что ты хочешь от меня?
Взгляд Рутгера был быстр и холоден. На этот раз Зерги не стала отворачиваться, наоборот, парировала, как хороший фехтовальщик. Рутгер оценил.
– Ты знала травника? – быстро спросил он.
– А если и знала, то что?
– Значит, знала…
Снова воцарилась тишина, нарушаемая только пеньем птиц и топотом копыт. И снова Рутгер первым начал разговор.
– Я тебя почти совсем не знаю, – сказал он со вздохом, – но чувствую, что ты замешана в этой истории. Каким-то левым боком, но замешана.
– А сам-то! – воскликнула она. – Сам ты не замешан, что ли? Для чего второй раз на это дело подрядился? Мало поплясал тогда? Ещё охота?
Выпад был проигнорирован.
– Он делает странные вещи, – всё тем же спокойным тоном продолжил наёмник. – И сам он очень странный… был. Или всё-таки не был, а есть? – Он посмотрел на девушку. – Ты что-то знаешь. Услуга за услугу. Расскажи мне. Расскажи, и я не стану выдавать тебя.
– Тьфу, зараза! Ну что за день такой сегодня! – Зерги с отвращением плюнула и смерила попутчика презрительным взглядом. – Как же вы, мужики, любите торговаться… С чего я должна тебе верить? Он твой наниматель.
– Но не хозяин, – возразил белоголовый. – У меня своя соображалка есть. Ты ведь вряд ли знаешь, как всё было. Этот рыжий убил двоих моих людей. Нет, я его не виню, всё было честно. Я бы даже сказал, что по понятиям он очень даже прав: мы пытались его поиметь, а он нас раскатал, как маленьких засранцев.
– Правильно сделал.
Рутгер, чья кобыла на пару шагов опережала жеребца, через плечо покосился на девушку и покачал головой:
– За что ты меня так ненавидишь?
– А что мне с тобой, целоваться, что ли?
– А что? Могла бы. Я тебе не враг, занимаемся мы с тобой одним делом. Я много знаю про тебя, Белая Стрела.
– Ты? Да что ты можешь знать!
– Ну… кое-что знаю. Ты ведь почти легенда. Стражникам всех окрестных городов наказано искать у всех въезжающих болты, покрашенные белым. Многие не верят, что ты на самом деле есть, думают, будто это шайка такая «Белая Стрела», вроде «Лесных братьев» или «Китобоев». Так что, видишь, знаю, кто ты и какая ты, и чем ты занимаешься. И если мы в братве, то ты мне вроде как сестра. Не знаю только, как ты сделалась такой.
– Какая тебе разница? Захотела и сделалась. Женщины вообще стреляют лучше – у нас сердце реже бьётся, даже когда злимся. А если б я хотела целоваться с такими, как ты, пошла бы в портовые шлюхи, была возможность. «Одним делом»! – фыркнула она презрительно. – Не равняй меня с собой. Одним, да не таким.
– А в чём разница?
– А в том, – она повысила голос, – что я хотя бы знаю, на кого беру заказ, а не кидаюсь, как щука, на первый набитый кошель! В том, что никогда не беру больше определённой платы, – в этом предо мною все равны, и нищий, и богач. Ты знаешь, что у жидов есть такая молитва о смерти для врага? Айе, вижу: не знаешь. Каббалист возносит её, и после, около недели (я не знаю точно сколько), ждёт, пока их бог решает, кто достоин смерти – упомянутый в молитве или тот, кто молится. Потом один из двоих умирает… Чего уставился? Думаешь, я иудейка? – Она усмехнулась и откинула за плечи капюшон, рассыпав золотистые подстриженные волосы. – Не угадал. Но я тоже, можно сказать, молюсь перед тем, как начать. Я тоже спрашиваю и получаю ответ.
Наёмник сморщил лоб:
– Что ты плетёшь? Какой ещё ответ? Кто из вас умрёт, что ли, ты или жертва?
– Нет, – покачала головою та. – При чём тут я? Ты что, совсем дурак? Я спрашиваю, кто достоин смерти – жертва или заказчик.
– By Got! – Рутгер натянул поводья и осадил лошадь. Он казался ошеломлённым. – Так вот почему иногда… Но так не бывает! Так… нельзя. – Он покачал головой. – Ты, наверное, сумасшедшая. Ты… ты просто не можешь знать такое!
– Могу, Рутгер, могу. Я изучала магию и знаю, как просить. – Тут девушка умолкла на мгновенье, будто собираясь с силами, и добила его, уже безо всякой пощады: – А у тебя в голове никакая не «соображалка», а всего лишь весы. Меняльные такие – знаешь, да? – для денежек и золотишка. В аккурат на тридцать сребреников. Ты не наёмник, Рутгер, ты торгаш. Продажная дешёвка. Угрожать мне вздумал! Говоришь, меня не выдашь? Думаешь, я испугаюсь? Ха! Тот травник… Когда я поняла, о ком ты, мне захотелось тебя пришить. Да ты и сам наверняка это понял. Ты ж ничего о нём не знаешь, ничегошеньки! Сейчас не знаешь и тогда не знал. Обжёгся разик и решил переложить заказ. Как мальчик: спрятался под одеяло – и нет буки. Только штука в том, что бука всё равно есть. Хочешь, скажу, в чём твоя беда? Хочешь? Тебя никто и никогда не обижал. Ты всегда считал, что ты лучше других. Ты не чувствуешь чужую боль. Знаешь, почему я не стала тебя убивать?