Он помолчал некоторое время.
– Ирка, скажи. Скажи, что ты меня любишь…
– Андрей…
– Скажи!
– Я люблю тебя, – выдохнула Ирина, но этого оказалось мало:
– Скажи, что ты всегда будешь со мной. Скажи, что ты скучаешь…
– Андрей…
– Послушай, я сейчас к тебе приеду.
– Ты с ума сошел.
– Да, я сошел с ума. Наверное, ты права.
Она попыталась возразить что-то еще, но он не слушал:
– Жди меня через пятнадцать минут. Я возьму машину со стоянки и приеду, слышишь?
– Может быть, не стоит? Ночь…
Он не дослушал. Она еще добавила – дождь, но уже застучали в трубке, как капли о стекло, неумолимые короткие гудки.
Ирина вздохнула. Эти приступы нежности были ей уже знакомы. Не слишком часто они повторялись, но все же не в первый раз уже. Хотелось бы верить в то, что на самом деле теперь все будет по-другому. Не будет больше ссор, взаимных оскорблений, бесконечного выяснения отношений.
– Сумасшедший, – прошептала она почти без эмоций, прислушиваясь к своему сердцу. Но оно билось ровно, ничем не обнаруживая признаков волнения. – Ведь и правда – приедет…
Через двадцать минут она услышала, как открылись на площадке двери лифта. Не дожидаясь звонка, тихонько приоткрыла дверь.
Он вошел, смял ее в охапку, прижал к себе так крепко, как будто и в самом деле хотел срастись, стать одним целым, чтобы уже больше никогда – не разлучаться. Она как-то неуверенно вскинула руки, словно в первый раз обвивая его знакомые плечи, вздохнула глубоко и почувствовала вдруг запах роз.
– Андрей?
– Это тебе. Самой любимой, единственной женщине на свете…
Он отстранился. Букет из пяти темно-красных бутонов вынырнул у нее из-за спины, и она подумала с прежней отстраненностью: надо же, не заметила…
– Я даже не заметила… Боже, где ты достал их? Ночью…
– Не важно…
Он прошел вслед за ней в комнату. Опустился на пол рядом с постелью, спрятал лицо у нее на коленях.
– Ты меня простила?
– Не будь ребенком, Андрей. Ну, что с тобой, в самом деле…
– Я боюсь тебя потерять. Не хочу терять тебя. Мне кажется, я просто не смогу жить, если ты меня оставишь. Если в твоей жизни появится кто-то другой…
– Да брось ты, – она улыбнулась немного грустно. – Откуда он появится?…
Промелькнуло в памяти почти забытое лицо – зеленые глаза, длинные волосы, смешное пальто… Она притянула к себе Андрея, спрятала лицо у него на груди и снова повторила:
– Откуда…
* * *
Утро выдалось по-летнему солнечным. Ирина приоткрыла глаза, тут же зажмурилась и отвернулась, коснувшись щекой щеки Андрея. Снова приоткрыла глаза и не смогла сдержать улыбки: он спал как-то по-детски, подложив обе сложенные ладони под подушку, и дышал ровно, совсем не слышно.
Зацепив пальцами тонкую прядь волос, она принялась легонько щекотать его за ухом. Он хмурился во сне, но не просыпался. Она не стала настаивать: часы показывали всего лишь половину десятого, и в выходной день спешить им обоим было некуда. Она бы и сама поспала подольше, если бы не солнце.
Минувший вечер и ночь вспоминались отрывками. Ссора, примирение. Казалось, все было так, как обычно – те же слова, те же взгляды. Привычный сценарий, из которого выпадала, пожалуй, одна лишь деталь – букет красных роз, который пламенел теперь на ее письменном столе. Ирина даже не помнила, когда Андрей в последний раз дарил ей цветы просто так, не на день рождения и не на восьмое марта. Может, даже вообще никогда не дарил…
Но дело было даже не в цветах. Совсем не в цветах, она это чувствовала, но никак не могла понять, в чем загадка. Было что-то новое, что-то непривычное, может быть, в нем самом. Как будто за прошедшие с момента их ссоры несколько часов он открыл в себе что-то такое, чего раньше о себе не знал. Только что же, что именно?
Ирина покосилась на Андрея. Он спал все так же спокойно – так, как умеют спать только мужчины и дети. Темная полоса ресниц вдоль сомкнутых век слегка подрагивала, губы полуоткрыты. Почувствовав прилив нежности, она наклонилась и легонько коснулась губами его щеки. Отстранилась, успев заметить, как он улыбнулся во сне. Снова поцеловала, на этот раз более настойчиво и ощутимо…
Он приоткрыл глаза. Ирина засмеялась:
– Извини, нарушила твой сон.
Андрей накрыл ее руку ладонью:
– Нарушай. Еще раз, пожалуйста…
Она послушалась. Было приятно целовать его, размякшего и сонного, почти ребенка.
«А может быть, вот оно – счастье? Засыпать и просыпаться вместе, чувствовать всегда рядом с собой родного человека. Целоваться по утрам…» – подумала Ирина, но сразу же вспомнила, что эти мысли уже не раз за прошедшие шесть лет приходили ей в голову. И вроде бы все было правильно, как и должно быть, как показывают в кино и пишут в книгах – именно в этом и должно было бы заключаться счастье. Простое женское счастье, но…
Если бы не это «но»! Оно всегда попадалось на пути, всегда мешало поставить точку, победно завершив свои мечты и убедившись в том, что счастье достигнуто, поймано за хвост и посажено в золотую клетку. Остается только – кормить, поить и эту клетку чистить. Нет, не все так просто…
Лишь однажды она решилась признаться себе в том, что же означает это «но»: счастье без любви недостижимо. Его не поймать, как ни старайся, потому что оно просто не обитает в тех местах, где не живет любовь. Счастье без любви – самообман, который все равно рано или поздно раскроется. Как ни старайся… А любит ли она Андрея? А он ее – любит?
«А черт его знает», – отмахнувшись от надоевших мыслей, она перевернулась на живот и требовательно прошептала:
– Массаж!
Массаж он делал бесподобно. Почти сразу улетучились из головы все навязчивые мысли, стала ощутимой сквозь оконное стекло теплота солнца, прозрачность облаков, медленно сползающих вниз по небу за горизонт.
– Ирочка, – послышался вдруг из-за двери голос матери. – Вы уже проснулись? Тут Андрея к телефону просят…
Она поднялась, накинула халат. Приоткрыв дверь, взяла телефонную трубку из рук матери и протянула Андрею. Задержалась ненадолго возле вазы с цветами, вдохнула аромат, улыбнулась. Ирина всегда любила цветы…
– Отличная идея, Санек. Погода шепчет… Да, я на машине. А кто еще будет? Бирюков с женой, Пипин с подругой… Отлично! Иришка? Иришка согласится, да, Иришка? Да, она согласна…
Ирина поморщилась. Ее всегда раздражала манера Андрея задавать ей вопросы и тут же самому на них отвечать. «Ты хочешь, чтобы я к тебе приехал? Конечно, хочешь! Я сейчас приеду!» Или: «Я думаю, тебе лучше надеть в ресторан темно-синее платье… Ты же со мной согласна, вот и умница, я жду тебя через пятнадцать минут!»
Вот теперь она в очередной раз была уже согласна с тем, о чем имела весьма смутное представление. Собственно, ее согласия никто не спрашивал…
– Я думаю, часа через два будем. Нет, раньше не получится, мы еще в постели… Представь себе. Ладно, хватит уже шуток твоих дурацких. Ждите…
Андрей выключил телефон.
– Кажется, сеанс массажа на этом окончен, Ирик. Мы едем на дачу!
– Ах, вот с чем я, оказывается, согласна… Кстати, название «Ирик» мне тоже не очень…
– А ты что – не согласна? – он удивился совершенно искренне. – Да ты что, котенок? Выходной ведь, воскресенье! Ты посмотри в окно – какое солнце! Последние погожие деньки!
Ирина пожала плечами. Она просто не любила всю эту компанию – долговязого бритоголового Пипина с его вечно меняющимися подружками, толстого Бирюкова с его чопорной женой и с множеством наколок на теле, и даже сам Санек, лучший приятель Андрея, был ей не слишком симпатичен. Казался каким-то недалеким, глуповатым, и шутки у него всегда были пошлые и неуклюжие.
– Ну, что тебя смущает, скажи?
– Меня ничего не смущает. Просто мы могли бы провести выходной день вдвоем. Без твоего ненаглядного Пыпина с его блондинкой.
– Блондинка была в прошлый раз. Теперь должна быть рыжая, или брюнетка. Ты же знаешь, он не любит повторяться. Кстати, его фамилия – Пипин, а не Пыпин. И он совсем не мой ненаглядный…
– Знаю. И все равно он придурок. И девки его друг от друга только что цветом волос отличаются, а в остальном – как под копирку.
– Сейчас уже, между прочим, копирками никто не пользуется. Сейчас больше ксерокс…
– Значит, ксерокс.
Ирина чувствовала, что надвигается ссора. Но поделать с собой ничего не могла: ей совсем не хотелось ехать на эту дачу. Черт бы побрал всех этих его приятелей, и совсем не обязательно было давать им номер ее домашнего телефона!
– Ладно, Иришка. Кажется, мы снова начинаем…
– Не мы начинаем, а ты начинаешь.
– Согласен. Пусть я. Скажи, что я должен сделать, чтобы ты согласилась? Сказать, что Пипин – придурок?
– Скажи, – равнодушно согласилась она.
– Пипин – придурок, – с готовностью повторил Андрей.
– Пыпин, – демонстративно поправила она.
– Пыпин! – он и на это был согласен…
Ирина рассмеялась. Напряжение, кажется, отпустило.
– Зачем нам тогда ехать на эту дачу? Чтобы провести время в обществе придурка?
– Ошибаешься.
Он поднялся, подошел ближе, прижал ее к себе и прошептал в самое ухо:
– Чтобы провести время в обществе друг друга. Только не в четырех стенах, а на природе, на свежем воздухе, что может быть лучше, скажи?
Ирина молчала некоторое время. Потом подняла глаза:
– Ты, правда, очень хочешь?
– Правда. Очень хочу.
– Хорошо, тогда поедем. Может, ты и прав…
– Конечно, я прав! Посмотришь, тебе понравится! Там шикарнейшая дача, с бассейном, с сауной…
Ирина вздохнула. Она не стала напоминать Андрею, что терпеть не может сауну.
– Я только книжку с собой возьму, можно?
– Ирик, – вздохнул Андрей, – ну скажи, зачем тебе книжка?
– Так, картинки рассматривать. Может, буквы знакомые попадутся. Знаешь, такое тоже случается иногда…
– Да не понадобится тебе эта книжка! Там весело будет, не до книжек! Бери, если хочешь, дело твое…
Ирина кивнула.
– Ладно, я пошла в ванную. Сколько времени у нас на сборы?
– Время не ограничено. Но чем быстрее мы поедем, тем быстрее…
– Мы приедем, – закончила она с улыбкой и скрылась за дверью.
– Ирочка, вы уходите куда? – перехватила ее мать по дороге в ванную.
– Да, мы уезжаем. На дачу к приятелям Андрея.
– На дачу, – сразу же засуетилась Римма Михайловна, – так ведь покушать нужно что-нибудь…
– Да ничего не нужно, мама. Мясо купим по дороге, там меню всегда одно и то же – шашлык, пиво, помидоры, рыба красная…
– Ты уже была что ли раньше на этой даче?
– На этой – не была. Была на другой, но это не имеет значения…
– Все равно, – не сдавалась Римма Михайловна. – Я тебе соберу чего-нибудь. Колбаски, котлет положу, нажарила вчера целую кучу…
Ирина не стала сопротивляться – знала, что бесполезно. Только кивнула в ответ и скрылась в ванной. Сквозь шум воды она слышала, как суетится на кухне мать, как хлопает дверцей холодильника. Потом послышался голос Андрея. Слов она разобрать не сумела.
Позавтракали на кухне по-семейному, втроем. Мать без конца вставала, предлагала подлить чаю, на что Андрей охотно соглашался. То ли жажда его замучила, то ли просто приятное захотел сделать Римме Михайловне – выпил целых три чашки, попробовал весь ассортимент бутербродов.
– Это хорошо вы придумали – на дачу. Последние теплые дни, скоро зимние холода начнутся. Попрощаться с летом…
– Вот и я говорю – хорошо, – поддержал ее Андрей, – а Ирочка что-то без энтузиазма…
– Что так, Ирина? – почти встревожилась мать.
– Да ничего, все нормально, мама, – отмахнулась Ирина. – Ладно, вы тут доедайте, а я пойду одеваться.
Закончив сборы, она вышла из комнаты и вдруг вспомнила о том, что собиралась взять с собой что-нибудь почитать. Вернулась, остановилась возле книжной полки. Взгляд остановился на старом, зачитанном еще во времена молодости Риммы Михайловны, томике стихов Ахматовой.
Ожили вдруг в памяти черно-белые кадры послевоенного Ленинграда, женщина с горделивой осанкой и твердым взглядом темных и томных глаз. Ирина сразу поняла – это именно то, что ей сейчас нужно. Она зачитывалась стихами в юности, а за последние шесть лет, кажется, ни разу не открывала никаких поэтических сборников.
Взяла книгу с полки и вышла из комнаты, столкнувшись на пороге с Андреем.
– Ну что ты так долго? Я уже всю посуду успел после завтрака вымыть, а она все копается…
Довольное лицо Риммы Михайловны на заднем плане однозначно свидетельствовало о том, что Андрей говорит правду.
«Странная у меня все-таки мама, – подумала Ирина. – Еще вчера уговаривала меня его бросить, а сегодня вся так и светится… Подумаешь, три чашки вымыл! Не поймешь ее…»
– А это что? – он взял из ее руки книгу. – Стихи… Понятно. Даю тебе слово – ты про эту книжку даже не вспомнишь. Тебе не до стихов будет…
– Какие уж стихи, когда вокруг сплошная проза, – усмехнулась Ирина. – Ну все, пошли. Причешусь только…
– Распусти волосы, Ирик. Ты шикарно смотришься с распущенными!
Она поймала себя на мысли, что ей ужасно хочется собрать волосы в пучок на затылке… Может быть, если бы не это дурацкое его словечко «Ирик», она бы отнеслась к его предложению более спокойно и даже согласилась бы с ним. Но может быть, совсем не в этом было дело…
– Ну вот. Королева, – похвалил Андрей ее прическу.
Уходя, она бросила взгляд в зеркало – и правда, распущенные волосы ей к лицу. Наверное, не стоило нервничать по этому поводу…
Солнце слепило глаза. Ирина ерзала на своем сиденье, пытаясь каким-то образом спрятаться от его лучей, но ничего не получалось. И даже специально придуманный для этой цели козырек над лобовым стеклом на этот раз не мог справиться со своей задачей: солнце по-хозяйски проникало внутрь, не обращая никакого внимания на все светонепроницаемые преграды. Она покосилась на Андрея.
Он совершенно спокойно смотрел вперед, на дорогу. Его глаза были защищены темными стеклами очков.
– Вот ведь угораздило меня забыть дома очки. Обидно – до слез, в прямом смысле…
Он оторвал на короткий миг взгляд от дороги, посмотрел на нее, прикоснулся ладонью к щеке:
– Не плач, моя прекрасная принцесса. Сейчас остановимся и купим тебе очки. Подумаешь, беда…
– Да, ты прав, придется купить.
Они как раз проезжали мимо рынка. Андрей припарковал машину, вышел, помог выйти Ирине.
– Сама галантность, – улыбнулась она, подавая ему руку.
Он улыбнулся в ответ, захлопнул дверцу и пошел вперед, не отпуская ее руки. Так они и шли, взявшись за руки, беседуя о пустяках и время от времени останавливаясь, чтобы купить нужные продукты. Андрей расплачивался и сразу же снова сжимал ее ладонь в своей. Сжимал крепко, как будто и вправду боялся потерять ее в толпе людей, как будто на самом деле боялся – потерять… Она вспомнила вдруг, как накануне вечером он шептал торопливо о горячо: «Я боюсь тебя потерять. Не хочу терять тебя. Мне кажется, я просто не смогу жить, если ты меня оставишь. Если в твоей жизни появится кто-то другой…» И снова подумала: откуда? За прошедшие с момента их встречи годы на место Андрея в жизни Ирины еще никто не претендовал. Напрасно он так беспокоится…
Она призналась себе в том, что эта его тревога в какой-то степени была ей даже приятна. Снова в голове промелькнула мысль о счастье, которое в этот момент вдруг опять показалось ей достижимым…
– Подожди, давай каких-нибудь кассет купим. У Санька всегда с музыкой проблемы. А без музыки какое веселье, правда?
– Правда, – согласилась Ирина, равнодушно скользнув глазами по пестрой витрине с музыкальными сборниками. Все это ей было мало интересно, потому что приятели Андрея, да и сам Андрей в их числе из всех музыкальных жанров отдавали предпочтение так называемому шансону. Она тоскливо вздохнула, представив себе пьяную физиономию бритого Пыпина, сиплым голоском распевающего не в такт: «Голуби летят над нашей зоной…» Вздохнула, снова вдруг пожалев о том, что согласилась на эту поездку.
Как она и предполагала, Андрей купил несколько кассет излюбленного кампанией шансона. Видимо, все ее эмоции по этому поводу отразились на лице, потому что продавец вдруг понимающе улыбнулся и предложил Андрею: