Последняя крепость - Никитин Юрий Александрович 5 стр.


– Ты слышал? – спросил он в великом раздражении. – И этот народ считает себя богоизбранным!

Неарх ответил медленно:

– В этом нет противоречия…

– В чем?

– В избранности их богом. Вот представь себе мелкого всеми отвергнутого бога. Ну ты же знаешь, что, помимо олимпийцев, у нас тоже много всякой мелочи, которой не только не ставим алтари и жертвенники, но даже не упоминаем…

– Ну-ну!

– И вот такой бог говорит этой кучке, что если они станут его народом, если изберут его своим богом, а другим поклоняться не будут, то он из кожи будет лезть, но сделает для них все. И вот представь себе: могучие олимпийские боги на людей посматривают равнодушно, а то и вовсе не смотрят, а этот будет заниматься людьми этого племени, помогать им, спасать их, направлять… Подумай, в хорошее время от такого божка все равно отвернулись бы, но когда находишься в плену, в рабстве, на строительстве ужасных и крайне безобразных пирамид…

Гургис подумал, сказал саркастически:

– Да, они могут себя считать богоизбранным народом. Избранным именно тем настолько уродливым божком, что он не решается даже показать свое лицо и потому велит почитать себя, как незримого. Но остальные боги – наши боги! – иудеев не избирали. Наши боги вообще на них смотрят, как на грязь под ногами.

Неарх посмотрел на него с некоторым удивлением, но кивнул, сказал задумчиво:

– В целом – да, верно.

– Они же все в хлевах живут! – воскликнул Гургис зло. – Ты видел их хижины? Нет, ты видел?

Неарх благодушно отмахнулся:

– Я в такой родился. Это ты горожанин, а я успел побыть иудеем до юношества… Да, конечно, наши величественные здания с их хижинами не сравнить. Но мы их уже научили строить. К счастью, учатся быстро. Ты по себе знаешь. Редкие греки так жадно впитывают эллинскую культуру, как это делаем мы, недавние иудеи.

Гургис сказал так же напористо:

– Статуи, картины, здания – безусловно, признак культуры. Но не в меньшей степени это касается и литературы. Более того, литература – самое высшее выражение культуры народа. Греки дали миру замечательную литературу! Это обеспечило им самое высокое место среди всех культурных народов. А что дали эти узколобые фанатики?

Неарх помыслил, подвигал складками на лбу, в глазах мелькнула смешинка, но вслух сказал:

– Кое-что дали, но… продолжай.

– Эллинистическая культура, – Гургис говорил несколько агрессивно, ему показалось, что Неарх не согласен или недостаточно согласен, – состоит из двух потоков греческой цивилизации. Один из этих потоков – греческое искусство, архитектура, наука и философия. Вторым – греческий образ жизни: обычаи, этика и религия. Согласен?

– Пока да. Продолжай.

– Ах, «пока»! Ладно, фарисеи, резко выступающие против эллинизма и отвергающие греческие обычаи и этику, в то же время довольно жадно заимствуют греческое искусство и философию. В свою очередь, саддукеи, которые перенимают греческие обычаи и этику, отвергают эллинское искусство и философию. Пока верно?

– Это бесспорно. Давай ближе к выводам, а то говоришь со мной, как с одним из своих учеников.

– Прости. Вывод таков, что, кто бы из них ни победил, эллинизация будет идти, как идет. Через два-три поколения здесь не найдут человека, который говорил бы на арамейском или на иврите. К счастью, иудеи очень восприимчивый к прекрасному народ, в отличие от пелазгов или аоров, которых греки тоже переварили, хоть и с большим трудом.

Неарх сказал благодушно:

– Да-да, мы очень восприимчивый к прекрасному народ, потому и среди греков мы стали самыми лучшими из греков.

Гургис перевел дыхание, пора бы успокоиться, далекая фигурка горца по имени Мататьягу с его несчастным сыном уже едва видна, а его все еще колотит.

– Должен сказать, – заговорил он, стараясь, чтобы голос звучал академично, – у нас с иудеями разные не философские взгляды, а философские системы. Мы верим в святость красоты, тогда как иудеи верят в красоту святости. В этом что-то есть, есть… Но в то же время, несмотря на присутствие в иудаизме некой философии, в самом иудаизме столько грубого, эстетически отталкивающего, что ни один культурный и просвещенный человек не может воспринимать его всерьез!

Неарх хмыкнул.

– Да ладно тебе!.. Ты чего кипятишься?.. Успокойся. И не принимай так близко к сердцу. От этих фанатиков уже в этом поколении останутся не больше десятка самых узколобых и непримиримых. Остальные примут доводы логоса. Или тебе их жалко?

Гургис содрогнулся.

– Боги! Ничуть. Пусть все сгинут, да побыстрее.

Но умолчал, что все время перед ним горящий взгляд этого, как он назвался – Мататьягу бен Авраам, под ложечкой нехорошее предчувствие, что с этим диким фанатичным народом еще придется хлебнуть горя.

Глава 4

Быстрее, чем ожидалось, вспоминал Стивен по дороге домой. Да, люди наконец-то нажрались. А потом еще и похудели. А теперь возжаждали справедливости и равенства, из-за этого и геев признали за людей, и животным дали больше прав, чем людям, и еще всякую хрень, но в это же время начали все острее негодовать на иудейскую доктрину еврейской исключительности по расовому признаку.

На днях закончился наиболее массовый опрос из всех когда-либо проводившихся в США. На этот раз решили опрашивать не тысячу американцев, как обычно, а миллион, а после одобрения акции число опрашиваемых повысили до десяти миллионов. Газеты возликовали, при таком массовом опросе получится самая достоверная картина американского общественного мнения.

Результаты не показались ошеломляющими, американцы и ожидали что-то подобное, но Израиль встревожился, даже выразил осторожное сомнение в корректности подсчетов и методике опрашивания.

Девяносто пять процентов американцев считает, что абсолютный контроль США над всем миром – благо, но девяносто два процента из них указывает, что Израиль сохранил свою армию, а для такого крохотного государства армия чересчур велика и сильна.

Восемьдесят пять процентов полагает, что арабские страны теперь будут стремительнее вовлекаться в общую семью народов, но именно американской армии нужно взять на себя разрешение конфликтов между Израилем и жителями арабских сел. Тем более что Израиль сохранил все вооруженные силы, а вот армии арабских стран ликвидированы по требованию США: где силой, где давлением, где умелой дипломатией.

Девять из десяти опрошенных полагают, что нужно демилитаризировать весь Ближний Восток, включая Израиль, а во всех горячих точках расположить только американские войска, которым одинаково безразличны обе стороны. Они лучше смогут поддерживать мир, чем не оправдавшие доверия миротворческие силы ООН.

Самое тревожное в опросе было то, что впервые почти половина опрошенных заявила о недоверии к закрытым израильским научно-исследовательским центрам, лабораториям и различным институтам, где, возможно, проводятся эксперименты, запрещенные всемирными комитетами, начиная от медицинских и заканчивая комитетами этики.

Стивен перепроверил источники финансирования многих СМИ, практически все высказавшиеся особенно остро действительно независимые, в самом деле держат нос по ветру и стараются выразить мнение своих подписчиков.

Он сел за руль своего «Крайслера», охранник впереди подал знак, что узнал, и открыл бронированные ворота.

Нога привычно добавила газку, автомобиль охотно выметнулся на магистраль и пошел на большой скорости, небольшой антирадар засекает присутствие дорожных постов полиции, в нужных местах он сбавлял скорость, забавляясь тем, что хитрое снаряжение разведчика срабатывает и в родной стране.

Внезапно слева на стене мелькнула гигантская свастика, нарисованная с размахом, черной краской широкими мазками, так что рассмотреть можно даже со спутников-шпионов старого поколения.

Свастика, мелькнуло в голове. Могущество еврейства проверяется еще и тем, насколько долго смогут удерживать запрет на свастику, на упоминания нацизма без ругани в его адрес и немедленного и демонстративного осуждения. На самом деле всем умным людям понятно, что нацизм – это прежде всего духовное, а лишь в самую последнюю очередь – политическое или военное. Нацизм с милитаризмом связывают либо полные идиоты, либо хитрые политики, которые умело навязывают дуракам нужные взгляды.

Нацизм сейчас отторгается точно с таким же ужасом и отвращением, как несколько веков тому рожденное там же в Германии протестантство. Да, протестантство могло появиться только в Германии, это признано всеми, точно так же и нацизм мог появиться только в Германии. От протестантства шарахались, страшились его упоминать, протестантов истребляли, чего стоит одна Варфоломеевская ночь. Но в тот раз рожденное Германией выжило, победило, так что благодаря той победе Германия ныне самая богатая и могучая страна планеты – страна победивших протестантов.

Но нацизм побежден, а победители сумели по всему миру провести такую кампанию дезинформации, что весь нацизм сведен к свастике, расовым проблемам и милитаризму.

Интересно, скоро ли спохватятся философы? Первыми, как обычно, начали те, кому нечего терять, – люмпены, скинхеды, рассерженные подростки, неквалифицированные рабочие…

Однако вот-вот подключатся те, кто стоит на ступеньке выше. Вот тогда и начнется самое жаркое.

Задумавшись, едва не проехал на красный свет, что с ним давно не случалось. Здесь, в благопристойной и спокойной стране, он привык держаться так же ровно и благопристойно. Если другие из кожи вон лезут, старясь «подчеркнуть свою индивидуальность»… ну какая индивидуальность у этих существ?.. то он всегда мимикрировал под среднего человека.

И вот вдруг, после разговора с Дугласом и Джоном, задавленная обыденностью душа встрепенулась и затрепетала крылышками, как озябший мотылек под утренними лучами солнца.

Сзади нетерпеливо бимкнуло. Он тронул машину, уже всерьез встревоженный: что-то совсем стал заторможенным. Или задумчивым, что в его деле одинаково смертельно. Для самого себя.

В его настоящем деле.


Неделю спустя после памятной встречи с военным министром Файтер в том же конференц-зале снова ожидал Джорджа Гартвига. Правда, на этот раз с ним придут Малькольм Герц, начальник Управления национальной безопасности, и Грехем Олмиц, глава ЦРУ. И решение затронутой проблемы начнет обретать, так сказать, более ясные контуры.

Экраны показали, что в лифте спускается Жан-Поль Бульдинг, глава ФБР. Он уже два дня старается поговорить с президентом тет-а-тет, и Файтер, чувствуя, что секреты старого фэбээровца могут иметь отношение к израильской проблеме, велел прийти именно сюда. За полчаса до совещания. А там на ходу решит, оставить ли Бульдинга присутствовать или пусть убирается через другой выход, дабы не встретиться с остальными.

Господи, сказал он себе, мы как тайные заговорщики! В собственной стране. Дожили. Уже вся планета прогибается под нашей мощью, а мы таимся…

Лифт предупреждающе звякнул, это чтобы президент перестал чесаться, подтянул живот и принял надлежащий вид, дверцы неторопливо раздвинулись. Бульдинг, низкорослый и толстый, как боксер-тяжеловес на пенсии, вышел вразвалку, на лице бульдожья улыбка, словно выбирает, где укусить.

Файтер поднялся из-за стола навстречу с вытянутой рукой, не сгибая ее в локте, что не позволит обнять его или поцеловать, что за педерасты придумали этот ритуал, улыбнулся, другой рукой похлопал Бульдинга по плечу:

– А ты все худеешь, дружище!.. Ну выкладывай, что у тебя такое таинственное.

Бульдинг вздохнул, лицо невеселое, как у большого цепного пса, который только щенком успел малость побегать на свободе.

– Да так… Всякие неприятности. Вот прошу взглянуть…

Он положил на стол аккуратно распечатанные листки, бумага белая, а кегль крупный, на случай, если президент не воспользуется очками.

Файтер с первого взгляда узнал выдержки из речи лидера Христианско-демократической партии, что уже захватила большинство в германском бундестаге. Красным Бульдинг отчеркнул слова: «Евреи составляли активное большинство в руководстве и в расстрельных батальонах ЧК. Поэтому евреев не без основания можно назвать преступной расой».

На втором листке, который Бульдинг молча положил рядом с первым, им же отмечены слова из речи командующего элитными подразделениями германского спецназа KSK бригадного генерала Рейнхарда Гюнзеля, который прямо указал, что евреев для спокойствия и процветания Германии нужно из страны удалить. Если понадобится, то и силой.

Файтер укоризненно покачал головой:

– Жан, уж не метите ли вы на место Олмица?

– Упаси Боже, – ответил Бульдинг твердо. – Я с Америкой едва управляюсь!..

Файтер хмыкнул:

– Да? Но скоро весь мир станет Америкой, а вот круг стран, где можно развернуться Олмицу, все сужается.

– Иногда и пятнышко может доставить больше проблем, – ответил Бульдинг многозначительно, – чем огромный континент.

Файтер смотрел на него с интересом.

– Верно, верно. А эти речи в самом деле любопытные. Не перестаю вам удивляться. Как вам удалось это организовать?

Бульдинг замахал руками, словно отмахивался от ударов мухача:

– Господин президент! Как вы можете? Я никогда не выхожу за пределы… Это Олмиц постоянно вставляет мне палки в колеса, вмешивается, что-то организовывает на территории, за которую отвечаю я… Но в этих выступлениях нет заслуги и Олмица. Это европейцы все сами. Кстати, если вам кажется, что все эти выступления по всему свету насчет засилья евреев – заслуга Олмица, увы, нет. Или к счастью. Одни мы наверняка бы не добились таких успехов.

Файтер продолжал просматривать бумаги, приговаривал: «Хорошо… хорошо… замечательно… а это вообще очень кстати…», наконец поднял взгляд на Бульдинга.

– Очень вовремя. А то я уж иногда начал сомневаться, сможем ли без больших потерь осуществить нечто задуманное. Что у вас в этой папке?

– Данные о криминале.

Файтер вскинул брови:

– О криминале? И вы пришли с этим ко мне?

– Непростой криминал, – ответил Бульдинг загадочно.

– Ну-ну, выкладывайте.

Бульдинг положил на стол флешку.

– У вас закрытая сеть?

– Абсолютно.

– Тогда посмотрите. Хотя эти данные абсолютно не секретные, но не хотелось бы раньше времени обнародовать некоторую направленность…

Файтер воткнул штырек в USB, на большом экране пробежала сеточка из цифр и графиков.

– Полагаю, – проговорил Бульдинг чуточку охрипшим голосом, лицо его побагровело, а лоб заблестел испариной, – пора забросить в СМИ и ряд организаций кое-какие материалы насчет еврейской организованной преступности…

Файтер слушал внимательно. Не новость, конечно, для президента, какие преступные кланы что именно контролируют в стране, однако собранные материалы Бульдинга и его комментарий выглядят достаточно шокирующими. В настоящее время, как доказывает Бульдинг, самая опасная и могущественная организация в США, а следовательно, и в мире – это «Русская мафия», в которой ни одного русского, а «русские» только потому, что приехали из бывшего СССР, а ныне – России. Вот взгляните, господин президент, это книги, написанные самими же евреями о масштабах преступности в СССР. На фактах и цифрах доказывается, что вся организованная преступность в России принадлежит евреям. Ю. Брохин в книге «Мошенничество на улице Горького» откровенно сообщает, что только евреи достаточно умны, чтобы управлять организованной преступностью на высоком уровне. «Славяне, – говорит он, – способны лишь на мелкие преступления». Когда рухнул СССР, российская еврейская группировка быстро распространилась по всему миру, часть обосновалась в США и сразу же стала самой могущественной организацией, годовой оборот которой составляет двести миллиардов долларов.

Назад Дальше