– Идет, – ответил я.
– Только смотрите, – предостерег фон Ризер, – никому не продавайте, а если кто появится, вы звоните господину Маркову.
– Конечно, – быстро согласился я.
Ребята были какие-то отмороженные, шуток не понимали. Как будто были при исполнении. Конкуренции боятся, не иначе. Коллекционирование – хобби дорогое, а мои вещицы стоят немало, вот и боятся прибыль потерять.
– Разумеется, – заверил я. – Можно считать, что мы договорились.
– Можно считать, – впервые улыбнулся фон Ризер и протянул мне руку. Я нехотя пожал ее, После наезда я стал относиться к нему с опаской.
Я забрал свои раритеты, и мы вышли из гостиницы – немцы решили нас проводить.
Я так и не понял, когда все началось. Шрайдер вдруг развернулся, выбрасывая ногу в сокрушительном круговом ударе. Эрих фон Ризер начал заваливаться вперед, прямо на капот припаркованного рядом с Гошиным «Понтиаком» голубого «Фольксвагена-пассата». Вокруг нас появились какие-то люди. Из шеи фон Ризера торчал нож. Человек пять или шесть арабов возникли словно из-под земли. Шрайдер сбил одного, еще двумя занялся Арнольд. Гоша трясущейся рукой распахнул дверцу «понтиака».
– Садись! – крикнул он.
Я не заставил себя ждать, а Марков с оглушительным «Йаа-а!» рванулся в гущу боя. Навстречу ему бежал «черный», целя в грудь длинным ножом. Гоша в последний момент уклонился и ударил со всего маху по голени. Это был именно удар, а не подсечка. Противник повалился на землю, и даже я из машины услышал, как хрустнула кость.
Немцы бились спиной к спине, но Шрайдер вдруг осел, и тут же выскочивший араб дважды ткнул Арнольда ножом. Быстрые, отработанные удары. Я выхватил ТТ, но счел нужным обождать, не вмешиваться без повода в чужую разборку. Арабы к человеку с пистолетом не полезли. Гоша уже мчался назад.
– Мы попали! – проорал он.
«Понтиак» рванулся с прогазовкой, бортом сбив прыгнувшего араба. Мы выехали на набережную и погнали, насколько позволял транспортный поток.
– Что тут происходит? – спросил я, убирая ТТ. – Конкурирующая фирма?
Гоша смерил меня презрительным взглядом и снова уткнулся в зеркало заднего вида.
– Догоняют, – прошептал он.
Я оглянулся. Голубой «Фольксваген-пассат», запримеченный еще на гостиничной стоянке, упрямо тянулся за нами в потоке машин.
– Что творится, Гоша?
– Заткнись, – нервно бросил Марков. – Мы можем не выбраться.
– Блин, да что происходит?! – Мы свернули на Пискаревский проспект и понеслись по трамвайным путям.
– Расскажу, если живы останемся, – обнадежил Самурай. Я еще ни разу не видел его таким: покрасневший, встрепанный. – Добрались до нас… Береги эти штуки, особенно кинжал.
– Это из-за них?
– Да. – Он бросил машину в боковую улицу. «Фольксваген» прочно сидел у нас на хвосте.
Мы завернули к ангарам. Марков тормознул у входа.
– Давай туда, только будь осторожен, прошу тебя. И держись от хашишинов подальше.
– От кого? – поразился я.
– Поторопись!
С заднего сиденья Гоша достал длинный сверток. Не сверток даже, а чехол из кожи. Он развязал тесемки и приспустил, обнажая рукоять меча. В конце проулка показался «пассат».
– Пошли.
Мы закрыли машину. Меч Гоша приладил за поясом, рукоятью вниз. Ножны задирали левую сторону плаща, и в таком виде г-н Марков был похож на отставного подпоручика. Мы вбежали в раскрытые ворота ангара, бывшего некогда складом, но теперь грузы вывезли, большую часть стеллажей разобрали, и они валялись штабелями вдоль стен.
– А вот и хашишины.
Арабов было четверо. Двое отсекали выход, остальные приближались к нам с самым решительным видом, держа в руках обнаженные сабли. Самые настоящие арабы, явно Иран или Ливия. Дикость какая-то! Я вытащил пистолет.
– Давай я их грохну.
– Нет, – отрезал Гоша. – Не свети свой пистолет, я сам управлюсь.
Сам, так сам, хотя в это не очень верилось. Да и не мог я бросить друга одного против четвёрки вооружённых противников. Но Самурай не дал встрять.
– Отойди, – произнес Гоша. Лицо его приняло отрешенное выражение.
Я повиновался, отступив спиной к штабелям. Хашишины остановились. Гоша ждал. Наконец один из них бросился в атаку.
До последней секунды Гоша не вынимал меч. Я уже начал представлять головокружительное сальто в духе Хон Гиль Дона – единственное, что, на мой взгляд, могло спасти ему жизнь, но все произошло значительно быстрее. Марков спокойно стоял, наблюдая приближение азиата, который несся как паровоз, и лишь когда последовал замах, чтобы раскроить «неверного» на кусочки, Гоша сделал движение.
Я уловил лишь вспышку лезвия отполированной до зеркальной чистоты катаны. Сабля вылетела из рук араба, а голова слетела с плеч, выстрелив вверх фонтаном крови. Гоша отступил, чтобы не запачкаться, меч снова был в ножнах.
Я и не знал, что наш Самурай практиковал йайдо. Успели ли заметить что-нибудь хашишины и как они восприняли это действо, я не имел понятия, но отточенное мастерство и координация восхитили меня. Марков использовал вариацию хараи-мен, на восходящем движении выхватывая меч, парируя удар сабли и выбивая ее из рук и тут же с разворотом на девяносто градусов влево срезая голову с шеи. Сабля со звоном отскочила от стеллажа, а тело, сделав по инерции несколько шагов (бегущий обезглавленный труп, брызжущий во все стороны кровью, – зрелище еще то!), рухнуло на пол. Гоша стоял, спокойно опустив руки вдоль тела, и безучастно наблюдал за оставшимися противниками. Те не желали так быстро умирать. Двое у дверей достали свое оружие – один нож, другой саблю, – и вся троица закружилась вокруг Маркова, выбирая удобный для нападения момент. Наблюдать этот танец смерти было невыносимо.
– Ааа! – заорал я, обрывая мерный шелест шагов.
Среагировали все сразу. Хашишины дернулись, думая, что их будут атаковать, а скорее, просто на громкий звук. Гоша же прыгнул, разрывая круг. Меч волшебным образом возник в его руке, араб, мимо которого он проскочил, схватился за горло, зажимая рану. Хашишины снова переключились на него. Один метнул нож, второй замахнулся саблей. Марков только и ждал, чтобы порезвиться. Первым движением он отбил кинжал, вторым отсек руку нападающего. Хашишин заорал и бросился на него, оскалив зубы, но был встречен коротким ударом сверху вниз, развалившим пополам череп – от теменной кости до нижней челюсти. Метатель ножа подобрал валявшуюся у стеллажа саблю и начал приближаться, делая мягкие, вкрадчивые шаги. Гоша не стал больше ждать. С громким криком он побежал на араба, взметнув катану над головой. Хашишин постарался рубануть приближающегося противника, но сделал это слишком рано – очень уж неукротимой оказалась атака. Ошибки в бою смертельны. Страшный удар рассек его грудь от левой ключицы до печени – катана была отточена как бритва. Хашишин повалился на пол, а Гоша вытер лезвие и убрал меч в ножны.
– Подбирай оружие, не стой!
Даже сейчас Марков остался верен себе. Коллекционер – это образ мышления. Мы собрали всё, что оставили «черные друзья». Сегодняшний день был богат событиями, и я начинал действовать, на автомате. Мы поспешили убраться, не дай Бог, кто зайдет ненароком, свидетели нам были не нужны. Ментам и так забот хватало – убийство, и не двойное, даже не тройное, а… четверное. Да еще и с расчленёнкой, да еще и, скорее всего, «глухарь». Тут не только ГУВД на уши встанет, а еще и контрразведка подключится – иностранные граждане ведь!
Продажа исторических ценностей, намеченная как безобидная коммерческая операция, перерастала в голый криминал, которым, как мне казалось, дело не кончится.
Нам надо было срочно исчезнуть, и мы поехали к Гоше на дачу.
5
Сосновые поленья сухо потрескивали в глубокой пасти камина. Я сидел в кресле, вытянув ноги к огню, наблюдая, как пляшут языки пламени, и потягивал превосходное ирландское виски. И зрелище, и напиток действовали успокаивающе – именно это мне и требовалось. Я слушал объяснения Гоши Маркова, отслеживая факты с холодной академической скрупулезностью.
После смерти Хасана ас-Сабаха исмаилиты существенно утратили свое влияние, но до конца уничтожить шиитскую секту «пожирателей гашиша», как и любую террористическую организацию, не представлялось возможным. Около миллиона исмаилитов и сейчас живут в памирских районах Северной Индии, Пакистана, Афганистана и Таджикистана. Они возделывают маковые поля, торгуют опием и лепят из конопляной пыльцы чарз. Иных серьёзных источников дохода у них нет. Духовный лидер исмаилитов Карим-шах ал-Хусайни, носящий титул имама Ага-хана IV, лелеет мечту о возрождении былого величия. Для хашишинов чрезвычайно большую роль играли личные вещи Вождя – Хасана ас-Сабаха, которые пропали сразу после его смерти. Исчезнув из крепости Аламут, они считались утерянными навсегда. Вероятнее всего, их выкрали и постарались укрыть противники секты (умница, Петрович, браво!). Со временем фидаины стали основной боевой единицей в борьбе мусульман против неверных. Целью миссии, с которой прибыли немцы, было не допустить укрепления позиций исламского фундаментализма путем возрождения организации хашишинов, могущего произойти в случае возвращения реликвий. Радикальных исламистских организаций, занимающихся террором, хватало и без этих легендарных киллеров-отморозков.
В уютной тиши гостиной было очень приятно слушать исторические экскурсы, делая время от времени глоток из стакана со льдом, даже тягостное осознание причастности ко всем этим делам куда-то исчезало.
– Кто эти немцы? – спросил я.
– Они члены Ордена тамплиеров, – невозмутимо ответил Гоша.
Очевидно, Марков задался целью меня шокировать, подкидывая все новые и новые сюрпризы. Теперь он дал понять, что идет противоборство организаций, возникших еще в глубокой древности. «Тампль» на французском означает «храм». «Братство воинства храма, рыцари храма, сражающиеся вместе бедняки храма Соломона» было создано в 1118 году французскими крестоносцами в Иерусалиме и вскоре приобрело широкую популярность. Во многих странах Европы были образованы филиалы, и лет двести «храмовники» продолжали победное шествие, пока разорившийся король Франции не решил поправить свое финансовое положение. 13 октября 1307 года по приказу Филиппа IV были схвачены все члены Ордена, находящиеся на территории королевства, а их имущество конфисковано в казну. 2 мая 1312 года «Братство воинства Христа» было упразднено буллой Римского Папы Климента V, в миру – Бертрана де Гота, обязанного монарху своим папским титулом, и тогда подверглись гонениям остальные рыцари Храма, находящиеся в самых отдаленных филиалах. Тем не менее Орден оказался весьма живуч, да и полного истребления его не требовалось Ватикану. Обессиленного зверя легче приручить: потомки крестоносцев продолжили священное дело воинства христова в борьбе с воинством Аллаха. Приехавшие в Петербург Эрих Август Лестер фон Ризер сотоварищи являлись представителями германского филиала тамплиеров – Ордена Строгого Повиновения, заново основанного в XVI веке Готтхельфом фон Хундом, – с которыми в ходе коммерческой деятельности оказались связаны Борис Михайлович Марков и его сын.
Выслушав Гошу, я обреченно спросил:
– Что же теперь предлагается делать?
– Есть в городе еще один господин, – задумчиво ответил Марков. – Он представляет испанский Орден – Алькантара. Ему ты сможешь продать свою находку.
– Откуда ты их всех знаешь? – поразился я.
– Приходилось работать вместе, – многозначительно заметил Гоша. – По сути, мы делаем одно дело.
– А сразу почему к этому испанцу не обратились, если он был в Питере?
– Потому что он рыцарь Алькантары, а не Ордена Храма, – ответствовал Гоша, и я далее вникать не стал. Приоритеты – это его забота, а мне надо поскорее реализовать вещи.
– Ладно, – резюмировал я, – на твое усмотрение. Будем надеяться, что чурки до нас больше не доберутся.
– Mortem effugere nemo protest[6], – отрешенно произнес Гоша.
– Me quoque fata regunt[7], – невольно улыбнулся я.
Как же редко приходится встречаться с достойным собеседником. Что за жизнь!
– Жизнь есть сон, – проницательно заметил Марков, словно отвечая на мои мысли.
– Тогда пусть он длится как можно дольше, – не будучи в восторге от китайских мечтателей наподобие Чжуань Цзы, взгляды которых Гоша, видимо, разделял, я опустошил стакан, угнездил его на журнальном столике и сменил тему разговора. – Почему ты не дал мне завалить арабов?
– Зачем тебя подставлять? Пока ты хранитель реликвий, мог бы не высовываться. Зря ты бегаешь по городу с криминальным пистолетом, – вздохнул Гоша. – Все нормальные люди ходят с холодным оружием. За него теперь не сажают. Если попадёшься ментам – только штраф и конфискация. Можно хоть меч таскать, хоть кинжал, хоть саблю. Вот мы и приноравливаемся. Арабы – серьёзные ребята в ножевом бою, но против катаны слабоваты.
– И давно ты ходишь с мечом по городу?
– Как только срок за него заменили штрафом. «Если меч понадобится хоть раз в жизни, носи его с собой всегда»! А вот ты напрасно с пистолет таскаешь. Уголовную ответственность за огнестрел ещё никто не отменял.
– Лучше рискнуть, – сказал я. – С пистолетом против бешеных арабов как-то надёжнее.
– Поступай как знаешь, – пожал плечами Гоша. – Только без большой нужды не применяй. Некоторые поступки необратимы.
– Ты уверен, что после сегодняшней резни тебе не захотят отомстить?
– Вовсе не уверен. С исмаилитскими реликвиями ты поднял большую бучу. Вообще-то хашишины в Питере народ мирный. Они не собирались привлекать к себе внимание. Задача исмаилитов здесь гнать наркотики в Европу, а не воевать. Гораздо безопаснее втихую делать свое дело. Это и удобнее, и дешевле. К тому же пока невыгодно открывать в нашем городе новую зону боевых действий, поэтому близнецом Сараево Питер не станет.
Обращаться за уточнениями, Сараево 1914 года или 1994-го имел в виду Гоша, почему-то расхотелось. Ну их всех к черту! Что мне нужно, так это получить свои сорок тысяч, а не соваться в дремучие разборки из-за непонятных идей. Я вспомнил Валеру с Женей, вспоротых в трущобах Бухары, и ощутил на спине ледяные пальцы смерти. Теперь-то я догадывался, чьих это рук дело, и не очень хотел присоединиться к дебильной компании. Меня больше устраивала жизнь – даже если она есть сон.
– Когда ты намечаешь организовать встречу?
– Может быть, сегодня, – задумчиво сказал Гоша. – На машине появляться не стоит, поедем на электричке. Часам к четырем будем в городе, оттуда и позвоним.
Что мы и сделали, прямиком направившись к Гошиному отцу. Борис Михайлович Марков был директором антикварного магазина «Галлус». Гоша заперся в его кабинете и начал вести активные переговоры, о чем свидетельствовало частое побрякивание параллельного телефона в бухгалтерии, где пока разместили меня. Спустя минут сорок вышел Гоша, сопровождаемый отцом, и поманил меня за собой.
– Дозвонился, – сообщил он. – Того, кого нужно, сейчас нет, а пока поехали, – он покачал ключами от отцовского «БМВ».
В машине Гоша первым делом сунул подзаряжать свой мобильник. Чтобы не пропала, как он выразился, оперативная связь. Телефон время от времени мелодично тренькал, и Гоша начинал фокусничать за рулем, пытаясь управлять одной рукой, что было непросто в условиях городского движения, а другой поднося к губам трубку.
– Давай пообедаем, – наконец предложил он, устав колесить по улицам.
В кафе было тихо. Мы взяли по банке пива и паре сэндвичей. Когда я размещал все это на столике, в бедро что-то кольнуло.
– Что за черт? – Я пощупал сумку, висевшую на плече, с которой старался на разлучаться, и обнаружил, что кончик кинжала, пропоров холщовый бок, торчит наружу, Я аккуратно убрал его на место, и мы сели за стол.