– Таким образом, осмотревши все заливы на побережье Сахалина севернее указанной широты, мы утвердились во мнении, что ни один из них не является устьем Амура…
Завойко, сидя прямо и держа на виду, на ручках кресла, свои сильные руки, слушал с явным недоверием.
Губернатор, почувствовав это, оглянулся на Василия Степановича, но тот не переменил ни позы, ни взгляда, видно, чем-то был сильно озабочен.
– Итак, – словно приступая к чему-то таинственному, продолжал капитан, – «Байкал» шел к югу!
Он умолк.
– Курите, Геннадий Иванович! – сказал Муравьев, замечая, что ему чего-то не хватает. – Вот у Василия Степановича сигары превосходные.
Невельской поблагодарил и, пока штурман возился с картами, раскладывая их и прилагая одну к другой, достал трубку, сказавши, что так привык и что у гиляков выменяли на устье Амура превосходный табак, не хуже самых лучших манильских сортов. Он предложил гостям курить. Но сам, набивши трубку, отложил ее в витую раковину.
– Судно подошло к мысу Головачева, где берега материка и Сахалина сблизились, на море лег туман; судно село на мель, снялись с трудом. – Лицо капитана стало еще серьезней, озабоченней. – Ветер крепчал, и гребные суда заливало. Мы несколько раз садились на мель. Предыдущие исследования убеждали нас в тщетности наших усилий. – Он опять помянул Крузенштерна, Лаперуза, Браутона, тайную опись Гаврилова, карту, которая, оказывается, была ему известна, сказал про общее недоверие, существовавшее среди европейских ученых, к сведениям из японской географии, утверждавшим, что Сахалин – остров. – Но, глубоко веря, что не может не быть пролива, мы все, как одна семья, решили продолжать опись. Мичман Грот и штурман Попов, при волнении и свежем ветре, следуя перед транспортом на шлюпке, открыли глубокий фарватер, просекавший эту обсыхавшую при малой воде косу, и мичман Грот, высадясь, встал на ее оконечности. Вход в лиман был найден. Заблуждения предыдущих исследований оказались рассеянными!
Примечания
1
Николай, вы безумец! (франц.)