Валли улыбнулся, склонил голову и скрылся между деревьев.
– Ну вот, – растерянно развел руками Баюл, – опять мы остались одни. Что-то я не понял насчет конца Вечного леса.
– Если бы конец угрожал только Вечному лесу, – хмуро бросил Хейграст. – Отдыхайте. Думаю, что сегодня мы можем спать, не опасаясь врага.
– Эх, не верю я деревянным существам, – пробурчал Баюл, косясь на корневика. – Вот будь он каменным, другое дело…
Дану снился сон, в котором Саш и Линга и еще кто-то стояли над телом убитого элбана. Дан озирался, стараясь понять, чья гибель могла вызвать скорбь и слезы, знакомые лица мелькали вокруг, но смысл видения ускользал. Он попытался нагнуться, чтобы стянуть с лица погибшего ткань, но почувствовал жар на лице и проснулся.
Высокий костер пылал среди поляны на принесенных плоских камнях. Темными тенями стояли кольцом в отдалении корневики. У костра сидели Хейграст, Баюл, Ай. Тут же, настороженно подняв огромную голову, лежал пес.
– Вот и маленький воин проснулся, – чуть слышно прошелестела хозяйка, но Дан расслышал каждое слово. Нахмурившись, он подошел к костру, взглянул в лицо лесной девчонке, которая, несмотря на юный вид, казалась старше Вечного леса, и невольно улыбнулся. Ай довольно кивнула мальчишке и протянула Баюлу пику, которую до этого держала в руках.
– Да, – сказала она, стирая с лица улыбку, – это дерево итурл. Дагр – очень сильный маг. В образе птицы он пробрался в центр Вечного леса, усыпил стражу и срубил последнее дерево итурл, чтобы изготовить этот посох. Затем сжег все до последней веточки и куска корня. Но я все равно не смогла бы спасти священное дерево. И этот оставшийся кусок тоже мертв. Все силы вычерпаны из него до последней капли. Вы захватили его у Дагра?
– У его создания, манки! – объяснил Хейграст. – Арбан победил его!
– Арбан… – задумалась Ай. – Значит, потомок демона действительно силен. Но Дагр – это не Илла, который разорвал вашего друга пять лет назад в ущелье Маонд. Победить Иллу неизмеримо труднее. Так же как и ту тварь, что сейчас рыщет у южной топи.
Дан вздрогнул и невольно оглянулся, хотя ночные эрны вставали со всех сторон стеной до неба.
– В чем сила этого дерева? – осторожно подал голос Баюл.
– Мне трудно объяснить, – медленно проговорила Ай. – Приходилось ли тебе, банги, работать в душной штольне, когда отдушины еще не пробиты и притока свежего воздуха нет? Или войти под своды зеленого леса после путешествия по душной степи? Деревья облегчают дыхание элбанам. Магические деревья облегчают дыхание магам. Придают им силы. Защищают от магии зла. Но Дагр не хотел причинить зло Вечному лесу. Колдун вовсе не думал об этом. Он боялся. Боялся и искал силы. Именно для этого ему потребовалось дерево итурл.
– Разве дерево способно усиливать магию или давать силы? – опять подал голос Баюл, не обращая внимания на сдвинутые брови Хейграста.
– Каждое по-разному, – спокойно ответила Ай. – Но любая травинка, если она останется одна в Эл-Лиа, станет средоточием всей магии своего рода, сколь бы незначительной она не была. Тем более итурл. Итурл и смараг – две ветви одного ствола. Душистые цветы смарага никогда не станут плодами, если пыльца итурла не долетит до их лепестков. С тех пор как итурла более нет в Вечном лесу и где-либо в Эл-Лиа, священные рощи смарага не приносят плодов.
– А на что годны плоды смарага? – вновь вмешался Баюл. – Они съедобны? Или из них можно сделать чернила, как из сока речного ореха, смешанного с сажей?
– Баюл! – с досадой воскликнул Хейграст. – Думаешь, Ай не справится без наводящих вопросов?
– Плоды смарага очень вкусны, – улыбнулась девчонка. – Но дело не в их вкусе. Они дают отдых деревьям. А деревья дают отдых мне. И это не все!
– Так отчего бы вам было не развести в свое время целую рощу итурлов? – не унимался Баюл. – Рощи смарагов-то у вас есть!
– Баюл! – вскричал Хейграст.
Дан пригляделся к лицу Ай и в очередной раз удивился странному сочетанию несомненной юности и груза прожитых лет.
– Не волнуйся, нари, – остановила Хейграста хозяйка Вечного леса. – Я должна объяснить. Дерево итурл не просто так привлекло Дагра. На языке валли «итурл» означает «ярость». Никогда не будет в Эл-Лиа двух таких деревьев. Никогда не примется его новый росток, пока живо старое дерево. Пусть даже между ними будут простираться равнины и горные перевалы.
– Разве нельзя было еще до прихода Дагра приготовить веточку, кусочек коры, чтобы возродить это дерево? – осторожно спросил Дан.
– Можно, – кивнула Ай. – Но всякая магия имеет свои пределы. Нельзя лигу за лигой лет возобновлять растение частицами его плоти. Рано или поздно потребуется его плод, либо другая, не истощенная рассаживанием частица растения. Припасенные плоды смарага Дагр тоже уничтожил. Я не могу восстановить итурл, поэтому Вечный лес обречен.
– Ты так спокойно говоришь об этом?! – воскликнул Хейграст.
– Зато не обречен Эл-Лиа! – повернулась к нему Ай. – Именно поэтому вы здесь, поэтому вы вошли в пределы Вечного леса, поэтому вы можете рассчитывать на мою помощь.
– Леганд рассчитывает на помощь Арбана! – Хейграст нетерпеливо шевельнулся. – Хотя и не знает, что тот сможет сделать для Эл-Лиа кроме освобождения Дары. Что будет с камнем? Как следует поступить нам? Что нас всех ждет?
– Не знаю, – ответила Ай. – Фардос, вероятно, назвал меня провидицей? Отчасти он прав, но, когда я гляжу в будущее, я вижу чаще всего только силуэты, лица разглядеть очень сложно. Часто я не могла объяснить свои видения. К тому же заглядывать в будущее очень сложно, недавно я вновь предприняла попытку, теперь мне надо беречь силы. Враг захватил тропу Ад-Же, стоит ему расправиться с последними защитниками равнины Уйкеас, он ринется на просторы Вечного леса. Я не смогу долго сдерживать его.
– Разве остались еще силы, способные противостоять врагу? – горько спросил Хейграст.
– Остались, – кивнула Ай. – Или правители Салмии, Империи, Сварии сложили оружие? Или врагу покорились все остальные элбаны? Или уже мертвы вы?
– Мы пока еще не мертвы! – прошептал нари. – Но что нам делать теперь, после того как мы достигли Вечного леса?
– Вот, – Ай показала ладонь, которую пересекал багровый шрам. – Неделю назад я посадила дерево смараг. Росток прошел через мою ладонь и достиг высоты двух локтей. Вы еще только плыли вверх по течению Индаса, а я уже знала, что камень у вас, что его нужно передать именно Чаргосу и отправить валли к тому элбану, который использует силу камня, как должно! Затем Чаргосу суждено искать место главной битвы с врагом, потому что все кто были у источника сущего обязаны встретиться вновь!
– Аллона уже нет! – Хейграст вскочил на ноги. – Арбан-Строитель канул в пределах чужих миров. Дагр, Илла – наши смертельно опасные враги! Тот, кто убил Аллона, неизвестен!
– Успокойся, – мягко сказала Ай. – На то и битва, чтобы в ней встретились смертельные враги! Илла, Дагр, Чаргос пока живы. Кровь Аллона найдена. Кровь Арбана жива в Саше. Убийца Аллона явится в любом случае, ведь он жаждал большего, чем получил. Любого из тех, кого я назвала, может заменить его ученик, потому что учитель передает ученику не только знания, но и частицу себя. Не волнуйся, пройдет время, и сомнения развеются сами собой. Битва состоится. Камень уже отдан Чаргосу.
– Он был здесь?! – вскричал Хейграст.
– Не здесь, но рядом, – улыбнулась Ай. – Я знаю твой следующий вопрос, нари, и отвечу на него. Твоя семья в безопасности. Пока в безопасности. Скоро вы встретитесь.
Тишина воцарилась на поляне. Даже костер словно перестал потрескивать, замер.
– Что мы должны сделать? – наконец прошептал Хейграст.
– Все что можете, – ответила Ай. – Но то зло, что ведет лигских нари по равнине Уйкеас, можете остановить только вы.
Глава 8
Окраины Дарджи
Солнце в Дье-Лиа звалось Рамма. Маленькое, но ослепительно яркое светило резво выкатилось из-за горизонта. Поблескивающая дорожка рассекла дымку, поднимающуюся над водой, вспыхнула золотом на спине взлетевшей над гладью рыбы, заставила зажмуриться Лингу, прикрыть глаза рукой Саша. Только Тиир, оцепенев, продолжал смотреть на сияющий диск, пока от рези слезы не потекли по щекам. Леганд сидел на носу и то и дело опускал ладони в воду, стряхивал капли, вытирал руки о халат, снова опускал в воду, словно на кистях проступали и проступали только ему видимые пятна крови.
– Ну и как тут ловят рыбу? – спросил Саш, провожая взглядом очередную деревню, похожую и непохожую на все деревни, которые ему приходилось встречать.
Вместо ответа Тиир вытянул из-под лавки тонкую сеть, начал выпутывать из зеленых нитей тростниковые поплавки, затем махнул рукой и бросил ее за корму как есть, полуспутанной.
А река понемногу ползла вперед, закручивалась прядями над омутами, ускорялась над мелями и перекатами, прислонялась то к одному берегу, то к другому и негромко шелестела о чем-то по тростникам.
– Птиц мало, – пробормотал Леганд.
– Не время. – Тиир смотрел вперед, но глаза его были пусты, словно он не видел ничего, только губы шевелились. – Не время пока еще. Лето в Дье-Лиа только начинается. На гнездах птицы. Короткое здесь лето. Зато зима… длинная.
– Куда течет эта река? – спросила Линга.
Охотница, свернувшись, как дикая кошка, вздремнула на корме и теперь единственная из всех, рассматривала берега с интересом. Ветер растрепал ей волосы, она отвернулась, пытаясь вновь собрать их в пучок, но, когда выпрямилась и повторила вопрос, Саш понял, что и ее глаза полны слез.
– К морю, – ответил Тиир. – К далекому морю. Уйдет к югу, развернется, возвратится к северу, высадит нас у Мглистых гор и опять поспешит на юг. Динна – большая река. Она минует Дарджи, затем Тогго, затем Биордию, затем Ирджи, затем дикие земли, другие королевства, которые сменяют друг друга так часто, что не стоит заучивать их названия, а потом встретится с морем. Мы его зовем далеким. И птицы тоже улетят на зиму к этому морю. А мы останемся.
– У нас ведь и дома еще остались дела! – неожиданно твердо сказала Линга. – Погостим в Башне страха и вернемся. Не так ли?
Саш пристально взглянул на охотницу. То ли у нее высохли слезы, то ли вовсе их не было. Сколько уже продолжается их совместное путешествие? Почти четыре месяца по счету Эл-Лиа? Годы, если вспомнить, какой Линга была на выходе из Утонья. Или это то самое время, когда зеленая девчонка расцветает, становится женщиной?
– Погостим, – прошептал Тиир.
– А на севере что? – спросил Саш. – Я смотрю, королевства в Дье-Лиа нанизаны на русло Динны как бусины на шнур. Что на западе, что на востоке?
– Лес, – безучастно ответил Тиир. – Непроходимый лес. Недели, месяцы пути по лесу. И на западе, и на востоке. За лесом болота – на западе, непроходимые горы – на востоке. В лесу тоже есть люди, но они… дикие. У них роды, шаманы, каменное оружие…
– А на севере что? – не унимался Саш.
– Ничего, – словно во сне говорил принц. – Мглистый хребет, а за ним ничего. Лед. Ледяные горы. Говорят, что раньше там была богатая земля, но даже память об этом времени растворилась. Дарджи тогда еще не было. Но однажды с севера пошел лед и уничтожил ту землю. Дошел до гор, уперся в них и остановился. Теперь тает. Когда растает весь, Динна станет мелкой речушкой. Динна – это слезы ледника.
– Я смотрю по сторонам, – неожиданно подал голос Леганд, – и не узнаю этой земли. Реки этой не помню. Прошло так много лет… И Эл-Лиа не единожды менялся так, что приходилось протаптывать новые дороги взамен тех, по которым сносил не один варм башмаков, но, когда проходят лиги лет, перемены становятся слишком велики. А ведь эти места я должен знать. Очертания гор кажутся знакомыми. Да и не мог демон пробить врата куда-то еще, кроме того места, куда могла привести его кровь Арбана.
– А куда она могла привести? – спросил Саш.
– Подожди, – покачал головой Леганд. – Дай осмотреться. Деревья другие… Раньше здесь росли деревья с большими листьями. Они полоскали ветви в маленьких речушках. А теперь я вижу кустарники, тростник. Кусты мелкие, и листья у них мелкие. Узкие, словно лезвия ножей, которыми деррские хозяйки чистят овощи. А чуть подальше от берега теперь толпятся раскидистые хвойные деревья. Они похожи на эрны, только хвоя на них длинная и мягкая, наверное?
– Мягкая, – кивнул Тиир, и Саш впервые заметил у него на губах слабую улыбку. – Когда начинаются зимние вьюги, часть хвои срывается ветром, зато осенью в горы по такому лесу не поднимешься. Скользит опавшая хвоя, на ногах не устоишь.
– Помнишь? – осторожно спросил Саш. – Ты говорил, что вокруг Башни страха начало расползаться пятно – земля заболела, люди стали умирать. Когда начнутся эти места?
– Увидишь, – стиснул зубы принц.
– Так куда могла привести кровь Арбана? – окликнул застывшего старика Саш.
– Ты забыл? – поднял голову Леганд. – Ведь я рассказывал. Арбан мог попасть куда угодно, хотя это и стоило ему серьезных усилий. Ведь он не был богом. Единственным условием было, чтобы там, куда хотел попасть, он предварительно пролил немного крови. Где-то в этих местах, возле высокого холма, посередине густого леса у Арбана был дом. Не та его хижина, что возле Дары, а настоящий дом! Башня с лестницей, наверху три комнаты, кухня во дворе, сарай для лошадей… Я бывал у него пару раз. Пил ктар. Настоящий ктар! Не то что теперь. Да и вообще, пробовал хоть кто-нибудь из вас ктар, приготовленный демоном?..
– Послушай, Леганд! – совсем уж тепло улыбнулась Линга. – Агнран начал брюзжать, когда прожил больше лиги лет. А за тобой такая привычка давно уже водится?
Саш лежал на дне лодки или сидел на корме, бродил по берегу, когда друзья находили пустынные места для стоянок, и думал, что за все время его путешествия по Эл-Лиа не было еще столь долгого спокойствия. Прошедшие боль и ужас горящей арки не забылись – ушли на время в тень. Саш даже специально старался не думать об этом, потому что всякий раз, когда вспоминал те несколько шагов до горящей арки, судорога начинала сводить руки, боль кривила лицо в гримасу, в горле пересыхало, и даже прохладная вода Динны не могла утолить его жажду… Саш не знал, что испытывают его друзья, но молчание прибилось к ним в дороге и теперь делило с ними почти каждое мгновение путешествия. Берега реки оставались пустынными, иногда попадались заброшенные деревни, темнели в траве перевернутые кверху килем лодки, но жители словно попрятались в глубокие норы. Тиир, сидел ли он на носу лодки или разводил костер на стоянках, с каждым днем становился все мрачнее и мрачнее. Леганд словно пребывал в полусне, а Линга высматривала кого-то на берегу, порой ловко выхватывала острогой зазевавшуюся рыбу, с интересом обнаруживала на берегу растения, схожие с травами и деревьями деррских лесов. Иногда она сталкивалась взглядом с Сашем и никогда не отводила глаз. Так они и застывали, пока Леганд или Тиир по тому или иному поводу не выводили их из оцепенения.
В конце второй недели пути, когда горы ребристыми громадами вонзились в тяжелые облака, а река замедлилась, остепенилась и явно собралась вновь поворачивать к югу, Тиир направил лодку к деревеньке в три дома, которые напоминали груды плавника, вынесенные половодьем на песчаный берег. Заскрипел киль о дно, брызнули серебристыми искрами в сторону мальки. Тиир спрыгнул на берег, прихватил сверток с оружием и, показав на крайнюю избу, сказал:
– Нам сюда.
Саш ступил на берег последним, почувствовал враждебные взгляды из домов, невольно шевельнул плечом. Меч был на месте. Вблизи дома уже не казались несуразными, просто выловленные из воды стволы деревьев грудами были приставлены к бревенчатым стенам, сушились под лучами Раммы, – видимо, для отопления жилищ долгой зимой.
– Враг в последнем доме, – шепнула Линга, поежившись. – Правда, мне кажется, что он и сам боится.
Тиир занес руку, чтобы ударить в покосившуюся дверь, но она распахнулась прежде удара. Коренастый старик высунул в щель сначала бороду, затем крючковатый нос, прищурился, окинул взглядом берег, присмотрелся к лодке, к Леганду, приподнял брови, разглядев Лингу, безразлично скользнул глазами по Сашу и, наконец, уставился на Тиира.