И на самом деле, эти одиннадцать групп можно сократить до девяти. Балтские языки, хотя они и более архаичные, по своей фонетике, структуре, синтаксису и словарному запасу настолько близко примыкают к славянским языкам, что эти две группы можно для удобства рассматривать как единую группу, именуя ее балто-славянской. Точно так же, даже еще с большим основанием, в единую группу можно объединить индийские и иранские языки: санскрит Ригведы и тот иранский язык, на котором выполнены надписи Дария Великого и гаты Зороастра, так похожи, что их можно рассматривать как диалекты одного языка. Действительно, тесные связи между индусами и иранцами прослеживаются не только по данным лингвистики. Оба народа сами себя именовали ариями (Aryas, Airya, Ariya), оба когда-то называли одними и теми же именами реки и местности (например, Сарасвати и Харья Уватис), поклонялись одним и тем же божествам (Митра, Арьяман, Насатья и т. д.), пели им гимны со сходной метрической структурой, пили священный напиток сому и придерживались других обрядов, которые выполнялись под руководством жрецов, именовавшихся hotar – zoatar, Atharvan – athravan. Наличие подобных соответствий позволяет нам сделать вывод, что индусы и иранцы являются двумя ветвями одного и того же народа, которые долгое время жили совместно после распада индоевропейской общности.
Каждая из оставшихся девяти групп имеет наиболее тесные связи со своими непосредственными соседями. Тем не менее некоторые подобия в ограниченных областях можно обнаружить между ними всеми, и их следует рассматривать как свидетельства близкого родства. Наиболее ярко это проявляется в фонетике, и фонетические изменения, то есть изменения в произношении, действительно представляют очень важную особенность любого языка и могут рассматриваться как один из основополагающих этнических признаков. В основу самого деления легло произношение некоторых гортанных звуков, особенно к. Индоиранцы, армяне, балто-славяне и, очевидно, фракийцы прозносили к как свистящий звук s, все остальные группы сохраняют этот звук (который становится h в древнегерманском языке в соответствии с законом Гримма). Языки, в которых замена звука к на s получает дальнейшее смягчение, представлены латинским и германскими языками, в них он превращается в звуки q и g. Ключевым словом, которое наглядно демонстрирует различия между этими двумя группами, является название цифры «сто». Эти группы соответственно называют сатем и кентум.
Ранее подобному делению придавалось большое значение, так как считалось, что все языки группы сатем были распространены в Азии или же на самом востоке Европы, тогда как языки группы кентум были распространены западнее. Казалось, что употребление гортанных звуков соответствует не только географическому, но и лингвистическому делению языков. Это мнение было поколеблено в течение последнего десятилетия; древние рукописи, выполненные индийским письмом, были обнаружены среди развалин городов в Турфанском и Хотанском оазисах; оказалось, что они написаны на одном из арийских языков, а именно тохарском, который принадлежал к группе кентум! Таким образом, получается, что распространение языков группы кентум не было ограничено только Европой; к этой же группе принадлежал и самый восточный из всех индоевропейских языков, на котором разговаривали в VIII веке н. э.! Чтобы снять это противоречие, была предпринята попытка доказать, что тохарский язык сравнительно поздно появился в китайском Туркестане и был занесен туда бродячей шайкой кельтов. Однако нельзя сказать, что попытки найти близкое родство между тохарским и кельтским языками, как, впрочем, и с любым другим языком группы кентум, увенчались успехом. Тем не менее тохарский язык существенно отличается не только по своему фонетическому складу, но также и по словарному запасу и грамматике от других арийских языков Азии – иранского и индийского; более того, в нем прослеживается целый набор слов, который характерен для европейских языков[2]. Следовательно, открытие тохарского языка не способно окончательно поколебать деление индоевропейских языков на группы сатем и кентум, а лишь ставит перед нами очередные проблемы.
Имеются, разумеется, и другие фонетические особенности, характерные не только для одного языка или группы языков. Так, например, в греческом языке, точно так же как и в иранских языках, происходит замена начального или интервокального s в h в большинстве случаев. Опять-таки в большинстве кельтских языков, в двух италийских диалектах (оскский и умбрский), а также в эолийском диалекте греческого языка происходит лабиализация q. Но в древнеирландском и гэльском языках, в двух италийских диалектах этот звук является гортанным, в то время как в других греческих диалектах происходит его лабиализация только перед о, а перед е и і он превращается в t. Эти особенности не вписываются в фундаментальные классификации, они просто присутствуют в первом случае в индоиранских и греческом языках, а в другом – в италийском, кельтском и греческом языках. Поэтому они не соответствуют известному нам делению. Следует также отметить, что деление языков на группы сатем и кентум основано только на их фонетических особенностях, но оно подтверждается другими совпадениями, основанными на их грамматической структуре или же словарном запасе. Так, например, греческий язык, относящийся к группе кентум, и санскрит (сатем) по принципам образования глаголов стоят гораздо ближе друг к другу, чем санскрит и славянские языки или же греческий и латинский языки. Опять-таки в индоиранских и греческом языках имеется большое число сходных слов, которые не встречаются в других индоевропейских языках. С другой стороны, во всех европейских языках, как группы кентум, так и группы сатем, можно найти большое число слов, которые не встречаются в индоиранских языках.
Чтобы более наглядно проиллюстрировать нашу концепцию о глубокой взаимосвязи девяти индоевропейских лингвистических групп, было бы целесообразно обратиться к языкам романской группы. Как известно, французский, испанский, португальский, каталонский, итальянский, румынский и другие языки этой группы произошли от различных диалектов латинского языка – но не того литературного языка, на котором писали Ливий или Тацит, а того, который звучал в военном лагере или же на рынке. Эта простонародная латынь, как ее называют, должно быть, некогда была понятна всем, кто на ней разговаривал, на громадных пространствах от Черного моря до Атлантики. После крушения Римской империии она распалась на ряд местных диалектов, каждый из которых был понятен только ближайшим соседям. Затем, по воле случая или благодаря усилиям известных писателей своего времени, эти диалекты стали официальными и литературными языками новых варварских королевств – диалекты Северной Кастилии и Ele de France, например, стали средством повседневного общения соответственно в королевствах Испания и Франция. Эти государственные языки постепенно поглотили прежние диалекты до такой степени, что теперь при пересечении государственной границы вы попадали в страну с совершенно чуждым вам языком. При этом те языки, на которых теперь разговаривали по обе стороны границы, произошли от простонародной латыни.
Лингвистические различия, которые теперь отличают одну нацию от другой, явились следствием фонетических особенностей (то есть различий в произношении латинских звуков, характерных для той или иной территории), новшеств в склонении существительных и в синтаксисе, заимствования новых слов, будь то непосредственно из латыни или же из новых образований, основанных на латинских корнях, или же слов из местных языков, распространенных в той или иной области еще до прихода римлян и позднее заимствованных у завоевателей или соседей. Подобные расхождения были неизбежными, и в случае с фонетикой действовали определенные «законы»; однако такие фонетические модификации не затрагивали слова, заимствованные несколькими языками после их выделения в качестве самостоятельных величин. Речь идет о словах типа «телефон» или «табак». Таким образом «новые» слова можно отличить от тех, которые были унаследованы от прародителя, от простонародной латыни. Сравнивая несколько разных языков и применяя фонетические и другие «законы», благодаря которым произошла их дифференциация, и устраняя более поздние заимствования, мы можем приблизительно реконструировать родительский язык, даже если не осталось никаких надписей на твердых материалах или прочих письменных памятников, в которых он был бы отражен.
Различия, которые отличают одну от другой существующие индоевропейские группы языков, по своей сути имеют ту же самую природу, что и в романской группе языков. В царстве фонетики действуют те же самые правила; с помощью универсальных «законов» можно определить все изменения в произношении первоначальных арийских слов и установить их первоначальный вариант. С их помощью можно также отличить более поздние заимствования от тех слов, которые входили в состав праязыка. В данном случае процесс разделения языков зашел гораздо дальше, чем в пределах романской группы; отдельные языки в некоторых случаях обогатились за счет новых заимствований, которые наложились на старую основу[3], в некоторых из них обозначилась тенденция к упрощению грамматики путем приспособления отдельных образований к более привычным типам[4]. Эти изменения, естественно, повлекли за собой соответствующие модификации и в синтаксисе. В конечном итоге получились громадные расхождения в словарном запасе, что и неудивительно; многие из арийских языков поглотили другие древние языки, сохранив от них в своем составе много названий для новых вещей или понятий. Культура самих ариев развивалась очень быстро, а это требовало создания все новых названий. Как и в случае с романскими языками, мы можем восстановить первоначальный язык ариев, используя сравнительные методы.
Однако к аналогиям следует относиться с известной долей осторожности. Было бы неправильно полагать, что праязык, подобно, скажем, латыни, был вполне сформировавшимся языком с устоявшимся словарным запасом и четкими грамматическими нормами. Такой язык может существовать только при наличии устойчивого и хотя бы частично централизованного государства, при этом он должен быть отображен в письменных памятниках, а также в народном эпосе, сказках, преданиях и т. п. То, что мы обычно называем «языками» – будь то язык современных газет, греческих историков или вавилонских законодателей, – не могло существовать в той социальной и материальной среде, в которой жили первобытные арии (см. главу 4). Фактически филология говорит нам о том, что праязык должен был находиться в состоянии постоянного изменения от одной общины к другой, от одного поколения к другому – произношение, склонение и значение отдельных слов должно было понемногу меняться. Методы сравнительного анализа могут дать нам только некую усредненную величину, которая игнорирует все эти изменения. Опять-таки те же самые причины, которые привели к широкому распространению латинского языка, – создание империи, управляемой из Рима, – предполагают наличие очень высокой социальной организации, однако в данном случае этот тип языковой диффузии нам не подходит.
Тем не менее отмеченная аналогия может навести нас на определенные размышления. В первую очередь, распространение латинского языка по Римской империи предполагает наличие римского народа, который сначала создал этот язык, а затем и разговаривал на нем. С другой стороны, их языковые наследники, которые разговаривают на языках романской группы, не принадлежат ни исторически, ни антропологически к единому народу. Например, французы и испанцы в своей массе являются потомками лигуров, иберов и кельтов, которые заняли территорию Галлии и Испании еще в доримские времена. Впоследствии они смешались с новыми этническими компонентами, которые попали туда в результате миграций или завоеваний, – готами, аланами, норманнами, бургундами и прочими, к которым со временем прибавились цыгане, евреи и другие бесприютные странники. Так что один язык – это не то же самое, что один народ. Это утверждение представляется настолько важным, что я рискну проиллюстрировать его другим примером. Языки банту, на которых разговаривают на огромных пространствах Африки от Великих озер до мыса Доброй Надежды, по меньшей мере имеют близкие связи с арийскими языками. Их носители включают представителей различных физических типов.
В свою очередь, современные языки Франции, Испании и Румынии появились отнюдь не в результате завоевания или колонизации этих территорий французами, испанцами или румынами. Сначала получил распространение единый язык, причем не столько благодаря заселению римлянами этих территорий, сколько благодаря успехам римских легионов; затем для удобства речь завоевателей стала использоваться в провинциях для ведения различных дел. Самостоятельные языки развились от одного в отдельных областях. В таком виде «теория волн», представленная на суд общественности Иоганном Шмидтом в 1872 году и позднее получившая развитие в трудах Пиктета и Исаака Тейлора, дает наиболее вероятный ответ на вопрос о причинах столь широкого распространения индоевропейских языков. Ранее филологи полагали, что их распространение явилось результатом расселения из единого центра; по мере продвижения вперед поток растекался в разные стороны, а затем каждая из ветвей, в свою очередь, опять делилась на отдельные группы, каждой такой группе соответствует определенный язык. По мнению Шмидта, дифференциация индоевропейских языков объясняется распространением лингвистических модификаций из различных центров в пределах обширного континуума. Это мнение вполне согласуется как с фактом несомненного родства различных индоевропейских языков, так и с теми выводами, которые мы получили при рассмотрении романских языков.
Тем не менее прежнюю гипотезу можно привлечь для объяснения не совсем обычного географического положения носителей некоторых арийских языков. Так, например, с помощью теории Шмидта очень трудно объяснять ситуацию с тохарским языком, который являлся островком языка кентум (с характерными для европейских языков особенностями в грамматике и словарном запасе) в море языков группы сатем, характерных для Азии. В данном случае вполне правдоподобным выглядит предположение о переселении туда носителей этого языка. Вместе с тем сходство между арийскими языками настолько велико, что это позволяет предположить, что они появились в некой ограниченной области. Колыбель арийских народов, вероятно, имела некоторые общие географические характеристики; лингвистические данные позволяют нам предполагать существование нескольких близких диалектов, получивших распространение в пределах некой области с более или менее однородными природными условиями. Тот факт, что все арийские народы почитали по крайней мере одно общее для всех их божество, позволяет нам пойти в своих предположениях еще дальше; это не предполагает наличия у них политического единства, но, во всяком случае, наводит на мысль, что носители праязыка представляли собой единый народ. Для того чтобы объяснить распространение индоевропейских языков на ранних этапах истории, мы должны рассмотреть гипотезы об экспансии, миграции, завоевании или постепенной инфильтрации, благодаря которым арийская речь и религия распространились из «прародины» на новые территории. В этом и заключается главная задача этой книги. Сперва мы попробуем ограничить область поисков, определив местонахождение нескольких арийских народов в тот момент, когда они появляются на страницах истории. Затем мы постараемся определить с помощью данных археологии тот общий центр, из которого они появились. Мы попытаемся выделить изначальную материальную культуру ариев, а также определить их прародину в свете тех данных, которые дает нам сравнительное языкознание. После этого станет возможным проследить пути перемещения ариев к тем местам их проживания, которые подтверждены историческими свидетельствами. Совмещение двух направлений исследования должно подтвердить или опровергнуть правомерность наших выводов.