– Я никогда там не была, да и девушку эту я не знаю, – шептала Надя, вглядываясь в фотографию. Она перевернула снимок и увидела дату.
«Почти год назад сделан снимок, – подумала девушка и нахмурила лоб. – Неужели моя тетка права и я действительно ненормальная? Но ведь сейчас я все хорошо соображаю, и я знаю почему. Уже две недели я только делала вид, что пью таблетки, которые они в меня пихают целыми горстями, а на самом деле прятала и потом все закапывала в огороде. Только два дня назад я позволила себе шесть штук, да и то лишь потому, что нестерпимо разболелась голова. Нет, я совсем не сумасшедшая. Так, Надежда, возьми себя в руки», – сама себя начала успокаивать девушка. От волнения ее губы подрагивали, а глаза уже были готовы разразиться потоком слез.
– Ты спишь, и тебе снится сон. Это всего лишь странный сон, и ничего больше. Вот сейчас проснешься и поймешь, что лежишь на своей кровати, в своей комнате и ничего такого с тобой не случалось. Жаль, конечно, что вместе с пробуждением пропадут и эти деньги, – вздохнула девушка и оглянулась по сторонам. – Надо же, впервые вижу такой реальный сон. Чтобы проснуться, нужно как следует себя ущипнуть, – решила она и, посмотрев еще раз на кошелек и фотографию, вцепилась пальцами себе в руку. Для убедительности она еще и крутанула кусочек кожи, который прихватила. Ей стало так больно, что она даже вскрикнула. Недоуменно глядя на красное пятно у себя на руке, Надя поняла, что это вовсе не сон, а все, что сейчас происходит, происходит наяву. Из ее голубых, распахнутых от страха глаз тут же полились слезы, и Надя снова тихонечко заскулила. – Ой, мамочки-и-и, я действительно сумасшедшая.
– Вам плохо? – услышала девушка мелодичный голосок и подняла глаза. Рядом со скамейкой стояла девочка лет десяти и с интересом смотрела на Надежду не по-детски умными глазами. В руках она держала футляр со скрипкой и папку для нот.
– Ага, плохо, – кивнула Надя девочке. – Хуже, наверное, и быть не может, – всхлипнула она.
– Я, конечно, не знаю, что у вас произошло, но вы сейчас не правы, – проговорила девочка, не отрывая взгляда от зареванного лица Нади.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла та и с интересом уставилась на скрипачку.
– Вы сейчас сказали, что хуже и быть не может. А это не так, потому что самое страшное – это смерть. После нее вообще ничего быть не может, ни хуже, ни лучше.
– Тебя как зовут? – улыбнулась Надя.
– Анастасия. А вас?
– А меня Надя.
– Очень приятно с вами познакомиться. Вы больше не будете плакать?
– Нет, больше не буду, – растерянно пообещала Надя.
– Вот и правильно. Когда я расстраиваюсь из-за чего-нибудь, моя мама напоминает мне слова одного древнего мудреца, его Соломоном звали. «Все проходит, и это пройдет». Я когда вспоминаю эти слова, мне сразу же становится легче, а слезы высыхают сами собой.
– Какая ты умная девочка, – восхитилась Надежда. – И мама у тебя молодец, знает, как успокоить дочку.
– Да, она у меня доктор исторических наук. Только вот я совсем не в нее. Я музыкой занимаюсь, у меня абсолютный слух, как у папы. Надеюсь, что вас мне тоже удалось успокоить, хоть немного. Я, конечно, не такая умная, как моя мама, но дурочкой меня еще никто не называл, – с гордостью проговорила Настенька. – Признайтесь, удалось? – повторила она.
– Еще как удалось, – засмеялась Надя. – Жизнь уже не кажется мне такой безнадежной. Спасибо тебе, Настенька.
– Ну вот и хорошо. Я тогда побежала, а то я на урок музыки опаздываю. Вы больше не будете плакать? – еще раз спросила она.
– Нет, больше не буду. «Все проходит, и это тоже уже прошло», – снова улыбнулась Надежда девочке. Та помахала ей рукой и побежала в музыкальную школу. Надя проводила ее взглядом и прошептала: – И это пройдет.
Девушка расправила плечи, глубоко вдохнула в легкие воздух и медленно выдохнула.
– Все, Надежда, прекрати паниковать, попробуй рассуждать логически. Если ты ничего не помнишь, это еще не повод впадать в прострацию и «сводить счеты с жизнью». Забыла, значит, будем вспоминать, – твердо решила она.
«Мне известно название поселка, где была сделана фотография. Значит, нужно поехать туда и все выяснить. Господи, а как же тогда кошелек оказался в этой сумке? Сумка вообще на дороге валялась. Если это моя фотография, значит, кошелек тоже мой? Ничего не понимаю, – она тряхнула головой. – У меня никогда в жизни таких денег не было. Неужели все-таки тетка права и я страдаю провалами в памяти?» – подумала Надя, и ее пробила дрожь.
– «Все проходит, и это пройдет. Все проходит, и это пройдет», – как заклинание начала произносить Надя, прикрыв глаза. Немного успокоившись, она тяжело вздохнула и, достав из сумки персик, начала медленно его жевать, всхлипывая и шмыгая носом. – Наверное, мне действительно нужно лечиться, если до такой крайности дошло дело. Почему я ничего такого не помню? – Она разглядывала свое лицо на фотографии. – Прямо мистика какая-то. А может, это все-таки не я? Нет, я. Точно, я, – снова всхлипнула она и заплакала чуть ли не в голос. – Ой, мамочки родные, что же это делается? – тихонечко поскуливала Надя. – Неужели я действительно сумасшедшая? – раскачиваясь из стороны в сторону, причитала она, напрочь забыв об обещании, которое только что дала Настеньке. Наплакавшись вволю, девушка немного успокоилась, даже не заметив, как смела штук пять персиков. Она еще очень долго сидела на лавочке, сосредоточенно силясь хоть что-то вспомнить. Она так и держала в руках снимок, время от времени бросая взгляд на саму себя. – Это я, это точно я, вон, даже моя цепочка с крестиком видна. Правда, платья я этого не помню. Оно очень красивое, я бы такого никогда не забыла. Или все-таки забыла? Ну ясное дело, забыла, вот же оно, на мне надето, на фотографии. А где же оно тогда сейчас? Наверное, тетка отобрала и спрятала. Она же все вещи от меня прячет, чтобы я из дома никуда не выходила. Что же мне делать? А что, если поехать туда, в этот поселок? – задала Надя вопрос неизвестно кому, но вслух. – Точно, так и нужно поступить, чтобы расставить все точки над «и». Все, решено, прямо сейчас и поеду, – рубанула рукой воздух девушка, обратив этим самым на себя внимание влюбленной парочки. Девушка с парнем сидели на лавочке, как раз напротив той, на которой расположилась Надежда, и только что закончили целоваться. Надя смущенно улыбнулась, наткнувшись на их недоуменные взгляды, и поспешно вскочила с лавочки.
«Прямо сейчас поеду в эту «Русскую Дубраву» и все выясню, – уже не вслух, а про себя думала она. – Ведь должен же меня там кто-то знать? Ведь к кому-то я туда приезжала, раз фотографировалась там? Наверное, вот к этой девушке, с которой я рядом. Очень красивая, жаль, что я ее совсем не помню», – хмурила брови Надя. Она решительно поджала пухлые губы, глубоко вдохнула и зашагала в сторону проезжей части. Надежда встала у края тротуара и стала ждать, когда будет проезжать такси. Рядом с ней то и дело останавливались частные извозчики, но девушка лишь мотала головой в знак отказа. Она решила дождаться именно такси, чтобы он довез ее до поселка, ведь таксист наверняка должен знать, где это может быть.
Да и побаивалась она садиться в левую машину и ехать с незнакомым человеком, тем более сейчас, когда при ней были такие большие деньги. Такси, по ее мнению, в этом отношении было намного надежнее и безопаснее. Наконец она увидела долгожданные черные шашечки на крыше автомобиля и решительно подняла руку. Желтый автомобиль, размалеванный рекламными призывами, не заставил себя ждать и тут же подъехал к девушке. Молодой водитель гостеприимно распахнул дверцу и, улыбаясь во весь рот, поинтересовался:
– Куда прикажешь, красавица?
– Коттеджный поселок «Русская Дубрава». Знаете, где это? – нагнув голову, чтобы видеть лицо таксиста, поинтересовалась Надежда.
– Конечно, – удивленно ответил молодой водитель. – У меня работа такая, все знать.
– Отвезете? – спросила девушка, приветливо улыбаясь вихрастому парню.
– Тебя, красавица, хоть на край света. Прошу, – сделал он приглашающий жест рукой. – Только предупреждаю, это за чертой города. Деньги-то есть? Рублей четыреста натикает, а то и пятьсот.
– Деньги есть, конечно, есть, – еще шире улыбнулась Надя и юркнула в салон автомобиля. Она прижимала к своей груди полиэтиленовую сумку, где и лежали те самые деньги, рядом с огурцами, помидорами и еще не до конца съеденными персиками.
* * *
– Где ее черти носят? – орал разъяренный Семен, сверкая безумными глазами. – Почему она мне ничего не сказала? Телефон ее недоступен. В чем дело? Она тебе что-нибудь говорила? Куда она делась? – сыпал он вопросами на испуганную Елену.
– Нет, Семен, честное слово, я ничего не знаю, – лепетала девушка, вжавшись в диван. – Я сама ей уже обзвонилась и дома у нее была. Все ее вещи на месте, даже украшения все лежат в шкатулке, которые она постоянно носит. И сумочка дамская в прихожей валяется. Только машины во дворе нет. Может быть, с ней что-нибудь случилось? Вдруг она в аварию попала? Может, ты позвонишь в службу спасения и узнаешь? У них там вроде все несчастные случаи регистрируются.
Семен обессиленно плюхнулся в кресло.
– В службу спасения, говоришь? Может, ты и права, – пожал он плечами. – За Женькой никогда такого самовольства не наблюдалось, она всегда мне говорила, если уезжала по делам. Хоть и знала, что я буду против. Делала все по-своему, но ведь предупреждала же? Ладно, ты давай дозванивайся туда, в эту службу спасения, а мне по делам нужно уехать. Если что-то выяснишь, сразу же позвони мне на номер мобильного, – сказал Семен и, поднявшись с кресла, пошел к дверям. По дороге он продолжал ворчать: – С ума можно сойти, не баба, а черт в юбке. Ни одного дня спокойно прожить не может, все нервы мне измотала уже. Случилось что-то? Как же, с ней случится, – хмыкнул он. – Да ее ни одна зараза не возьмет, тут же зубы обломает. Чтоб тебя… – в сердцах сплюнул он.
Когда за Семеном со страшным грохотом закрылась дверь, Елена невольно вздрогнула. Немного подождав и убедившись, что он не вернется, она облегченно вздохнула и пересела в кресло, рядом с которым стоял столик с телефоном.
– Так, служба спасения. Какой там у них номер? – листая толстый телефонный справочник, сама с собой разговаривала девушка. Наконец нашла номер и набрала его. Через некоторое время Лена услышала приятный женский голос:
– Служба спасения, слушаю вас.
– Добрый день, – нерешительно начала говорить Лена. – Понимаете, здесь такое дело, я даже не знаю, правильно ли я сделала, что позвонила вам.
– А поконкретнее нельзя? – спокойно поинтересовалась женщина на другом конце провода.
– Дело в том, что у меня пропала подруга. Она уехала на машине, и ее до сих пор нет. Вы не могли бы мне сказать, не было ли зарегистрировано несчастного случая, вчера или сегодня? – на одном дыхании выдала информацию Лена и замерла в ожидании ответа.
– Машина зарегистрирована на вашу подругу? – спросила дежурный диспетчер.
– Да, на нее.
– Номер машины?
Елена продиктовала номер машины и все данные Евгении.
– Ждите, – коротко бросила женщина, и в трубке воцарилась тишина. Лена держала трубку у своего уха, сжимая ее так сильно, что от напряжения у нее вспотели ладони. Через три минуты все тот же голос сообщил, что дорожно-транспортных происшествий с таким номером машины не зарегистрировано.
– Что же мне теперь делать, где ее искать? – пробормотала Елена, все еще держа трубку у своего уха. Она разговаривала сама с собой, но получилось так, что она невольно задала этот вопрос диспетчеру. Та тут же посоветовала ей обратиться в районное отделение милиции. Девушка вздрогнула, услышав голос в трубке, и растерянно сказала: – Спасибо, я непременно воспользуюсь вашим советом. Извините за беспокойство.
Лена положила трубку, облегченно вздохнула и прошептала:
– Слава богу. Если с машиной все в порядке, значит, и с Женькой тоже все должно быть нормально, она без своей тачки шагу не шагнет. Но в милицию на всякий случай все же позвонить стоит.
* * *
Женя лежала на кровати с открытыми глазами и переваривала информацию.
Примерно после часа тряски на «Жигулях», которые готовы были развалиться по дороге, ее наконец-то довезли до места. Это был загородный дом, добротный, спрятанный за высоким каменным забором. Как только она со своими так называемыми «родственниками» вошла в дом, ее тут же впихнули в эту маленькую комнатку, да так быстро, что она даже не успела опомниться и осмотреться. Дверь с грохотом захлопнулась за ее спиной, и она услышала, как в замке повернулся ключ.
– Вот сволочи, – сплюнула Женя и сердито топнула ногой. – Я что, должна здесь взаперти сидеть, как преступница?
Она попробовала толкнуть дверь плечом, но та была добротной и стояла насмерть. Поняв, что силовые воздействия не помогут, Женя решила на время успокоиться и начала осматривать комнату. Тут было одно окно, на котором висели застиранные шторы. Женя подошла к окну, отдернула их, чтобы хоть немного впустить в комнату солнечного света, и увидела небо в полосочку. На окне стояла металлическая решетка. Девушку прямо всю передернуло от возмущения.
– Как в тюрьме, мать твою!.. – выругалась она. – Кто же вы такие, господа хорошие? И почему держите бедную девушку в такой изоляции? Она что, опасный для общества субъект? Рецидивист? Или бросается на людей и кусает всех подряд? – возмущенно шипела она, посылая в адрес хозяев дома все, что она о них думала. А думала она ой как много и «до крайности откровенно». Если бы в этот момент ее кто-нибудь услышал, то очень бы удивился, глядя на такую красивую девушку, из уст которой лилась отборная брань.
Выпустив пар по полной программе, Евгения немного успокоилась и решила осмотреться. Она окинула комнату взглядом. Здесь стояли одностворчатый шкаф, этажерка довоенного выпуска, узкая кровать, тумбочка и стул, такой же старый, как и этажерка. На полу лежал линялый коврик, протертый в некоторых местах до дыр. Женя присела на кровать и открыла верхний ящик тумбочки, которая стояла рядом с кроватью.
– Так, посмотрим, что мы тут имеем. По вещам о человеке можно узнать очень многое.
В ящике она нашла две книги, исторические романы, пару чистых тетрадей, авторучки и карандаши. Все было аккуратно сложено. Под книгами лежала еще одна тетрадь, и Женя взяла ее в руки. На первой странице стояла дата недельной давности, а дальше стихи Беллы Ахмадулиной.
– Я тоже люблю эту поэтессу, – улыбнулась Женя.
Закрыв тетрадь, она выдвинула следующий ящик и увидела там книги по практической психологии и самоучитель английского языка. Женя снова улыбнулась.
– Надо же, самоучитель. Значит, ты увлекаешься изучением языка? Дай бог, чтобы я все же тебя нашла, сестренка, я тебе такого учителя найму, закачаешься, – тихо проговорила она и положила учебники на место.
В третьем ящике Женя обнаружила фотографию девушки с очень грустными глазами. Она посмотрела на снимок, и слезы радости выступили на глазах.
– Наденька, – прошептала Женя и поцеловала фото. – Значит, я не ошиблась, меня перепутали с тобой эти люди. Господи, ведь я уже собиралась сбежать от этой дуры, подумала, что она ненормальная. Хорошо, что она произнесла твое имя. Сестричка моя, как же я долго тебя искала, милая.
В это время Евгения услышала, что открывается дверь, и спрятала фотографию за спину. В комнату вошла все та же толстая тетка и шлепнула на стол пластмассовую миску с какой-то бурдой.
– На, жри, – бросила она. – А вот это водой запей, – и, впихнув в рот, обалдевшей девушке целую горсть таблеток, сунула ей в руки стакан с водой. Даже не посмотрев, проглотит Женя таблетки или нет, она тут же вышла. В замке снова щелкнуло, и наступила тишина. Евгения выплюнула на ладонь меленькие горошины и с интересом их посчитала. Их оказалось двенадцать штук.