10
То же время. Наблюдатели
– Ставлю десять монет на то, что охотник его догонит, – предложил Гурк.
– Отвечаю и удваиваю ставку, – сказал командир. – Этот первый воин слишком хорош.
– Второй не хуже, – возразил помощник. – К тому же он здорово разозлился.
– Злость не подспорье в подобных играх, – заметил Лейц. – Она притупляет чувство опасности и приводит к переоценке собственных возможностей.
– Охотник очень силен, – выдвинул новый аргумент Гурк, – и далеко не глуп.
– Увидим. – Инспектор пожал плечами. – Главное, чтобы на ситуацию не повлияла наша сбитая с толку «Фортуна».
– Если эти парни действительно настолько хороши, вариатор помешать им не сможет... Смотрите, охотник переправился через реку даже быстрее первого... Как его зовут?
– Первого? Комаров.
– А второй «татарин»?
– Это кличка, второй Зайнулин.
– Длинное имя. – Гурк поморщился.
– У всех аборигенов по три имени, это, как я понял, первое...
– Только в позывных можно запутаться. – Помощник покачал головой. – Не удивительно, что «Фортуна» дает сбои.
– Дьявол! Куда он идет?! – воскликнул Лейц. – Комаров же совсем в другой стороне!
– Вот вам и подтверждение их непредсказуемости, – сделал вывод помощник. – Разве вы не это хотели увидеть?
– Ничего не понимаю! – признался инспектор. – Хотя бы капля логики в их действиях быть должна! Зайнулин отстает от Комарова почти на час и сознательно увеличивает разрыв до просто недопустимого! Зачем?!
– Спросите вариатора, – с издевкой посоветовал Гурк.
– Поговори у меня, – снисходительно пробурчал командир. – Ладно, посмотрим, что придумал охотник на этот раз.
11
10.05.1989 г. Личный зачет
Город прогонял ночную дрему неохотно, словно его вовсе не тянуло вновь включаться в будни ударного социалистического созидания. Саша уложил все снаряжение в большую спортивную сумку и, забросив ее через плечо, неторопливо двинулся к автобусной остановке. Когда диверсант проходил мимо терпеливой очереди за молоком, в витрине гастронома отразился его искаженный силуэт. Комаров чуть придержал шаг и взглянул на собственное отражение. Ничего необычного в нем не было, однако стоявшая на противоположной стороне улицы пара милиционеров очень внимательно разглядывала раннего прохожего с подозрительно громоздкой ношей.
Лейтенант спокойно выдержал их взгляд и, по-прежнему не спеша, свернул за угол, к остановке. Следом за ним на главную улицу выехал потрепанный «жигуленок», и в его стеклах Комаров без труда рассмотрел отражение почему-то неприятно бдительных милиционеров. Они уже перебрались на Сашину сторону улицы и буквально через пару секунд должны были появиться из-за того же угла. Лейтенант резко свернул и бросился в ближайший дворик. Незнакомый город диверсант изучал так же, как местность, где его высадили, – по карте, а потому не был уверен, что двор проходной. Но времени на размышления не оставалось. Попасться милиции было просто глупо, к тому же это означало полный провал экзамена. Комаров вбежал в гулкий подъезд и быстро поднялся на последнюю лестничную площадку. Лаз на чердак был беспечно открыт. Саша взобрался под крышу и, стараясь не пугать дремлющих голубей, раскрыл свою сумку. Сейчас он был одет в обычную униформу улиц: кроссовки, потертые джинсы и простенькую куртку. Раз милиционеры встревожились, ему следовало преобразиться. Комаров вынул из сумки комплект военной формы, ботинки и кепи. В народе все это называлось «афганкой». Вывернув куртку наизнанку, Саша превратил ее в то, чем она на самом деле и являлась, – военный бушлат. Липовое удостоверение личности офицера, немного денег и командировочное предписание Комаров заготовил тайком от своих наставников. Впрочем, так же, как купил «афганку» у прапорщика с батальонного склада. Из всего снаряжения Сашу интересовал только автомат и боекомплект. Он разобрал «машинку» и рассовал ее детали по внутренним карманам, а ствольную коробку сунул за пояс. Бушлат прекрасно скрыл неровности фигуры Комарова. Боекомплект состоял всего лишь из четырех снаряженных магазинов, и с его размещением в карманах особых проблем также не возникло. Остальное снаряжение он присыпал утепляющим крышу шлаком. Конечно, в настоящих боевых условиях все Сашины ухищрения могли оказаться напрасными, но в увядающем Советском государстве стражи порядка проявляли исключительно поверхностную бдительность, и Комаров был уверен, что теперь его никто не остановит, а тем более не станет обыскивать. Разве что офицерский патруль, да и то – вряд ли. Все-таки к воинам-интернационалистам уважение питали не только граждане, но и соратники.
Все прошло как нельзя лучше. Саша приехал на вокзал и смешался с галдящей толпой разнообразных путешественников. Электричка в нужном направлении уходила через двадцать минут, и, чтобы не искушать судьбу, Комаров забрел под переходный мост. Там его было не так видно окружающим, и в то же время Саша держал в поле зрения большую часть оживших после зимней спячки и теперь убывающих на участки дачников.
– Давно из Кабула? – раздался за спиной у Комарова знакомый голос.
Саша вынул из рукава нож и обернулся, приняв боевую стойку.
– Согласно правилам зачета, я тебя поймал и обезвредил, – попытался взять Комарова на пушку охотник.
– Ты должен доказать это, завладев моим оружием, иначе придется искать инструктора, который бы подтвердил, что тебе удалось условно «застрелить» меня в спину, – ухмыляясь, ответил Саша.
– Я не буду звать посредников. – Зайнулин покачал головой. – Я ведь тоже предусмотрительный.
Он вынул из кармана пистолет и щелкнул его предохранителем.
– Ты, Комар, в курсе, что один из погнавшихся за тобой ментов скончался от ножевых ранений, а второй получил перелом основания черепа, но все же успел выстрелить в нападавшего и убил его на месте? Это я все о тебе рассказываю...
– Далековато милиционер забрел, с проломленной-то головой, – скептически заметил Саша. – Или ты притащил оба тела на вокзал?
– Зачем – притащил? – Охотник сделал вид, что удивлен. – Они сами пришли. Под моим чутким руководством. Теперь лежат вон там, за тумбой.
Комаров бросил короткий взгляд в ту сторону, куда указал Зайнулин, и увидел две пары ног в серых брюках с красным кантом, торчащих из-за какого-то большого ящика.
– Ты ненормальный, – негромко, но твердо заявил Саша, пряча нож обратно в рукав.
– А менты решат, что ты, – возразил противник и прицелился Комарову в голову.
В этот момент над самой головой Зайнулина раздался оглушительный грохот, и охотник невольно поднял взгляд вверх. Поскользнувшись, дородная румяная тетка впечатала два оцинкованных ведра с куриными яйцами прямо в стертые ступени переходного моста.
– Ой, горюшко! – завопила тетка. – На базар ведь везла!
Саша не стал слушать ее дальнейшие причитания, а воспользовался моментом и, присев как можно ниже линии огня, заблокировал левой рукой конечность Зайнулина, удерживающую пистолет, а правой нанес сильный удар противнику в пах. Охотник не успел охнуть, как Комаров выпрямился, одновременно закладывая хороший крюк правой снизу. Татарин, почти как в кино, взмахнул одновременно и руками и ногами, а затем рухнул на спину, крепко приложившись затылком к асфальту.
– Правильно падать ты так и не научился, – с осуждением проговорил Саша и, развернувшись, запрыгнул в электричку.
Несмотря на легкий нокдаун, противник не выпустил пистолет и даже начал подниматься, но в этот момент двери поезда с шипением закрылись и электричка тронулась в путь. Комаров успел разглядеть, как несколько зевак тычут пальцами в лежащие под мостом тела и к месту стычки лейтенантов бежит наряд милиции.
Саша уселся на свободное место и с облегчением вздохнул. Он прекрасно понимал, что эта схватка с Зайнулиным стала последней. Пограничник в своей борьбе за лидерство зашел слишком далеко. Настолько далеко, что обратной дороги у него теперь не было...
На станцию, где располагалась Сашина часть, поезд прибыл в одиннадцать ноль-семь. На что Комаров никак не рассчитывал, так это на торжественную встречу. Впрочем, особо торжественной она и не была. Просто на перроне его поджидал Кричевский, а с ним командир комендантской роты и пара вооруженных курсантов.
– Я только набил ему морду и оставил на растерзание милиции, – упреждая, как ему казалось, вопросы майора, заявил Саша.
– Я знаю. – Кричевский угрюмо кивнул. – Только от милиционеров он улизнул. Мы уже объявили его дезертиром и отправили рапорт в военную прокуратуру. Тебе следовало сдать его в отделение лично...
– Я думал, что мы выше мирских забот, – немного растерянно сказал Комаров.
– От рук этого психопата могут пострадать люди, – возразил майор. – Мое упущение, по большому счету.
– А при чем здесь вы?
– Кто у нас психолог? – Кричевский с досадой махнул рукой. – Играл я с вами, героями, в суперменов и теперь вот – доигрался. Ты-то как?
– Нормально. – Саша пожал плечами. – Этот караул для меня?
– Нет, так, на всякий случай... Ладно, поехали в часть, у тебя в четырнадцать ноль-ноль устный экзамен. Не забыл?
– Нет, конечно. – Комаров провел пальцами по своей щеке. – Еще и побриться успею...
12
То же время. Наблюдатели
– Да он просто псих! – заявил Гурк, неодобрительно глядя на изображение в экране следящего компьютера. – Зачем он нам нужен?!
– Не раздражай меня, – спокойно ответил инспектор. – Этот парень пригодится нам, во-первых, как источник приличного боевого опыта, а во-вторых, как страховка. Вдруг основной «случайный фактор» вздумает заупрямиться или начнет на Авесте собственную игру? Ты же видишь, какие они взбалмошные!
– Он не смог одолеть Комарова здесь, не сможет и там, – убежденно заявил помощник.
– А мы ему поможем, если возникнет такая необходимость, – сказал Лейц. – Конечно, этот Зайнулин будет не единственной нашей страховкой, но сейчас речь идет о другом. Ко всему прочему, хотя бы на первом этапе, приобретение этого воина не будет стоить нам ни одной монеты. Он бежит от правосудия, а значит, согласится на все наши условия.
– Это вы рассуждаете с точки зрения формальной логики, – возразил Гурк, – но у него свои понятия о мироздании. Я почти уверен, что во главе немногих достойных права на жизнь существ эта машина для убийства видит именно себя и свою мать.
– Мать? – Инспектор взглянул на помощника удивленно.
– Все психопаты очень сентиментальны, – пояснил Гурк, – во всяком случае, на Авесте...
– Как бы то ни было, – Лейц уверенно коснулся нескольких сенсоров основной приборной панели посадочного модуля, – мы его берем...
13
12.05.1989 г. Отпуск
– Люська! Ну, ты и подросла! – Саша сжал сестру в объятиях. – Даже не знаю, за что тебя теперь можно ухватить, а за что уже неприлично!
– Тебе-то можно за все, – со смехом ответила Люся, – ты же не мужчина, а брат...
– Слышал? – Комаров обернулся к Игорю. – Моя школа! Знакомься, дружище, это моя родная сестрица Людмила Васильевна...
Девушка с интересом взглянула на Голикова и протянула руку.
– Люся...
– Игорь. – Старший лейтенант представился после секундной заминки.
Он никак не ожидал, что сестра Саши окажется такой красивой и вполне взрослой. В разговорах Комаров отзывался о ней как о ребенке.
Люся сразу поняла, что приехавший с братом приятель сражен наповал, однако охватившее ее чувство удовлетворения было каким-то необычным. Девушка не помнила ни одного случая, когда ее внешность не заставила бы представителя мужского пола принять охотничью стойку. Однако сама Люся подобных позывов не испытывала ни разу. А вот в этом Игоре было нечто странное, словно он пришел из другого мира, недоступного простым смертным, и девушка вдруг поняла, что все ее прежние платонические победы – сгустки пустоты. Что на самом деле никакая она не особенная, ну, может быть, чуточку красивая. И еще поняла, насколько этого мало, чтобы стать не предметом всеобщего обожания, а избранной, которая достойна прикоснуться к человеку вроде Игоря или брата.
С ее глаз тотчас испарилась масленая пленка жеманства, и Люся превратилась в обаятельную и милую сестренку Саши.
– А где предки?! – крикнул из гостиной Комаров. – Что за дела, как ни приеду, они все где-то бродят?!
– Мама только что с работы звонила, уже выезжает, а отец в очереди за спиртным стоит...
– Надо бы ему помочь, – сказал Саша, снова появляясь в коридоре, но уже в цивильной одежде, – там же наверняка только по литру на нос отпускают... А вы что это замерли, как скульптурная композиция?
Задав этот вопрос, Комаров негромко рассмеялся и прошел в кухню. Люся опустила взгляд и только теперь поняла, что по-прежнему держит Игоря за руку. Девушка смутилась и сделала шаг назад.
– Вы, наверное, тоже хотите переодеться?
– Не может быть! – вдруг заорал из кухни Комаров. – Уже почти лето, а горячую воду до сих пор не отключили! Игореха, нам с тобой исключительно повезло! Черт с ней, с водкой! Мы имеем уникальную возможность смыть железнодорожную сажу, а заодно и большую часть грехов!
– Весь последний год мне казалось, что я живу в склепе, – улыбаясь, сказала Люся. – Так было без него тихо и скучно...
– Зато мы в части жили как на вулкане, – тоже с улыбкой ответил Голиков. – Что из него только не лилось, от шуток до ругани, но всегда фонтаном...
– Ты мойся спокойно, – крикнула брату Люся. – Там сейчас очереди знаешь какие? До закрытия можно простоять... Я вот вчера за стиральным порошком заняла прямо с утра, так только к пяти часам достоялась, а он, зараза, взял да и кончился... Я в своем словарном запасе такие ругательства обнаружила! Не знаю даже, где их подцепила...
– Что ты подцепила? – выглядывая из ванной, переспросил Комаров.
– Ругательства, не переживай. – Люся попыталась закрыть дверь, но брат выглянул снова.
– Голиков, учти, период полового созревания у моей сестры еще не закончился! – предупредил он товарища. – Если не прекратишь пожирать ее похотливым взглядом – вызову на дуэль!
– Ну что ты, в самом деле?! – Игорь покраснел и развел руками. – Пошел мыться, так мойся.
Дверь в ванную закрылась, и сквозь шум воды снова послышался голос Саши. На этот раз он пел игривым тенором:
– «Сердце красавицы склонно к измене...»
– Он всегда был таким? – кивнув на дверь, спросил Игорь.
– Сколько я его помню, – подтвердила Люся и снова взяла гостя за руку. – Пойдемте пока на кухню, я там как раз праздничный обед готовлю. Еще пригорит что-нибудь... Папа раньше говорил, что к Саше надо пару жилых кварталов подключить, чтобы энергия зря не пропадала. Иногда он, конечно, умолкает, но это затишье перед бурей. Или это означает, что он занят чем-то очень серьезным. Разве в части он ведет себя не так?
– В редкие часы досуга, – ответил Игорь. – Там у нас очень много работы.
– А почему отпуск такой короткий?
– Когда закончим весь цикл обучения, дадут полный, – ответил Игорь, – а пока стараемся успеть...
– До чего? – Люся взглянула на Игоря удивленно.
– До того момента, когда все окончательно развалится. – Голиков вздохнул и указал за окно.
Там, перед магазином промтоваров, толпились люди. По слухам, в продажу поступила ставшая недавно дефицитом зубная паста...
– Самолетом домой лететь дорого, а на поезде ехать долго. – Игорь с Люсей присели на скамейку в небольшом парке, что располагался под самыми окнами дома. – В части оставаться тоже не хотелось. А Саня весь последний месяц упрашивал меня поехать в отпуск сюда....
Комаров в это время о чем-то оживленно беседовал с двумя смешливыми девицами чуть дальше по аллее.
– Вам такие премиальные выплатили! – Люся покачала головой. – Я подобных денег в жизни не видела!