Магам можно все - Цветков Литагент 8 стр.


– В маске он был, что ли? Нет, маски не помню. Но и лица вроде как нет… Помню, говорил со мной. Вышли на стену, смотрю – батюшки! Замок, да стены повыше, чем у нас в городе. Да мост опущен, а на мосту – я сперва думала, куча камней лежит! А потом куча как зашевелится – я снова едва не сомлела…

– Вы помните, как выглядел дракон?

– Да, о да! – оживилась ювелирша. – Коричневый, с прозеленью, крылья махонькие – при такой-то туше… На цепи, а каждое звено той цепи – как… – она запнулась в поисках наиболее цветистого сравнения. – Как колесо на королевской карете, вот!

– О чем вы говорили? – спросил я. – С похитителем?

На разрумянившемся лице ювелирши появилось беспомощное выражение очень близорукого человека, который только что сел на собственные очки:

– Не помню… Но говорил он красиво.

Я покосился на господина Ягора – и чуть не вздрогнул. Таким болезненным было в это мгновение лицо лысого ювелира.

«Поглупела», – вспомнил я его отчаянное признание.

После тяжелого жирного обеда (который засчитала мне злопамятная печень) ювелир нашел повод, чтобы уединиться со мной в гостиной. «Ну как?» – было написано на его лице. Как будто я доктор, а ювелирша – тяжелобольная.

– Она действительно была другой? – спросил я осторожно.

Вместо ответа он кивнул на стену, увешанную разновеликими картинами в тонких деревянных рамочках:

– Вот… Это ее работы до похищения.

Я подошел. Ничего особенного, как на мой взгляд, впрочем, я никогда не скрывал, что не разбираюсь в живописи. Только одна картинка мне действительно понравились: мостик, дерево, привязанная под мостом лодка, причем на осенние листья, плывущие по воде, хотелось смотреть и смотреть снова. Казалось, они действительно движутся… и неспешный поток их настраивал на возвышенный лад, хотелось улыбнуться, вздохнуть и, может быть…

– А это она рисовала потом.

Ювелир вытащил из-за шкафа два картонных листа. На первый взгляд мне показалось, что стыдливо припрятанные работы немногим отличаются от заключенных в рамочки; только всмотревшись как следует, я понял, что разница все же есть.

– Это бездарно, – шепотом сказал ювелир. – Ей отказал вкус. Вы бы видели, как она теперь одевается… Как она пытается одеваться…

– Сочувствую, – сказал я искренне.

Ювелир махнул рукой – мол, что мне ваше сочувствие.

– Можно мне поговорить с подружкой? – спросил я, глядя, как он прячет женины рисунки обратно за шкаф.

– С какой подружкой?

– С той самой, которая сопровождала вашу жену в походе за покупками. Которая должна была забрать у сапожника башмаки.

Ювелир смотрел на меня, и две складки между бровями делались все глубже:

– Тисса Граб. Да… Я искал ее, хотел спросить о Филле. Тисса Граб пропала и так и не нашлась. Можете сами спросить – улица Столпников, три…

Распрощавшись с ювелирами, я потратил полчаса, чтобы найти названную улицу и узнать, что госпожа Тисса Граб действительно снимала здесь комнату – но уже два месяца как съехала. Нет, не пропала внезапно, а именно съехала – заплатив за все дни, собрав вещи и распрощавшись с хозяевами…

И никому не признавшись, куда направляется.

Ювелиры-ювелиры…

Я сидел, как и вчера, у окна своего номера. Хозяину строго-настрого воспрещалось пускать ко мне кого-либо; зато у входной двери рядом с деревянным молотком висела на железной цепочке толстая тетрадь, купленная мною в канцелярской лавке. На тетрадной обложке большими буквами было написано: «Жалобы и предложения оставлять здесь».

И они оставляли. Мое окно было затянуто толстым защитным флером – и я мог наблюдать, как они занимают очередь, как передают друг другу чернильницу и вполголоса ругаются, что цепочка коротка. Какой-то парень был неграмотный – его жалобу взялась записать морщинистая старушка в темном платке; парень диктовал вполголоса, до меня доносились отдельные слова: «денег не будет через… и мельницу спалит…»

А может быть – я закинул руки за голову – может быть, мне следует посерьезнее отнестись к упавшему на мою голову подарку судьбы. Не останавливаться на однократном использовании заклинания Кары – а превратиться в эдакого профессионального мстителя с книгой жалоб под мышкой. Эти несчастные пришли ко мне не от хорошей жизни – пусть половина из них злопамятна и склонна к доносительству, но ведь есть и такие, как тот торговец зельями…

«Ей было четырнадцать. Моя жена не пережила».

«Чем справедливее будет ваша Кара, чем могущественнее покаранный…»

Этот его обидчик, скрывающийся от мести на острове Стан, должен быть достаточно могущественным?

И я подумал, что торговца, вероятно, можно было бы на всякий случай разыскать.


* * *


«…И не говори мне про эти обереги, милая! На моих глазах такое случилось, что я колдовского теперь до смерти не трону, в руки не возьму…

Твердят: обереги, обереги… Подружка вот моя вышла замуж, а свекровь попалась лютая. И что же? Нет чтобы угождать старухе – попроворнее мести, пораньше вставать… Пошла к магу, что безделушками торговал, и купила оберег от свекрови, ожерельице тонкое на шею. С недельку все шло – ничего не сказать: подружка жировала, работы в руки не брала, до позднего утра в постельке, и слова худого от свекрови не слышала… А потом не заладилось что-то с оберегом, не то она уронила его, не знать – но кинулась на нее свекровь с ухватом, безумная, и ну бить, бить, бить… На счастье, и муж и свекор рядом были, во дворе, на крик прибежали и оттащили старуху – та уж синяя была, а рвалась невестку душить… Пока дурочка эта оберега на сбросила – свекровь на нее рычала, у мужа и сына из рук вырывалась. А сбросила дура оберег – свекровь опомнилась, да только вся горница в кровище, невестка в синяках да с разбитым носом, да кости кое-где поломаны… А самое скверное – ребенка скинула. Да… Вот они, колдовские цацки. Потом приезжал какой-то из города маг, говорил всем, что обереги у кого попало покупать не следует, что к каждому печать должна прилагаться и бумажка специальная, тогда, мол, можно покупать… Только я – зареклась. А вдруг подделают и печать и бумажку? Я что, грамотная? Ну их совсем с их оберегами…»


* * *


Вечер и половину ночи я провел в клубе.

В трубе огромного камина свистел ветер – погода стремительно менялась, и катаклизмы в грозовых облаках отдавались тупой болью у меня в затылке. Господа клубные завсегдатаи начали собираться часам к десяти, из всех лиц мне были знакомы только физиономии председателя и кассира. На плече у председателя, как и в первую нашу встречу, громоздилась сонная сова.

Мальчик лет четырнадцати, исполненный сознанием собственной важности, обносил господ магов напитками на серебряном подносе. Я взял холодного лимонада.

Проходя мимо моего столика, незнакомые маги вежливо наклоняли голову:

– Как здоровье вашей совы?

И всякий раз, приподнявшись согласно этикету, я кивал в ответ:

– Сова поживает хорошо, спасибо…

И ловил на себе заинтересованные взгляды. Все они уже знали, конечно, что именно этот провинциальный дикарь, занявший место за столиком в углу, только что выиграл Корневое заклинание.

Напротив, над камином, помещались настенные часы размером с собачью будку. Тяжелый маятник вызывал у меня трепет, а из окошечка над циферблатом каждые пятнадцать минут выглядывала деревянная сова. Когда она выглянула подряд одиннадцать раз – всем уже надоело надсадное уханье – в дверях обнаружилась единственная на всем этом сборище дама.

Дама была блондинка в простом черном платье до пят. Единственным ее украшением был пояс со множеством подвесок; пояс заинтересовал меня в первую очередь. Лицо и фигура пришелицы ничем меня не удивили: женщины не бывают наследственными магами, а только лишь назначенными, степень их как правило низка и все магические ухищрения сводятся к усовершенствованию собственной внешности. Все они предпочитают волосы цвета соломы, крупный бюст, высокие скулы и голубые глаза; во всяком случае, те немногие женщины-маги, которых я встречал в своей жизни, выглядели именно так.

А вот пояс…

Пояс был мужской, его потертость и некоторая засаленность не вязалась с вечерним платьем. Пряжки и бляхи потускнели; ко множеству бронзовых колечек крепилось штук двадцать цепочек, на них висели замшевый кошелек, чехол для письменных принадлежностей, чернильница, оберег от мужского своеволия, золотые и костяные украшения, и среди всего этого хлама – маленькая цацка, о которую сразу же зацепился мой взгляд.

Проклятье, или они мне мерещатся повсюду, эти камни?!

Я попытался определить, какой эта дама степени – и не определил. Возможно, тот второй оберег для этого и служил – защитой от чужого любопытства.

– …Как здоровье вашей совы?

Я невольно вздрогнул. У моего столика стоял сам господин председатель; щеки его переняли цвет выпитого красного вина, а выпил он, по-видимому, изрядно. Мне показалось, что даже сова на его плече косится на хозяина с неодобрением.

– Прекрасно, – отозвался я коротко.

– Вы не будете против, высокородный господин зи Табор?..

И, не дожидаясь моего ответа, опустился на кресло рядом со мной.

– Вижу, вы не спешите отбыть домой, наверное, наша суетливая городская жизнь забавляет вас?

– Я давно не был в городе, – сказал я, глядя, как дама в черном платье пересекает зал. С ней здоровались, но прохладно; по-видимому, дама не была здесь чужачкой, но и к числу завсегдатаев не относилась.

Председатель, не глядя, поймал бокал, слетевший к нему в ладонь с подноса мальчишки-прислужника. Прищурился, глядя на меня сквозь рдеющее в хрустале вино:

– Вы уже оценили все тяготы, которые приносит наш выигрыш? Толпы просителей…

– Да, – сказал я.

– Мой вам совет, – председатель отхлебнул из бокала. – Не слушайте никого, не давайте спровоцировать себя, не будите в себе ложное чувство справедливости. Корневое заклинание Кары существует не для того, чтобы кого-то карать… А для обладания им. Обладания – и все. Оторвите голову вашему глиняному болвану – но лишь в последний день оговоренного срока. Чтобы не упустить ни дня. А кого вы при этом покараете – совершенно все равно, уверяю вас, Хорт, – и он отхлебнул снова.

– Да? – спросил я недоверчиво. – А я слышал…

– Члены правления клуба, – продолжал председатель, не слушая меня, – не имеют права участвовать в розыгрыше. Тем не менее, – он сделал хитрое лицо. Наклонился к моему уху, так что сова на его плече недовольно затопталась. – Эй-фо-рическое ощущение, господин зи Табор. Пьянит почище вина… Кстати, простите за нескромный вопрос. Какова природа вашей болезни, той самой, что не позволяет вам пить спиртное? Я могу порекомендовать первоклассного лекаря…

– Спасибо, – сказал я поспешно и, возможно, не вполне вежливо. – Спасибо, я… пока не нуждаюсь.

– Как хотите, – председатель слегка обиделся. – Кстати… вы не находите, что женщина в магии столь же уместна, как мышь в бочке меда?

– А? – я оторвал взгляд от незнакомки в черном.

– Да-да. Эта странная дама, на которую вы с таким интересом смотрите… Некая Ора Шанталья. Которая вот уже несколько лет упорно является на каждый розыгрыш… К чему ей Кара, как вы думаете?

– Мало ли, – сказал я медленно.

Председатель пожевал губами:

– Кара в руках стервы – это… Это ужасно. Я надеюсь, ей не выиграть Заклинания… Я мало знаком с ней и ничего не могу сказать точно… Но она действительно производит впечатление стервы. К чему, например, эта выставка побрякушек на поясе? Все эти обереги, камушки…

– Камушки, – повторил я задумчиво.

– Да… При том что инициирующий предмет у нее – не палочка, не брошка и не кольцо, а искусственный зуб во рту, можете мне поверить…

– Да? – я удивился такой осведомленности.

– Да… – мрачно кивнул председатель. – Это не совсем прилично – приходить в наш клуб с оберегом от мужского своеволия, вы не находите? Если бы она была мужчиной, ее давно бы попросили снять половину побрякушек или покинуть зал. Но все мои коллеги, к которым я обращался с этим предложением, только отмахивались – она, мол, единственная особа женского пола, если уверенности в себе недостает – пусть утешается сомнительными артефактами…

– В самом деле, – сказал я, глядя, как дама в черном платье цедит вино за столиком в противоположном углу.

– Когда она вас в грубой форме отошьет, – сказал председатель, проследив за моим взглядом, – не говорите, что я вас не предупреждал.

– Онри, больше не пей, – скрипучим голосом сказала сова у него на плече. – Ты и так болтаешь лишнее.

Я вздрогнул.

– Да, – смиренно отозвался председатель. – Не волнуйся, Фили, я выпил не так уж много и чувствую себя превосходно… Мое почтение, господин Хорт зи Табор. Долгих лет вашей сове.

И ушел, покачиваясь.

Некоторое время я честно пил свой лимонад. Потом встал, пересек зал, то и дело желая здоровья чужим совам, и оказался в непосредственной близости от дамы в черном.

– Вы разрешите?..

Она окинула меня сумрачным взглядом. Коротко кивнула.

– Как здоровье вашей..?

– Сдохла, – отозвалась дама, глядя мне в глаза.

– И моя сдохла, – пробормотал я растерянно. – Вот неприятность.

Дама пожала правым плечом:

– Никакой неприятности, я терпеть не могу сов. Вы – тот самый счастливчик, который выиграл заклинание?

– Да… Я прошу прощения. Кажется, это кресло, в которое вы сели, кажется, это то самое, на которое десять минут назад случайно пролили соус…

Да, она инстинктивно привстала и оглянулась; я не мгновение получил возможность увидеть вблизи ее пояс. Среди прочих безделушек там висел крупный камень-брелок в виде тигриной морды.

Еще один камень с глазами.

– Я ошибся, – сказал я печально. – Это кресло чистое…

Она покраснела.

Глаза ее оказались не голубыми, а карими. Волосы – цвета выбеленного хлопка. Губы – алые и тонкие, причем уголки рта норовили опуститься вниз. Вот как сейчас:

– Умно и тонко, мой молодой господин. Только зачем такие ухищрения? Вы могли просто предложить мне пройтись взад-вперед – тогда, оценив достоинства и недостатки моей фигуры, и решили бы окончательно, стоит ли продолжать знакомство… если бы у вас была такая возможность. А теперь будьте любезны, вернитесь за свой столик.

– Простите, – сказал я, действительно испытывая нечто вроде смущения. – На самом деле я вовсе не так брутален… Я хотел только…

– Избавьте меня от своего общества.

Сказано было убедительно и емко; секунду потоптавшись на месте, я вернулся на исходную позицию.

Господин председатель смотрел на меня их противоположного угла. Смотрел со смесью сочувствия и злорадства.


* * *


ВОПРОС: Что такое инициирующий предмет?

ОТВЕТ: Это основной магический предмет, позволяющий назначенному магу производить магические действия. Инициирующий предмет вручается назначенному магу в вечное пользование в случае успешной аттестации.

ВОПРОС: Нужен ли инициирующий предмет наследственному магу?

ОТВЕТ: Нет, не нужен.

ВОПРОС: В каком виде существуют инициирующие предметы?

ОТВЕТ: В виде миниатюрных волшебных палочек, колец, медальонов, браслетов и пр. ювелирных изделий, в горных условиях иногда – посохов.

ВОПРОС: Что происходит в случае утери магического предмета?

ОТВЕТ: В случае утери магического предмета утерявший должен подать заявление в окружную комиссию в течение десяти дней и не позднее. Комиссия рассматривает заявление и, в зависимости от обстоятельств, либо назначает штраф и выдает потерпевшему новый магический предмет, либо лишает его магического звания.


* * *


Два дня спустя я наведался в контору справа от рынка – для очистки совести, ни на что не надеясь. Побитый молью чиновник выдал мне справку, на которой корявым почерком записаны были три адреса – эти трое желали продать мне камушки.

По первому проживала бедная вдова, распродающая утварь и украшения. Я купил у нее кольцо с рубином – просто из жалости.

По второму адресу меня встретил парнишка лет пятнадцати и предложил на выбор целую шкатулку с драгоценностями. Сразу сообразив, в чем дело, я пообещал обо всем донести его матери; переменившись в лице, парнишка умолял меня этого не делать. У матери так много побрякушек, она не заметит пропажи, в то время как он, вступающий в жизнь юноша, вынужден мириться с унизительной бедностью. Мать скупа и не дает на самые необходимые расходы, и так далее, и тому подобное. Я ушел, оставив юнца один на один с его проблемами.

Назад Дальше