Во исполнение этого замысла 4-я армия генерала Зальца развернулась от Люблина до Холма с вынесенным вперед правым флангом (14-й армейский корпус был выдвинут на линию Рад ома). Всего к 18 августа было сосредоточено 6,5 пехотных и 3,5 кавалерийских дивизий (104 батальона, 84 эскадрона, 426 орудий).
Южнее, от Холма до Владимир-Волынского, собиралась 5-я армия Плеве, имея 17-й корпус оттянутым к Ковелю. В составе 5-й армии было 8 пехотных и 3 кавалерийских дивизии (144 батальона, 100 эскадронов, 516 орудий).
Третья армия Рузского (12 пехотных, 3 кавалерийских дивизии; 192 батальона, 84 эскадрона, 685 орудий) выстраивалась на линии Луцк – Дубно – Кременец, имея кавалерийскую завесу на левом фланге вытянутой к Тарнополю.
Замыкала фронт 8-я армия Брусилова в составе 8 пехотных и 3 кавалерийских дивизий (136 батальонов, 56 эскадронов, 472 орудия), развернувшаяся от Проскурова к Каменец-Подольскому и пограничной станции Ларге.
Что же касается австрийцев, то их развертывание в реальности было отнесено на несколько переходов назад от той линии, которую рисовало в своем воображении русское командование – возможно, под влиянием полученных от разведки австрийских документов.
Первая армия Данкля (9 пехотных, 2 кавалерийских дивизии; 180 батальонов, 77 эскадронов, 480 орудия) развернулась по реке Сан от устья до укрепления Сенява, ее левый фланг прикрывался армейской группой Куммера в составе 2,5 пехотных и одной кавалерийской дивизии – 45 батальонов, 27 эскадронов, 120 орудий.
От Ярослава до Перемышля вдоль Сана была собрана 5-я армия Ауффенберга – 8 пехотных, 2 кавалерийских дивизии (147 батальонов, 71 эскадронов, 438 орудий).
Таким образом, на северном крыле битвы австрийцы имели преимущество в силах, выражающееся округленно в 5 дивизий. При этом их расположение было более чем выгодным: армия Зальца уже на уровне развертывания проигрывала фланг армии Данкля, группа Куммера же могла действовать в оперативной пустоте по крайней мере до Радома.
Третья армия Брудермана собралась в районе Львов – Самбор, имея в наличии только 6 пехотных и 3 кавалерийские дивизии – 102 батальона, 92 эскадрона, 336 орудий. Второй армии еще не было в природе, в районе Самбор – Львов – Тарнополь – Станислав – Черновцы были разбросаны 8 пехотных и 3 кавалерийских дивизии неполного состава 143 батальона, 94 эскадрона, 486 орудий), составляющие армейскую группу Кевеса.
На южном крыле русские имели 20 дивизий против 14. Это превосходство усугублялось разбросанностью и неготовностью группы Кевеса и маятниковым движением австрийских корпусов из Галиции к Белграду и обратно.
Наконец, пространство, разделяющее районы Восточно-Прусской и Галицийской операций, прикрывали с немецкой стороны ландверный корпус Войрша, а с русской – развертывающиеся второочередные корпуса, которые в будущем составят 9-ю армию.
Австрийский план предусматривал жесткую оборону на юге, в то время как на севере предполагалось ударами с обоих флангов разгромить 4-ю и 5-ю русские армии, захватить Люблин, Холм, Ковель, имея в виду в перспективе наступление на Седлец – Брест-Литовск – Кобрин во взаимодействии с германскими войсками, действующими из Восточной Пруссии. Следует заметить, что австрийцы в своих предвоенных расчетах недооценивали темпы сосредоточения южного крыла армии и не ждали серьезных неприятностей на участке фронта южнее Тарнополя – по крайней мере, сразу. Так что их развертывание также можно назвать предвзятым.
Вообще очень трудно сравнивать русское и австрийское развертывание. Скорее всего, они были приблизительно равноценными, а всю предвоенную работу русского и австрийского штабов можно оценить достаточно высоко. Во всяком случае, такое развертывание отвечало поставленным стратегическим задачам – в отличие, например, от развертывания английского экспедиционного корпуса, который нежданно-негаданно оказался на направлении главного удара противника, что командование союзников уяснило лишь в разгар сражения. Оно не требовало быстрых импровизированных изменений после первого же боевого столкновения, в то время как французский штаб занимался «работой над ошибками» весь первый месяц войны. И оно, конечно, не предопределяло поражения одной из сторон.
Все должно было решиться непосредственно в столкновении армий противников. Стремление австрийцев захватить инициативу на севере, а русских – на юге должно было привести (и привело) к напряженной борьбе за темп.
ЛЮБЛИН-ХОЛМСКАЯ ОПЕРАЦИЯ: СРАЖЕНИЕ У КРАСНИКА 23–26 АВГУСТА
Для русских войск все началось очень плохо.
И 4-я русская армия, и 1-я австрийская стремились до начала общего наступления, намеченного на 26 августа, занять выгодные исходные позиции на выходе из Танеевских лесов. Это привело к встречному столкновению в максимально неблагоприятной для 4-й армии обстановке:
• Зальца не представлял себе группировку и силы противника, в то время как Данкль установил положение русских корпусов довольно точно;
• 4-я армия насчитывала 6,5 дивизий против 9 дивизий противника;
• на северном фланге австрийцы имели практически свободный липший армейский корпус, который к тому же мог быть усилен за счет армейской группы Куммера;
• северный русский фланг (14-й корпус) был выдвинут вперед и должен был столкнуться с противником первым.
Люблин-Холмская операция
В этих условиях фланг 4-й армии должен был сразу же оказаться смятым – что, собственно, и произошло.
К вечеру 23 августа 14-й корпус был отброшен на 10–15 километров в юго-западном направлении, ясно обнаружился обход правого фланга 4-й армии на правом берегу Вислы. В пустой 25-верстный промежуток вошли 3,5 австрийских пехотных и одна кавалерийская дивизия – перед ними до самого Люблина не было ничего. На левом берегу реки группа Куммера продвинулась на линию Сандомир-Опатов, а корпус Войрша вышел к Радому. Замечу, что остальные корпуса русской 4-й армии столкновений с противником еще не имели.
Первоначально Зальца отдал распоряжение 16-му корпусу атаковать (в изменение первоначального плана – на запад и северо-запад) во фланг северную группировку Данкля. Инерция первоначальных замыслов толкала гренадерский корпус с приданной ему кавалерийской дивизия вперед в юго-западном направлении. Однако за ночь командующий армией выяснил состояние 14-го корпуса и приказал отступать в северо-восточном направлении. Приказ этот дошел до 16-го и гренадерского корпуса лишь около полудня, когда эти соединения уже ввязались в бой. «Order, controrder – disorder». Оба корпуса потеряли до трети личного состава и с трудом отошли к востоку.
Штаб Юго-Западного фронта в этот день ограничил свою деятельность изменением разгранлинии между 4-й и 5-й армиями и приказом возобновить наступление, взяв немного к северу. Гораздо больше здравого смысла проявила Ставка, срочно направившая к Радому гвардейский корпус, на правый берег Вислы – 18-й корпус и на левый – 3-й Кавказский корпус. Эти силы могли прибыть только 28 августа. К счастью, войска группы Куммера также запаздывали.
В течение двух следующих дней 4-я армия вышла из боя и откатилась назад, оба ее фланга были открыты примерно на 30 километров каждый, и до Люблина оставался 1 переход.
Общую оценку действий 4-й армии в сражении у Красника дал ее новый командующий генерал Эверт:
«…Из доложенного мне хода действий за 23~25 августа прихожу к убеждению, что большая часть боев происходила бессвязно, когда одна дивизия корпуса дерется, другая отходит. Должного управления боем и связи по фронту и в глубину не наблюдается… Стрельба ведется с дальних дистанций, а на ближние не хватает патронов, и дивизии отходят, не использовав всех средств борьбы, не переходя в штыки… соприкосновение с противником теряется. Разведка ведется крайне неэнергично. Конный отряд Туманова не дал почти никаких сведений о противнике. В 45-й дивизии не знали, занят ли лес, находившийся в 3-х верстах перед фронтом позиции. Во всех корпусах части занимали свои участки сплошной линией без резервов. Высшие начальники ограничивались распоряжениями о занятии позиций по карте, не производя личного осмотра и не убедившись, так ли занята позиция, как было ими предположено. Ближайший тыл частей слишком загроможден обозами, среди которых нет порядка и было несколько случаев паники. В тылу частей наблюдалось большое количество солдат, отбившихся от своих частей, к сбору которых и возвращению в строй не принималось мер. Связь, как общее правило, периодами не действовала совершенно, и телеграммы часто доходили до адресата только на вторые сутки».
Однако 4-я армия не была разбита и сохраняла целостность и боеспособность. Она ускользнула от охватывающего движения Данкля, который тоже не использовал всех возможностей для развития успеха.
Виктор Данкль
Родился 18 сентября 1854 г. в семье капитана австрийской армии. Учился в гимназиях Гориции и Триеста, затем в Пёлтенском кадетском корпусе. В 1870–1874 гг. учился в Терезианской военной академии. Выпущен лейтенантом в 3-й драгунский короля Альберта полк. В 1879–1880 учился в Академии генерального штаба. С 1880 г. служил в штабе 8-й кавалерийской бригады в Праге, с 1883-го – в 32-й пехотной дивизии в Будапеште, затем в 11-м уланском полку в Тироле. С января 1896 г. начальник штаба XIII армейского корпуса (Аграм). С октября 1899 г. шеф руководящего бюро Большого Генштаба. С апреля 1903 г. командир 66-й (Коморна), с мая 1905 г. – 16-й пехотной бригады в Трентино. В июле 1907 г. назначен командиром 36-й пехотной дивизии (Аграм). С февраля 1912 г. командир XIV АК (Инсбрук) и начальник обороны Тироля и Форарльберга.
С началом мобилизации в августе 1914 г. назначен командующим 1-й армией. После вступления Италии в войну на стороне Антанты 23 мая 1915 г. стал начальником обороны Тироля. Руководил австро-венгерскими войсками, развернутыми в Трентино.
В мае 1916 г. вместе с 3-й армией участвовал в наступлении в Трентино. После этого подвергся критике со стороны командующего итальянским фронтом эрцгерцога Евгения и начальника генерального штаба Конрада фон Хетцендорфа за недостаточно быстрое наступление. Данкль считал опасным продвигаться вперед, в то время как артиллерия застряла позади на горных дорогах, и проигнорировал приказ Евгения продолжать наступление, не дожидаясь подхода артиллерии. Кроме того, у него были проблемы со здоровьем. Всё это вынудило Данкля подать в отставку с поста командующего 11-армией.
После хирургической операции на глотке Данкль был назначен капитаном 1-го гвардейского стрелкового полка и тайным советником. В июле 1918 г. стал также командующим полковником всей Лейб-гвардии. 1 декабря 1918 г. вышел в отставку.
После войны занимал пост протектора Общества увековечения памяти героев. В 1925 г. стал канцлером Военного ордена Марии-Терезии. В 30-е годы выступал против аншлюса. Умер 8 января 1941 г., был похоронен на кладбище Вилтен в Инсбруке. Вермахт не стал оказывать ему военных почестей.
ЛЮБЛИН-ХОЛМСКАЯ ОПЕРАЦИЯ: СРАЖЕНИЕ У ТОМАШОВА 26–28 АВГУСТА
24 августа генерал Иванов, обеспокоенный ситуацией на своем северном фланге, меняет задачи 5-й армии. Теперь она должна была действовать во фланг и тыл 1-й австрийской армии, для чего требовалось развернуться к северо-западу и сблизиться с 4-й армией. При этом исчезала всякая надежда как-то связать русские операции на правом и левом крыльях фронта, увеличивался промежуток между 5-й и 3-й армиями и, сверх того, 5-я армия сама попадала под угрозу флангового удара – причем не справа, а слева. Иными словами, решение было самым неудачных из всех возможных. Понимая это, командующий фронтом потребовал от 5-й армии одновременного наступления еще и в южном направлении. Армия разбивалась на два отряда, выполняющие две совершенно разные задачи.
Замыслы сторон вновь провоцировали встречный бой – и вновь в предельно невыгодной для русских обстановке.
25-й корпус, поворачивая на запад, был атакован одной дивизией с фронта и двумя во фланг, понес потери (3-я гренадерская дивизия разбежалась, ее остатки два дня собирали между Холмом и Краснославом) и после двух дней напряженных боев (26–27 августа) отошел на 30 километров к Краснославу, имея оба фланга открытыми.
Зато 19-й корпус на юге успешно продвинулся в направлении Томашова. На следующий день, 27 августа, он был полуокружен, зажат между 9-м, 2-м и 6-м австрийскими корпусами и атакован с трех направлений. Умело маневрируя артиллерией (!) командир корпуса генерал Горбатовский отбил все атаки, захватил трофеи и пленных (!), удержал за собой поле боя и лишь ночью отступил на 8–10 километров, поскольку 5-й и 17-й корпуса русских находились в переходе к востоку и не могли прикрыть свободный фланг. При попытке продвинуться вперед они столкнулись с австрийскими частями и были остановлены.
Таким образом, приказ командующего фронтом о перемене фронта 5-й армии вызвал кризис в двух северных корпусах и отставание двух южных корпусов с нарушением общей целостности фронта армии. Фактически к 28 августа 5-я армия была вынуждена сражаться в трех отдельных группах, оба фланга каждой были открыты, а инициатива полностью принадлежала противнику.
В промежуток между 5-й и 3-й русскими армиями начала втягиваться трехдивизионная группа Иосифа-Фердинанда и 17-й австрийский корпус. Навстречу им был брошен русский корпус под тем же номером, также трехдивизионный. Намечалось новое встречное сражение – и как уже повелось, в невыгодной для русских войск оперативной конфигурации.
Однако началось все с крупного успеха русского 5-го корпуса, который «поймал» на марше 15-ю гонвед скую дивизию, окружил и уничтожил ее, захватив 22 орудия и 4000 пленных. Понятно, что австрийская оборона на этом участке дала трещину, и корпус продвигался вперед почти безостановочно. Тем не менее 19-й корпус он так и не догнал, что в очередной раз доказывает крайнюю нерациональность поворота 5-й армии в сторону 4-й.
Ауффенберг взял реванш, точно так же «поймав» 17-й корпус, действующий юго-восточнее 5-го. Корпус наступал уступом тремя дивизионными колоннами, причем и командир корпуса и командиры дивизий приняли за истину в последней инстанции заявление фронтовой разведки о том, что южнее линии их движения на расстоянии до полутора переходов крупных частей противника не обнаружено. Разведка просмотрела трехдивизионную группу Иосифа-Фердинанда!
Дивизии 17-го корпуса были разбиты по отдельности и отброшены к северу, открывая тыл 4-го корпуса. Было брошено 74 орудия, десятки пулеметов, некоторые полки потеряли от половины до 75 % личного состава, тылы дивизий перемешались.
Таким образом, к концу дня 28 августа 5-я армия Плеве оказалась в очень тяжелом положении: ее фланговые корпуса были разбиты и отступали, в то время как 19-й и 5-й корпуса в центре даже продвигались к западу. Ауффенберг мог ставить перед собой задачу окружения и разгрома всей 5-й армии. Ему всемерно помог Плеве, который приказал 19-му и 5-му корпусам наступать на запад, то есть дополнительно увеличивать разрывы между корпусами.
ГАЛИЧ-ЛЬВОВСКАЯ ОПЕРАЦИЯ: СРАЖЕНИЕ НА РЕКЕ ЗОЛОТАЯ ЛИПА 26–28 АВГУСТА
3-я австрийская армия обретала форму между Львовом и Сабором – в шести-семи переходах от границы. Русские, ожидавшие встретить противника на линии Сокаль – Броды – Тарнополь, поняли, что австрийское развертывание отнесено к западу, только между четвертым и пятым днем операции, то есть 23–24 августа. В свою очередь австрийцы насчитали южнее Владимира-Волынского «не более десяти дивизий противника», хотя в одной только 3-й армии этих дивизий было двенадцать.
Третья армия прямолинейно наступала на Львов, имея задачу выйти на линию Куликов – Миколаев, в то время как 8-я армия действовала южнее и продвигалась к линии Ходоров – Галич. Однако уже 24 августа командующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов своим приказом меняет задачи армиям, сдвигая их к северу: теперь 3-я армия должна маневрировать к северу от Львова (она была ориентирована на Жолнев), а фронт Львов – Миколаев передавался 8-й армии. Галич и Станислав оставались вне пространства операции, и левый фланг армии Брусилова повисал в воздухе.