Сыщик пожал плечами. Умной эта затея ему не казалась.
– Вы собирались дурачить только гостей или сотрудников тоже?
Варвара потупилась, глотнула коктейль.
– Мы решили отомстить им за то, что они осмеяли эту идею, – призналась она. – В шутку, разумеется. Никто не ожидал, что они всерьез поверят. Разве что в первый момент, да и то… они ведь заранее знали, могли догадаться. Мы наметили грандиозную мистификацию. Все должно было произойти, как в хорошей пьесе.
– А кого вы избрали на роль романтического привидения?
– Зинаиду. Она согласилась. Была просто в восторге.
Девушки, которые пили пиво, громко смеялись, так что Славке трудно было воспринимать рассказ Неделиной с должным вниманием.
– Вы меня не слушаете! – рассердилась она.
Это был гнев государыни при виде нерадивого подданного.
– Напротив, я весь поглощен вашей страшной историей, – доверительно перегнулся через стол Смирнов.
– Напрасно иронизируете! – вспыхнула она. – Жаль, что у меня нет выбора. Я не могу довериться кому попало! И в полиции меня слушать не станут.
– Придется вам терпеть мое несносное поведение, – усмехнулся сыщик. – Итак?..
То, что Варвара изложила далее, повергло Смирнова в транс. Он отложил все остальные дела и поехал домой, чтобы спокойно поразмыслить.
* * *
Иван Неделин вставал раньше всех, принимал горячий душ, брился, завтракал в одиночестве и отправлялся на работу. Машина с водителем ждала его у подъезда. Он разваливался на заднем сиденье и всю дорогу до офиса мурлыкал себе под нос незатейливые мотивчики.
Москва в лилово-розовых красках рассвета потрясала его своим величием. Она медленно просыпалась, блестя золотыми луковицами храмов, масляными, ленивыми водами реки, как заморская великанша, вся в золоте и серебре. Иван пугался ее чрезмерного великолепия, оно подавляло его, напоминало ему о собственной малости и ничтожности. Он казался себе песчинкой, затерянной в каменных складках ее мантии. Город стоял задолго до появления на свет всех его нынешних жителей и будет так же стоять, когда их не станет. Существует ли Неделин или приказал долго жить – Москвы это не касается. Она не только слезам не верит, она не верит ни одному порыву души.
Именно поэтому Иван предпочитал не смотреть в окно. Замкнутый мирок автомобиля, пахнущий кожей и сигаретами, вполне его устраивал. Здесь он был полноправным хозяином: захочет – велит водителю остановиться, захочет – поедет дальше. Захочет – вообще продаст машину другому человеку, а себе купит новую.
Так же он чувствовал себя и в офисе, и на своих многочисленных оптовых складах – хозяином, где всё и все подвластны его воле.
А разве Москва станет его слушать? Она живет по своим законам, ей нет дела до какого-то там Ивана Неделина.
В последнее время он начал сдавать. Этого пока никто не замечал, кроме него самого. Неделин чувствовал странное недомогание: вроде бы ничего не болит, а тело вялое, непослушное, тяжелое, как мешок с цементом. И настроение никудышное. Ничего не хочется, ничто не радует. Варенька и та стала его утомлять. А уж как он ее любил, как боготворил!
Ту встречу в Кинешме, на втором этаже универмага, он до сих пор помнил до мельчайших подробностей. Как увидел ее… и обомлел – неужто такая краса может наяву существовать?! Сердце Ивана рванулось, затрепыхалось, как пойманная птица, и вспыхнуло, загорелось. От того пожара ныне только угольки остались. Если так гореть, и года не протянешь – иссохнешь.
Чтобы потушить то пламя, Неделин бросился в омут с головой. Старый закоренелый холостяк, привыкший все обдумывать, сто раз примеривать, – он в тот же вечер примчался с охапкой цветов и шампанским, упал на колени, обхватил руками точеные, теплые под юбкой ноги Вареньки и помутившимся взглядом пожирал ее лицо. Не отвергнет ли, не прогонит?
– Если не полюбишь, брошусь в Волгу, и поминай как звали! – сказал помертвевшими губами.
И бросился бы! Такое на него затмение нашло, сродни помешательству. Великий соблазн – этакой красотой завладеть, стать единственным ее хозяином, сорвать душистый цветок и унести с собой, в свою каморку, чтобы любоваться до конца, до последнего смертного вздоха.
Насчет «каморки» – это он лукавил, конечно. Тогда уже был чиновником не из последних, имел приличный доход, квартиру в Москве, куда молодую жену привести не стыдно.
Честно говоря, для Неделина до сего дня оставалось загадкой, почему Варенька ему не отказала. Сразу блеснула глазами, зарделась, как малиновая заря, вздохнула кротко и обняла его, прижала к мягкой груди.
– Уедем вместе! – сказала. – Завтра.
Он был на все готов. Поспешно собрался, побросал вещи в кожаный чемодан, а у Вари только и было что узелок с парой кофточек и короткие сапожки, купленные на последнюю зарплату. Не стала она родительского благословения спрашивать, да и он тоже. Давно привык сам все решать.
После уже, когда расписались, посидели в ресторане узким кругом, Неделин спросил: ничего, мол, что свадьбы пышной не устроили, родню не собрали? Боялся, как бы невеста не сочла его жадным, не разочаровалась. Деньги, дескать, на свадьбе сэкономил, бедных родственников чурается. Что достаток у Вари невелик, он по тому узелку понял. Но ему ее барахла не надо, он ей все новое купит, самое лучшее. И денег ему не жалко. Столько лет на одного себя тратил, а много ли ему требуется?
Варвара подняла на него глаза, будто к месту пригвоздила.
– Про родню больше не поминай, – сказала как топором рубанула. – Никогда. Обещаешь?
– Обещаю, – вылетело у Ивана раньше, чем он успел удивиться.
Да и то, зачем ему чья-то родня? Он и свою-то особо не привечает. Очерствел душой в столице, замотался, все в трудах, в заботах.
Через год съездили к его матери в Ярославль, могилку отца проведали, все чин-чином. И Варенька не противилась. Это она на свою родню осерчала, а к его матери отнеслась тепло, подарков накупила, денег велела отсылать старушке, чтобы та ни в чем не нуждалась. И сама за этим следила, Неделину-то недосуг было все упомнить.
Так и потекла их жизнь, как молочная река между кисельными берегами. Сын родился, красотой в мать, умом да смекалкой в отца – шестнадцатый годок пошел парню. Об этом счастье Иван и не мечтал. Ему бы только Вареньку видеть живой, здоровой и довольной, чтобы цвела она аленьким цветочком в его хоромах.
Красота жены превратила Неделина в полнейшего ее раба. Сам он был неказист: ростом невысок, лицо круглое, неинтересное, лысина, животик, который за годы сладкой семейной жизни превратился в солидное брюшко. Словом, не красавец. И в постели оказался вялым, тусклого темперамента. Кроме денег, блеснуть ему было нечем. Как ни странно, Варвару это устраивало. Она не требовала от супруга любовной пылкости, не таскала его по театрам и ресторанам, не транжирила деньги на модные наряды – одевалась со вкусом, но в меру дорого; дом вела твердой рукой, изобильно, но без лишней роскоши; развлекалась хозяйством и воспитанием сына. Всем, казалось, была довольна.
Несмотря на столь благоприятное течение совместной жизни, Иван не мог чувствовать себя до конца спокойно. Пожалуй, он позволил себе расслабиться только во время беременности жены, когда она растолстела, отекла, а ее лицо покрылось пигментными пятнами. Эти девять месяцев, да еще пять после родов, когда Варенька кормила младенца и не спала ночами, уматываясь до беспамятства, были самыми счастливыми и безмятежными для Неделина.
Все остальное время внутри его происходила непрерывная борьба, тем более мучительная, что он никому не смел показать ее. Это была борьба с собственным страхом. Красота жены, ее скрытный, властный характер угнетали Ивана, заставляли его ревновать без всяких на то причин, рисовать себе картинки Вариной измены, когда она страстно отдается молодому, такому же красивому любовнику. Эти видения стали кошмаром, преследующим Неделина во сне и наяву. Он задыхался от ревности, которая не имела выхода, потому что Варвара не давала ему повода излить свои подозрения. Да и сами подозрения не имели ни малейшей почвы под собой и произрастали из собственных предположений Ивана. Это была придуманная ревность. Но оттого еще более ужасная, невыносимая.
За все прошедшие годы Неделин ни разу не смог полностью удовлетворить жену в постели. Она не жаловалась, но сколько это могло продолжаться? Разве ей не захочется хоть когда-нибудь, один разок ощутить всю стихию, весь испепеляющий жар истинной страсти? И тогда появится чужой мужчина, который даже не будет любить ее, а просто окажется способен дать ей этот животный восторг, это грязное удовольствие… Он разрушит мир Ивана, осквернит его единственную отраду, сорвет, растопчет его райский цветок! Погубит все, на что потрачены душевные силы.
Мысль об этом была настолько невыносима, настолько болезненна, что Неделин пару раз подумывал о самоубийстве. Что ему терять? Жизнь клонится к закату, сын почти вырос, деньги перестали доставлять ему прежнее наслаждение. И только осознание того, что Варенька тогда уж слишком легко, без помех достанется другому, останавливало его.
Оказалось, что красотой нельзя обладать в полной мере, на нее всегда найдутся охотники. Красивая женщина – это вечная мука, посланная судьбой, неизбежная расплата, адское пламя, в котором никогда не сгоришь, потому что нельзя исчерпать страдания, так же, как нельзя исчерпать любовь. И отчего люди стремятся к красоте, отчего жаждут ее, если она никогда не будет принадлежать им? У красоты нет и не может быть хозяина. Господь придумал ее для искушения мятущихся душ, для дьявольских желаний, которые невозможно удовлетворить навсегда…
После того как Неделин купил для жены здание под салон «Лотос» и она занялась собственным бизнесом, он немного успокоился. Во-первых, у нее появились заботы, а разврат, по мнению Ивана, – дитя праздности. Во-вторых, он как бы выпустил ее на волю и ощутил неожиданное облегчение. Варенька не исчезла, не испарилась в тот же миг, как ее стали окружать посторонние люди, в том числе и мужчины. Может быть, у нее тоже отсутствует темперамент и любовное томление? И ей вовсе незачем бросаться в объятия первого попавшегося красивого самца.
«К тому же я сам могу изменить ей, первый! – подумал вдруг Неделин и поразился, почему такая мысль раньше не приходила ему в голову. – Тогда будет уже не так больно. Ведь раньше, до брака, у меня были другие женщины. Они даже хотели выйти за меня замуж! Значит, я не так плох!»
Это умозаключение подняло его дух. Впервые с того дня, как он увидел Вареньку за прилавком универмага, Иван посмотрел на окружающих его дам не прежним, равнодушным, а оценивающим взглядом.
– Остановиться у супермаркета? – спросил водитель.
– Останови, дружок, – встрепенулся Неделин. – Замечтался я.
Он вышел и направился к дверям магазина. Водитель глянул на часы, достал сигарету и закурил. Теперь хозяин раньше, чем через час, не появится.
Глава 5
Вечером Ева пришла домой и застала Смирнова сидящим на кухне, за столом и созерцающим натюрморт из недоеденной селедки и черного хлеба. Она знала, что такое меню – признак напряженных раздумий.
В открытое окно налетели ночные мотыльки и прочая мошкара, вились вокруг абажура. На плите закипал чайник.
– Ты встречался с Неделиной? – спросила Ева.
Она уселась напротив, подперла щеку рукой и уставилась на Всеслава взглядом Великого инквизитора.
– Встречался…
– И что?
– Она посвятила меня в некоторые интимные подробности жизни салона «Лотос».
– Что значит – «интимные»?
– А то, что они известны только узкому кругу лиц. Насколько этот круг узок, я еще не установил.
– Так ты берешься за ее дело? – обрадовалась Ева.
Варвара вызывала у нее симпатию, возможно, из-за некоторого внешнего сходства.
– Придется. Ты сколько раз успела побывать в салоне?
– Раза три, – сказала Ева. – А что?
– Ничего особенного не заметила?
– Там все особенное! От порога до крыши. Хочешь, чтобы я поделилась впечатлениями?
– Окажи мне эту услугу, – улыбнулся сыщик. – Люблю сравнивать свои наблюдения с твоими.
– Изволь. Только, чур, не перебивать!
Рассказ Евы изобиловал подробностями и был окрашен ее собственным оригинальным взглядом на вещи. Она вдохновенно выдала на-гора прелюбопытнейший монолог, из которого Смирнов не только почерпнул информацию, но и получил от него искреннее удовольствие.
– Здание перестроено необычным образом, – начала она с архитектурного стиля. – Внутренний дворик, Основной зал, Комната фресок, Комната для церемоний и прочие помещения, включая спортзал и кухню, расположены соответственно принципам треугольника, круга и квадрата. На Востоке считают, что, когда треугольник, круг и квадрат соединены в одно целое – оно движется, вращаясь с потоком жизненной энергии.
– Как это? – не понял Всеслав.
– Ты обещал не перебивать! – рассердилась Ева.
– Прости…
– Прямо над входом – надпись, выполненная буквами, стилизованными под иероглифы: «Цветы лотоса – корабль, на котором утопающий среди океана жизни может найти свое спасение». И вообще, все стены салона расписаны фресками необычайной красоты и изящества, изображающими танцовщиц; Кришну, играющего на флейте; индийскую богиню Лакшми, стоящую на лотосе; рождение солнца-Ра из лотоса; Будду, сидящего на лотосе… Я даже не могу все перечислить, не запомнила. А в Основном зале – надпись во всю стену – «Ом – мани – падме – они»: «Да будет благословен Будда с лотосом…» или что-то в этом роде. Прямо Храм Лотоса, а не салон! Собраны и гармонично объединены все стили, и это создает неповторимую атмосферу величия, доступного каждому. Понимаешь? Предпочтение не отдается ни одному из богов – Будда, Осирис, Вишну, Брама и Афродита прекрасно уживаются вместе. Они как будто служат посетительницам салона, передают им некое откровение, столь же интимное, как любовный акт… Это потрясающе! Не знаю, где Неделина откопала художника, способного воплотить подобную идею, но у нее безукоризненный вкус.
– А персонал салона? – спросил сыщик. – Ты со всеми познакомилась?
Ева уже закончила свой монолог и потому благосклонно отнеслась к вопросу Смирнова.
– Не успела. Я видела только хозяйку и администратора. Кстати, у него такое интересное имя… Терентий. Отчество я забыла. Интересный мужчина лет сорока, подтянутый, энергичный. Кстати, а что тебе рассказала Неделина?
У Евы была неподражаемая манера перескакивать с одной темы на другую без видимой связи.
– Придется посвятить тебя в тайну клиента, – серьезно сказал сыщик. – Мне нужен свой человек в салоне, который мог бы заметить то, на что случайный посетитель не обратит внимания.
– Смирнов, голубчик! – Ева вскочила со стула и бросилась к Славке с объятиями и поцелуями. Чисто дружескими, разумеется. – Я буду тебе помогать?! Как интересно! Обожаю подслушивать и подсматривать. Это будет новой чертой моего нового характера.
– Как раз подслушивать и подсматривать не стоит, – охладил сыщик ее бурный порыв. – Естественность – вот что позволит тебе незаметно собирать сведения.
– Какие сведения? О чем?
– Видишь ли, наша почтенная Варвара оказалась большой любительницей диковинных розыгрышей. Признаться, я не предполагал в ней подобных наклонностей. Ей было мало восточной кухни, восточных единоборств, восточных танцев и прочих изысков для избалованной и пресыщенной публики. Ей понадобилось… привидение! Да не какое-нибудь, а романтическое.
– Ты шутишь?
– Если бы! В салоне есть сотрудница, которую ты наверняка не увидишь… по крайней мере в обычном человеческом виде. Зинаида Губанова, хореограф. Она должна была вести школу индийского танца. Но судьба в лице Неделиной распорядилась по-другому. Эти дамы сговорились ввести в заблуждение не только клиенток «Лотоса», но и весь персонал. Они разработали подробнейший план, тщательно подготовились к его осуществлению. Губанова – незамужняя, одинокая женщина, проживает в однокомнатной квартире в доме на Краснопресненской набережной. Родственников и близких друзей не имеет, так уж получилось. Идеальная кандидатура на роль привидения.