– Какого, мать твою, черта?! – недоуменно воскликнул один из перевозчиков и нацелил оружие на Бунтаря. Несмотря на то что смысл обращенных к Первому слов был ему незнаком, он догадался, что это не приветствие. Скорее походило на вызванную испугом нечаянную грубость. Бунтарь попустил ее мимо ушей и, шагнув вперед, поспешил прояснить ситуацию:
– Все в порядке, не бойтесь. Я – превентор. Знаю, что мне нельзя здесь находиться. Но на Периферии возникли серьезные проблемы, поэтому я вынужден попросить вас отвезти меня к Претору. Еще раз приношу вам свои извинения.
Бунтарь был готов к тому, что прежде, чем проводить его в Контрабэллум, сограждане наверняка разоружат нарушителя и, что тоже не исключалось, возьмут его под арест. Вполне естественно, что появление в шлюзе превентора вызвало у этих парней замешательство. Но они были обязаны выполнить требование гостя – ведь не враг же он, в конце концов.
Однако перевозчики явно не собирались идти навстречу Бунтарю, а насторожились еще сильнее, и теперь уже вся пятерка целилась в нежданного гостя из стреляющих трубок.
Превентор повторил свою просьбу, решив, что взбудораженные сограждане просто плохо его расслышали. Но те глядели на него так, словно это он угрожал им оружием, а не наоборот. У Бунтаря в голове забрезжила смутная догадка, что парни вообще не знают, кто такие превенторы. Хотя этого попросту не могло быть – разве можно не знать, кому ты каждый месяц доставляешь посылки от Претора?
– Эй, куда это ты намылился? А ну проваливай обратно! – прокричал наконец один из горожан. – Нам еще этого сумасшедшего здесь не хватало!
– Я – превентор, и вы должны дать мне поговорить с Претором! – снова пояснил Бунтарь, но уже гораздо настойчивей и без извинений.
– С каким, на хрен, Претором? – переспросил другой перевозчик, скорчив презрительную гримасу. – Сказано тебе: назад! И без глупостей, а то будем стрелять! Черт возьми, Генри, ну почему ты не глянул на монитор, есть кто в шлюзе или нет? А если бы они тут всей толпой нас поджидали? Закрывай ворота, растяпа!
Тот, к кому обращались, подбежал к настенному пульту и нажал на кнопку. Загудели двигатели, и железная перегородка поползла вниз…
Недоумение и растерянность перевозчиков были еще простительны, но столь открытая враждебность уже не укладывалась ни в какие рамки. Сограждане вели себя так, словно превентор являлся не их другом, а чужаком из Одиума.
Чем была вызвана эта неприязнь к стражам форпоста, Первый выяснять не стал. Бросившись к воротам, он поднырнул под опускающуюся перегородку и, перекатившись по полу, очутился прямо перед перевозчиками. Бунтарь до последнего надеялся, что враждебно настроенные горожане все-таки не станут стрелять в человека, который все эти годы оберегал их от внешней угрозы…
За пять лет жизни на Периферии Первый успел смириться с тем, что большинство его надежд, как правило, не сбываются. И поэтому не удивился, когда ближайший к нему перевозчик направил на него оружие и выстрелил. Не останавливаясь, Бунтарь прыгнул вперед и совершил еще один перекат. Это и спасло нарушителя режима от выстрела.
Точнее, это был не выстрел, а сухой негромкий треск. Из ствола незнакомого превентору оружия при этом вырвалась яркая вспышка-молния. Однако угодила она не в пол, а в ногу горожанина, мимо которого проскочил Первый. Пострадавший выронил свой электрический «молниемет» (позже Бунтарь выяснил, что он называется пэйнфул) и, яростно бранясь, упал на спину. Шок, который должен был последовать за ударом электричества, у пострадавшего не наступил – слишком громко и осмысленно он выражался, – но на какое-то время этот перевозчик был выведен из строя.
Превентор живо смекнул, что даже если выстрелы пэйнфулов и не летальны, несколько попаданий подряд могут все же причинить человеку ощутимый урон. У Бунтаря не было желания драться с перевозчиками, но раз уж те сами напросились и к тому же упорно не пускали Первого в город, пришлось превентору тоже прибегнуть к насилию. Еще находясь на полу, он выхватил страйкер и с размаху шибанул им по ногам того противника, до которого сумел дотянуться. Удар пришелся аккурат под коленный сгиб, отчего второй перевозчик тоже неуклюже плюхнулся на бетон.
Вскочив на ноги, превентор резко отпрыгнул к стене, и вовремя – сразу две молнии ударили туда, где он мгновение назад находился. Бунтарь набросился на следующего противника, не дожидаясь, когда тот снова возьмет его на прицел. Стукнув страйкером по оружию, Первый сначала отбил ствол пэйнфула в сторону, а затем сильно ткнул концом дубинки перевозчику в солнечное сплетение. После чего навалился на выпучившего от боли глаза обидчика и толкнул его на товарища. А пока тот пытался сохранить равновесие, ошарашил его дубинкой по лбу.
Генри, которого собратья обвинили в разгильдяйстве и отправили на пульт, уже бежал обратно со вскинутым пэйнфулом, однако стрелять опасался, так как мог в кутерьме зацепить кого-нибудь из своих. Бунтарь огрел для острастки по темечку перевозчика, который был сбит с ног подсечкой, затем вырвал оружие у получившего под дых противника и, направив пэйнфул на приближающегося Генри, нажал спусковую кнопку. Бунтарь был знаком с новым оружием всего полминуты, но уже успел подметить, что ничего сложного в обращении с ним нет.
Вряд ли Первый попал бы в цель, находись она от него на значительном расстоянии. Но между перевозчиком и Бунтарем оставалось всего несколько шагов, так что свой дебют в качестве стрелка превентор отыграл на отлично: молния угодила Генри точно в живот. Горожанин споткнулся, пробороздил носом по бетону, да так и остался лежать, проклиная Бунтаря незнакомыми ему ругательствами.
– Я не хотел этого! Вы первые начали! – прокричал Бунтарь, грозя пэйнфулом лежащим на полу противникам, каждого из которых можно было отныне с чистой совестью называть врагом. Но новоиспеченным врагам было плевать на оправдания посланца с Периферии. Они корчились от боли, бранились и тянулись к оброненному оружию, явно не намереваясь сдаваться так легко. Поняв, что теперь бесполезно рассчитывать не только на сотрудничество, но даже на простой диалог, Первый огорченно сплюнул, собрал вражеские пэйнфулы и отшвырнул их подальше, в тоннель, который уже через полсотни метров поворачивал налево. Из-за этого поворота не было возможности определить протяженность тоннеля, хотя под сводами горели лампы.
Немного успокоившись и приведя в порядок мысли, Бунтарь пришел к выводу, что ему во что бы то ни стало необходимо добраться до Контрабэллума раньше этих пятерых бузотеров. Плохо, если побитые перевозчики опередят превентора и разболтают в городе о происшествии у шлюза. Тогда-то наверняка никакая встреча с Претором не состоится, а коли и состоится, то вряд ли Бунтарь вернется после нее на Периферию.
Только шлюзовая камера могла помочь Первому решить эту внезапно возникшую проблему. Он подошел к пульту ворот, потратил несколько секунд на его изучение, а затем открыл внутреннюю перегородку. После этого, не обращая внимания на ругань и вялое сопротивление, по одному перетащил побитых противников в темную камеру.
«Ничего страшного, – подумал превентор. – Пару-тройку часов потерпят. Все равно дольше задерживаться в Контрабэллуме я не собираюсь».
Заперев шлюз с перевозчиками, Бунтарь в задумчивости потоптался у пульта – да, на сей раз его неповиновение зашло чересчур далеко, – и направился по тоннелю в город. Теперь у посланника пропала всякая уверенность, что там его встретят как друга, но отступать было поздно.
Прихватив с собой пэйнфул – на случай, если вдруг по пути встретится еще одна группа агрессивных сограждан, – превентор получше рассмотрел трофейное оружие и помимо спусковой кнопки обнаружил также переключатель. Над ним горел маленький цифровой индикатор. «20%» – такое значение было выставлено на индикаторе. Подвигав ползунок переключателя взад-вперед и понаблюдав, как числа на индикаторе меняются от нуля до ста, Бунтарь понял, что таким образом регулируется мощность электрического заряда.
Что ж, превентор уже имел представление, какой эффект оказывает на человека двадцатипроцентная «доза» успокоительного, и потому оставил индикатор в первоначальном положении. Можно представить, что случилось бы с Генри, ошарашь его Бунтарь пятикратно усиленной молнией. И все-таки странно, почему вместо того, чтобы помочь защитнику Периферии, сограждане решили «отстегать» его пэйнфулами? Даже после того, как превентор сообщил, что он и его собратья нуждаются в срочной помощи. Что крылось за этой беспричинной жестокостью? Неужели и в городе Бунтаря ожидает такой же «горячий» прием?..
Готовый отныне к любым неожиданностям, посланник завернул за поворот и наткнулся на стоящий посреди тоннеля мощный приземистый тягач с широкими массивными колесами. Бунтарь быстро опознал не виданную ранее наяву технику, судя по бронированной кабине и защитной окраске – военного назначения. Оборудованная лебедкой грузовая платформа на автомобиле была довольно маленькой – тягач конструировали для буксировки колесных трейлеров, а не для перевозки контейнеров. Но ездить по тоннелю с громоздким трейлером было бы весьма проблематично, поэтому перевозчики вполне обходились без него.
– «Квадровил», – неторопливо прочел Бунтарь на радиаторной решетке тягача его название. И погладил машину по строгому темно-зеленому корпусу, как будто пытался найти общий язык с незнакомым животным. После чего отправился дальше.
За первым поворотом тоннеля оказался второй, а за ним – еще несколько. Бунтарь совершенно не помнил дорогу, по которой шел. У него не возникало даже смутных воспоминаний, хотя, как минимум, однажды Первый по этому пути уже ходил. Вопреки ожиданиям, тоннель почему-то не шел под уклон, а углублялся в гору, у подножия которой располагалась Периферия. Поначалу тоннель показался Бунтарю довольно просторным, но, присмотревшись, он понял, что это иллюзия. Ширина бетонного коридора всего лишь позволяла разъехаться при встрече паре «Квадровилов», а до ламп, что висели под сводом, можно было дотянуться концом страйкера, если встать перед этим на крышу кабины тягача.
Прошагав в умеренном темпе пару минут, Бунтарь подумал: а что, если вдруг тоннель протянулся под землей на добрый десяток километров. Может быть, лучше пока не поздно вернуться и рискнуть проехаться до города на «Квадровиле» – все равно, врезаться в тоннеле кроме стен было не во что, а уж с управлением тягача он как-нибудь бы освоился…
Но, миновав очередной поворот, Бунтарь внезапно очутился перед запертыми железными воротами – не столь массивными, как шлюзовые, но тоже довольно крепкими. Хотя, в отличие от шлюзовых, эти ворота можно было бы при необходимости протаранить «Квадровилом».
Однако ничего крушить не потребовалось. Еще не доходя до ворот, превентор заметил рядом с ними на стене пульт, похожий на тот, что отпирал шлюзовую камеру. Недолго думая Бунтарь нажал на кнопку с надписью «Открыть»… и оторопел.
Перед ним был тупик. За воротами находился пустой зал размерами приблизительно с гараж для «Квадровила». Больше – ничего. Других выходов из зала не было – только железные стены да лампа под потолком.
Посланник в нерешительности постоял на пороге, гадая, в чем кроется подвох. После чего вошел-таки в зал и, к своему облегчению, сразу обнаружил слева от себя еще один пульт, незаметный из тоннеля.
Бунтарь закрыл ворота, немного повременил и нажал кнопку с надписью «Вниз» (над ней имелась такая же, но с указанием противоположного направления, однако Первый поступил так, как подсказывала ему интуиция). Тут же пол под ногами превентора дрогнул и плавно пошел на снижение, отчего Бунтарю пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть. Он обеспокоенно оглянулся – действительно, зал двигался под мерное гудение двигателей и поскрипывание находившихся где-то снаружи тросов. Как оказалось, он представлял из себя большой лифт, в котором могли поместиться десятка три людей или один «Квадровил» без прицепа.
Пока превентор освоился с очередным открытием, лифт добрался до конечной точки своего короткого маршрута. Этот этап путешествия продлился минуты три. Учитывая небольшую скорость лифта, Первый прикинул, что тот опустил его не слишком глубоко под землю. Пол прекратил дрожать, гул и скрипы снаружи стихли, а затем короткая трель звонка известила Бунтаря об остановке.
Посланник прикинул в уме весь проделанный путь и отметил, что на такое расстояние от Периферии, пожалуй, никогда не удалялся даже Лидер – единственный в «Ундециме», кто имел право выхода за территорию гарнизона. Правда, радости от своего достижения Бунтарь не испытывал. Радоваться можно будет лишь тогда, когда выяснится, что все постигшие превенторов неприятности – временные, а заботливый вождь помнит о своих подопечных и всеми силами пытается восстановить привычный порядок вещей. И пусть раньше этот порядок не нравился Первому, он все же свыкся с ним и сегодня не желал для себя иных порядков. Даже Скрижаль не казалась теперь Бунтарю ненавистной, поскольку она тоже являлась неотъемлемой частью прежней жизни – такой уютной и стабильной во всех отношениях.
Удивительно, однако, как быстро меняется мировоззрение у выброшенной на берег рыбы. Каким бы гадким ни виделся ей водоем, расставание с привычной средой обитания быстро расставляло все на свои места. Трепыхающейся на берегу рыбине и вода теперь не казалась такой уж грязной, и корм выглядел вполне сносным, и сам водоем – очень даже просторным. И впрямь, если кому и мечтать о воздухе свободы, то только не рыбам – Бунтарь окончательно усвоил эту истину только сегодня…
Контрабэллум… Город, который был для Бунтаря такой же легендой, как и для остальных превенторов. Они присягали охранять Контрабэллум столько, сколько потребуется, и при этом знали о нем только по той информации, что предоставляла им Скрижаль. Ее маленький цветной дисплей демонстрировал обитателям Периферии изображение улиц подземного города, освещенного тысячами ярких фонарей; современных домов; прекрасного ботанического сада с искусственными водопадами; установленного на центральной площади фонтана Радости; скульптуры Мудрого Отца, воздвигнутой горожанами в честь своих предков, чьи могилы остались в Одиуме… И все это было сооружено под огромным бетонным куполом, заменявшем гражданам Контрабэллума небосвод.
И сейчас Бунтарю предстояло узреть наяву всю эту рукотворную красоту и восхититься ею, как и положено восхищаться подлинными чудесами, порожденными гением человеческой мысли. В данном случае – мысли великого Претора…
Посланник уверенно нажал на кнопку и, пока открывались двери лифта, дал себе твердую установку ничему не удивляться, пусть даже сейчас на него из дверей хлынет вода, а все жители Контрабэллума окажутся с жабрами и плавниками. Не удивляться ничему и никому – вот лучший способ сохранить самообладание после длительного отсутствия на родине. Бунтарь стиснул зубы, и когда лифт открылся, решительно шагнул навстречу своей судьбе…