Часто же столкновение завершалось завоеванием пришельцами автохтонного населения. Как правило, это происходило при схватке этносов, уже знакомых с первичным протогосударством и имевших давние социальные и политические традиции. В социально-экономическом отношении эти завоевание могли иметь троякий характер: 1) завоеватели навязывают свой способ производства; 2) победители оставляют без изменения способ производства побежденных, довольствуясь данью; 3) происходит взаимодействие двух способов производства, в результате которого возникает третий.
В этническом отношении возможны следующие возможные исходы: 1) полная ассимиляция завоевателями местного населения; 2) пришлое население растворяется в местном; 3) происходит синтез этнического суперстрата и субстрата, в результате чего возникает новая общность. Критерием этнической ассимиляции является утрата этнического самосознания, которой предшествует культурная и языковая ассимиляция. Однако закономерность этнических процессов при завоевании пока не выявлена.
Например, политическое господство пришлого населения дает ему явную фору. Но если завоевание не влекло за собой сколько-нибудь существенных перемен в хозяйственно-культурной жизни, в способе производства, местное население сохраняло свой язык и этническое самосознание. В случае, например, с Дунайской Болгарией и Русью от «суперстрата», «социальной верхушки» сохранилось лишь название и некоторые антропологические черты. Получается, что «элита», находившаяся примерно на одном уровне развития с автохтонным населением, ассимилировалась в обоих случаях менее чем за полтора века.
Как показывают этнографические исследования, развитие подобных структур может идти двумя путями. В первом варианте раннеполитическая структура, ориентированная на расширение и характерная для эпохи разложения первобытнообщинного строя, может принять вид надстройки, этнически чуждой основной массе населения. В этом случае происходит прочная фиксация этнических границ средствами власти. Этническая граница становится кастовой.
Во втором варианте сосуществуют две параллельные структуры (на нижнем уровне управления сохраняются структуры основной массы населения). Конечно, элита стремится сохранить внутреннюю корпоративность, и этническая стратификация все равно становится и социальной, ассимиляция происходит медленно, конфликты неизбежны.
По иному пути пойдет развитие, если пришлое население достаточно многочисленно и переселение не связано с жестокой борьбой с местными жителями, а также если пришельцам нашлось место в экологической нише. К примеру, если основное занятие местного населения – земледелие, а пришлого – ремесло и торговля. При разных традициях (построение властной вертикали в территориальной общине – снизу вверх, при родовой – сверху вниз) могло произойти усвоение политической организации одного этноса другим. Традиции потестарно-политической организации относительно самостоятельны, поэтому они значительно легче усваиваются общностями иной культуры по сравнению с другими элементами этничности при условии стадиальной близости контактирующих этносоциальных организмов.
Процесс синтеза предполагает обмен опытом, как производственным, так и организационным, между участвующими в нем этносами, взаимную ассимиляцию. Причем чем больше будет разница в традициях социальной организации и культурных традициях между «победителями» (или этносом господствующего слоя) и «побежденными», тем дольше и мучительнее становится процесс синтеза: римско-германский синтез занял не менее 4 веков. Если разрыв очень велик (примеры для раннесредневековой Европы – Гуннская держава, Аварский каганат), взаимная ассимиляция уже невозможна и созданное таким путем государственное образование быстро разрушается.
Этническое происхождение социальной верхушки является одним из важнейших вопросов при изучении проблемы политогенеза в конкретном обществе. Состав господствующего слоя оказывает непосредственное влияние на социально-политическую структуру; именно политическими традициями этого слоя определяется путь деформации «чистого» генезиса государства. Исследование конкретно-исторических примеров синтезного пути ближе подводит к выделению критериев, по которым определяется характер отношений между государствообразующими этносами, от коего, в свою очередь, зависит политическая организация зарождающегося государства.
Этническое происхождение социальной верхушки является одним из важнейших вопросов при изучении проблемы политогенеза в конкретном обществе. Состав господствующего слоя оказывает непосредственное влияние на социально-политическую структуру; именно политическими традициями этого слоя определяется путь деформации «чистого» генезиса государства. Исследование конкретно-исторических примеров синтезного пути ближе подводит к выделению критериев, по которым определяется характер отношений между государствообразующими этносами, от коего, в свою очередь, зависит политическая организация зарождающегося госудаства.
«Род русский» и его значение
К IX в. развитие славянских племенных союзов Восточной Европы шло по бессинтезному пути. Основой образования этих протогосударств была славянская территориальная община; общество структурировалось «снизу вверх». Однако экономически целесообразная земская власть не могла простираться на обширные территории. Возвыситься над ними могла лишь власть внешняя. Для Южной Руси этим внешним фактором стало племя «русь». В IX–X вв. именно «род русский» соединил обширные восточнославянские земли, выполняя функции организации обороны и поддержания внутреннего мира (в качестве «третьей силы»).
Конечно, ни один специалист уже не отрицает, что в процессе образования Киевской Руси и древнерусской народности участвовало несколько различных этносов, что в политической структуре Древнерусского государства сочетались разные формы управления и что название «Русь» имеет изначально неславянское происхождение.
Кто были эти русы, как повлияли они на формирование социально-экономической и политической системы Руси – все это порождает узел пока не разрешенных до конца проблем, неразрывно вплетенных в общую картину истории Юго-Восточной Европы конца I тысячелетия н. э. Именно изучение данной территории, особенно областей, соседствовавших с землями восточных славян, может внести некоторую ясность в вопрос об истоках Руси.
Вполне понятно, почему проблеме этнической принадлежности племени «русь» уделяется столько внимания. Русы, согласно свидетельствам современников, являлись социальной верхушкой Древнерусского государства. Об этом писали и арабские географы еще в IX веке, и византийский император Константин Багрянородный – в X в., и другие.
Загадка русов в источниках
Многочисленные раннесредневековые источники, упоминающие русов, часто противоречат друг другу и в локализации «руси», и при описании социальных отношений, хозяйственного уклада, обрядов. Различные византийские, немецкие латиноязычные, восточные письменные источники располагают русов во многих, даже не связанных между собой торговыми путями, районах Европы от Уральского хребта и побережья Каспия до западной Прибалтики и германских земель (причем включая территории, на которых нет археологических подтверждений присутствия славян).
В древнерусских свидетельствах также нет единства: уже Повесть временных лет дает две версии: «киевская» выводит полян-русь из Норика, «новгородская» производит горожан «от рода варяжска», а княжескую династию – от варягов-руси. Автору «Слова о полку Игореве» не известен ни тот, ни другой вариант. В русских летописях и польских хрониках XVI–XVII вв., среди многих других присутствующих там версий, утверждается сарматское происхождение Руси.
Поскольку историография этой проблемы развивалась в русле «моноцентризма» локализации русов (усилия были направлены на поиск одного племени русь, которое можно расположить в одном месте), значительное число источников по проблеме, будучи известным уже в XVIII в., оставалось не исследованным. Информация же, содержащаяся в письменных памятниках, удостоенных научного комметария, была «распределена» между различными концепциями: сторонники славянского происхождения русов использовали данные одной из арабо-персидских традиций, византийские сочинения, Никоновскую летопись, Степенную книгу, «полянскую» версию Повести временных лет, отождествляющие русь и славян, норманисты – «Варяжскую легенду», германские средневековые хроники, другую часть восточной георафической и исторической литературы, четко разделяющие эти два этноса.
Однако среди моря свидетельств современников о русах существуют источники, несущие столь важные данные, что обойти их стороной не имела права ни та, ни другая научная школа. Это сообщения о русах с каганом во главе, содержащиеся в Бертинских анналах Франкской империи под 839 г., а также в аутентичных (то есть современных) восточных историко-географических сочинениях.
Бертинские анналы, точнее, та их часть, которую приписывают св. Пруденцию Труасскому, сообщают о прибытии посольства византийского императора Феофила в столицу франков Ингельгейм к Людовику Благочестивому, причем вместе с этим посольством были послы и другого народа, называвшие себя росами (Rhos), а своего правителя – Каганом (chacanus). Феофил просил императора франков помочь им вернуться на родину, поскольку ближайшие пути туда были перерезаны «варварами, очень жестокими и страшными народами». Распросив послов, Людовик заподозрил в них «свеонов» (esse Sueonum). прибывших с разведывательными целями[4].
Со «свеонами» и русами с каганом во главе обычно увязывается термин «каган» в привязке к норманнам (Nortmannorum), упоминаемый в переписке франкского императора Людовика II с византийским коллегой Василием I под 871 г. Людовик, споря с Василием о титулах правителей различных народов, писал:
Хаганом (chaganus) же, как мы убеждаемся, звался предводитель авар, а не хазар или норманнов (Nortmanni), а также не правитель болгар, а король или государь болгар[5].
При этом титул кагана был прекрасно известен франкам еще в VIII в., когда те долго, но успешно воевали с аварами и даже заставили аварских послов присягнуть Карлу Великому в 797 г. Франкские Королевские анналы упоминают кагана авар под 782, 796 и 805 гг., причем в формах, имеющих ту же фонетическую интерпретацию (caganus, chagan, kagan, chagaus), что и записи под 839 и 871 гг[6]. Также имелись у франков представления и о свеонах. Следовательно, вероятность того, что chacanus – это личное имя правителя русов, бесконечно близка к нулю.
Многие же арабские и персидские авторы X–XIV вв., сведения которых не датированы, но восходят к VIII – нач. IX вв., упоминают о русах (или об «острове русов») с каганом во главе, называя этот политический союз государством наравне с Хазарией и Сариром, в котором имеются «большие богатые города».
Этот круг источников о русах уникален: западные и восточные авторы здесь единодушны в теминологии определения главы государственного образования – каган, но и один из самых трудных для интерпретации: Sueones (обычно понимаемые как «шведы», скандинавы) и каган норманнов указывают, кажется, на северную, «норманистскую» локализацию русов, степной термин каган – на юго-восток Европы.
Вопрос интерпретации этих сведений является одним из ключевых в исследовании проблемы образования Древнерусского государства. Титул кагана применительно к главе русов предполагает существование по крайней мере в 839 г. государственного образования, в названии которого присутствует корень ros/rus, в то время как возникновение на политической арене Киевской Руси датируется кон. IX в. Более того, титул кагана, официально признаваемый соседними государствами, значил в евразийских степях то же, что «император».
Слитые воедино «свеоны», «норманны», «росы» и «каган» побуждали и норманистов, и антинорманистов часть этих сведений принимать, часть же – произвольно опускать, поскольку сторонники норманнской теории не могли объяснить, как титул кагана оказался в Скандинавии, а антинорманисты, в свою очередь, – упоминания свеонов и норманнов. В альтернативе Скандинавия – Киевская Русь вопрос не разрешается.
Современным сторонникам норманно-хазарского господства над славянами кажется, что все объясняет их идея: здесь и скандинавы (свеоны), и хазары (каган). И поскольку научный мир справедливо признает, что титул кагана в степи аналогичен императорскому, то получается, что «шведско-хазарский передел» Восточной Европы практически на 100 % «обоснован».
А если, к примеру, добавить еще такую запись арабо-персидского географа Ибн Русте: «Они (русы. – Е. Г.) нападают на славян, садятся на суда, отправляются к ним, полонят их, вывозят в Хазаран и Булгар (Волжскую Болгарию. – Е. Г.), продают их; нет у них полей пахотных, так как они едят то, что привозят из земли славян». Кто еще может прийти в голову, как не известные норманно-варяги-русы в одном лице, завладевшие северными славянскими племенами и бравшие с них дань? Юг же славянских земель находился долгое время под хазарским игом (или благотворным влиянием – как кому нравится).
Между тем норманно-хазарская концепция, оказавшаяся в последнее время в авангарде исторической науки, имеет весьма зыбкую основу. Это касается как норманизма, так и версии о господстве над югом Восточной Европы Хазарского каганата. Обе теории разбиваются при первом же непредвзятом, серьезном взгляде на проблему. Тем более что наука сейчас впервые имеет достаточно материала, чтобы предложить непротиворечивое решение проблемы Русского каганата. А значит, нанести на историческую карту первое русское государство.
Часть 1
Русы и их соседи глазами современников
Глава 1
«Народ неизвестный, но получивший имя…»
Появление этнонима «русь» в Европе
Проблема происхождения этнонима «русь» – одна из самых сложных и запутанных. И во многом потому, что это название встречается в Средние века в самых разных областях Европы, обозначая явно не одно и то же. Русов знают и арабы, и персы, и франки, и византийцы. Когда впервые состоялось знакомство этих народов с русами – определить очень трудно. С одной стороны, во многих поздних сочинениях, когда уже широко была известна Киевская Русь, а потом и Московия, в рассказах о событиях IV–VIII вв. называются русы.
Византийский писатель XIV в. Никифор Григора упоминает некоего русского князя, служившего при дворе императора Константина в начале IV в. н. э. Составленная в Московской Руси Степенная книга, излагая в форме генеалогий историю Руси от Рюрика до Ивана Грозного, рассказывает о битве римского императора Феодосия (379–395 гг.) с «русскими вои». Там же говорится о нападении русов на «Селунский град» (Салоники).
В VI в. в Причерноморье и на Кавказе восточные авторы начинают упоминать русов. Но делают это в основном авторы XI–XVI вв. Единственное современное сообщение – рассказ неизвестного сирийца, обычно именуемого Псевдо-Захарией, о народе рос в Северном Причерноморье по соседству с амазонками, песьеголовыми и другими фантастическими племенами. Подобное сообщение вызвало естественное недоверие ученых, многие из которых поспешили объявить росов Псевдо-Захарии ременисценцией упоминавшегося в Ветхом Завете термина «наси-рош» (в переводе с иврита «верховный глава»). Якобы в результате неточного перевода на греческий – «князь Рош» – возникло представление о мифическом народе росов, живущем на краю света.