Огромная черная туча, которая быстро и с жутким шумом движется с востока. Именно этот особенный звук ребенок принял за шум дождя.
Вначале мальчик решает, что это все-таки дождевая туча. Он смотрит на озеро, лежащее в горной ложбине чуть ниже домика, и начинает тихо хныкать. Потом снова смотрит на небо. Туча уже ближе, и мальчик видит, что она не сплошная, а состоит из множества одинаковых предметов. Каждый предмет похож на большой черный лист дерева, с несколькими лопастями, вроде листа грецкого ореха.
– Представляю, – сказал Денисов, – несколько отдельных листков вверху и два внизу.
– Да, именно так. Ребенок решает, что наступила осень и ветер несет листья. Он еще очень маленький. В тот миг, когда край тучи проходит над ним, несколько листьев отделяются от тучи и устремляются вниз. Они быстро увеличиваются в размерах. Ребенок кричит от страха и бросается в дом. Через несколько секунд дом сотрясается от ударов. Все стекла вылетают. То, что снизу казалось отдельными пластинками листа, на самом деле оказывается чем-то вроде щупалец. Отец ребенка пытается удержать дверь закрытой. Он гибнет первым. Щупальца проникают внутрь, хватают мать, затем брата. Людей разрывают на части. Внезапно проваливается потолок. На этом воспоминание обрывается. Всё это страшно смотреть и слушать. Когда я увидел это в первый раз, я не мог спать. Это совсем не как в фильме, а всё на самом деле.
– Ну и что? – спросил Денисов. – Почему бы это не считать действительно галлюцинацией сумасшедшего? Привидеться может всё, что угодно. И этот ужас в том числе.
– Звездное небо, – сказал Капитан. – Вот в чем дело. Расположение звезд на небе так же индивидуально, как и линии на наших пальцах. Ребенок ведь видел звезды на утреннем небе, правильно? И мы имеем точную картинку. Компьютерный анализ показывает, что это не фантазия, а настоящее звездное небо. Причем планета находилась примерно в четыре раза ближе к центру Галактики, чем наша Земля. Это не может быть подделкой или фантазией, абсолютно исключено. Мы можем даже рассчитать, в какой точке пространства это произошло. Плюс-минус тысяча световых лет. Я пытался вычислить точнее, но не получилось, слишком мало данных, утреннее небо было слишком светлым.
* * *
«Гордый» двигался вперед. Это трудно было назвать нормальным полетом, потому что скорость упала более чем в десять раз, а набрать ее не было никакой возможности. Нептун стал ближе, сейчас он сдвинулся и оставался справа вместе со всеми своими спутниками. Из-за низкой скорости его большой серо-голубоватый диск почти не смещался на мониторах. Гравитационная струна, вдоль которой шли рейсовые гравилеты, обходила громадную планету стороной, во избежание потери мощности. На Нептуне не было ни одной стационарной станции, с которой можно было бы связаться в обычном радиодиапазоне. «Гордый» – старый корабль, поэтому на его борту был обыкновенный радиопередатчик, который использовался для связи на малых расстояниях.
– Допустим, что мальчик и в самом деле жил на дальней планете, очень-очень дальней, – сказал Денисов. – Но что нам это дает?
– Это дает нам всё. Мальчик – гуманоид, практически человек. Он отличается от тебя не больше, чем ты от австралийского аборигена. Ваши ДНК почти одинаковы. Значит, напрашивается вывод: большая часть Галактики заселена человекоподобными расами. Заметь, аборигены Реи тоже почти не отличаются от людей. Поэтому чужие вряд ли пьют соляную кислоту. Они такие же, как ты или я.
– Но аборигены Реи очень высокие, – возразил Денисов. – Средний рост мужчин более двух метров.
– Вот именно. Семья того мальчика тоже состояла из очень высоких людей плотного телосложения. Похоже, что мозг мальчика зафиксировал начало вторжения, уничтожившего планету. Или большую часть планеты.
– Здесь нестыковка, – возразил Денисов. – Если вторжение уничтожило планету, то как же выжил мальчик? И как он попал на Рею, которая так далеко от его родины?
– Могу предположить, как он выжил. Я долго думал об этом. «Листья», скорее всего, были аппаратами, уничтожавшими разумных существ на планете. Видишь ли, там есть упоминание о животных, которые пасутся на склонах гор. Но «листья» не обращали внимания на животных, они набросились на людей. Человек от животного отличается только разумом. Возможно, они ориентировались по разуму и уничтожали именно разум. Эмоциональный шок ребенка был таким сильным, что несчастный мальчик повредился рассудком. Поэтому и остался жив. Я не знаю, что произошло потом. Скорее всего, кто-то пришел за ним, но вылечить его не смогли. Позже его привезли на Рею, и там он доживал свой век как безобидный сумасшедший. Конечно, это только предположение.
– Но в таком случае эти чужие, даже если они почти люди, могут оказаться страшными существами.
– Могут, – согласился Капитан, – но мы-то не знаем этого наверняка. Они могут оказаться такими же милыми, как твоя нянечка в детском саду.
– Я терпеть не мог свою нянечку, – сказал Денисов.
* * *
Капитан смотрел на экран.
– Судя по всему, до них семьдесят тысяч километров, – сказал он. – Никак не больше.
– Каковы наши планы?
– В самом простом случае мы освободили бы струну и дали им возможность лететь туда, где им помогут свои.
– Но для этого необязательно подходить близко. Если вы хотите просто отдать им струну – делайте это сейчас. Предупреждаю, что я против. Это значит сорвать рейс. Мы ничего не сможем доказать, и компания заставит нас выплатить неустойку. Не знаю, как насчет вас, а моих сбережений не хватит.
– Я хочу подойти поближе и посмотреть, что там случилось. Потом решим на месте. Хорошо бы сфотографировать их, а еще лучше, привезти какие-нибудь материальные доказательства. Что-нибудь такое, что можно потрогать.
– Ну да, чтобы все сразу закрыли рот, – согласился Денисов. – Это совсем другое дело. Но ведь это опасно.
– Согласен. Это большой риск.
– Это все равно что войти в клетку к тигру.
– Это все равно что войти в клетку к тигру, не зная, голоден ли он, – уточнил Капитан.
– Почему они не просят о помощи, пускай даже на своем языке?
– Вот сам у них об этом и спросишь.
– Вы все-таки решили лететь к ним?
– Еще нет, – ответил Капитан. – Я не хочу принимать такое решение сам. И я не могу разбудить пассажиров. Они также рискуют своими жизнями, как и мы с тобой. Поэтому и спрашиваю тебя.
– Наконец-то! – воскликнул Денисов. – Впервые за две недели вы изволили поинтересоваться моим мнением. А почему не интересовались раньше?
– Потому что я на этой трассе двадцать три года.
– А я все-таки летал на военных кораблях.
– Я тоже летал на военных кораблях, – заметил Капитан, – правда, очень давно. Кстати, «Гордый» в свое время тоже считался военным кораблем, пока его не списали.
Но ты не ответил на мой вопрос: мы летим вперед или возвращаемся к Земле? В лучшем случае мы будем первыми, кто познакомился с неизвестной технической цивилизацией. Подумай об этом.
– А в худшем?
– А в худшем всего лишь погибнем.
– Всего лишь?
– Есть и моральный аспект, – сказал Капитан. – Мы можем их спасти. Мы ведь не дикари, мы люди.
– Не надо меня кормить красивыми словами. Я не верю словам.
– А если это единственная возможность в нашей жизни?
– Вы хотели знать мое мнение, и я отвечу. Я против. Почему? Могу объяснить. Никакого контакта не будет. Они нас раздавят как муравьев.
Денисов, здоровенный детина двадцати пяти лет, в свое время служил на военном корабле, который патрулировал дальние границы Содружества.
Он покинул военный космофлот не по своей воле. Капитан догадывался, почему так произошло: у Денисова сложный характер. Временами он становился невыносимым, хотя на самом деле был вполне нормальным парнем. Перед полетом Капитан прочел его досье. Там был один примечательный факт: в свое время Денисов получил восемь месяцев исправительных лагерей. Восемь месяцев лагерей – это серьезно. Однако Капитан не знал, за какое преступление сидел его второй пилот, а спрашивать не хотел. Поживем – увидим, думал он.
– Хорошо. Я приказываю двигаться вперед, к точке контакта.
– Что? Зачем же вы спрашивали меня? – удивился Денисов.
– Чтобы знать твое мнение. Я понял, что ты против. Но командую здесь я.
* * *
Через шесть часов полета они увидели корабль чужих, слегка вытянутый диск приличного диаметра. Из-за расстояния пока трудно было разглядеть детали.
– Черт возьми, мы их все-таки нашли! – без особой радости заметил Денисов. – Я до последней секунды сомневался, что они существуют. Настоящие чужие. Я чувствую себя как в кино. Фильм ужасов и боевик одновременно. Жаль, что у нас нет оружия.
– Ты думаешь, что оружие помогает решать вопросы?
– Смотря какие вопросы. Куда приятнее разговаривать, имея хорошую пушку в кармане, то есть на борту.
– На борту есть оружие, – сказал Капитан, – но мы можем использовать его лишь в особых ситуациях.
– Сейчас именно такая.
– Да, – согласился Капитан. – Сейчас именно такая ситуация. Поэтому я не разрешаю.
– Что?
– Не разрешаю использовать оружие. Это приказ.
– Они же уничтожат нас!
– Они в любом случае уничтожат нас, если у них появится такое желание. Мы должны вести себя так, чтобы это желание у них не появилось. Оружие только помешает.
– Я не собираюсь идти на смерть с голыми руками.
– А тебя пока не посылают на смерть.
– Может быть, они не агрессивны? – предположил Денисов. – Хотелось бы надеяться.
– Они агрессивны, – возразил Капитан. – Посмотри на дыры в обшивке.
Вначале я думал, что это стыковочные узлы. Но это следы взрывов. Корабль поврежден в бою.
– Если это на самом деле корабль-убийца, какой смысл спасать убийц?
– Не знаю, – сказал Капитан. – Может быть, они – жертва нападения.
Представь себе: на них напали, и они оборонялись. Мы не узнаем этого, пока не поговорим с ними.
С каждым часом «Гордый» подходил ближе. Корабль чужих уже виден во всех деталях. Он медленно поворачивался, изредка взблескивая точками световых вспышек, словно его поверхность усыпана битым стеклом. В нем было три громадные дыры, причем одна сквозная.
– Да уж, им досталось, – сказал Денисов. – Если бы такое сделали с земным кораблем, то там не осталось бы ничего живого.
– Они смогли подключиться к струне, а через нее к нашему запасу энергии, значит, живые люди точно есть. Пусть не люди, но живые.
– И мы стоим у них на пути?
– И мы стоим у них на пути. Струна не потянет двоих. Если бы они могли выпустить в нас ракету, они бы давно это сделали.
– Похоже, что они не могут?
– Вероятно, расстреляли боезапас. Или оружие повреждено. И если мы до сих пор живы, у нас есть шанс.
– Какой шанс?
– Помочь им. Какой же еще? Или тебе нужно что-то другое?
– Мне много чего нужно, – ответил Денисов. – Вы проторчали всю жизнь на рейсовом корабле, положим, вам это нравилось, но моя-то жизнь еще вся впереди. Я хочу навсегда вернуться на Землю. Хочу иметь много денег и красивую жену. Хочу завести детей и отдыхать с ними на каких-нибудь тропических островах. Хочу учить своих мальчиков играть в футбол, а если будут девочки, то пусть это будут самые красивые девочки в мире. И на самом деле, раз мы уже здесь, эти проклятые алиены – мой шанс. Может быть, единственный. Вы знаете, что такое годы жизни на дальнем патрульном крейсере, у самой границы? Ни одной женщины за три года, кроме редких шлюх в портах и личных силиконовых роботов женского пола, предназначенных специально для того, чтобы мужчины не сошли с ума окончательно, да еще идиот начальник, который с утра до ночи дышит тебе в спину. Я ненавижу космос, эту шизофреническую пустоту. Не хочу умирать неизвестно зачем и неизвестно ради кого!
– Я не верю тебе, – сказал Капитан. – Ты говоришь, как обычный самовлюбленный сопляк. Это не твои слова.
– Я не самовлюбленный сопляк, нет. Просто так сложилась жизнь, не могу объяснить.
– Тебе нужно было влюбиться в хорошую девушку на Земле и просто знать, что она тебя ждет. Без этого всё становится бессмысленным.
– Любви не бывает, – Денисов ухмыльнулся, – Есть только секс и расчет. И еще привычка. Этого достаточно. Любовь только в сказках. Я перестал верить в нее в пятнадцать лет.
– Значит, тебе не повезло в пятнадцать лет.
– Ну, это вас не касается. И космос здесь ни при чем. Я не люблю космос и никогда не любил. Сейчас мы хотя бы возим пассажиров. Но патрульная служба – это бред. От кого мы защищаем Систему?
– От них, – ответил Капитан. – Посмотри на экран, и тебе всё станет ясно. Мы защищаем Систему от них.
«Гордый» остановился в сотне километров от изуродованного гиганта.
* * *
– Когда я был маленьким, – начал рассказ Капитан, – я любил смотреть на звезды и думать, что там кто-то есть. Когда выключали фонари, я садился на скамейку или прямо на траву, слушал кузнечиков и смотрел на небо. У нас был домик на окраине. Звезды гипнотизируют. Когда я был в пятом классе, мне подарили маленький телескоп. Это был самый лучший подарок на день рождения. Я наводил его то на одну звезду, то на другую, и выдумывал всякие нелепости о том, кто там живет и что было бы, если бы мы встретились. Я мечтал, что они когда-нибудь прилетят или что мы прилетим к ним. Просто мы жили в другое время. Когда протянули первые струны и Марс стал доступнее, чем Исландия или Сахара, все мальчишки заболели космосом. Тогда казалось, что космос уже стал наш, потому что до Марса было всего несколько дней пути. А когда началась эра гиперпереходов и стало реальным добраться до любой самой дальней точки в Галактике, мальчишки из кожи вон лезли, чтобы попасть в училище. И я был одним из них. Брат был значительно старше меня. Я шел по его стопам. Он любил космос, и я любил космос. Затем, когда начали исчезать корабли и гибнуть люди, он сказал себе – стоп. У него заканчивался контракт, и он собирался возвращаться на Землю. А я как раз закончил училище. Когда брат исчез, мир для меня перевернулся. Четыре года спустя я устроился на ту самую трассу, которая его убила. Именно на эту струну, на которой мы висим сейчас.
– Зачем?
– Чтобы узнать, почему он погиб.
– И что дальше?
– Если это было убийство, я хочу найти его убийц.
– Месть? – спросил Денисов.
Капитан задумался.
– Нет, – сказал он. – Месть, конечно, сладкая штука, но дело не в ней. Уничтожить эту заразу гораздо важнее любых личных счетов.
– Я не понял, – сказал Денисов. – Мы собираемся помогать им или уничтожить их? Что мы собираемся делать?
– Это зависит от того, с кем мы имеем дело.
Корабли больше не сближались. Время шло, но ничего не происходило. Подходить ближе слишком опасно, уйти назад невозможно – два барана уже уперлись рогами друг в друга.
Оставалось ждать, пока чужие сделают первый шаг, как-то проявят себя. Белые сделали свой ход. Теперь ход черных, но черные не спешили, их корабль продолжал так же мертво висеть в пространстве, медленно вращаясь вокруг смещенной оси. Было в этом движении что-то болезненное и жалкое, хотя на самом деле это означало смещенный центр тяжести. Половина корабля чужих уже мертва, вторая половина пока цеплялась за жизнь.
Капитан достал планшет и стал зарисовывать корабль чужих вечным карандашом. За четверть века практики он научился рисовать очень хорошо, мгновенно схватывая существенные детали. Его карандаш был быстр и профессионально точен.
– Зачем рисовать, если можно сфотографировать? – спросил Денисов.
– Это успокаивает, – ответил Капитан. – Это как наркотик. Я привык и просто не могу без планшета. Всегда ношу его с собой. В нем тысячи рисунков, почти вся моя жизнь.
– Успокаивает? То есть вам страшно?
– Да.
– Мне тоже страшно, – признался Денисов. – Это нормальный здоровый мужской страх. Потому что я вижу их пушки. Они просто не могут стабилизироваться в пространстве, чтобы навести их на нас. Допустим, что это не убийца, а жертва. Допустим. Вы думаете, что мы сумеем помочь такой махине? Они в десять раз больше нас.
– Как минимум мы отключимся от струны. Тогда они смогут занять наше место, разогнаться и уйти за границу Солнечной системы. Мы сможем идти в автономном режиме или через гиперпространство. «Гордый» все-таки бывший военный корабль.