– Не стоит. Миссис Хагерсон все объяснит клиентам, если таковые появятся. И, я думаю, вполне успешно проведет с ними предварительную работу.
Кеннеди покраснел и отвел взгляд.
… Собираться пришлось достаточно спешно. Но я все равно выкроила время, чтобы подойти к миссис Хагерсон. И жалобно ее попросила:
– Возьмите меня в ученицы! Согласна исполнять самую черную работу, спать в вашей прихожей на сундуке и питаться остатками вашего ланча… Но откройте секрет: КАК ВЫ ЭТО ДЕЛАЕТЕ???
Миссис Хагерсон расцвела в улыбке. И промурлыкала голосом сытой Багиры:
– Ну зачем уж – м-р-р-р-р – остатками ланча, маленькая сестра… Просто теперь мы вместе будем ходить пить кофе к Салли Фергюсон. Наш мистер бывший лесоруб утром именно у нее пытался выведать окольными путями сведения о вас и о мистере Кеннеди…
Вот оно что… Тридцатипятилетняя вдова Салли, наша соседка и большая приятельница миссис Хагерсон, отличалась редким качеством: говорила много, охотно, но при этом посторонним практически не удавалось извлечь полезной информации из ее болтовни. Зато сама из заинтересовавших ее людей – в основном из неженатых мужчин – способна была вытянуть всё, что угодно…
– Я же говорила, милое дитя, – всё элементарно! – сказала миссис Хагерсон голосом феи, ласково поучающей Дороти.
4.
Из-за смены часовых поясов ночь нашего путешествия на запад показалась бесконечной. Мы успели от души выспаться, дважды подкрепиться, пересесть во Фриско на самолет местной авиалинии, а в Бьюлите – на личный вертолет дядюшки Скруджа (придуманное Кеннеди прозвище понравилось мне больше, чем «Ди-Эс»). Успели всё, а ночь не кончалась и не кончалась.
Рассвет нас догнал лишь в Чиллатоге – крохотном, из десятка домишек, поселке в предгорьях Берегового хребта Кордильер. Чиллатога была целью нашего путешествия. И здесь я поняла, что долгое ожидание солнца стоило того. Склоны появлялись из темноты медленно, неохотно, – словно у нас на глазах проявлялся снимок «поляроида». Сначала проступили лишь общие контуры, потом на фоне багровеющего востока стали видны силуэты устремленных к небу елей – и как они только умудрялись вырастать на крутых склонах такими высокими и стройными? Потом солнечные лучи наконец-то перевалили через каменную преграду, и все вокруг расцветилось, заиграло живыми красками, даже растущие в поселке лиственные деревья – голые, облетевшие, в предрассветной тьме казавшиеся корявыми и зловещими скелетами…
Не знаю, сколько мы с Кеннеди простояли, любуясь вступавшим в свои права утром. Не меньше часа, наверное, – время застыло, куда-то делось, а взглянуть на тикающий на запястье механизм отчего-то казалось кощунством…
Всё испортил мистер Фрумкин.
– Хватит, хватит, господа, любоваться пейзажами, – сказал он, подходя к нам. – Мы с вами все-таки на работе, а не в скаутском походе. Приступим к делу.
Вид мистера Фрумкина на фоне просыпающихся Кордильер служил прекрасной иллюстрацией к тезису о мелкости, ничтожности и гнусности человека по сравнению с величием Природы. Был он (Фрумкин, а не тезис) тощ, низкоросл и суетлив. Длинный его нос выглядел постоянно что-то вынюхивающим. Тоненькая, поросшая темным пушком шея, казалось, с огромным трудом выдерживала тяжесть непропорционально большой головы, – и та постоянно клонилась то к левому, то к правому плечу. А его уши…
Впрочем, достаточно про Фрумкина. И писать, и читать про красоты Кордильер гораздо интереснее.
Мы с Кеннеди оторвались от созерцания гор и посмотрели левее. Туда, где вклинивающаяся в предгорье безлесая равнина все более сужалась, в итоге образуя исчезающую в лесу просеку – именно ей суждено было со временем превратиться в шоссе, подряд на строительство которого с немалыми трудами выбил себе дядюшка Скрудж. Лес, который означенное шоссе должно было прорезать на протяжении нескольких десятков миль, тоже был хорош, – даже с расстояния почти в милю. Листва некоторых деревьев – отсюда нельзя было различить их породы – еще не облетела, и оживляла темный фон яркими желто-алыми пятнами. И – из леса до нас доносилась тишина. Звучит странно, считается, что доноситься могут лишь звуки, – но именно так оно и было. В этой тишине, наползающей на Чиллатогу с северо-запада, как-то растворялись, гасли шумы поселка: лай пары проснувшихся с рассветом и начавших перебранку собак, мерное постукивание дизель-генератора, дребезжание катящегося куда-то с утра пораньше разбитого грузовичка…
Примечания
1
Лэнгли – обиходное наименование ЦРУ (по месту расположения штаб-квартиры).
2
In flagranti – на месте преступления (лат.).
3
……!!!……!!! (англ.) – грубые ругательства.
4
Удо Кир, Гэри Олдман – известные актеры, исполнявшие роль графа Дракулы.
5
ДЛТБ – диагностика и лечение трубного бесплодия.
6
Dura lex – начальные слова латинской поговорки «Закон суров, но он закон». Впрочем, русскоязычные законотворцы слово dura зачастую не переводят, но лишь транслитерируют. И старательно следуют получившемуся в результате тезису.