Собравшись сварить пачку пельменей, Макс обнаружил, что на полках не осталось ни одной чистой кастрюли, равно как и ни единой вымытой тарелки, – последние три дня он ополаскивал под краном одну и ту же, когда хотел поесть, а его кружка с надписью МНЕ ЛЮБИМОМУ от чайной заварки и кофе буквально изменила изначальный цвет слоновой кости на темно-коричневый внутри и желто-потёчный снаружи, как впавший в маразм медлительный хамелеон.
Макс наскоро перекусил половиной пачки пельменей и в течение последующего часа занимался мытьем накопившейся грязной посуды – всей посуды, – испытывая доселе неведомое чувство удовлетворения. Черт, ему это даже нравилось! Добавив последний штрих – протерев начисто обеденный стол мокрой тряпкой и аккуратно развесив полотенце и кухонную утварь на крючки, – Макс глянул вниз и, будто обращаясь к кому-то одушевленному, сказал:
– Ну что, Хулио, манали мы с тобой этот отстой.
Маленький Хулио, похоже, держался того же самого мнения, а встретить единомышленника в наши дни – редкая удача. Еще он был не прочь побеседовать по душам со своей маленькой подружкой и, сетуя на нежданную разлуку, производил нетерпеливое ерзанье. Впрочем, если честно, то Лена сразу же дала понять, что, как бы это старомодно не выглядело, сексом они займутся не раньше чем в первую брачную ночь. Макс пытался начать спорить (да и Хулио был возмущен таким пренебрежением), – существует же, наконец, петтинг – но скоро убедился, что ни к чему доброму это не приведет. И был вынужден смириться.
Мысль распространить стихийную кампанию уборки на всю квартиру возникла как-то сама собой, и Макс принял ее без протеста. Вставив компакт-диск “The Offspring” в стереосистему и врубив громкость почти на полную мощность, – ибо заниматься нудными домашними делами под музыку куда веселее, – Макс еще около часа пылесосил полы во всех трех комнатах и раскладывал вещи по их законным местам.
Когда очередь дошла до прихожей, он сделал небольшой перерыв и вышел покурить на балкон. Афиша на столбе исчезла. Видимо, ее уволокли те двое мальчишек или кто-нибудь из местных фэнов «Драглайн-2». Да и хрен с ней.
Затем Макс решил заранее подготовиться к предстоящему свиданию с Леной – точнее, к попытке примирения, которую наметил на следующий день. Он мог бы, впрочем, просто ей позвонить, но решил явиться без предупреждения (однако Макс еще колебался, стоит ли рассказывать ей всю правду). С другими, до нее, Макс обычно предоставлял событиям развиваться самостоятельно, – с Ленкой же все было иначе. Один Бог знает почему.
Он достал из шкафа чистые джинсы, потом отыскал свежую футболку и разложил на кресле. Нормально. Оставалось лишь не забыть с утра побриться – белокурая красотка Лена терпеть не могла, когда он лез к ней с колючей мордой, и затем была способна фыркать целую неделю, что из-за щетины у нее на лице раздражение. А завтра все должно было пройти идеально.
Поэтому, когда около девяти ему позвонил Мирон, чтобы предложить отправиться вместе на рыбалку следующим утром, Макс отказался, сославшись на неотложные дела. В пятнадцать лет ты готов явиться по первому зову друга, но проходит всего год-другой, – и у тебя вдруг появляются веские причины, чтобы пренебречь даже рыбалкой в компании старого приятеля.
Перекладывая содержимое карманов из одних джинсов в другие, Макс обнаружил то самое объявление, которое сорвал со столба, когда вешал афишу на детской площадке. Он распрямил пожелтевший клочок бумаги, чтобы прочитать.
Текст объявления являл образец предельной лаконичности:
Специалист поможет развить память. Бесплатно.
Чуть ниже значился адрес без номера телефона.
Как определил Макс, указанное место находилось где-то недалеко от центра города. Он собирался было скомкать листок, чтобы выбросить в мусорное ведро по дороге в кухню, но вместо этого еще раз взглянул на него.
Подобные объявления Максу доводилось встречать и раньше в каком-нибудь самом скромном газетном закутке, если газета вообще попадала к нему в руки, что случалось крайне нечасто. Однако это объявление возбудило в нем какое-то необычное любопытство. И еще нечто, что Макс не смог сразу определить, зато ощутил почти физически – будто по коже пробежала гигантская сороконожка.
Кроме того, во всем этом присутствовала изрядная доля очевидной несуразицы.
Во-первых, какого черта кому-то понадобилось тащиться аж сюда, чтобы повесить это объявление в столь неподходящем месте? Во-вторых, – что значит «бесплатно»? Должно быть, у этого «специалиста» поехала крыша, если он намерен возиться с кем-то задаром, пускай даже охочих запоминать стозначные числа и цитаты из рекламных телеблоков с первого раза найдется немного. В третьих, не был указан номер телефона, только адрес, причем не на отрывной «лапше», а был накарябан обычной шариковой ручкой прямо под текстом, словно того, кто дал это объявление, не особо заботило, прочтет кто-нибудь его или нет. Удивительно, что оно вообще так долго провисело на столбе. У Макса мелькнула забавная мысль, что, возможно, он единственный человек в мире, который его прочитал. Во всяком случае, именно это объявление. И опять дала знать о себе юркая сороконожка, похоже, облюбовавшая уютное местечко у Макса между лопаток.
Положив объявление на журнальный стол, Макс вдруг решил внести кое-какие коррективы в свои завтрашние планы. Нет, он не собирался отменять визит к Лене, просто перед тем заскочит по указанному шариковой ручкой адресу. Что бы ни скрывалось за этим объявлением, оно вызывало достаточно любопытства.
Макс сделал два шага от журнального стола и на секунду замер, – кажется, до него наконец дошло, что, кроме удивления, в нем пробудило объявление.
Какое-то странное предчувствие.
Или предчувствие чего-то странного.
* * *
Ночью ему приснился Батут.
Он вошел в комнату из шкафа и спросил, хочет ли Макс увидеть классный фокус, и, не дожидаясь его ответа, щелкнул возникшим в руке кнутом. Вслед за этим дверцы шкафа вдруг опять распахнулись, и оттуда, прыгая как мячи, выскочили четыре отрубленные головы участников «Драглайн-2».
Новый щелчок кнута – и головы, продолжая дикую скачку по комнате, в немыслимом ритме затянули хором «Лолейнью» тонкими педерастическими голосами.
«Видал?» – Батут, будто сам не ожидая такой прыти от голов, перевел восхищенный взгляд на Макса.
«Крутая заморочка, правда?»
«Наверно, им понравится», – сказал Макс, точно зная и в то же время не имея ни малейшего представления, кто такие они.
Он пнул ногой ближайшую к нему голову, принадлежавшую, кажется, соло-гитаристу. Та прокатилась у Батута между ног и с воплем врезалась в стену.
«Гол!» – сказал Батут удивленно, словно нежданно обгадился на людях.
«Ладно, убери их, пока они тут все не перемазали».
Тот коротко передернул кнутом, и головы, по очереди запрыгнули обратно в шкаф.
Батут вошел за ними.
«Увидимся на концерте», – он махнул рукой на прощание, будто садился в трамвай, и закрыл за собой дверцу.
«Пока-пока…» – бросил Макс, обнаружил, что сидит на диване, облаченный в какой-то дурацкий костюм, а на коленях у него лежит ярко-красный колпак с черной поперечной надписью ШУМЕН.
…И проснулся.
Особый метод
Славная улица Пекарская, многие десятилетия не менявшая своего названия несмотря ни на какие передряги в жизни города, начинается недалеко от центра Львова – в той части, где раскинулся Галицкий рынок и рукой подать до исторического музея оружия Арсенал, – и бежит себе дальше, виляя и растекаясь по сторонам, как полноводная река, многочисленными улочками, улицами и переулками. Оказываясь в здешних краях, Макс обычно испытывал мощный наплыв умиротворения и уюта исходившего, казалось, от самой атмосферы улицы, ее дороги, мощеной чуть выпуклой и отполированной годами до матового блеска брусчаткой, ее узеньких тротуаров, бегущих вдоль домов старинной постройки, зелени перекрестков. Он помнил это чувство с детства, когда приходил с родителями в гости к деду, который жил недалеко отсюда в одном из проулков и умер пять лет назад.
Однако сегодня с Максом этого не произошло. То ли он слишком повзрослел, и его чувства каким-то образом притупились, перестав улавливать здешнюю ауру, то ли он чересчур переживал, что ему не удастся помириться с Леной. Макс собирался направиться к ней сразу после того, как проверит, что находится по указанному во вчерашнем объявлении адресу (он, впрочем, поймал себя на мысли: не является ли это на самом деле поводом, чтобы немного отсрочить их встречу, хотя идея, конечно, принадлежала ему и ни к чему не обязывала).
А может, он просто давно тут не бывал – со дня похорон деда, – и Пекарская его забыла.
Макс дошел до здания военного госпиталя, тонущего в сочной зелени каштанов по левую руку, и, сверившись с адресом в объявлении, повернул направо.
Примерно через три минуты ходьбы он оказался перед нужным домом, имевшим четыре этажа и украшенным маленькими балконами с фигурной лепкой. Войдя в парадное, Макс решил воспользоваться собственными ногами, а не лифтом, чтобы подняться на верхний этаж, и наконец остановился у лакированной под красное дерево двери с номером 8. Его сердце почему-то усиленно застучало, когда он потянулся к синей пуговице электрического звонка, но Макс был слишком взволнован, чтобы обратить на это внимание.
Сороконожка между его лопаток слегка шевельнулась, разминая двадцать пар колючих ворсистых лапок, и вновь обрела сонную бездвижность, в которой пребывала большую часть времени.
«Выходит, обычная квартира», – успел подумать Макс, когда услышал шаги по ту сторону двери.
Ему открыл совершенно лысый дядя лет под шестьдесят. На нем был серый спортивный костюм и белые кроссовки “Brooks”, будто он собирался совершить пробежку по улице или отправиться в спортивный зал.
– Здравствуйте, я по объявлению, – сказал Макс.
– Простите? – казалось, хозяин был искренне удивлен его заявлением.
– А разве… – Макс слегка обескуражено полез в карман джинсов за пожелтевшим клочком бумаги. – Разве оно не ваше?
Лысый секунду разглядывал объявление, так, словно нечто подобное видел впервые в жизни, и в то же время с явным узнаванием.
– Ах, ну да… конечно. Тогда добро пожаловать, – он посторонился, приглашая Макса войти, и закрыл за ним дверь.
Следуя за хозяином через длинную прихожую в одну из комнат, с такими же высокими потолками, как и в квартире его покойного деда, Макс испытывал не свойственную ему неловкость, нараставшую с каждым шагом, причин которой он пока не мог понять.
– Итак? – произнес хозяин, усадив Макса в большое мягкое кресло и сев напротив в такое же, низкое и широкое, в котором запросто можно было разместиться двум людям средней комплекции и даже немного вздремнуть. – Чем обязан?
Макс неожиданно понял, что начинает отчаянно краснеть, – похоже, в этом естественном вопросе и заключалась причина его странной неловкости. Действительно, а какого черта ему нужно? Странно, но по пути сюда ему почему-то и в голову не пришло придумать сколько-нибудь подходящую причину, а теперь Макс медленно заливался краской, чувствуя, что выглядит полным идиотом. Потому что единственным поводом этого визита служило обычное любопытство. Именно оно.
И, возможно, кое-что еще.
– Ну-с… – хозяин выжидающе смотрел на него. – Не стесняйтесь, иногда такое бывает: мы видим что-то, что нас влечет, побуждает сделать первый шаг, а когда приходит время действовать по-настоящему, нами вдруг овладевают сомнения, боязнь представить себя в невыгодном свете… разве не так?
При слове «влечет» Макс внутренне встрепенулся, поскольку так оно и было. Объявление не просто вызвало у него сильное любопытство, оно его влекло – подобно желанию попасть на следующий уровень новой компьютерной игры, до которого еще ни разу не удавалось добраться (чтобы взглянуть хотя бы одним глазком). Не совсем точно, но похоже на то. В действительности это было еще сильнее, – и Макс осознал лишь сейчас, насколько.
– Я хотел только узнать, – внезапно признался он. И сразу ощутил какое-то облегчение.
– Увидеть, что за всем этим стоит, – кивнул лысый, словно прекрасно понимал, о чем идет речь, словно был уверен в присутствии этого влечения. – И что же тут зазорного?
– Ничего, – ответил Макс и подумал, что теперь может с чистой совестью свалить.
– Тогда давайте знакомиться… вы куда?
– У меня еще есть дела. Правда. Наверное, мне вообще не стоило… – однако Макс снова опустился в кресло.
– Я нисколько не сомневаюсь, что у такого молодого человека, как вы, масса всяческих дел в куда более интересной компании, нежели со стариком, вроде меня, – улыбнулся хозяин квартиры, давший странное объявление. – И, конечно, не стану вас задерживать. Но раз уж мы встретились, позвольте угостить вас чаем. Или вы предпочитаете кофе?
Пиво, я бы предпочел банку-другую холодного пива, и чем дальше отсюда, тем лучше – хотелось сказать Максу, но он попросил чай.
– Надеюсь, это не сильно повлияет на ваши планы?
– Нет, нисколько, – отказываться Макс посчитал крайней бестактностью, особенно после того, как стала очевидна истинная причина его прихода.
– Вот и прекрасно, – мужчина вышел из комнаты, оставив его в одиночестве. Вскоре Макс уловил доносящийся из кухни звон чашек и подумал, что они с хозяином так и не успели представиться друг другу; впрочем, он вспомнил, что это произошло по его же вине.
Пока тот возился в кухне, Макс получил возможность спокойно осмотреться. Сомнительно, чтобы занятия по улучшению памяти были способны принести лысому такой достаток. Да и судя по их встрече, клиенты к нему не ломились толпами. Хотя, впрочем, кто знает. Либо это занятие являлось чем-то вроде хобби.
Комната, скорее всего являвшаяся гостиной, была обставлена массивной красивой мебелью в стиле рококо или близкому к нему, вероятно, не менее старинной, чем сам дом. На двух стенах и на полу роскошь интерьера подчеркивали большие ковры, которые Макс определил как «персидские», хотя вряд ли мог разбираться в таких вещах. У противоположной стены на столике с изогнутыми фигурными ножками стоял телевизор; только он и пара кресел, одно из которых занимал Макс, заметно выпадали из общего стиля. На торцевой стене справа от него, более узкой – висели картины с пейзажами старинных улиц, в которых Макс сразу узнал львовские – такими, как они выглядели, наверное, лет сто назад: без машин, снующих туда-сюда, без назойливо-пестрых витрин нынешних магазинов, без дурацких рекламных щитов. Чудилось, вот-вот из-за таинственной границы полотна на дорогу выедет антикварный автомобиль со смешными клаксонами-клизмами по бокам или конный экипаж, и даже отсюда можно будет услышать, как цокают подкованные копыта о булыжную мостовую, уловить голоса совершающих променад пар, разодетых по моде тех времен…
Гостеприимство лысого хозяина, несмотря ни на что, показалось Максу вдруг… как бы это сказать? – странным? преувеличенным? подозрительным? Сороконожка на сей раз проявила гораздо большее беспокойство, чем перед дверью, когда он собирался позвонить, энергично перебирая мохнатыми лапками и, похоже, не собираясь так просто сдаваться. Если бы тот его выставил, только узнав, что имеет дело с парнем, которому больше нечем заняться, кроме как срывать разные объявления да шляться по адресам, убивая понапрасну и свое и чужое время, Макс счел бы это куда более логичным развитием событий. Вот в чем было дело. И ему захотелось немедленно подняться, выйти в коридор и, даже не попрощавшись, выскользнуть за дверь – короче, дать дёру. Но он остался на месте, прислушиваясь, как «специалист по развитию памяти» занимается приготовлением чая.
Краем глаза Макс уловил какое-то движение в комнате и резко повернул голову. Через дверной проем неторопливо входил дьявольски жирный черный котяра, правильнее даже сказать вползал, настолько трудно было ему удерживать собственный вес. Глядя на кота, создавалось впечатление, что у него внутри при каждом шаге перекатывается футбольный мяч.