От скуки Фредерик перебирался с места на место; он сел у задней стены, потом пересел направо, затем налево; он устраивался на середине диванчика, раскинув руки. Но кот, мягко ступавший по бархатной спинке, пугал его своими прыжками, когда стремглав бросался к подносу, чтобы слизать капли сиропа, а хозяйский ребенок, несносный четырехлетний малыш, играл трещоткой на ступеньках конторки. Его мамаша, маленькая бледная женщина с гнилыми зубами, бессмысленно улыбалась. Что могло произойти с Режембаром? Фредерик ждал его, погруженный в беспредельное отчаяние.
Дождь, словно град, стучал по поднятому верху кабриолета. В окно с раздвинутой кисейной занавеской Фредерик видел на улице несчастную лошадь, стоявшую неподвижно, как деревянный конь. Сточная канавка между колесами превратилась в огромный ручей, кучер, накрывшись фартуком, дремал; однако, опасаясь, как бы не удрал его седок, он время от времени заглядывал в дверь, весь мокрый, низвергая с себя потоки воды; если бы взгляды обладали разрушительной силой, то от часов ничего бы не осталось – так пристально смотрел на них Фредерик. А между тем они продолжали идти. Господин Александр расхаживал взад и вперед, повторяя: «Да уж будьте уверены, он придет! Он придет!» – и, чтобы развлечь Фредерика, заводил разговор, рассуждал о политике. Свою любезность он довел до того, что предложил сыграть партию в домино.
Наконец в половине пятого Фредерик, сидевший в кафе с двенадцати часов, вскочил с места и объявил, что больше не станет ждать.
– Я и сам ничего не пойму, – простодушно ответил хозяин, – в первый раз господин Леду не пришел!
– Как? Господин Леду?
– Ну да, сударь!
– Я же сказал: Режембар! – воскликнул вне себя Фредерик.
– Ах, простите, пожалуйста! Вы ошиблись! Не правда ли, госпожа Александр, этот господин сказал: Леду? – Он обратился к официанту: – Вы тоже слышали?
Официант, желая, очевидно, за что-то отомстить хозяину, ограничился улыбкой.
Фредерик велел ехать на Бульвары, возмущенный потерей времени, негодуя на Гражданина и пламенно мечтая узреть его, точно Гражданин был божеством; он твердо решил извлечь приятеля из глубин любого, хотя бы и самого отдаленного, винного погребка. Извозчик раздражал Фредерика, он его отпустил; мысли путались в голове; потом вдруг все названия кафе, какие когда-либо произносил при нем болван Режембар, разом вспыхнули в памяти, как бесчисленные огни фейерверка: кафе «Гаскар», кафе «Грембер», кафе «Альбу», кабачок «Бордоский», «Гаванский», «Гаврский», «Бёф-а-ла-Мод», «Немецкая пивная», «Мамаша Морёль», – и он посетил их все по очереди. Но из одного Режембар только что ушел, в другой – должен был прийти; в третьем его уже полгода не видели; в четвертом он накануне заказал на субботу жаркое из баранины. Наконец у трактирщика Вотье Фредерик, отворив дверь, столкнулся с официантом.
– Вы знаете господина Режембара?
– Как же, сударь, еще бы не знать! Ведь я имею честь прислуживать ему. Он наверху, кончает обедать!
Тут подошел сам хозяин заведения, с салфеткой под мышкой:
– Вы, сударь, спрашиваете господина Режембара? Он только что был здесь.
Фредерик выругался, но хозяин стал уверять, что он непременно найдет его у Бутвилена.
– Даю вам честное слово! Он ушел немножко раньше, чем обычно, у него деловое свидание с какими-то господами. Но, повторяю, вы его застанете у Бутвилена, на улице Сен-Мартен, номер девяносто два, второй подъезд, во дворе налево, второй этаж, правая дверь!
Наконец сквозь облака табачного дыма Фредерик увидел Режембара; он сидел один в глубине задней комнаты, позади бильярда, перед ним стояла кружка пива; он опустил голову, и вид у него был задумчивый.
– Долго же я вас искал!
Режембар, не двинувшись с места, протянул ему два пальца и, словно они виделись только вчера, произнес несколько незначительных фраз по поводу открытия сессии.
Фредерик прервал его и спросил самым непринужденным тоном:
– Как поживает Арну?
Ответа пришлось ждать долго. Режембар полоскал горло своим напитком.
– Недурно!
– А где он теперь живет?
– Да… на улице Паради-Пуассоньер, – отвечал удивленный Гражданин.
– Какой номер?
– Тридцать семь… Вы, право, чудак!
Фредерик встал.
– Как, вы уже уходите?
– Да, да, мне надо ехать, я и позабыл, что у меня дело! Прощайте!
Из кабачка Фредерик помчался к Арну, словно на крыльях ветра, с той необычайной легкостью, какую ощущаешь лишь во сне.
Он вскоре оказался перед дверью, на площадке третьего этажа; на звонок вышла служанка, открылась вторая дверь. Арну вскочил и обнял Фредерика. Г-жа Арну сидела у камина. На коленях у нее был мальчик лет трех; дочь ее, теперь такого же роста, как мать, стояла по другую сторону камина.
– Позвольте представить вам вот этого господина, – сказал Арну, схватив сына под мышки.
Несколько минут он забавлялся тем, что высоко подбрасывал мальчика.
– Ты же его убьешь! Боже мой! Да перестань! – кричала г-жа Арну.
Но Арну клялся, что опасности никакой нет, продолжал игру и даже ласково сюсюкал на своем родном марсельском наречии:
– Ах ты, мой цыпленочек! Соловей ты мой маленький!
Затем стал расспрашивать Фредерика, почему он так долго не писал, что он делал, что побудило его вернуться.
– Теперь, друг мой, я торгую фаянсом. Но поговорим о вас.
Фредерик сослался на долгий судебный процесс, а главное, чтобы вызвать к себе больше сочувствия, на здоровье матери. Короче говоря, теперь он окончательно намерен поселиться в Париже; о наследстве он промолчал, не желая бросать тень на свое прошлое.
Занавески, так же как и обивка мебели, были из шерстяного коричневого штофа; в изголовье постели лежали рядом две подушки; на угольях в камине грелся чайник; темный абажур лампы, стоявшей на краю комода, оставлял в тени комнату. Г-жа Арну была в синем мериносовом капоте. Глядя на потухающие в камине угли и положив одну руку на плечо мальчика, она другою развязывала ему тесемку на кофточке; малыш, оставшись в одной рубашонке, заплакал и стал чесать себе голову, совсем как сын трактирщика Александра.
Фредерик думал, что задохнется от радости; но страсть, перенесенная в новую среду, чахнет, и, когда он увидел г-жу Арну не в той обстановке, в которой раньше знал ее, ему показалось, будто она что-то утратила, несколько опустилась, словом, уже не та, что прежде. Спокойствие, которое он ощутил в сердце, поразило его. Он осведомился о старых друзьях, в том числе о Пелерене.
Примечания
1
Основное разделение лиц (субъектов гражданского права) (лат.).
2
Вы англичанин? (англ.)
3
«Скорбящей Богоматери» (лат.).
4
Как приличествует (лат.).
5
Не оставив завещания (лат.).