– Ты чё мелешь-то, дура?! – треснул ее ложкой по лбу отец. – Чего на мать родную плетешь? Как это она в постели с мужиком? Нет! Он, как и полагается, возле лампочки торчит, проводку чинит, а она чегой-то все возле печки вьется.
– И что? – поторопила его Гутя. – Она возле печки, он на лампочке висит, и что?
Отец выпучил глаза:
– И ничего! Обиделся я. И прямо так и заявил: «Ежли, говорю, тебе чужой мужик милее, так и оставайся с ним, неверная!» И все. И уехал к вам. Бросил я ее. Ты, Гуть, вот чего: ты б мне сыскала бабенку, а? Чтоб городскую, а? Фом, может, у тебя какая знакомая на примете имеется?
Фома нервно вздрогнул и уставился на Варьку. Если бы у него и имелась по нелепой случайности какая-нибудь безнадзорная знакомая, он бы не признался даже под пытками.
– Ну? Что молчишь? – ткнула его в бок Варька. – Имеется? Помоги дедушке.
– Откуда? – честными глазами заморгал Фома. – Откуда у меня женщины? У меня ж только больные!
– Придется искать... – грустно выдохнул Влас Никанорыч и опрокинул еще рюмку. – Гутя! Слышь, чего батя говорит? Искать, говорю, вам придется... себе новую мамку!
– А я вот что думаю, – сверкнула глазами Аллочка. – Что нам легче нового папку найти. А что? Будет он жить в деревне, мы ему бычков на откорм купим, дело свое заведет, деньгами помогать станет... А если у того папки еще и квартира в городе случайно окажется, так я сразу же туда и пропишусь! Чтоб кому другому не досталась. Гутя, посмотри, у тебя там, кажется, Иван Иваныч на примете имеется, очень он пасекой интересуется...
– Эт-то какой такой Иван Иваныч, а-а?! – побледнел Влас Никанорыч и стал медленно подниматься со стула. – Эт-то кого вы себе там отыскали еще? Какого такого папку, я интересуюсь знать! Бычков они ему купят! А мне?! Где мои бычки?!
– Пап, а какие ж тебе бычки, если ты, как маятник – из деревни в город, из города в деревню? – не сдавалась Аллочка. – Сколько можно матери нервы трепать?
– Я ей ничего не трепаю! Не... треплю. Я!.. Я, может, ей того... отдохнуть от себя дал? Чтоб она успокоилась, не психовала, а то ить она ж меня после того запою прямо чугунком по темечку-то, прям чугунком! Во, глянь! Фома, ты ж врач! Глянь, говорю... вот тут, аккурат на темечке, закрытая рана... Видишь?
На темени отца и в самом деле проглядывался кровоподтек.
– А об спину мою все коромысло разломала! Щас покажу... Это я ниже поясницы удары-то принял... Девки! Ну, чего выпялились? При вас, штоль, штаны-то скидать? Фома! Иди, тебе покажу, ты как врач пронаблюдаешь...
– Да ладно, – отмахнулся Фома. – Я вам верю.
– Ну вот! И как же я останусь? – не успокаивался батюшка. – Это она меня днем так-то изувечила, а что ночью придумает? Она ж ночью меня точно, как барана, – на кол, да в печку! А к утру – пожалте: барашек на вертеле!
Отец так разобиделся, что даже остатками водки ни с кем не стал делиться, допил прямо из горлышка, так, обиженный, и отправился спать. Утром папаша не знал, куда девать глаза.
– Девчонки, вы, это... матери хоть письмишко-то черканите, – попросил он, собирая вещички.
– Пап, ну какое письмишко, если мы ей звоним через день, – удивилась Гутя.
– Черканите, – настаивал папаша. – Чай, рука не отсохнет. А я, как приеду, сразу ей в зубы – письмо! И она тут же сообразит, что я не где-то по девкам шлялся, а навещал родных деток. Да напишите вы письмо, едрена корень!
Дочери не только написали письмо на двух листах, но и набрали полную сумку гостинцев; попросту сгребли все, что лежало в холодильнике.
– Ну и славно... – успокоился батюшка, потом на секунду приник к Фоме и скороговоркой протараторил: – Фомка, а ты там приглядывай, может, попадется какая молоденькая инвалидка, чтоб только с квартирой и с лица хорошенькая. И сразу же звони!
Пока Фома растерянно хлопал глазами, Аллочка уже совала папеньке пакеты в руки, а Варька придвинулась к супругу вплотную – родной дедушка ей доверия не внушал.
Влас Никанорыч спешно простился и быстро сбежал по лестнице.
– Гутя! Посмотри, который час? – взволновалась Аллочка. – Нам сегодня у Назаровых во сколько надо быть? Мы не опоздали уже?
Гутя даже на часы не стала смотреть:
– Нам к пяти, успеем.
– Ага, успеем! К пяти, а у меня еще кудри не завиты, маска не наложена! – металась по комнате Аллочка. – Куда опять задевали мои бигуди? Фома! Ты не видел?
Фома только дернул бровью, а потом тихо прошептал на ухо жене:
– Варь, у меня внешность изменилась, что ли? Один просит, чтобы я его к девкам сводил, другая вообще – решила, что я трансвестит...
– А это потому, что ты мало времени уделяешь супруге! – тут же нашлась Варька и кинулась на защиту мужа. – Аллочка! Между прочим, ты свои бигуди зачем-то засунула в холодильник, наверное, опять их от мамы прятала, сама вытаскивай свои крабовые палочки.
Аллочка, обиженно сопя, вытащила бигуди (они отчего-то и впрямь нашлись в холодильнике) и принялась готовиться к вечеру. Назаровы всегда гуляют на широкую ногу, и сегодня обязательно будет Степан – шофер Кирилла Андреевича, а значит, и выглядеть надо на все сто.
Назаровы жили в коттеджном поселке, езды до их дома было минут двадцать, а потому Неверовы были готовы за полчаса до назначенного времени, и новенькая машина Фомы уже стояла у подъезда, когда Гутя вдруг схватилась за сердце:
– Какой ужас! Стыд какой! Боже, какой стыд! – вдруг воскликнула она, забегала по комнате, прижимая ладошки к щекам, и только повторяла: – Господи, ну как же неудобно! Боже, оказывается, у всех нас воспитание хромает на обе ноги!
– Да его вообще нет, а что случилось? – равнодушно отозвался зять.
– Мама, наверное, просто забыла накрасить губы, – предположила Варька.
У Аллочки была своя версия. Она подскочила к сестре и зашипела ей в самое ухо:
– Что ты опять натворила, горе мое? Признавайся – надела мой новый лифчик, да? Который я за пятьсот рублей купила? Говори же!
Гутя вытаращилась на нее с полным непониманием, некоторое время хлопала ресницами, потом покрутила пальцем у виска:
– Аллочка, ты что?
– Фома, о воспитании ты верно заметил, – тут же проговорила Аллочка. – Гутя, признавайся – что ты учудила?
– Да почему это я?! Это все мы, – накинулась на родню Гутя. – Целую неделю собирались к ребенку на день рождения, а о подарке и не подумали!
У Аллочки вытянулось лицо:
– Так ты до сих пор не купила Машеньке подарок? Какое свинство с твоей стороны!
– Да почему с моей-то?! Ты, что ли, купила? – возмущалась Гутя.
Но ее уже не слушали.
– Мама! Бегом в машину. Сейчас можно купить все, что хочешь. Мы еще успеем.
– Конечно, если только ты не забудешь взять деньги, – аккуратно напомнила Аллочка.
В подарок девочке Неверовы купили замечательную куклу, ростом даже не с Машеньку, а с саму Гутю. Покупкой все остались ужасно довольны, правда, из-за этого немного опоздали на торжество. Они уже придумали оправдание, дескать, Аллочке стало в машине дурно, и пришлось несколько минут потратить на ее самочувствие, однако их опоздания никто не заметил. Гости с детьми собирались раньше, они уже вытерпели выступление клоунов и скоморохов и теперь жадно поглядывали на столы.
– Гутя! Аллочка, Фома, проходите, – кинулась встречать их радушная хозяйка и тут же, по старой традиции, вытолкнула вперед вконец уже замотанную именинницу. – Машенька, провожай друзей в гостиную!
Комната была украшена шарами, цветами и гирляндами. Между скучными взрослыми гостями степенно прохаживались малыши, и только изредка, забыв обо всех правилах приличия, они нет-нет, да и затевали перепалку между такими же малышами, начинали играть в догоняжки или (что уж совсем было неприлично) прятались за тяжелые портьеры. Напыщенные мамочки шикали на детвору, но с каждой минутой удержать младший гостевой состав становилось все труднее.
Аллочка пробежала глазами по приглашенным. Несколько пар с детьми, три степенные старушки, два одиноких молодых человека, один из них – невыносимый красавец, тройка накрашенных девиц с затуманенным взором, вероятно, подруги Жанны. Видно было, что гости уже давно рвутся за столы, но хозяйка по какой-то причине все еще выжидает.
– Что-то я Кирилла Андреевича не вижу, – подошла к Аллочке Гутя.
– Да что там – Кирилла Андреевича, даже шофера его нет! – с досадой отозвалась Аллочка.
– Ой, я уже звонила Кирюше, – тут же подскочила Жанна. – Он сегодня встречает партнеров по бизнесу, никак не может вырваться пораньше. Просил, чтобы мы его не ждали, приедет попозже. И, конечно же, Степан прибудет вместе с ним... Господа! Прошу за столы! Кирилла ждать не будем, он задерживается. Он только что отзвонился, просил не ждать... Дела, – и она с милой извинительной улыбкой развела руками. – Валентина, уведите детей наверх, там накрыты чудесные столики.
Няня увела детвору, гости с шумом стали усаживаться. Глаза заблестели веселее, голоса зазвучали громче, а томные девушки, не дожидаясь первого тоста, принялись стремительно стрелять глазами в сторону одиноких красавцев.
– Вовчик! Садись, я тебе здесь место держу!
– Мне вон того салатика... да нет же, я вам на другой показывала! Что вы мне какую-то гадость положили?
– Да хватит вам ковыряться. Ешьте, что дают!
– А что это бабушки Виолетты не видно? Говорят, она чу́дно вышла замуж!
– Поэтому ее и не видно. Не хочет дразнить своего мальчика молодыми телами, ха-ха-ха!
– Да нет же, девочки! Она приезжала, привезла Машутке старые серьги в подарок, а они даже не золотые.
– Какой ужас! Так сэкономить на ребенке. А вы сами что подарили? Мы, например, маленькую гоночную машину. Простенько и со вкусом.
– Мы тоже простенько. Мы подарили карусель. Сейчас ее во дворе устанавливают. И тоже со вкусом, между прочим!
– Да что там ваш вкус, ха! Кирилл свой дочери обещал подарить домик на островах. Теперь по агентствам носится, выбирает.
– А Жанна что?
– Жанночка против. Но думает, что папаша уймется. А какое там уймется, если он уже договорился, в каком банке кредит оформлять будет! Не помню только, где – то ли на Мальдивах, то ли на Гавайях. Вот это я понимаю – простенько! Сейчас бумаги оформляет!
– Обалдеть! И что девочка с этим домиком будет делать? Кстати, мы совсем недорого могли бы за ним присмотреть. Буквально за символическую плату. Да, а Вета где? Ее сегодня не будет?
– Жанночка сказала, что она придет чуть позже со своим мальчиком.
– С ума сойти, как растут дети! Еще сама с мальчиками не нагулялась, а уже дети туда же...
– Да у вас-то никаких детей нет, гуляйте с кем хотите!
Под этот мерный рокот гости насытились довольно быстро. Хозяйка, услышав, что вилки и ножи гремят уже потише, тут же притащила Машеньку, поставила ее на стул и заставила пролепетать стишок. Умиленные гости кинулись дарить подарки. Потом Машеньку унесли, и гости накинулись на обновленный стол. Аллочка уже наелась и теперь, дабы не скучать, кидала лукавые взгляды на высокого блондина в темно-сиреневом костюме. Блондин рассыпался в комплиментах, но, поскольку Неверовы сидели от него далеко, Аллочке никак не доставался его лучистый взгляд.
– Аллочка, ты сейчас из платья выпрыгнешь, – прошипела Варька. – И вообще, сколько раз тебе говорить – если берешь мои наряды, то хоть шалью сверху прикрывайся, у тебя все складки наружу!
– Зато как смотрится грудь! – парировала Аллочка и снова потянулась со своим фужером – чокнуться с блондином.
Потом снова пили, ели, красавец-блондин все никак не замечал прекрасную даму на другом конце стола. Аллочка заскучала. Поэтому, когда все пошли курить, она вскочила первой.
– Аллочка, ты куда? – накинулась на нее Гутя. – Там только сигары курят. Ты хочешь выкурить сигару?
– Я хочу хоть что-нибудь еще, кроме стола, – огрызнулась Аллочка. – В конце концов, я могу пойти в бильярдную. И если никто из мужчин не додумается составить мне компанию, одна шары погоняю!
Она явно лукавила. Аллочка слишком хорошо знала, что некоторые из мужчин обязательно уединятся в бильярдной, и лучше туда прийти раньше них, а то опять потом начнут эти родственники шипеть о правилах приличия.
В это время в гостиной уже включили музыку, но Аллочка не осталась. Может быть, она и прослушала бы пару мелодий, но блондин удалился курить, второго свободного молодого человека уже подхватила и повела на танец чья-то бесстыжая рука, и интерес к музыке у гостьи пропал.
Бильярдная находилась на первом этаже, но в другом конце дома. Аллочка уже не в первый раз была в гостях у Назаровых, и провожать ее не требовалось. Завернув по пути в дамскую комнату и подправив красоту, она уверенно толкнула тяжелую дверь.
В бильярдной было темно. Аллочка включила свет, и над роскошным столом вспыхнули три абажура.
– Ну вот, потренируюсь пока в одиночестве, а там...
И тут горло ее сжал леденящий ужас, крик застрял глубоко внутри, а сердце, казалось, резко оборвалось куда-то вниз.
За бильярдным столом, возле большой разбитой вазы, лежала Виолетта, а голова ее покоилась в какой-то черной луже. Вся поза девочки была настолько неестественна, что Аллочка ни минуты не сомневалась – она мертва.
– Фо... ма-а-а-а... – просипела Аллочка.
Медленно, шатаясь, боясь повернуться к девочке спиной, она вышла из бильярдной, захлопнула дверь и только потом понеслась обратно к гостям.
– Жанна!! – кричала она. – Жанна! Фома!!! Да Гутя же!
В гостиной все так же гремела музыка, скакали пьяненькие гости, и криков Аллочки никто не слышал.
– Гутя! Фома!! – подбежала к своим Аллочка и тихо выдохнула: – Там... там Виолетту убили... в бильярдной...
– Тихо! – рявкнула Гутя, ни минуты не сомневаясь в том, что сестра говорит правду. – Ты сейчас такую панику устроишь... Фома! Давай в бильярдную. В конце концов, ты у нас врач или кто?
– Да слышу я, – уже направился туда Фома. – Варьку не пускайте.
– Варька, звони в милицию, – распоряжалась Гутя. – А ты, Аллочка, найди Жанну.
– Сама знаю... – тяжко дышала Аллочка. – Вот только б знать, куда она провалилась!
Гутя унеслась за Фомой, Варька побежала за ними следом, на ходу нажимая на кнопки сотового телефона, а Аллочка принялась заглядывать во все двери подряд – где-то же должна быть Жанна!
Хозяйка выскочила из какой-то двери совсем неожиданно, наткнулась на Аллочку и невероятно смутилась:
– Аллочка?.. А я... я тут... подарок Машеньке запрятала, не помню куда... – глупо хихикнула она, подхватывая гостью под руку. – Ну, пойдемте же к гостям! А отчего вы не танцуете?
Аллочка остановилась, вперилась взглядом в молодую женщину и четко произнесла:
– Там в бильярдной лежит Виолетта. Мне кажется, она уже мертвая.
Жанна сначала даже не поняла, что ей сказали.
– Аллочка, пойдемте же танцевать! Ну, что вы упира... Аллочка, вы что – много выпили? Что вы мне сейчас такое... Где, вы говорите, Виолетта?
Она все еще не могла поверить, поэтому разумное мышление у хозяйки дало сбой.
– Зачем вы меня пугаете? – постепенно начал доходить до нее смысл сказанного.
– Пойдемте в вашу бильярдную... Я честно предупреждаю, Аллочка: я, конечно, вам многим обязана, но такие шутки!.. Вряд ли я смогу вам это простить...
– Да какие, к черту, шутки! Я чуть сама там не скончалась! – рявкнула на нее Аллочка и потащила молодую женщину за собой.
В бильярдной, кроме Неверовых, все еще никого не было. Фома стоял на коленях возле девочки, Гутя перекрыла собою дверь, а возле двери тряслась Варька и беспрерывно тыкала в кнопки.
– Ты кому? – кивнула Аллочка на телефон.
– В милицию... и ее, этому... Назарову. У Назарова телефон недоступен.
Жанна по инерции быстро прошла к столу, увидела за ним лежавшую на полу падчерицу и, тихонько охнув, стала медленно сползать на пол, цепляясь за стол.
– Аллочка! Уведи ее! – крикнул Фома. – Уберите ее куда-нибудь!
– Варька! Уведи Жанну!
Варька подхватила потяжелевшую вмиг Жанну и поволокла ее из комнаты.
– Как она? – глупо спросила Аллочка о Виолетте.
– Уже никак, – поднялся Фома, старательно вытирая руки платком. – Она об стол... головой... но не сама. Ее кто-то по голове ударил. И сильно. Девочка не могла так упасть, чтобы разбить голову... вдребезги. А как ты на нее натолкнулась?