– Уж извините, одежду, как вы образно выражаетесь, «заклинило», – объявил мэтр Перегрин. – Необратимая искаженная трансформация. Вы, молодой человек, в каком заведении обучались?
– В Академии магии, в Конвелле, – пискнул Августус. – Я всегда был невысокого мнения о тамошней школе, – с удовлетворением отметил профессор.
Хельги торжествующе улыбался. Он чувствовал себя отомщенным.
На следующий день Энка погрузила на Ампира мешок, усадила сонного с похмелья Рагнара и отбыла в Оттон сдавать ценности на хранение.
Оставшиеся продолжили архивные изыскания, но тщетно. Вторая неделя подходила к концу, а к разгадке тайны они не приблизились ни на шаг. Воротившейся сильфиде не пришлось даже спрашивать, как дела – все было ясно по унылым физиономиям встречающих.
– Значит, надо отправляться в Трегерат, – решила девица.
– Не надо, – хмуро откликнулся Хельги. – Я говорил с одним типом из архива, он хотел написать монографию про наш замок, и тоже ничего не нашел. Ни у нас, ни в Трегерате.
– Может, плохо искал, – неуверенно предположил Рагнар.
– Он искал целый год, методично и планомерно.
– А вдруг он врет? – с надеждой предположила Энка. – Из страха конкуренции?
– Вообще-то он эльф.
Энка безнадежно вздохнула. Эльфы не лгут, это всем известно.
– Теперь на нас падет проклятие? – жалобно спрашивала Ильза. – Я боюсь!
Меридит была не склонна предаваться пессимизму.
– Не бойся, не падет! Завтра соберемся и пойдем за реликвией.
– Куда это, если не секрет? – осведомился Орвуд настороженно.
– А, куда глаза глядят! В смысле, куда Силы Судьбы укажут…
– Они, пожалуй, укажут! Знаю я их! – разозлился гном. – Опять полсвета напрасно обойдем, как в прошлый раз. А я уже не в том возрасте, чтобы зря ноги бить, они у меня не казенные.
– И что ты предлагаешь, – окрысилась Энка, – просиживать штаны до тех пор, пока не начнет действовать проклятие?
– Предлагаю расспросить очевидцев, – неожиданно спокойно ответил гном. – Наверняка там, где вы нашли клад, есть хоть немного призраков.
Честно говоря, идея Орвуда сама по себе очень дельная – удивительно, что она не пришла им в голову раньше, – энтузиазма ни у кого не вызвала. Призраки – не самые приятные собеседники. Никогда не знаешь, в какой момент им захочется тебя уничтожить. Это при условии, что они вообще явятся. А могут и проигнорировать, из вредности. Так и просидишь целую ночь в развалинах, как дурак. А в них ведь не одни призраки водятся. Синие огни и слепые карлики – тоже сомнительная компания. Опять же упырь может вылезти. Дурное там место.
Но все эти резонные доводы Орвуда не впечатлили.
– Не сахарные, не растаете, – безапелляционно заявил он. – Ради важного дела можно и потерпеть некоторые неудобства. И нечего время тянуть, прямо сегодня ночью и ступайте.
– Что значит «ступайте»? А ты?
– А я уже не в том возрасте, чтобы…
– Фигушки!!! – завопила Ильза из кухни. – Если идти, так всем вместе! И нечего про свой возраст болтать. У нас в школе учится гном, так он мне сам говорил, что вы, гномы, только после сорока лет считаетесь по-настоящему взрослыми! Отрастил бороду и думает, что все вокруг дураки! А сам – малолетка!
Из ванной послышалось не по-эльфийски ехидное хихиканье Аолена.
Хельги встал и молча побрел к выходу.
– Ты куда? – окликнули его.
– В библиотеку. Хочу почитать, как вызывают призраков.
Вызывать призраков не пришлось – сами явились. Белые, бесплотные тени скользили среди замшелых валунов. Временами они были размытыми и бесформенными, как ночной туман, временами оформлялись в почти реальные человеческие фигуры. Целый сонм привидений, колыхаясь, словно в такт неслышной музыке, кружил над развалинами.
– Ничего себе! – присвистнула Энка. – Праздник у них, что ли?
Меридит фыркнула:
– Ага! Свадьба. Или, может быть, похороны.
– Какие похороны у призраков? – не уловила иронии сильфида. – Они все давно… щас как дам!
– Подеритесь еще! – зашипел гном. – Спрашивайте, что надо, и пойдем домой! У меня уже вся борода отволгла!
– Эй! – замогильным шепотом окликнула Энка. – Эй, призраки! Привидения! Можно с вами побеседовать?
Но те, не обращая на нее никакого внимания, продолжали свой монотонный танец.
– Эй!!! – рявкнула девица во всю мощь своих легких. – Оглохли, что ли?!
Хельги болезненно поморщился. Он не выносил резких звуков.
– Не ори без толку! Им через защитный круг не слышно, у них природа другая.
– Ну так уберите круг! Не ночевать же тут, в самом деле!
Аолен хотел возразить, но не успел. К его ужасу, Хельги, ничтоже сумняшеся, в самом деле убрал круг! Впрочем, ничего рокового не произошло. Призраки далеко не сразу почтили своим вниманием непрошеных гостей. Энка успела потерять всякое терпение и уже собиралась швырять в «безмозглую нежить» камнями, когда одна из призрачных фигур наконец отделилась от общей массы, приблизилась, выросла втрое и приобрела вид длинноволосого, бородатого старца в длинных старомодных одеждах. Руки старца сковывали цепи, на ногах бряцали кандалы, голова едва держалась на перерубленной шее. Словом, это было типичное замковое привидение со всеми традиционными атрибутами. Хельги даже поморщился.
Призрак угрожающе навис над головами горе-кладоискателей, разверз черный провал беззубого рта.
– Горе, горе! – раздался голос, глухой, как из кобольдовой ямы. – Горе царству моему, горе моему народу! Горе, горе! Горе царству моему, горе моему народу! Горе, горе!.. – По всему было видно, что эта волынка надолго.
– Эй! – бесцеремонно прервала стоны старца сильфида. – Это твой клад мы нашли?
Призрак дернулся, будто от удара, воздел руки к небесам.
– Свершилось, – возликовал он гулко. – На вас уповаю! Сыщите, не то горе вам…
– Подожди уповать! Мы в твоем письме ни демона не разобрали. Чего именно надо сыскать? И где?
– На юге, – завывал призрак. – Ищите на юге! Коварный Мангоррат! Это он лишил нас ее, обрек на погибель! О горе, горе! Горе царству моему, горе моему народу… Сыщите…
– Что сыскать?!! – заорал Рагнар.
Но призрак не успел ответить. Откуда ни возьмись, среди полного штиля, налетел мощный порыв сухого пыльного ветра, разорвал в клочья, разбросал по полю беспомощные призрачные тела. Развалины опустели. Лишь неясный обрывок фразы достиг чутких ушей эльфа и сприггана: «…Опасность в хвосте! Помните!»
– Мангоррат, Мангоррат… – бормотала Энка. – Где-то слышала я это имя. Где же я слышала это имя?… О! Вспомнила! Это же памятник в Аполидии, в Альтеции. От борделя квартал вниз и направо.
– Что за памятник?
– Здоровущий старинный памятник. Толстый, одноглазый, лысый мужик держит в руках скорпиона. А перед ним из-под земли торчит какая-то рогулька с глазами.
– Скорпион жалит хвостом! – радостно сообщил Хельги. – Опасность в хвосте. Связь налицо!
– Чего радуешься? – недовольно пробурчал Орвуд. – Опять ничего толком не узнали: ни что искать, ни куда идти. Опять полсвета зря обойдем.
– Не полсвета, а всего одну восьмую, – заступился за Хельги Рагнар.
Орвуд воззрился на него непонимающе.
– Мы узнали, что искать надо на юге. Это одна четвертая от полсвета. То есть одна восьмая от целого, – пояснил рыцарь. И не удержался, чтобы не похвастаться: – Я теперь знаю все четыре действия и дроби!
– Еще одна жертва образования! – Безнадежно махнул рукой гном.
Ближе к вечеру отоспавшаяся после ночных визитов компания начала собираться на юг. Приятели закупали провизию, точили оружие, паковали мешки. Все, кроме сильфиды.
– Складывайтесь без меня. Я должна пойти попрощаться с Кретаки, – заявила та.
– Кто такой Кретаки? – заинтересовалась Ильза.
– Ее кавалер, – пояснила Меридит скептически. – Четвертый. Мы с Хельги его не одобряем.
Энка пренебрежительно фыркнула:
– Подумаешь! Вы никогда моих поклонников не одобряете.
– Неправда. Мы одобряли второго, Форсиуса.
– Да? Тогда зачем вы спустили его с лестницы?
– Мы не спускали его с лестницы, – скучающим голосом пояснила диса. – Он сам упал.
– Если бы Хельги не отрастил волчью голову и не выскочил на лестницу, он бы не упал.
– Мы услышали незнакомые шаги, думали, это соседи снизу идут ругаться, хотели их напугать, только и всего. Просто твой Форсиус оказался слишком слабонервным.
– Понятно. Форсиус слабонервный, Боом – тупой, Эллаэ – зануда. Чем вас не устраивает Кретаки?
– Ногами.
– Ноги как ноги.
– Ужасные ноги! Брр! Надеюсь, у тебя с ним ничего серьезного не было?
– Допустим, не было. Но ноги тут ни при чем.
– А что у него с ногами? – полюбопытствовал Эдуард. – Он хромой?
– Нет. Козлоногий.
– Как это?!
– Ноги как у козла.
– В смысле мохнатые? С копытами?!
– Вот именно.
Энка сердито засопела:
– Нечего шовинизм разводить. Подумаешь, копыта! Все народы разные. Кретаки – фавн, ему положены козьи ноги. Вон спригганы – те в волков превращаются. Лучше, что ли? А люди вообще от обезьян произошли!
– Как от обезьян?! – ахнули люди.
– От обезьян, – подтвердил Хельги. – Так Макс говорил. Теория эволюции называется.
На лице Ильзы отразилась детская обида.
– Разве нас не боги сделали? Я всегда думала, что боги. Из глины…
– А может, и боги, – в задумчивости откликнулся Хельги. – Может, потренировались на обезьянах, потом занялись людьми? Как знать?
На прощальное свидание сильфида отправилась в настроении элегическом, а вернулась злющая, как скорпий.
– Простились? – спросила Меридит подругу.
– Простились. Навсегда. Видеть его больше не желаю!
– Почему? – удивилась диса.
– Потому что козел. – Энка с досадой отшвырнула плащ. – Какие ноги, такая и натура. Хватит об этом. Он для меня больше не существует.
Меридит равнодушно кивнула. Рано или поздно, но все романы сильфиды заканчивались подобным образом, так что ее близкие успели привыкнуть.
Ильза же, напротив, была заинтригована до предела, ходила вокруг подруги кругами и мучительно пыталась сообразить, как бы половчее подобраться к той с вопросами, не подвергая при этом опасности собственную персону. Но решить данную проблему она так и не успела, отвлеченная событием еще более впечатляющим.
Они как раз приступили к ужину, когда раздался стук. И было в этом звуке нечто такое, что заставило всех дружно вскочить и ринуться к двери.
На пороге стоял некто, в первый момент показавшийся Ильзе странно знакомым. Она обернулась и поняла, в чем дело. Пришелец был удивительно похож на Хельги. С одной только разницей: Хельги выглядел очаровательно, незнакомец же – омерзительно как злая карикатура. Черты лица те же, но резче. Тусклые, косоватые, дурные глаза посажены ближе и глубже, нос длиннее и тоньше, губы неожиданно пухлые и мокрые, подбородок безвольно скошен, а все вместе производит крайне отталкивающее впечатление хитрого и порочного существа. Интересно, кто это такой?!
– Как ни печально, но это мой брат, – мрачно ответил Хельги на немой вопрос окружающих. – Чего приволокся?
Пришелец криво ухмыльнулся:
– Так-то ты встречаешь любимого брата?
В глазах Хельги сверкнул нехороший желтый огонь:
– Я скорее соглашусь назвать любимым подменного братца Улафа, чем тебя, и ты это знаешь. Говори, зачем явился, и проваливай. Впрочем, можешь и не говорить. Просто проваливай. Пока не натрусил блох на лестнице.
– У него правда блохи? – испуганным шепотом спросил принц, отступая подальше.
– Да уж наверняка, учитывая его образ жизни, – громко и зло ответил Хельги.
Пришелец стоически проигнорировал их диалог.
– Я скажу, зачем явился, – объявил он. – Некуда податься было, вот и явился. Дай, думаю, брата навещу. Худо-бедно, родня. Может, денег малость одолжит, приютит…
– Не одолжит и не приютит, – отрезал Хельги. – Не надейся. И вообще, если не хочешь неприятностей, мой тебе совет: убирайся назад в Дольмен и больше из-за Перевала носа не высовывай. Не погань Староземье своим присутствием.
Мерзкий спригган придал физиономии делано сокрушенное выражение, развел руками:
– Я и рад бы, да нельзя мне в Дольмен. Меня, знаешь ли, вне закона объявили.
– Чего и следовало ожидать.
Внешне Хельги оставался каменно спокоен, но Меридит, знавшая напарника словно самое себя, заметила, как побелели его губы, как когти впились в ладони почти до крови.
– Тебя одного или весь род? – резко спросила диса, понимая, что именно этот вопрос сейчас больше всего волнует Хельги, а сам он никогда не унизится до того, чтобы задать его Гуго, так звали его гнусного младшего брата.
– Одного, – вздохнул Гуго. – Даже компании меня лишили.
Этот вздох был вполне искренним. Уж конечно, ему было бы гораздо легче от сознания, что положение матери и братьев не лучше, чем у него самого.
– За что? – продолжила допрос Меридит.
– Догадайтесь с трех раз! – хихикнул подонок.
Хельги презрительно фыркнул:
– Тут и гадать нечего. Воровство, изнасилование малолетних и сношение с природными волками.
Пришелец весело оскалился:
– Все три раза – и все верно! Как ты, братец, прозорлив!
– Сделай милость, уйди, – устало попросил Хельги. – Не доводи до греха.
Удивительно, но Гуго послушался. Прекратил кривляться и быстро, не прощаясь, сбежал по лестнице. Видимо, почувствовал, как недалеко осталось Хельги до этого самого «греха».
– Ничего себе! – прокомментировала ситуацию сильфида. Ей отказало обычное красноречие.
– Кто-нибудь сделайте одолжение, сгоняйте, убейте его, а? – попросил Хельги. – Пока недалеко ушел.
– Ты уверен, что хочешь этого? – с сомнением спросила Энка.
– Абсолютно. Я и сам бы с удовольствием, но братоубийство до добра не доводит.
– Ну как знаешь… – Энка взяла меч и устремилась вдогонку.
Вернулась она ни с чем. Гуго как в воду канул.
– Обернулся зверем и спрятался где-нибудь в выгребной яме, – решил Хельги. – Ох, чует мое сердце, мы еще хлебнем с ним горя! Не к добру он объявился.
За окнами совсем стемнело. Хельги старательно делал вид, что заснул. Он пребывал в скверном настроении и не был расположен к общению. С его молчаливого согласия Меридит шепотом рассказывала друзьям все, что знала о Гуго и его положении в роду Ингрем.
Дела со вторым сыном у Анны Ингрем не заладились с самого начала. Он был зачат по дурости, в день затмения, от незнакомого сприггана из маленького, вырождающегося прибрежного дольмена, не имеющего даже названия, а каждому известно: Дольмен без имени не может считаться полноценным. Ребенок родился раньше срока, среди зимы. Поблизости не нашлось подходящего обмена, и Анне, не желающей повторения истории с Хельги, пришлось по морозу тащить младенца через Перевал, подвергая воздействию отвратительной древней магии. Но даже это было не самой большой глупостью с ее стороны.
Если бы молодая мать знала хоть что-то о сектантах мандрагоритах, скрывающихся от человеческих законов в дремучих лесах Понита, она, безусловно, предпочла бы убить ребенка, нежели отдать им на воспитание. На беду, Анна не ведала ничего. А в результате всему роду пришлось пожинать горькие плоды ее неведения.
И по людским, и по спригганским меркам Гуго являлся настоящим гнездилищем пороков. Он был патологически лжив, похотлив, труслив и жаден. Не признавал никаких законов и норм – ни спригганских, ни человеческих. Он воровал и попрошайничал. Он убивал ради забавы, нередко в волчьем обличье. И не только убивал… Хельги иной раз с ужасом задумывался о том, не бегают ли сейчас по северным равнинам его мохнатые и зубастые племянники. Оставалось только надеяться, что спригганы не скрещиваются с природными волками.
Надо полагать, именно зооморфные похождения Гуго и стали последней каплей в чаше терпения соплеменников. Разбойное спригганское общество никогда не считало нравственность самой главной добродетелью, но оборотничество порицало и сурово карало во все времена. Оно допускалось, с оговорками, при подмене младенцев – и только. Даже невинная шутка Хельги с отращиванием волчьей головы, чтобы испугать соседей, в Дольмене могла навлечь на него неприятности. Что уж говорить о мерзких выходках его брата? Свершилось то, что давно должно было свершиться. Такая вот история.