И вот парадокс! Многие мужчины мечтали бы о такой ситуации, когда толпа женщин наперебой предлагает необременительные отношения, даже не заикаясь о загсе. Но Кораблев-то мечтал о другом. О тихих семейных вечерах и, как ни странно, о собственных детях. Но, по иронии судьбы, ему попадались лишь самые ярые противницы официальных уз. Помучившись до сорока лет, но так и не создав семьи, Кораблев смирился. И стал принимать своих женщин такими, какие они есть.
– Анна – одна из моих студенток, – сказал он. – Способная девочка. Но малость без царя в голове. И как ей удалось меня убедить дать ей мой «Мерседес», уму непостижимо! Хотя я не предполагал, что она пустит за руль какого-то типа. И что, вы говорите, он был симпатичный?
Ничего такого подруги не говорили, но все же кивнули.
– Ужасно! – схватился за голову художник. – Может быть, она за него еще и замуж собралась?
И он в отчаянии посмотрел на подруг. В его темных глазах стояли слезы.
– Ну зачем вы так! – постарались утешить его подруги.
– Может быть, это был ее брат, – наивно предположила Юля.
– Или племянник! – добавила Мариша.
– Не смешите меня! – грустно вздохнул Кораблев. – Все меня обманывают! Увы, я проклят! Обречен быть одиноким!
И он зарыдал самыми натуральными слезами, то колотя кулаками по диванным подушкам, то простирая руки к подругам, призывая их разделить его отчаяние. Подруги переглянулись. Они пробыли в обществе Кораблева всего полчаса, но уже чувствовали некоторый эмоциональный дискомфорт. Художник был из тех людей, которые умеют держать собеседника в напряжении. Если и его подругам приходилось наблюдать попеременно то вспышки его ярости, то самого жалкого отчаяния, неудивительно, что долго рядом с Кораблевым они не выдерживали. Бедняжкам просто требовалось передохнуть от своего привлекательного, явно эмоционально неуравновешенного и утомительного любовника.
Наконец художник несколько успокоился и затих на диване.
– Вы не хотите позвонить этой своей Ане и все выяснить? – робко предложила Юлька.
Эффект был ошеломительный. Кораблева словно подбросило мощной пружиной.
– О да! – возопил он, подскакивая в воздух на добрые полметра от испуганно шарахнувшихся от него в стороны подруг. – Немедленно! Где моя записная книжка? Где телефон?
И он заметался по мансарде, заражая своим нервным возбуждением и подруг. Они тоже кинулись искать телефон и записную книжку. Наконец и то и другое было найдено, и художник принялся звонить Ане.
– Ты где, солнышко? – неожиданно ласковым голосом произнес он. – Котенок, ты что, спишь?
Судя по всему, Аня действительно спала.
– А где моя машина? – еще ласковей поинтересовался у нее художник.
Аня что-то ответила. Кораблева ее ответ явно ошеломил.
– А почему же не зашла тогда? – пробормотал он. – Ну, ясно. А потом почему не вернулась? Не хотела мешать? Знала, что я буду работать? Деточка моя! Любимая! Ты же знаешь, я рад тебя видеть в любую минуту. Ты должна пообещать мне, что никогда больше не будешь говорить, что ты мне мешаешь. Нет, пообещай!
В конце концов невидимая Аня пообещала, и Кораблев от нее отстал.
– В общем, так, – произнес он, поворачиваясь к подругам. – Моя Анечка говорит, что поставила мой «Мерседес» на стоянку еще в одиннадцать часов вечера, как мы с ней и договаривались.
– Да? – разочарованно переглянулись подруги. – А она не врет?
– Сейчас спустимся и проверим. Как говорится, доверяй, но проверяй. Стоянка всего в трех шагах от моего дома, – заявил Кораблев.
И в самом деле, крохотная стоянка на пару десятков машин обнаружилась во дворе соседнего дома. В будочке скучал крепкий детина с овчаркой на поводке. Собака начала радостно вилять хвостом, увидев Кораблева. Да и сам охранник расплылся в приветливой улыбке.
– Геннадий Петрович, вы куда в такую рань? – спросил он у художника.
– Я еще и не ложился, – буркнул в ответ тот, обшаривая глазами стоянку. – Толя, а когда вчера вернули мою машину?
– Точно не помню, но сейчас посмотрю, – откликнулся охранник, ныряя в будку.
Через минуту он выскользнул обратно, держа в руках ящик, откуда извлек какую-то карточку с выбитыми на ней числами.
– У нас же строго, вы сами знаете, – начал он, – нам каждый раз велено регистрировать все машины. Вот у вас, Геннадий Петрович, к примеру, оплачено круглогодичное обслуживание, а хозяин все равно твердит, чтобы я все машины без различия регистрировал. Так что тут все записано. А вот и карточка вашей машины. Хотя я и так помню, машину-то с вечера не вы ставили. А ваша подруга. Так все равно время зафиксировано. Двадцать два часа сорок шесть минут. Ровнехонько в это самое время ваша подруга проехала через ворота на стоянку.
– Она была одна? – строго обратился к охраннику художник.
– Кто?
– Не притворяйся! Анька одна была?
– Конечно, – вздохнул охранник. – Поставила «Мерседес» и ушла. А я думал, к вам она пошла. Что, нет? Не дошла?
И на его лице отразилась искренняя тревога.
– Не волнуйся, все в порядке, – Геннадий Петрович махнул рукой и, не попрощавшись, пошел прочь.
Подруги побежали за ним следом.
– Может быть, все же помочь чем? – крикнул вслед охранник, но так и не дождавшись ответа, пожал плечами, поманил собаку и с ней вернулся в свою будку.
Подруги едва догнали быстро шагающего художника. Он скорбно воззрился на них и произнес неожиданно плачущим голосом:
– Как вы могли так меня растревожить? Смутили мой душевный покой! Заставили меня подозревать невинного ребенка! А она только час всего и пользовалась машиной. Доехала до своей школы, где у них проходил вечер, посвященный сорокалетию. Пофорсила перед одноклассниками тачкой. А потом вернула ее на место. Как мы и договаривались. Не могла она успеть за это время посадить за руль никакого мужчину.
– Что это за встреча такая, где одним часом все заканчивается? – с подозрением прищурилась Мариша.
– Она и не закончилась, но вы понимаете, там же выпить обязательно предложат, – пожал плечами художник. – Что же за встреча, если не выпить при этом? Ну, вот Аня и собиралась сказать, что пить она, не поставив свою дорогую машину на стоянку, не будет.
– И как же…
– Поэтому она собиралась отогнать машину на место, а потом вернуться на такси и спокойно продолжить вечер встречи с одноклассниками. Дело-то было уже сделано. Все видели, что она прикатила на дорогой машине. А что уж потом она с этой машиной собиралась делать – это никого не касается. Всего на час ей машина и нужна была. Говорю же, пофорсить захотелось. Девочка моя любимая! Котеночек! Я должен к ней немедленно поехать и просить у нее прощения! Да! Да! Немедленно!
И художник кинулся обратно на стоянку. А еще через три минуты мимо подруг пролетел темно-вишневый «Мерседес», обдав их теплым порывом нагретого воздуха.
– Приходится признать, что с первой машиной у нас полный облом получился, – вздохнула Мариша, когда они забрались в ее «Форд», оставленный чуть дальше по улице.
– Да, Галочка уехала со своим Сеней из кафе уже после одиннадцати, – кивнула Юля. – А «Мерседес» Кораблева в это время уже стоял на стоянке возле его дома. И никакого Сенечки художник знать не знает.
– Это как раз не самое важное, – пробормотала Мариша. – А вот с показаниями охранника не поспоришь. Даже и не с ним, а с той системой, которая заведена на той стоянке. Покидает машина стоянку или, наоборот, приезжает, все фиксируется. С человеком эта Аня еще могла бы договориться, подкупить наконец, а с автоматикой такой номер не пройдет. Выходит, машину художника смело сбрасываем со счетов. Звони по следующему телефону.
– Ой, рано, – покачала головой Юлька.
– Утро уже почти. Авось там проснулись.
Но, увы, по второму телефону никто трубку не снял. Пришлось подругам ехать по адресу, указанному Леопольдом в числе других координат владельцев вишневых «Мерседесов». К счастью, это было недалеко. Через десять минут подруги оказались на станции метро «Приморская». Владелец второго темно-вишневого «Мерседеса» жил в новом доме, стоящем почти на берегу залива. Двор был огорожен аккуратной металлической решеткой, и за ней стояли машины. Но охранника тут не было. Его роль выполнял современный замок, намертво приваренный к металлическим воротам. Открыть его можно было только с помощью специального ключа, какового у подруг, разумеется, не было. Подруги потыкались в закрытые ворота и задрали головы. Забор был мало того что высокий, так еще и сконструирован из чего-то, здорово напоминающего остро заточенные пики в два с половиной метра высотой.
– Ни за что не поверю, чтобы припозднившиеся гости жильцов проникали за ограду через забор, – сказала Мариша.
– Конечно, нет, – фыркнула Юля. – Тут должна быть калитка или какое-то переговорное устройство.
– Но его нет, – возразила Мариша. – Только замок на воротах. Ты же видишь.
– Вижу, вижу, – пробормотала Юлька. – А вот и переговорное устройство собственной персоной.
И действительно, к ним, мелко семеня, приближалась сухонькая бабка, угрожающе хмурясь при этом.
– Ну, чаво вам ни свет ни заря надоть? – ворчливо поинтересовалась она у подруг.
Каким-то шестым чувством подруги поняли, что бабка их интереса к темно-вишневому «Мерседесу» не поймет.
– Вход ищем, – лишь частично ответила правду Мариша.
– А зачем он вам? – неприветливо отозвалась бабка.
– Жилец нам нужен, – ответила Мариша. – Хомченко Иван. Из семьдесят третьей квартиры.
– Иван Федорович еще спят, – поджав губы, ответила бабка. – Они никогда раньше одиннадцати утра не поднимаются.
– Это с кем же он живет? – спросила Юлька.
Бабка просверлила ее взглядом и неожиданно мягко ответила:
– Одни они живут. Вдовеют уж второй месяц. Несчастье у них. Жена второй месяц как убилась.
– Да вы что? – ахнула Юлька.
– Да и то, – тряхнув головой, ответила бабка. – Молодая была. Глупая. Иван Федорович по доброте своей машину ей купили. А она, дура эта… Прости, господи, что о покойнице плохо отзываюсь! – И бабка несколько раз перекрестилась. – Да только так оно и есть, что глупо получилось, – продолжила она. – Иришку от машины оторвать нельзя было. Целыми днями на этой машине гоняла. Да и то сказать, Иван Федорович не поскупились. Красивую машину ей купили. Этот, как его… «Мерседес». Вот! Уж я на что в машинах не разбираюсь, а и то поняла, что дорогая машина. Блестела вся. Вишневая такая. Загляденье. Только позавидовал, должно быть, кто-то. Вот и не поездила Иришка на ней и недели. Разбилась. Сама насмерть и еще людей покалечила.
– О! – переглянулись подруги. – Какой ужас! Мы и не знали, что у Ивана Федоровича такое горе.
– Мы его поздней навестим, – произнесла Юлька. – Днем. Пусть спит. Сил набирается. Какое горе! Потерять жену. И вы говорите, машину не восстановить?
– Какое там! – махнула рукой бабка. – Автогеном металл резали, чтобы Ирку и пассажиров достать. Она еще и подружек с собой кататься позвала. Хорошо, те сзади сидели, так живы остались. И то спасатели сказали, что чудо это настоящее. Машину так покорежило, что сразу на свалку свезли. И хваленые подушки эти надувные не спасли. Так и понятно, когда машина всмятку, какие там подушки помогут.
– Ужас! – повторили подруги, поспешно отступая. – Передавайте привет Ивану Федоровичу. И соболезнования.
И подруги пустились бежать, прежде чем бабка догадается спросить, а от кого, собственно, привет-то передавать.
– Что же, – сказала Мариша, когда они отъехали от дома с бдительной консьержкой. – Две машины мы можем смело сбросить со счета. Остается последняя. Считай, что Сенечка у нас в кармане. Владелица женщина, наверное, отдала свою машину любовнику или мужу. Или муж на жену оформил, чтобы от налогов уйти.
– А почему ты не думаешь, что она ее просто продала по доверенности? – спросила Юлька.
– Потому что такие дорогие машины по доверенности обычно люди не продают, – сказала Мариша. – Доверенность – вещь ненадежная. Сегодня человек тебе доверяет, а завтра он сам передумает или помрет, а его наследники возьмут и отзовут доверенность. Да и вообще, мало ли что может произойти. А новый «Мерседес» – это же целое состояние. Кому охота, чтобы это самое состояние у него взяли и отсудили? Нет уж, такие дорогие машины записывают либо на себя любимого, либо на очень близкого и надежного человека.
К тому времени, когда подруги добрались до владелицы третьего и последнего «Мерседеса» из их списка, уже совсем рассвело. Для визита, конечно, все равно было еще рановато. Но подруги уже едва стояли на ногах от усталости и выжидать более приличное время никак не могли. Дверь им открыла восточного типа, но хорошенькая и уже бодрая девушка в передничке. В квартире вкусно пахло кофе и чем-то душистым.
– Хозяйка еще не встала, – сообщила девушка подругам, пытаясь захлопнуть у них перед носом дверь.
– Нам, собственно говоря, нужна не она сама, а ее машина, – сказала Юлька.
– «Мерседес» темно-вишневого цвета, – добавила Мариша и выдала историю о водителе, врезавшемся в ее собственную машину.
– Вы ошибаетесь, – покачала головой девушка. – Рената Ибрагимовна ту машину уже две недели как поставила в салон на продажу, и, конечно, она на ней никуда не ездит.
– Новую машину на продажу? Но зачем?
– Ей этот «Мерседес» при разделе имуществе на разводе достался, – ответила девушка. – А он ей не нужен. У Ренаты Ибрагимовны и своя машина есть.
Подруги переглянулись.
– И машина стоит в салоне? – спросила они у девушки.
– Ясное дело, – пожала плечами та. – Можете проверить, если мне не верите. Только сдается мне, что вы либо номера перепутали впопыхах, либо еще что-то.
– Адрес салона, где машина вашей хозяйки стоит, знаете? – мрачно спросила Мариша, чувствуя, что их поиски Сенечки на темно-вишневом «Мерседесе» еще очень и очень далеки от благополучного завершения.
– «Авто-Мерс», – без запинки отрапортовала горничная. – Вообще-то там только свежие машины из Германии стоят. Со стороны машины не берут. Но владелец этого салона друг отца Ренаты Ибрагимовны. Машину бывшему мужу Ренаты Ибрагимовны через него покупали. Поэтому он и согласился выставить ее в своем салоне.
– Но пока ее еще не купили?
– Насколько я знаю, нет, – покачала головой девушка. – Поезжайте убедитесь. Только не упоминайте, что вы от меня узнали про «Мерседес».
Подруги пообещали девушке выполнить ее просьбу и с благодарностью ушли.
– Что делать будем? – вздохнула Юлька. – Салон раньше десяти-одиннадцати утра не откроется. А сейчас еще восьми нет. Может быть, передохнем у меня часочек?
Мариша предложение поддержала с воодушевлением. Оказавшись у Юльки дома, подруги едва добрели до кровати.
– Только спать не будем, – предупредила Юлька Маришу, уже проваливаясь в сон.
Ответа она не дождалась. Мариша крепко спала. А через секунду заснула и сама Юля.
Глава пятая
Проснулись подруги от резкой телефонной трели. Аппарат стоял со стороны Мариши, поэтому она и схватила трубку.
– Алло! – хриплым со сна голосом произнесла она, не открывая глаз и еще не вполне осознавая, где она, кто она и что делает.
– Это Васятин, – сообщил ей свежий мужской голос. – Вы можете явиться через час к следователю?
– Конечно, нет, – пробормотала в ответ Мариша. – Я сплю!
– Не заставляйте меня высылать за вами группу задержания, – посоветовал ей тот же голос. – Приезжайте сами. И мой вам совет… – Тут голос понизился до конфиденциального шепота: – Сразу же заявите, что вы явились с повинной.
От этих слов Марише стало нехорошо. Она открыла глаза, увидела рядом с собой Юльку и поняла, что слова собеседника относятся к ее бедной подруге.
– Что вы имеете в виду? – тем не менее пискнула она.
– Давайте не будем играть с вами в слова, – сказал Васятин. – Мы оба взрослые люди и понимаем, что за свои ошибки нужно платить. Кстати, если у вас есть адвокат, можете захватить его с собой.
После этого Васятин продиктовал адрес, куда следовало Юльке явиться вместе с адвокатом ровно через час.
– Нам не успеть! – в отчаянии воскликнула Мариша.
– Хорошо, через два часа. Но приходите обязательно и помните, что раскаяние смягчает вину, – закончил Васятин и повесил трубку.
– Кто там звонил? – спросонок пробормотала Юлька.
Мариша продрала наконец глаза. Если честно, то короткий разговор с опером подействовал на нее как ледяной душ. Сон словно рукой сняло. Часы показывали двенадцать. В голове гудело, перед глазами маячила Ника с поводком в зубах и укоризной на морде, а в ушах Мариши звенел страшный голос Васятина. Мариша покосилась на Юльку, которая все еще безмятежно улыбалась чему-то во сне, и порадовалась, что сама сняла трубку. Однако хочешь не хочешь, а пришлось сказать Юле, что ее ждут через два часа у следователя. К удивлению Мариши, Юлька отреагировала спокойней, чем она ожидала.