– Все вранье! Я не верю ни единому твоему слову, – ледяным голосом заявил мне Серега и отключился.
– Дурак какой-то! – в сердцах заявила я, бросая трубку на кровать и передавая Катьке наш разговор с Серегой. – Не верит, что мы заблудились.
– А где они сами сейчас?
– Если хочешь, можешь им позвонить и узнать, – ответила я. – Связь, похоже, наладилась.
Катька так и сделала. Только позвонила она своему Прапору.
– Заинька, это я, – прощебетала она в трубку.
После этого из трубки вырвался такой рык, что даже мне жутко стало. Катька побледнела и начала блеять не лучше моего.
– Мы не виноваты, – пискнула она наконец, и этим разговор закончился.
Я вопросительно посмотрела на Катьку.
– Тоже бросил трубку, – сказала она. – Сказал, что они искали нас целый день по лесу. А потом до них дошло, что мы их кинули. Так что сейчас они сидят в баре с проститутками и прекрасно проводят время. Во всяком случае, так Прапор сказал.
– Просто сумасшедший дом, – заключила я.
В другое время мы бы с Катюхой жутко расстроились из-за случившегося. Может быть, даже рыдали всю ночь. Но сейчас мы просто повалились на кровати и захохотали. Не успели мы отсмеяться, как снова зазвонил мобильник.
– Так, говоришь, вы там без мужиков? – осведомился Серега. – Я сейчас за вами приеду.
Чувствуя, что рассказывать ему правду все равно бесполезно, я разозлилась и сказала:
– Мы все еще в лесу. Можешь приезжать!
– Давай адрес! – потребовал у меня Серега, ничуть не удивившись.
Похоже, он был пьян похлеще Сени.
– Адрес? – поинтересовалась я, чувствуя, что у меня от ярости перехватывает дыхание. – Пожалуйста, диктую! Лес, третья елка слева от зарослей малины. Вторая ветка снизу!
После этого я выключила телефон Алекса и с чувством выполненного долга улеглась спать, все еще кипя от негодования. От этого или от чего другого, но за ночь у меня начался сильный кашель. Утром я проснулась от его приступа и еще оттого, что надо мной стояла Катька и трясла за плечо.
– Вставай, уже завтракать пора, – сказала она.
У Катьки совершенно луженый желудок. Сколько бы она ни выпила вчера, на следующий день ей хоть бы хны. Завтракать она, видите ли, собралась. Да у меня при одной мысли о еде к горлу подкатывала тошнота.
– У нас много дел, – сообщила мне Катерина. – Я всю ночь думала о тех шмотках, которые лежат в шкафу в нашей комнате. Чьи они?
– Не знаю, может быть, Вали? – предположила я.
– Вале они малы, – сообщила мне Катька.
Я прикинула рост нашего хозяина, потом посмотрела на свои джинсы и согласилась.
– Пошли, за завтраком попытаемся узнать, – сказала Катька.
Со стонами я вылезла из постели и тут обнаружила еще одну вещь, испортившую мне настроение на целое утро. Не было моей зубной щетки. Да и откуда бы ей тут взяться? У каждого человека есть свои пунктики. Так вот, зубная щетка – это мой пунктик. Другие люди совершенно спокойно поднимаются по утрам и ложатся по вечерам, даже не подумав подчистить зубы. Я так не могу. Если я утром не почищу зубы, то весь день буду чувствовать себя самым несчастным человеком. В общем, чистка зубов два раза в день для меня дело святое. И тут такая незадача.
– Не расстраивайся ты, – попыталась утешить меня Катька. – Почисти зубы чьей-нибудь другой щеткой.
Но от этой затеи я тоже отказалась. Либо моя щетка с родными мне микробами, либо совершенно новая, запаянная в упаковку. Никакую стерилизацию с кипячением я не признавала. В результате, вниз я спустилась в самом мерзком настроении и с нечищенными зубами. В столовой уже сидел Алекс и мрачно пил черный кофе.
– Как спали? – спросил он у нас.
– Ничего, спасибо, – покивали мы. – А ты?
– А я скверно, – ответил Алекс. – Всю ночь какие-то шаги мерещились. А потом и стук в стенах начался. Пришлось встать и пойти посмотреть, что там.
– И что это было?
Алекс некоторое время помолчал, отхлебывая из кружки.
– Вы будете надо мной смеяться, – наконец сказал он. – Но в доме завелось привидение.
– Да ты что? – ужаснулись мы. – Чье?
Парень посмотрел на нас как на законченных дебилов.
– Валино, – ответил он. – Чье же еще? Насколько мне известно, больше в этом доме никого не убивали.
– И ты его видел? – испугалась я.
– Привидение? Видел, – кивнул Алекс.
Теперь было уже непонятно, у кого с головой не в порядке.
– Не совсем четко, а издалека, – сказал Алекс. – Лица я не видел. Просто что-то белое. И оно растворилось в темноте.
И Алекс снова задумался. Мы молча пили кофе и думали, что еще немного, и психика у всех поедет окончательно. Вот уже и призраки стали мерещиться.
– А может быть, это было вовсе и не Валино привидение, – наконец сказал Алекс.
– А чье? – машинально спросила я прежде, чем сообразила ответить, что никаких привидений вообще не существует.
– Котика, – сказал Алекс.
Дело принимало совсем уж интересный оборот. Мы с Катькой перестали пить кофе и уставились на Алекса.
– Котика? – переспросила Катерина. – А какой породы, ты не заметил?
– Чего – какой породы? – удивился Алекс.
– Котик, – пояснила я. – Котик какой породы был?
– Вы что? – неожиданно взвился от наших вопросов Алекс. – Нашли время шутки шутить! В доме трагедия, а вы зубы скалите.
После этого он вскочил и вылетел из столовой, присовокупив, что вчера был о нас более высокого мнения. Но видно, не все то золото, что блестит.
– Просто мания у всех разговаривать пословицами и поговорками, – заметила Катька, когда Алекса и след простыл.
Вместо него, потягиваясь и зевая, в столовую вошел Веня.
– Что за шум? – поинтересовался он, направляясь к кофейнику. – Чего Алекс с утра спозаранку горло дерет?
Мы рассказали Вене про странное ночное видение Алекса.
– Котик? Алекс его действительно видел? – впал в задумчивость Веня. – А что? Если бы я верил в привидения, то да. Такое вполне могло быть.
– Да что же это такое? – в растерянности прошептала мне Катька. – Они что, все тут свихнулись? Котики какие-то шляются. Прямо кладбище домашних животных.
Вслух же она спросила:
– А ты тоже чего-нибудь видел?
– Нет, я спал, – честно признался Веня. – Да и вообще не верю в призраков.
Мы с Катькой облегченно перевели дух.
– Ни людей, ни животных? – уточнила я.
– А при чем тут животные? – удивился Веня.
– Ну, Алекс ведь видел призрак котика, – сказала я. – Но не знает, какой породы.
С минуту Веня смотрела на меня странным взглядом. Потом он вдруг улыбнулся. Правда, как-то криво и грустно. Но все же улыбнулся.
– Котик – это не животное, – сказал он. – Так звали Валиного сына.
– У Вали был сын? – удивилась я. – Сколько же ему было лет?
– Кому? Вале или Коте? – спросил Веня. – Вальке в прошлом году стукнул сороковник. А Котя умер в прошлом году, когда ему еще не было и девятнадцати.
– Мы не знали, что у Вали был сын, – сказала я.
– Вы же ночевали в его комнате, – удивленно ответил Веня. – И Валя дал вам переодеться в Котины шмотки. И вам, и Ларе. Вам Валя что, не рассказал, чья это комната?
– Нет, – покачали мы головами. – А что с ним случилось? С Валиным сыном?
– Валя отправил его учиться в Англию. А тот связался с плохой компанией. У Коти была прямо удивительная особенность заводить неподходящие знакомства. Он и здесь этим отличался. Валя поэтому и отправил сына в Англию. От греха подальше. Но вышло иначе. Может быть, останься Котя здесь, был бы жив.
– Но как он погиб?
– Было какое-то глупое пари. Вроде бы Котя поспорил с одним парнем, что пройдет ночью по карнизу спальни. Но сорвался. Спальня мальчиков находилась на четвертом этаже, а внизу был мощеный двор. Так что…
– Ясно, – сказала я. – Грустная история.
– А жена? – спросила Катерина.
– Чья? – чуть вздрогнул Веня, отвлекаясь от своих мыслей.
– Валина, разумеется, – ответила Катька. – Раз у Вали был сын, должна была быть и жена. Где она? Тоже умерла?
– Нет, почему же? Маша жива. У нее уже давно другой мужчина. И у нее своя жизнь. Котя ведь жил с отцом. А с матерью виделся лишь от случая к случаю. Такая вот странная история.
– Почему же странная? – удивилась я. – Разрывы между людьми случаются сплошь и рядом.
– Это точно, – с грустью поддержала меня Катька.
– Вы, девчонки, не видели, как эти двое любили друг друга, – сказал Веня. – Между ними прямо воздух вибрировал. Они поженились прямо на первом курсе. И все пять с половиной лет были вместе.
– А где вы учились? – невинным голосом спросила Катерина.
– В финансово-экономическом институте, – ответил Веня и продолжил описывать неземную любовь Вали к Маше.
– Котя родился у них на четвертом курсе. И после рождения сына Валя с Машей прожили вместе еще двенадцать лет. Сначала Валя зарабатывал весьма средне. Но у них дома всегда царила радость. А после того, как Валька стал богатеть…
И Веня начал молча глотать кофе, словно уже все сказал.
– Так что случилось? – затормошила его Катька.
– Они с Машей разошлись, – пожал плечами Веня. – Котя остался жить с отцом. Так хотел Валя.
– А Маша не протестовала?
– Не знаю, наверное, нет, – сказал Веня. – Но я не очень в курсе дела. В моей фирме как раз тогда двоих сотрудников направили на год на стажировку в Германию. Я был одним из этих двоих счастливчиков. Так что при Валином разводе я не присутствовал.
– А где сейчас живет Маша, ты знаешь? – спросила у него Катя.
– Нет, мы давно с ней не общались, – сказал Веня. – Уже больше двух лет. Может быть, она даже переехала куда-то.
– Но старый адрес у тебя ее есть? – настаивала Катька.
– Только телефон, – сказал Веня. – Адрес ее я помню только зрительно.
– Дай нам ее телефон, – попросила Катерина. – Мы хотим с ней поговорить.
И Веня какое-то время молчал, что-то прикидывая, явно не слыша Катькиной просьбы.
– Кстати, а ведь это хорошая мысль, – неожиданно сообщил он нам. – Машу действительно нужно предупредить о случившемся. Будут ведь похороны, поминки. Как же обойтись без экс-супруги. Других родственников у Вали не осталось.
– Ты поедешь к этой Маше? – спросила я у него.
– Да, мы с Алексом съездим, – кивнул Веня. – Решено!
– Возьмите нас с собой в город, – попросила Катька.
– Зачем? – как последний идиот удивился Веня.
– Даше нужна зубная щетка. И нам вообще нужны кое-какие личные принадлежности. Мы же оказались в этом доме практически без всего.
– Я не против, – сказал Веня. – Можете поехать с нами. Но как быть с ментами, которые нас охраняют? Вряд ли они отпустят нас.
– Они нас охраняют, а не сторожат, – сказала я.
Но покинуть дом нам удалось лишь после того, как охранники связались по телефону с Головановым, и тот разрешил нам смотаться в город, но к вечеру велел возвращаться обратно. Мы с Катькой все еще были у него на подозрении. Потому что ни до Сереги, ни до Прапора Голованов еще не смог дозвониться.
Впрочем, ничего удивительного или нового для нас в этом не было. Мы с Катькой им сами звонили с утра, но их мобильники были выключены. Дома у Сереги никто не подходил. А мама Прапора заявила, что ее сын сейчас находится у своего друга Сережи. И вообще он уже достаточно взрослый парень, чтобы она следила за ним. Поэтому Голованов все еще был убежден, что мы появились в доме Вали, вовсе не заблудившись в лесу. А если и заблудились, то обязательно с тайным намерением убить Валентина.
– В общем, вы должны вернуться к вечеру. Иначе засажу всех четверых в камеру, – пригрозил он. – В данной ситуации никто меня не осудит.
Мы не стали уточнять, кого он имел в виду, и счастливые покатили в город. На новеньком «Опеле Омега» Алекса мы добрались до города в считаные час-полтора. С самого начала нашего пути Алекс задал энергичный темп. Время от времени нам приходилось хвататься руками за стены машины, особенно когда ее заносило на поворотах. А все остальное время я предпочитала держать глаза закрытыми. Так мне казалось безопасней.
– Невероятно, как он из этой железки столько выжимает, – прошептала мне Катерина.
Меня лично больше интересовал другой вопрос, достаточно ли Алекс оправился от вчерашней пьянки, чтобы сегодня точно координировать свои движения. Но все обошлось. По мере приближения к посту ГИБДД Алекс снижал скорость. И в город въехал как вполне законопослушный автомобилист со скоростью пятьдесят пять километров в час.
– Где вас высадить? – поинтересовался он.
– Как это – где высадить? – удивились мы. – Мы с вами.
– Это исключено! – запротестовал Алекс. – Нам с Веней сейчас придется сообщать такую печальную весть Валиной вдове. Посторонние будут не уместны.
– Мы не посторонние! – решительно заявила я. – Валя умер, можно сказать, у нас на руках. Какие же мы посторонние?
– Вы бы еще сказали, что он и кикнулся от ваших ручек, – ехидно проронил Веня.
– В общем, вы как хотите, а Голованов велел вам доставить нас с Катькой обратно сегодня к вечеру, – закончила я дискуссию. – Так что мы не уйдем.
Больше Алекс с Веней не возражали. Кажется, воспоминание о Голованове отбило у них всякую охоту спорить. Алекс лишь пробормотал что-то о том, что некоторые совершенно не имеют представления о хороших манерах. Да что там манеры, просто понятия о правилах приличия эти люди не имеют. Да куда там до приличий. Просто элементарного чувства такта не хватает этим самым личностям.
Но так как чувство такта оно либо есть, либо его нет, то мы с Катькой продолжали сидеть на заднем сиденье машины. И ухом не вели. Алекс вздохнул и остановился на Суворовском проспекте перед крепким еще домом дореволюционной постройки. Лифт тут имелся. И мы с комфортом поднялись на четвертый этаж и позвонили в обитую красной искусственной кожей дверь. Прошло несколько томительных минут.
– Может быть, ее нет дома, – шепнула мне Катька. – Ушла на работу.
– Нет, Маша работает дома, – услышал ее шепот Веня. – Так что она, скорей всего, дома.
Словно в подтверждение его слов, в квартире раздались шаги, и дверь распахнулась. На пороге стояла женщина. Вдова Вали оказалась маленькой черноволосой женщиной. Немного апатичной и рассеянной, но при этом довольно приветливой. Как только она признала в Алексе и Вене знакомых, она сразу же засияла улыбкой.
– Проходите! – обрадованно воскликнула она. – Сколько лет не виделись!
Затем она вцепилась в рукав Алекса, который стоял к ней ближе всех и, как ей показалось, медлил, и буквально затащила его внутрь квартиры. Мы последовали за Алексом.
Вдова нашего усопшего хозяина жила в одной из тех старых питерских квартир, где причудливо перемешались эпохи и стили. Подпорченная жучком резная дубовая мебель, сохранившаяся еще с конца девятнадцатого столетия, мирно уживалась с пластмассовыми настольными лампами середины шестидесятых. Явно трофейный немецкий сервиз и пастушки с пастушками стояли на полках рядом с монстрами фарфоровой промышленности конца восьмидесятых – огромными кувшинами в виде петухов с позолоченными крыльями и белых лошадей с золотыми гривами.
На полу лежала пушистая шкура какого-то не водящегося, судя по ее раскрасу, в природе зверя. Шкура имела одно преимущество. Она закрывала собой паркет – ровесник дома. На поклеенных совсем недавно новыми шелковыми обоями стенах висели портреты каких-то бородатых мужчин. Портреты были изрядно засижены мухами. И висели они в огромных тяжелых бронзовых рамах, какие я видела дома у моей бабушки. Она говорила, что во времена молодости ее мамы, моей прабабушки, они считались очень шикарными. Сейчас от их шика ничего не осталось.
– Большими деньгами тут не пахнет, – шепнула мне Катюха.
Я согласно кивнула. На месте хозяйки первым делом после того, как я бы хоть немного разбогатела, я выбросила бы кухонную плиту, поменяла бы ржавую мойку и избавилась от стульев с засаленными сиденьями. И одного вконец обнаглевшего кресла, в которое я села, и оно тут же больно прищемило мои мягкие части своими выпирающими пружинами.
Тем не менее в коридоре сверкал новенький линолеум. И лампа на потолке в комнате, куда провела нас Маша, тоже сравнительно недавно была приобретена в каком-то дорогом магазине. И стиральная машина-автомат имелась. Хотя стояла она почему-то в коридоре. Пока мы осваивались в квартире, Маша продолжала радостно теребить Алекса с Веней.