– Как это, остров?
– Я же сказал – ф-фантазия…
– А…
– Поскольку б-белогвардейцы на острове закрепились всерьез, – с вдохновением продолжал Армеец, – крымчан у Василия Аксенова как-бы не к-коснулись те п-преступления, что коммунисты т-творили на нашей земле се-семьдесят лет. Мимо Крыма п-прошли и голод с ми-миллионами жертв, который большевики в 33-м на Украине и Дону организовали. В лагеря с-смерти их не посылали т-тысячами, целые народы в Сибирь не гнали. Вот у Аксенова из Крыма и в-вышло нечто среднее между Гон-Конгом и Монако. Природа подходящая. С небоскребами в семьдесят этажей, с-судами присяжных, журналистами, которых нечистые на руку чи-чиновники боятся, как огня, а не наоборот, ма-маленькой, но боеспособной армией, и так далее. С «Руссо-Балтами»[25] круче ны-нынешних «БМВ» и «Ролс-Ройсов».
– И твоего «Линкольна»?
– Точно, – поколебавшись, сказал Армеец, – и «Линкольна» тоже.
– А у нас в Дубечках, – Бандура прочистил нос, – старики до сих пор в Ленина верят. Не дай Бог про старика Ильича кривое слово сказать… Удавят.
– Ты из Винницкой области, А-андрюша?
– С юга самого. От дедовского дома до Днестра – десять минут, если на велосипеде. Мы с пацанами все лето купаться ездили. А по Днестру – как раз граница с Молдавией проходит.
– В ва-ваших краях НКВД перед войной такие з-зачистки проводил, – н-никакому Пол-Поту не мерещилось. И после победы п-продолжали. Вот п-память и вы-выскребли начисто…
– Ты это у нас в селе скажи…
– Да понятно, что не с-стоит. Ви-видишь ли, Андрюша, во время Г-гражданской войны именно тут, в Крыму, последнюю точку на белогвардейцах поставили. А с ними на всей и-интеллигенции. На п-преподавателях, музыкантах, промышленниках, пре-предпринимателях. Список длинный. Я читал, что п-пламенная революционерка по фамилии Землячка[26] – или это по-погоняло у нее п-партийное такое было – где-то здесь п-пленных в море топила. С-сотнями. А в Киеве ее именем улица названа.
– И что с того?
– Н-ничего. Но ты в Б-берлине или Дрездене, п-проспект Адольфа Гитлера видел? Улицу Гейдриха? Переулок Менгеле. Это от того, что у них Нюрнбергский т-трибунал был, а у нас, Андрюша, не было, и не п-предвидится. В будущем… Народ миллионами г-губили, а коммунисты и с-сейчас к власти рвутся. И не с-стыдно им ни капли. Чи-чихать им на те м-миллионы.
– Так то ж другие коммунисты…
– Д-других коммунистов не бывает, Андрюша. Не говоря уж о том, что у нас из тех, к-кто при советской власти, как сыр в масле катался, м-мало кто вниз загремел. Все на б-боевых постах. Или н-неподалеку. В х-хлебных местах, о-образно говоря. Пе-перетасовались, будто карты в колоде, чешую скинули, вывески одни на д-другие поменяли – и п-привет. Вперед и с песней. Дай-ка мне еще си-сигарету, Андрюша.
Армеец закурил.
– А ты ждешь, когда хо-хорошо будет?.. Наивный ты парень. Да с каких таких пи-пирогов?
Местность впереди оставалась ровной и здорово походила на низменность. Ею очевидно и была. Так по крайней мере утверждал Армеец, ежеминутно сверявшийся с картой.
Снова принялся накрапывать мелкий и противный дождик. Впрочем, судя по лужам, которые то и дело доводилось преодолевать «Мерседесу», недавно тут бушевал самый настоящий ливень.
Армеец с Бандурой напряглись, потому что впереди возник очередной блок-пост. Со шлагбаумом, будками и еще какими-то невзрачными постройками, прилепившимися справа от дороги. К счастью, этот блок-пост – словно вымер.
– Дождь их, гадов, разогнал, – предположил Андрей.
– Я ка-кажется знаю, что это за объект. Это, с-старик, очередной сюрприз для о-отдыхающих. П-проверка автомобилей на «СО». Мой сосед по Градинской п-прошлым летом тут здорово пострадал…
– Как пострадал?
– Элементарно п-пострадал. С-собирался в Крым с женой и детишками. Здесь ему шесть процентов «СО» намеряли и преспокойно забрали машину на ш-штрафплощадку.
– У него талона не было?
– Был. К-киевский. Местным до лампочки. К тому же, Андрюша, тебе на трассе в тысячу к-километров длиной такого дерьма в бак поналивают – ни один к-карбюратор не выдержит. Или инжектор. Бе-бесперебойная к-кормушка для местной милиции.
– Хорошо видать, мужик отпуск провел, – посочувствовал Андрей.
– В-врагу не пожелаешь. Ж-жену с детьми в Киев поездом отправил. А «Т-таврию» свою н-несчастную – месяц со штраф-площадки выбивал. В таком виде машину п-получил – мог и не забирать…
* * *
Проехали еще километров десять. Дорога стала совсем узкой. Справа виднелась насыпь идущего параллельно автостраде железнодорожного полотна, слева протянулся широкий оросительный канал.
– Чтоб ки-кислород перекрыть, лучшего места не сыщешь, – уныло изрек Армеец.
Андрей с тревогой посмотрел на приятеля.
Въехали в Воинку. С обеих сторон потянулись частные одноэтажные домики, перемежаемые серыми заборами каких-то промышленных баз.
– Направо, – скомандовал Армеец, не выпускавший атласа из рук.
«Мерседес» преодолел несколько сотен метров вдрызг разбитой дороги и встал перед шлагбаумом железнодорожного переезда.
– Д-долго п-поезда ж-ждать, хо-хозяйка?! – крикнул Армеец толстухе, торчавшей в окне железнодорожной будки. Железнодорожница с подозрением покосилась на «Мерседес», почесала нос и лишь потом важно ответила:
– Ми-минут двадцать по-подождете…
Эдик напрягся. Бандура подавил смешок. Атасов с заднего сидения что-то невнятно пробормотал.
– Вот спит, – поразился Андрей, – из пушки не разбудишь…
– С ним всегда так, – рассеянно ответил Армеец. – Если спит – то спит. Без ду-дураков. К-конкретно.
Оба умолкли, подумав о Протасове. Эдик поглядывал по сторонам, но ничего внушающего опасения вокруг пока не наблюдалось. Позади них, громко стравив воздух из системы, остановился тяжело груженый «Камаз» самосвал. Через пару минут к самосвалу подтянулся трактор, волочивший прицеп с высоченной копной сена.
Дождь зарядил чаще, Андрей приподнял стекло – чтобы в салон не залетала вода. Откуда-то справа донесся далекий свисток тепловоза. Дорога по ту сторону переезда какое-то время оставалась свободной. Но не слишком долго. Вскоре, подпрыгивая на ухабах, туда подкатил армейский «УАЗ», выкрашенный в защитный цвет. Двигатель «УАЗа» работал из рук вон плохо. Троил и задыхался, обещая вот-вот заглохнуть. Даже через три колеи до ушей пассажиров «Мерседеса» доносилось хлюпанье и кваканье, вырывавшиеся из-под капота «Уазика». Водителю армейской машины – маленькому, тщедушному солдатику (на вид – лет пятнадцати от силы) приходилось то и дело подгазовывать, чтобы мотор окончательно не заглох.
Расположившийся рядом с солдатиком похожий на бегемота прапорщик сохранял олимпийское спокойствие.
Когда вдалеке, в той точке, где стальные рельсы сходились с небом, появился маленький, пока похожий на связку спичечных коробков поезд, к шлагбауму на противоположной стороне переезда подкатила следующая машина. Это было темно-зеленое, низкое и длинное «БМВ». Иномарка резко затормозила, едва не упершись носом в массивный задний буфер «Уазика». Затем ее водитель сдал назад, вывернул широченные низкопрофильные колеса влево и рванул с места так, что в разные стороны полетели камешки. Нагло объехал армейский вездеход и остановился у самого шлагбаума. Чуть носом под него не влез. Теперь «БМВ» и «Мерседес» разделяли только три пары рельсов да два выкрашеных бело-красными полосами деревянных бруса. Стекла «Бимера» были тонированы хлеще солнцезащитных очков, тусклые блики переливались на никелированной окантовке дверей.
– Я от «БМВ» однозначно торчу, – Андрей опустил стекло, дождь стал слепым – моросил лениво, не мешая солнцу поглядывать из-за туч. В воздухе запахи шпал и угля перемешались с ароматом садов.
– Ты слыхал, Эдик, как он газанул? Звучок – одуреть можно. У новых «Бимеров» почти у всех такой выхлоп – не поймешь, машина разгоняется или ракета взлетает.
– Седьмой к-кузов… – прицокнул языком Армеец. – Ли-литра три объем мотора.
– Чтобы ты не сомневался. А то и все пять.
– А катки? – добавил Бандура. – Как у танка, честное слово. – Андрей пожирал колеса «БМВ» исполненным зависти взглядом. – Такие на «Жигули» поставить – они и с места не сдвинутся.
Пока поезд неторопливо приближался, то и дело посвистывая на ходу, передние двери «БМВ» отворились и двое здоровенных парней выбрались на свет Божий.
Если и ниже Протасова ростом, то уж никак не уже в плечах. Оба одеты по-спортивному. С глазами, упрятанными за черные капли очков. Чуть погодя из задней двери вылез третий. Под стать первым двоим. Не челове – боров. Вынул мобильный телефон и принялся кому-то названивать. Или связывался по рации. Издали было не видно, да и сути дела не меняло.
– Ну и гоблины, – с завистью сказал Андрей. – Всю жизнь таким страшным мечтал заделаться. Чтобы на улице никто не приставал. Ходи, где хочешь и когда хочешь.
– Номера к-крымские, – отметил Армеец. – Местные козыри, судя по всему… Слышишь, Андрей, п-перестань на них зыркать. В К-киеве узколобых не видел?.. И так х-хлопот полон рот. Мало тебе проблем на голову?
Пока один из крымчан говорил, двое других мрачно поглядывали в сторону желтого «Мерседеса».
– Да они сами на нас пялятся, как бараны на новые ворота.
Поезд, наконец, загрохотал по переезду. Сначала прошел локомотив. Низко урча мотором и время от времени оглашая окрестности короткими резкими свистками. В нос жарко пахнуло соляркой и машинным маслом. За тепловозом бесконечной чередой потянулись товарные вагоны, цистерны, с десяток угольщиков.
– Ну и длинный же состав, – Андрей сбился со счета и теперь просто провожал вагоны глазами. – Интересно, как локомотив такую громадину тащит? Ума не приложу…
– А сзади «Камаз» как назло п-припер, – голос армейца наполнился тревогой.
– Ты о чем это говоришь? – остолбенел Андрей, глянул на перепуганного Эдика и волосы у него самого встали дыбом. – Эдик, ты чего, а?
– Андрюша, – Армеец яростно теребил в пальцах воротничок своей рубашки. – Андрюша! Как до хвоста дело дойдет – сразу жми на гашетку!
– Зачем?
– Жми, потом по-поймешь!..
Последний вагон прогрохотал мимо. Толстуха-железнодорожница дала предупредительный звонок. Шлагбаум, подрагивая, пополз вверх, но светофор еще горел красным. Только и ждавший этого Андрей отпустил сцепление и дал полный газ. Тахометр зашкалило. Задние колеса «Мерседеса» пошли юзом, взвыла резина и машина выпрыгнула на переезд, едва не зацепив правой передней стойкой нижнюю кромку шлагбаума. Перелетела через рельсы, в мгновение очутившись на одной стороне с крымским «БМВ». Никто и рта открыть не успел, как «мерседес» уже удалялся от переезда, с каждой секундой набирая скорость.
– Чуть Санин «Мерседес» в кабриолет не превратили, – позеленел Андрей.
– Гони, А-андрюша! – закричал Армеец, уставившийся в заднее зеркало. – Гони! Разворачиваются они!
«Мерседес» влетел в огромную лужу. Скорость уже перевалила за сотню и машина пару секунд глиссировала по поверхности воды, как самый настоящий экраноплан. Колесные арки взорвались грохотом Ниагарского водопада. Совсем рядом мелькали стволы придорожных деревьев, на которые с невероятной скоростью несло практически потерявший управление «Мерседес».
– Держись, твою мать! – звонко выкрикнул Андрей, готовясь к самому худшему.
Лужа осталась позади.
– По-по-повезло! – не менее звонко закричал Армеец.
В следующее мгновение передние колеса машины влетели в громадную выбоину посреди дороги. Задние последовали за ними. Пружины сжались до упора, задок с глухим стуком сел на ограничители. «Мерседес» тряхнуло так, что застонал весь кузов. Андрей успел подумать:«Дискам труба!»
– Э-э! – не своим голосом заорал разбуженный наконец Атасов. – Не свое – не жалко?! Ты мне амортизаторные чашки выбьешь, орел!..
Он попробовал принять сидячее положение, но Бандура крутил рулем, на ста сорока вписываясь в повороты и выходя из них, так что Атасова болтало по всему заднему сидению, как бутылку в волнах.
Вслед за хозяином на ноги подхватился Гримо. Глаза бультерьера были безумными.
– До-догоняют!.. – нервно выкрикнул Армеец. – Давай, Андрей, топи!
– Кто, вашу мать?! – взбесился Атасов. – Кто догоняет, ядрена вошь?!.
Андрей не раскрывал рта, все внимание обратив на дорогу.
Промелькнули последние домики Воинки. По обеим сторонам дороги до самого горизонта распростерлись бескрайние поля, то там, то тут перемежаемые тонкими стрелками лесополос.
– Ж-жми, А-андрюша!
– Да жму я, – рассвирепел Андрей.
Спидометр и так показывал 195 километров в час. Правая нога непроизвольно дрожала, вдавливая педаль подачи топлива в днище по самую лягушку.
– Все, предел!
– До-достанут они нас, – кричал Армеец.
«БМВ» стремительно сокращало дистанцию. Сразу за Воинкой отставало на четверть километра, теперь же разрыв между машинами исчислялся какой-нибудь сотней шагов.
Скорость была такая, что большинство выбоин в асфальте «Мерседес» просто перелетал. Подвеска страдала безбожно, но сам салон лишь раскачивался из стороны в сторону. Андрей нутром ощущал, что удерживает машину на трассе на пределе возможного. Казалось колеса вот-вот утратят контакт с асфальтом и «Мерседес» пулей полетит в кювет.
– «Бимер» на обгон пошел!.. – командирским голосом пролаял Атасов над самым ухом у Андрея. – Дави его, гада!.. Лево руля!
«Проснулся и без кофе»… – подумал Андрей, и повел рулем влево, перекрывая «семерке» дорогу. Один миг он был уверен, что машины обязательно столкнутся, но в последний момент водитель «Бимера» заблокировал колеса. Из-под колесных арок «БМВ» повалил дым, но ни вправо, ни влево иномарку не отбросило, к огромному огорчению пассажиров «Мерседеса».
– Вот, типа, что означает система «АБС» в действии, – тоном менеджера из автосалона сообщил Атасов. – Хорошая у ребят машина, типа…
Разрыв между охотниками и дичью сразу вырос до сотни метров. К сожалению, не надолго. «Бимер» ринулся в погоню и поразительно быстро сократил отрыв.
– Дурак он! – нервно прокричал Андрей. – Водитель бимеровский… Если б по тормозам не лупил – подцепил бы нас, как щепку!.. Таких бы кульбитов накрутили – мама не горюй!..
– Бабка надвое сказала! – отрезал Атасов.
И тут первая пуля щелкнула по крыше «Мерседеса», срикошетила об один из сварочных швов и с омерзительным вжиком ушла в сторону. Спина Андрея покрылась холодным потом.
– Ни-ничего себе! – взвизгнул Армеец.
– Хорошенький прием новоприбывших, – сцепил зубы Атасов. – Здорово же вы, хлопцы, их раззадорили, пока мы с Гримо спали!..
– Да мы их не трогали!.. – взвыл Бандура.
Вторая пуля прошила заднее стекло «Мерседеса», прошила переднее и улетела куда-то вперед.
– Ого, типа!..
По лобовому стеклу поползли кривые трещины, что придало ему определенное сходство с картой мегаполиса.
– Пригни башку, Гримо! – скомандовал Атасов, пытаясь затолкать бультерьера в пространство между сиденьями. Тот упирался как мог. Пули преследователей посыпались градом, куроча стойки, кроша задние фонари и багажник. Одна из них угодила в зеркало заднего вида. Зеркало лопнуло. Осколки брызнули в разные стороны. Лобовое стекло посыпалось в салон. Эдик вскрикнул и схватился за лицо. На пол падали куски обшивки крыши. Гримо завизжал.
– Ого, – повторил Атасов. На его губах заиграла улыбка, больше похожая на гримасу. – Расстрел питерских рабочих, типа?!. Не потерплю!
Атасов отказался от борьбы с ополоумевшим бультерьером и нырнул под водительское сиденье. Разогнулся через пару секунд, сжимая в руках массивную деревянную кобуру с заточенным в нее пистолетом «Стечкина».
– Раз пошла такая пьянка… – хладнокровно процедил Атасов, извлекая пистолет из кобуры.
– Осторожно, Андрюша! – крикнул Армеец, у которого все лицо было залито кровью. Метрах в двухстах перед ними по дороге неторопливо волочился большущий зерноуборочный комбайн, раскачивавшийся на ходу, как шхуна при килевой качке. Тяжелая сельскохозяйственная машина перегораживала всю полосу движения, а жернова молотилки мотылялись перед комбайном, оставляя свободными метра два встречной полосы. Назад комбайнер не смотрел. Бандура надавил клаксон. Расстояние до комбайна сокращалось с невероятной быстротой. «БМВ» шло в каких-нибудь десяти метрах позади. Из обоих окон правого борта гремели выстрелы. Принимая во внимание скорость и качество дорожного покрытия, ни о какой прицельной стрельбе и речи быть не могло. Впрочем, дистанция была минимальной, так что снайперская точность стрелкам не требовалась. Львиная доля выпускаемых пуль все равно доставалась «Мерседесу», на глазах превращая машину в решето.