– Скажи, Иван Петрович, вот ты медик, человек образованный, а змей боишься, почему? Ведь прекрасно знаешь, что в боевой аптечке против любой дряни сыворотка имеется?
Копытко взглянул на лейтенанта:
– Один такой, вот точно, как ты, только подлинней ростом, со мной однажды в горном учебном центре, еще в Союзе, в командировке был. Ну, он, понятно, начальник, хоть и лейтенант, – кстати, невезучий до безобразия. Тому ботинки за день надоело таскать, он под вечер в шлепанцы обувался. На голу ногу! И это у каньона, который назывался конкретно: Змеиный. Мы, помню, как-то раз решили с ребятами танкистами в каньоне, подальше от глаз начальника лагерного сбора, пикничок устроить, расслабиться. Надраться, короче. Расстелили на камни матрацы, одеяла, выставили спирт, закусь, как положено…
Запрелов перебил санинструктора:
– Извини, Петрович, но, по-моему, ты о другом речь начал. О невезучем лейтенанте!
Прапорщик поморщился:
– Да не перебивай ты! Слушай, не смотри, что вилять буду, в конце все прояснится! Иначе я не смогу поведать вам весьма поучительную во всех отношениях, включая последствия случайных связей с бабами, историю.
Запрелов махнул рукой:
– Ну, раз о бабах расскажешь, валяй, все одно делать нам нечего. Закусываем по ходу выступления нашего Айболита.
Копытко, наскоро сделав бутерброд с паштетом и прожевав солидный кусок, приосанился:
– Так вот, решили мы нажраться и все для этого приготовили. Ну и, конечно, нажрались! Да не просто так, а в сиську. Думали тихо посидеть, специально же подальше от лагеря отвалили, да вышло все наоборот. К утру такой шум подняли, что начальник сборов, один из заместителей командира артиллерийского полка нашей дивизии, с полевым караулом явился. Но я этот эпизод уже плохо помню. Только солдаты с фонарями, да подпол чего-то орет. Потом вырубился совсем. А поутру просыпаюсь. Трое ребят танкистов рядом валяются, а на валуне солдат с автоматом сидит. Оказалось, начальник лагерного сбора, «шестьдесят шестой» подогнал, тех, кто двигался из нашей теплой компании, в лагерь отправил, ну а рядом с нетранспортабельными караульного посадил. Ну, я огляделся, смотрю – в самой низине каньона трещина в скале, оттуда еще с вечера что-то наподобие шелеста ручья слышалось. Думаю, умыться не помешает. Спускаюсь. С солнца ничего не вижу и уже руки хотел в трещину засунуть, да поскользнулся и больно так влепился в камень, время понадобилось в себя прийти, а заодно и к темноте привыкнуть. Опять к трещине, а там?! Мать твою? Змеи! Гадом буду! Свились вокруг друг дружки толпой немереной и шевелятся. Вот трение их чешуй за шелест воды и принял. Сразу назад. Думаю, хорошо, что поскользнулся, а то бы сунул руки. Они б в момент меня охреначили. Тут и танкисты поднимаются. У одного фляга в заначке. Похмелились. Надо на базу идти, сдаваться, да и солдат просит. Я фуражку искать, хрен там. Нигде нет. Потом только узнал, что мы ее взрывпакетом в воздухе разорвали. Кто-то предложил посмотреть, насколько пакет подбросит головной убор. Пьяные были, чего взять?
Прапорщик замолчал, продолжив есть бутерброд.
Лейтенант-разведчик толкнул его:
– Так что лейтенант-то твой? И что дальше было?
Вставил слово и сержант-связист:
– Да, товарищ прапорщик, вы еще о бабах хотели сказать.
– Ну, вы что, подождать не можете? – полным ртом ответил санинструктор. – Будет вам и лейтенант, и бабы будут.
Проглотив ранний завтрак, Копытко, удобнее устраиваясь между двух коряг, продолжил:
– Короче, летеха в ту ночь каким-то образом от патруля слинял! Поступок, конечно, поганый, а с другой стороны, чего ему было светиться, когда можно чухнуть? Свалил, в общем, он в парк, а к обеду я подруливаю. Подполковник вставил за пьянку по самое не могу и отпустил с богом. Возвращаюсь я, а Саня Лыбчук, так его звали, на гамаке в летучке рембатовской качается. Увидал меня, ржет. Я на него, но это неинтересно. Интересное вечером началось. Мы в летучке этой так и зависли. Бойцы газеты окружные принесли, я на стеллаж лег, Лыбчук в гамаке. Смотрю, встает! Надевает свои шлепанцы. Спрашиваю, куда намылился? А он берет газету, говорит, до ветру, товарищ прапорщик, в овражек прогуляюсь. Меж тем стемнело. Я ему, иди, мол, в сортир. Он в ответ – далеко! Тут, мол, овраг сгодится, не в первый раз. И вышел. Я тоже взял газету, раскрыл, начал читать всякую белиберду, вдруг вопль! Как раз от оврага. И тут же, буквально через какие-то секунды вваливается Лыбчук. Шары на лбу, рот перекошен, орет:
– Петрович, меня гюрза херакнула!
Посмотрел, точно, на пятке отметки от зубов, покраснение и опухоль пошла. Время весеннее было, змеи тогда, как известно, наиболее ядовитые. Я за аптечку, а найти не могу. Вспомнил, в палатке оставил. Время терять нельзя. И получается, что до лагеря за сывороткой бежать, что до санчасти Учебного центра на летучке проехать. Но в санчасти надежней! Я за руль и в Учебный центр. Пока вез, Лыбчука так раздуло, не узнаешь. Но откачали.
Разведчик спросил:
– И в этом все его невезение?
Прапорщик усмехнулся:
– Если бы! Это так, ерунда, случайность. С каждым может произойти, а непруха у него с бабами была. Как какую не снимет, через три дня с конца капает. Представь себе, втроем в город поехали. В кабаке трех чувих сняли. Посидели, как люди. Одна замужней представилась. Пора и по хатам, позабавиться. Разбираем девок. Лыбчук сразу за замужнюю хватается. И ничего, что она его в барак какой-то потащила, главное – замужняя, значит, безопасная. Ну а мы с корешом, особо не разбираясь, поделили двух остальных. Утром встречаемся на остановке, пивка попили, посмеялись. Лыбчук доволен. А через три дня закапало! Представляете? Нам двоим хоть бы что, а у летехи – очередной трепак. Сам из троих бабу выбрал и опять налетел. Это как расценить? Это уже не случайность. А закономерная вещь.
Копытко повернулся к сержанту-связисту:
– Так вот, намотай на ус, Москалев, в Союз вернешься – поаккуратней с этим делом!
– А че я? У нас девки в деревне здоровые!
– В деревне-то, может, и здоровые. Да смотри, в поезде, по пути домой на какую шалаву с голодухи не запрыгни.
Закончив повествование, Копытко спросил у командира:
– Капитан! Позволь перекурить?
В режиме ожидания, находясь в боевом режиме, курение запрещалось, но сейчас, если по уму… Запрелов разрешил:
– Ладно! Только мордой к земле и дым в мох, понятно?
– Ясный палец, ученые!
Разрешение санинструктору принял на свой счет и сержант, уползший в кустарник следом за прапорщиком. Неожиданно пропищала рация. Илья сам включил станцию:
– Гроза-1 на связи!
И услышал слегка искаженный помехами голос комбата:
– Я – Первый! Как у тебя?
– Пока тихо!
– Это хорошо! Слушай внимательно и записывай на корочку, утренним облетом самолетов-разведчиков засекли отряд примерно штыков в 70—100 на лошадях в районе Уршенской «зеленки».
Запрелов задумчиво произнес:
– Считаете, это банды Азизуллы выдвигаются к водопаду?
– Стопроцентной уверенности нет, но очень даже может быть, потому как других отрядов моджахедов в том районе разведкой не обнаружено.
Капитан спросил:
– И банды Нуруллы?
– Нуруллы?
Вопрос капитана явно поставил комбата в тупик.
– А с чего ты взял, что Нурулла может болтаться с остатками своей банды на юге от Паршенского ущелья, ведь его, помнится, вместе с Рахматулло разбили севернее Паршена?
Запрелов уточнил:
– Уничтожили Рахматулло, банду же Нуруллы рассеяли. Да, выбили у него духов порядком, но не добили. Где-то он должен скрываться. А где это сделать удобнее всего? Как раз на юге, где обширный лесной массив, а не на севере, среди открытых для авиации и дальнобойной артиллерии гор. Думаю, движение, замеченное разведчиками Плешина, может иметь отношение к Нурулле. Если это была его банда, то уходила она на восток. И сейчас должна быть в Панджшере. По крайней мере, наблюдение за «зеленкой» больше ничего подозрительного не выдало. Странно, что авиационная разведка, обнаружившая в районе банды Масуда при первом их пробном проходе, никак не среагировала на духов Нуруллы. Но… в принципе, Нуруллы может и на самом деле не быть в «зеленке». В общем, с ним темный лес. А информацию по отряду духов в Уршенской «зеленке» принял. Если выйдут к брошенному аулу, определимся точно, что к чему. Надеюсь, авиацию из района убрали? Не отправили искать еще и Исламуддина?
Подполковник проговорил:
– Самый умный, да? Другие так себе! Докладываю, Гроза-1, естественно, авиацию убрали. Этого достаточно?
– Вполне, Первый!
– Спасибо на этом! Короче! Где-то к обеду готовься принять первых гостей с запада. Их восточные коллеги тоже, думаю, не заставят себя долго ждать!
– Принял, Первый!
– Работай! О первом контакте не забудь проинформировать меня.
– Как можно? Обязательно проинформирую.
– Ну, ладно, шутки в сторону! Предельное внимание и аккуратность. Караван должен встретиться с Азизуллой. Иначе операция теряет всякий смысл, а значит, будет засчитана в минус, со всеми вытекающими последствиями. Конец связи!
Появился связист. Ротный бросил ему трубку.
Сержант спросил:
– Что? Вызывал кто-то?
– Ага! Девки из кабака, где гулял Петрович со своим невезучим летехой. Интересовались, когда дембель у сержанта Москалева. Особо одна напор проявляла. Та, что замужем.
– Все шутите, товарищ капитан?
– Да нет, сейчас не до шуток, – думая уже о другом, проговорил Запрелов. – А ну-ка соедини меня с Телюпиным!
Командир 1-го взвода ответил тут же:
– Гром-1 на связи!
– Слушай сюда, Гром-1. В Уршенской «зеленке» замечен отряд примерно до 100 штыков, конный отряд. Движется по направлению к Паршенскому ущелью. Если это один из наших гостей, то быть ему у Дохи где-то в полдень. Но тебе ожидать с 11-00. Задача – зафиксировать отряд, оценив его мощь. Пропустить в ущелье и занять позицию для отражения нападения с востока. Если это Азизулла и основным силам роты не удастся уничтожить духов у водопада, то будем выдавливать их из ущелья. Прямо на тебя. Твои оборонительные рубежи моджахеды пройти не должны. Усвоил задачу?
Старший лейтенант Телюпин ответил, что усвоил, задал несколько уточняющих вопросов и отключился. Запрелов передал информацию о приближающемся с запада отряде душманов всем командирам подразделений, предупредив Хоманова, чтобы тот связался с постами раннего обнаружения противника, выдвинутыми примерно на километр за водопад, и приказал бойцам усилить внимание вкупе с осторожностью. Ориентируясь по графику движения Азизуллы, появление передовых дозоров, а за ними и каравана Исламуддина следовало ожидать около 13-00. Командир роты второго взвода подтвердил получение приказа и доложил, что примет все необходимые меры. На этом связь прервалась.
Запрелов посмотрел на командира разведывательного отделения:
– Владик, у тебя на юге где посты стоят?
Плешин объяснил по карте.
Командир роты проговорил:
– Так, связи у нас с ними нет, а это плохо.
Разведчик спросил:
– Вы решили изменить им задачу?
– Сдвинуть бы их, Влад! Слишком велик интервал между ними!
– Предполагаете проход противника и с южного направления?
– Не знаю, но не нравится мне «зеленка».
– Но там же уже давно ничего замечено не было, иначе ребята с постов оповестили бы нас!
– Оповестили бы, если… если их не лишили такой возможности!
Плешин удивился:
– Кто?
– Я же сказал, не знаю!
Командир разведывательного отделения предложил:
– Послать к постам посыльного?
– А у тебя есть такая возможность?
– Естественно! Мне-то самому делать особо нечего, разве что слушать приколы Петровича. Чем я не посыльный?
– Да? Ну, давай. Только, Влад, аккуратно и по возможности быстро!
– Иначе не умеем! Пошел!
Лейтенант скрылся в кустах, и в том направлении, в котором он пошел, не шелохнулась ни единая ветка: Плешин не зря считался хорошим разведчиком.
Вернулся он спустя час.
– Все в порядке, командир, переустановил посты. Теперь они друг от друга в 200 метрах, в визуальном контакте.
– Хорошо!
Ротный посмотрел на часы – 9-20.
Еще часа полтора спокойного, тягуче-медленного ожидания. Но события начали развиваться раньше запланированного Запреловым срока…
В 13-10 Запрелова вызвал Телюпин:
– Гроза-1, я – Гром-1! К кишлаку Доха со стороны Уршена вышел передовой разведывательный дозор духов. Пять человек, вооруженных автоматами.
– Они на лошадях?
– Нет! Спешены. Остановились на повороте, из оптики рассматривают сам кишлак и прилегающие к нему территории, включая склон северного Паршенского перевала.
– И долго рассматривают?
– Минут семь!
– Маскируются прилично?
– Нет! Практически не применяют средств маскировки, поэтому мы их и видим.
– Значит, скоро выйдут в ущелье, если, конечно, не засекут кого из твоих подчиненных.
Старший лейтенант заверил:
– Не засекут.
Немного подумав, ротный предупредил:
– Ты смотри, Дима, духи могут навести шмон в кишлаке.
– Я это предусмотрел. Пусть проводят.
– Ладно! Следующий доклад после того, как банда покинет кишлак.
Отложив трубку, капитан осмотрел находящихся рядом с ним подчиненных. Плешин спросил:
– Объявились козлы горные?
Запрелов кивнул, подтвердив:
– Объявились. Пока разведдозор! Скоро и весь отряд выйдет, если ничего не произойдет неординарного.
И моджахеды Азизуллы вышли в ущелье спустя двадцать минут после появления у кишлака их разведки. Те ничего подозрительного не заметили, поэтому главарь принял решение о вводе отряда в Паршен. Оставив лошадей возле речушки, душманы по команде своего командира окружили брошенный кишлак. Затем одиночными группами обследовали его. Доложив сабибу (начальнику) о том, что развалины «чисты», что совершенно не соответствовало действительности, они вышли на середину ущелья. Азизулла, и это хорошо видел с южного склона старший лейтенант Телюпин, подозвал к себе пуштуна с ранцем за спиной. Вскоре тот нагнулся над радиостанцией, выбросив вверх полуметровый штырь антенны. Моджахеды применяли советскую радиостанцию звена рота-батальон «Р-107», такую же, какая находилась в распоряжении командира роты спецназа. Сеанс связи длился менее минуты, после чего Азизулла отдал приказ своим повстанцам на привал с приемом пищи, который длился ровно полчаса.
В 14-12, построив отряд в походный порядок, главарь бандитов отдал приказ на продолжение движения. Дождавшись, пока моджахеды не скроются из зоны видимости, старший лейтенант Телюпин, как и было приказано, вызвал Запрелова, доложил о действиях бандитов у кишлака Доха.
Выслушав офицера, Запрелов уточнил:
– Значит, Азизулла выходил с кем-то на связь?
– Так точно! И не с кем-то, а наверняка с Исламуддином, сообщил о своем прибытии в ущелье.
Но Илья возразил:
– Не скажи, Дима! От кишлака пуштун мог связаться и с третьим лицом, контролирующим и фактически руководящим встречей каравана. Но… согласен, это вряд ли, скорее синхронизировал режим движения с Исламуддином. Так, с этим ясно. Теперь я хочу знать состав банды, а также порядок их движения на марше, ну и, естественно, вооружение душманов.
Командир первого взвода объяснил:
– Состав отряда Азизуллы, как и предполагалось ранее, при подготовке операции, около ста человек. Лично я насчитал 94 джигита, потом сбился. Вооружение обычное, наши автоматы «АКМ» и «АК», шесть ручных пулеметов «РПК», два автоматических гранатомета «АГС-17», штук десять карабинов, пара-тройка снайперских винтовок СВД с оптикой. Походный порядок также стандартный для духов, впереди разведдозор – пять человек, он идет на удалении в шестьдесят-семьдесят метров от передового охранения, имеющего в своем составе двадцать человек, далее, через сто—сто двадцать метров следует основной отряд, ну и за ним где-то за пятьдесят метров группа тылового охранения из пятнадцати рыл. Оружие рассредоточено равномерно, пулеметы есть у духов как в авангарде, так и в арьергарде, а вот «АГСы» среди основных сил. С ходу взяли приличный темп.
– В тылу никого не оставили?
– Нет! У меня боец за поворотом на сосне висит. Докладывает, что те духи, которые подошли к Дохе, в кишлак полным составом и вошли.
Капитан проговорил: