– Вообще-то я не пью, – ответила девушка. Она сложила в прихожей свой зонт и повесила его на вешалку для верхней одежды. – Но думаю, что у нас с вами особый случай…
– Умные слова, – подметил с улыбкой Крячко. Он перегрузил свои приобретения в холодильник и, прежде чем закрыть его, посетовал: – Арбуз жалко. Хороший был арбуз… Ну да ладно! Что теперь поделаешь. Он свое дело сделал.
Наташа понемногу привела себя в надлежащий вид. Когда она вновь появилась на кухне, там все уже было приготовлено к скромному и приятному пиршеству. Крячко выставил на стол две рюмочки, налив в них по пятьдесят граммов водки себе и своей гостье. Наталья, вытирая полотенцем голову, улыбнулась и тоже присела к столу, сложив руки на коленях.
– А у вас не найдется минералки? – спросила она.
– Найдется, – ответил Крячко. При этом он отвернулся от девушки, открыл холодильник, достав влажную от холода бутылку. Потом выставил ее на столешницу, развернув этикеткой к девушке. – Сейчас откроем, – пояснил он и снова отвернулся, чтобы достать из кухонного шкафчика открывалку.
Потом они выпили, а уже через пару секунд Станиславу стало нехорошо. Ему даже показалось, что он умирает. Эта мысль сковала его меркнущее сознание. Ему стало жарко. Он тяжело поднялся, инстинктивно схватился за воротник рубашки в тщетной надежде рвануть его вниз, но уже в следующее мгновение перед глазами полковника все завертелось, кухня померкла и исчезла. Крячко повалился на стол, потом съехал на пол, раскинув руки, как реющая над морем чайка.
* * *
Мужчина легко и быстро ворвался в квартиру Крячко, на мгновение замер у открытой двери, затем резко закрыл ее, а потом так же резко наотмашь ударил по лицу растерянную Наташу, которая никак не ожидала такого поворота событий.
Крячко не мог помочь ей больше ничем. Он лежал без чувств. От хлесткой пощечины девушка потеряла равновесие, широким неуверенным шагом отступив назад. Цепляясь за углы дверных проемов, она, пятясь, переместилась в смежную комнату, истерично крича. Мужчина продвинулся в квартиру на пару шагов. Услышав его шаги, девушка попыталась стремительно закрыть дверь, ведущую в комнату, но не нашла, чем ее можно подпереть так, чтобы агрессор не смог проникнуть в помещение. В ее положении сейчас все решали считаные секунды, и, конечно же, именно их и не хватило Наташе, чтобы в таком лихорадочном состоянии что-нибудь предпринять. Необходима была отменная выдержка, чтобы верно и грамотно сориентироваться.
Мужчина быстро определил, что в доме нет больше людей, кроме валявшегося без сознания на полу кухни Крячко и самой Наташи. Быстро, стараясь не совершать лишних движений, он подошел к двери, ведущей в смежную комнату. Встал, поднял повыше ногу и коротким ударом откинул дверь с такой силой, что она сорвалась с петель и упала на пол. Дрожащими от страха и напряжения руками девушка схватила трубу от пылесоса.
– Не подходи! – выкрикнула она визжащим голосом.
Мужчина слегка приостановился, цепким взглядом наблюдая за кончиком трубы, плавающей перед его глазами то в одну, то в другую сторону. Комната плохо освещалась, и поэтому девушке приходилось напрягать глаза. Преступник, шагнув вперед, сделал обманное движение. Затем легко выбил трубу из рук жертвы и попытался поймать ее за волосы, но девушка увернулась, отпрыгнув, как кошка, в угол комнаты. Он, выбирая подходящий момент, еще несколько мгновений примеривался занесенным уже кулаком, готовясь ринуться вперед.
– Что вы делаете? – бессильно кричала Наташа, в отчаянии взывая к его совести. – Зачем?.. Я же… Боже мой! Объясните мне наконец, чего вам от меня надо. Я… Я вас не знаю!..
Атака была неотразимой. Наташа вскинула руки, прикрывая лицо и голову от града обрушившихся на нее ударов. Видимо, от отчаяния она попыталась раз-другой достать до его лица и исцарапать его ногтями, но так и не смогла устоять под натиском боксерских ударов. Наконец Наташа потеряла сознание и осела на пол, безжизненно привалившись к стене. Видя, что жертва больше не сопротивляется, преступник для полной гарантии нанес девушке еще один удар, на этот раз ногой. Самое удивительное было то, что за все это время он не произнес ни единого слова.
Брезгливо и неспешно он осмотрел лежащее перед ним тело, оценил его бессознательное состояние, заглянув под сомкнутые веки. Затем решительно схватил девушку за волосы, перетащил ее на диван, бросил, как тряпку, поверх покрывала. Перевернул тело лицом к свету, осмотрел синеющее от нанесенных побоев лицо. Двумя движениями сорвал с неподвижного тела одежду и разбросал ее по квартире. Сорвал с Наташи и нижнее белье. Затем подошел к окну и попытался его открыть. Фрамуга не поддалась с первого раза. Мужчина повторил попытку, удвоив усилия, и окно распахнулось.
Далеко вдоль самого горизонта мерцали призрачные огни бесчисленных московских спальных микрорайонов. Мужчина очень осторожно ощупал подоконник и карниз за окном, попробовал их на прочность и обратил внимание на все, что могло бы создать ненужный ему сейчас шум. Осмотрел окна этажом ниже, затем этажом выше. Прислушался, не разговаривает ли кто на соседних балконах. Слух улавливал только шум дождя. Мужчина криво улыбнулся каким-то своим инфернальным мыслям, словно он спал, видел себя во сне и все происходящее существовало где-то в параллельном мире. Не с ним, а с другим человеком, про которого он сейчас и смотрел занимательное кино. Фильм о том, как никто не может остановить плохого парня, даже если очень захочет, и он, этот плохой парень, ничего не боится. Ни бога ни дьявола. Ничего!
В комнату ворвалась сырость дождя. Он подышал секунду этим влажным воздухом, затем положил девушку на подоконник. Перешел на кухню, вылил в раковину бутылку водки, ополоснул ее. Достал из холодильника новую, откупорил, отлил четверть в раковину и поставил ее на место первой. Придирчиво обыскал Крячко, забрал из его нагрудного кармана документы на машину, права. Перетащил Станислава в зал и брезгливо бросил посреди комнаты. Расстегнул ему брюки, спустил их до колен. Только завершив все эти приготовления, убийца одним движением вытолкнул бесчувственную Наташу в окно и с затаенным удовольствием понаблюдал за тем, как ее тело беззвучно отправилось вниз, туда, где пока еще зеленели газоны.
Вернувшись в прихожую, он забрал с собой зонт, не желая промокнуть под разгулявшимся проливным дождем, и быстро покинул пределы квартиры. Взявшись одним пальцем за ребро двери, убийца резким движением захлопнул ее за собой.
Через минуту он уже спустился на первый этаж, спокойно вышел из подъезда, прошел мимо «Ауди-100» и ее покалеченных владельцев, к которым так и не подъехала еще карета «Скорой помощи», чертыхнулся, сплюнул на мокрый асфальт и растворился в многолюдной шумящей Москве.
А следом во двор въехала «Скорая».
Глава 2
Если нужно было что-то узнать от кого-либо, Гуров старался всегда действовать напрямик, чтобы не возникало никаких разговоров. Да и получить истинную картину происходящего можно только от человека, который непосредственно занимается тем или иным делом.
Поэтому уже утром следующего дня он, не раздумывая, отправился в РУБОП на встречу с майором Леонидом Аркадьевичем Дацуком, которому руководством управления и было поручено вести дело Крячко. Прежде Гуров не знал про этого человека ровно ничего. Теперь им выпала возможность познакомиться, и игру с Дацуком Гуров также решил вести в открытую, потому как знал, что темнить с коллегами из смежного ведомства бесполезно. Однако Гуров не стал предварительно уведомлять Дацука о своем визите телефонным звонком. По большому счету полковник знал, что получит прямой отказ, поскольку он в этом деле человек посторонний, а с посторонними в органах всегда обращаются небрежно. Ни погоны полковника, ни заслуги перед Отечеством здесь не в счет.
Откровенно говоря, Гурова интересовало одно: на какой стадии находится дело Крячко. И все-таки он надеялся на невозможное.
Машина Гурова плавно припарковалась на автостоянке перед зданием РУБОПа. Лев Иванович открыл дверь, вышел из своего старенького «Пежо», замкнул автомобиль, неспешно поднялся по ступеням крыльца и закурил, собираясь с мыслями. За последние сутки полковник почти не спал, скрупулезно собирая информацию о Дацуке, и теперь, стоя у дубовых дверей, суммировал и анализировал все, что он услышал за истекшие часы.
Раз-другой Гуров что-то слышал о Леониде Аркадьевиче от коллег, но работать плечом к плечу им не доводилось. Например, полковник слышал, что, по мнению многих, Дацук был вполне порядочным человеком, а потому не следовало являться к нему, заранее имея какое-то предубежденное мнение. Гуров посчитал правильным поговорить с Дацуком начистоту. Что называется, по-человечески. С глазу на глаз.
Слышал Гуров как-то и присказку: «Прямолинейный, как Дацук». Присказка засела в памяти. Аналогии напрашивались сами: тупой, узколобый, упрямый и прочее в этом духе.
Пока Гуров курил, к нему то и дело подходили сотрудники местного управления, оперативники, обменивались рукопожатиями. Общаясь с сотрудниками РУБОПа, полковник понял, что и для их управления это дело необычное и довольно громкое. Очевидно, оно может стать своего рода показательным. В целом же оперативники располагали довольно скудной информацией о случае с Крячко и не могли добавить ничего определенного к уже известному. Что будет дальше, куда зайдет обвинение, никто не знал.
Поднявшись на второй этаж, Гуров негромко постучал в дверь кабинета майора Дацука и, не дожидаясь разрешения, вежливо, но смело вошел в помещение.
– Здравствуйте, Леонид Аркадьевич! – поприветствовал он рубоповца тоном человека, который давно не бывал у своего старого знакомого и вот наконец улучил подходящую минутку.
Дацук стоял у окна. Форточка была широко распахнута. На обшарпанном подоконнике лежала стильная черная «восьмиклинка».
Расстегнув пиджак и откинув полы за спину, он курил сигарету, заложив обе руки в карманы. При появлении Гурова майор неохотно оглянулся.
– Приветствую, Лев Иванович, – спокойно ответил он, прекрасно зная, зачем пришел Гуров, и как будто бы не имея ничего против его визита.
– Как поживает наш полковник? – спросил Гуров, надеясь на долгий обстоятельный разговор и при этом подыскивая местечко, куда можно было бы приземлиться.
– А как он может поживать? – пожал плечами Дацук. – Не жалуется. Вы к нему на свидание сходите, он вам там все и расскажет. Условия содержания у нас для всех одинаковые.
Дацук говорил жестко, отрывисто, но явно размышлял при этом еще и о чем-то своем. У него был крайне изможденный вид.
– А я там уже был, – Гуров направил пронзительный взгляд на собеседника. – Кстати, узнал от него самого, что он не совершал никакого преступления.
– Серьезно?! – Дацук в самом деле был немало удивлен, услышав такое откровение. – А что же это вы так быстро поверили его словам? Откуда вам может быть известна истина? – парировал он, тоже вонзив в Гурова пристальный взгляд.
Гуров молча осмотрел небогатое имущество кабинета и, не дожидаясь предложения, сел на скрипучий стул у входной двери, откинувшись на высокую спинку.
– Слухами земля полнится, – сказал он, и в его словах прозвучала некоторая досада на то, сколь небрежно готов распорядиться этот рубоповец человеческой судьбой.
– Вы по какому поводу ко мне?
Дацук стоял вполоборота. Казалось, он одним глазом наблюдает за тем, что творится за окном, а другим за пришедшим к нему полковником.
– Я бы хотел узнать, на какой стадии его дело? Как продвигается следствие?
– А для чего это вам? – задал прямой вопрос Леонид Аркадьевич. – Вы ведь прекрасно знаете, что я не могу вам ничего сказать. Да и вы бы мне не сказали, если бы я к вам пришел. Так ведь?
Дацук вынул из кармана руку, извлек сигарету изо рта и стряхнул пепел в стоящий рядом цветочный горшок.
– Леонид Аркадьевич, Крячко не виновен, и, вместо того чтобы искать улики против него, предлагаю вам вместе со мной поискать их на кого-нибудь другого.
– Вы офонарели?.. – Дацук даже немного покраснел от волнения, приняв слова Гурова за какую-то хитрую провокацию, устроенную для него начальством. – Вас генерал Орлов уполномочил на такое предложение? Что за сотрудничество в этом деле вы мне предлагаете?
Гуров решил более не усугублять положения, немного приоткрыв для себя завесу, под которой скрывался истинный характер Леонида Аркадьевича.
– Просто я не уверен в том, что он мог это сделать, – постарался развеять беспокойство собеседника полковник. – Надо совершенно не знать Станислава, чтобы обвинять его в подобном.
– В каком «подобном», Лев Иванович? – Дацук буквально побагровел. – Извините, но вы как с Луны свалились! Ей-богу!.. Дело Крячко уже передано в суд. Я вообще в настоящий момент другими вопросами занимаюсь.
С каждым словом майора ситуация усложнялась. Оказывается, все было давно уже кончено, и в этот кабинет Гуров пришел не по адресу.
– Крячко – убийца и насильник, – продолжал свою гневную тираду Дацук. – Все против него. Какие вам еще доказательства нужны? Хотите – идите в суд и ознакомьтесь с делом. Это не возбраняется!..
Дацук резко и небрежно указал полковнику на дверь, и при этом у него нервно задергались одновременно глаз и щека. Наверное, майор искренне надеялся на то, что Гуров сейчас же встанет и выйдет из его кабинета, удрученный и раздавленный печальным известием. Но нужно было совсем не знать сыщика: в такие минуты он, напротив, не отступал ни на шаг.
– Как же вам удалось так быстро во всем разобраться? – строго спросил Гуров, даже не думая подниматься и уходить из кабинета.
– А у нас план, – Дацук поднял руку и небрежно захлопнул форточку. – Поквартальная раскрываемость. Знакомый термин?
– И что, ни сучка ни задоринки в деле? – всплеснул руками Гуров.
– На полную раскрутили, – помолчав, презрительно подытожил Дацук.
Он поднял с подоконника «восьмиклинку», стряхнул с нее осевшие крошки пепла и вернул на прежнее место.
– Так что мой вам совет, – он как-то ехидно усмехнулся. – Ищите себе другого напарника. Этого вам не увидеть лет двенадцать, я думаю.
– Торопитесь. Ох как вы торопитесь! – Гуров поднялся и закинул за спину могучие руки. – Аж голова кружится.
– Водички не хотите? – спросил Дацук и тут же почувствовал, что переступил какую-то невидимую грань, после которой люди если и не становятся непримиримыми врагами, то уж о человеческих отношениях говорить точно не приходится. И у него не удержалось на языке откровение, которое он много лет уже носил в себе, но просто не было возможности высказать открыто все, что накипело в душе относительно пожизненной безнаказанности людей в погонах. – Довольно терпеть этих раздолбаев! Вы только взгляните, что они творят с людьми… Они их калечат!
– Крячко – человек абсолютно честный, – взревел Гуров.
Они встали друг напротив друга и сурово посмотрели в глаза. Дацук не допускал и мысли, что Гуров может совершить неуставное действие, и поэтому гневно, обличительно пояснил свою позицию на случай, если полковник счел, что он ослышался:
– Тем более позор. Полковник!.. Оборотень в мундире, пятнающий честь нашей службы. Мне стыдно за ваше управление. Что до сих пор…
Майор запнулся. Гуров немного опустил голову, чтобы получше заглянуть в глаза собеседнику. Ему на мгновение показалось, что Дацук его побаивается. Он только не мог понять, насколько силен его страх. Это было так мимолетно, что полковник даже с недоверием отнесся к тому, что увидел собственными глазами. Провести Гурова на сей счет было практически невозможно. Он тонко знал человеческую психологию. Сейчас он меньше всего ожидал такой реакции от человека, немало повидавшего на своем веку, и даже несколько смутился, урезонив свой деструктивный пыл.