– Ну, не думаю, что любой, – усомнился генерал. – В таких компаниях чужаков обычно не терпят.
– Это верно, – согласился Гуров. – Но я не имел в виду завсегдатаев пивнушек, ищущих халявы. А вот человек с головой на плечах, преследующий определенную цель, вполне мог оказаться на судне. Выдал себя за знакомого Бардиной или еще что-нибудь придумал. Впоследствии он вполне мог выполнить роль наводчика.
– Ты полагаешь, был наводчик? – недоверчиво спросил генерал.
– Не исключено. Нападение явно планировалось. Но в то же время свидетели не припоминают, чтобы рядом с ними крутились какие-то лодки. До последнего момента. Очень похоже на то, что бандитам кто-то сигналил. Получив сигнал, бандиты подошли на катере, выстрелили в борт теплохода из гранатомета и, воспользовавшись начавшейся паникой, поднялись на борт, где устроили настоящую резню. Просто чудо, что пострадали сравнительно немногие. Четверо убитых и шестеро раненых. Плюс самая, пожалуй, важная персона на теплоходе – дочь Бардина – без вести пропала. При такой беспорядочной стрельбе жертв могло быть в три раза больше.
– Они лупили в воздух, – авторитетно заявил Крячко. – И только те, кто им серьезно сопротивлялся, получили пулю. Точно вам говорю.
– Возможно, – согласился Гуров. – Очень похоже, что так и было. Погибли капитан, охранник Ларисы Бардиной, еще один крепкий молодой человек из обслуги и девушка. Говорят, она сама бесстрашно пошла на автоматы. Правда, судебный медик почти на сто процентов уверен, что она в этот момент находилась в состоянии глубокого наркотического опьянения. Но как бы то ни было, малейшие попытки сопротивления были сломлены сразу и решительно, и бандиты принялись потрошить карманы гостей. Продолжалось это недолго. Судя по всему, нападавшие торопились. И этот момент смущает меня больше всего. Какой смысл поднимать шум из-за пары тысяч долларов? А по первым прикидкам, сумма личного совокупного ущерба именно такая. Наверное, ущерб все-таки больше, потому что преступники брали не только деньги, но и драгоценности, но все равно – подозреваю, что катер бандитов стоит куда больше. Правда, мы встречались еще не со всеми свидетелями, и не все они достаточно искренни, но в целом идея нападения выглядит странновато, если только у преступников не имелось некой сверхзадачи, нам неизвестной.
– Ну-ка, ну-ка, – с интересом произнес Орлов. – Что ты имеешь в виду?
– Пока ничего, – пожал плечами Гуров. – Может быть, кто-то хотел просто насолить Бардину. Вполне могут быть какие-то финансовые проблемы, которые не решаются обычными методами. С Бардиным мы еще не общались. Возможно, он прояснит ситуацию. А пока мы займемся лодочными станциями – где-то ведь должен был стоять этот проклятый катер? Кстати, сегодня один свидетель, а именно распорядитель Бардина Кривошеев, указал, что катеров, возможно, было два.
– Вот как? – встрепенулся генерал. – Это новость. До сих пор я ничего подобного не слышал. Но лодочных станций много. Кроме того – личные стоянки. Я распоряжусь, чтобы вам выделили людей. Двух-трех оперативников, больше дать не могу. Работайте головой.
– Самое слабое у нас место, – со вкусом сказал Крячко, но тут же осекся под уничтожающим взглядом генерала. – То есть я хочу сказать, что лодочных баз много, а место, где крутились эти катера или катер, всего одно. Там еще напротив село Демино. Совсем близко от берега. Не исключено, что кто-то что-то видел… Не могли же люди с оружием раствориться в воде без следа? Кстати, сколько их было? Свидетели дают противоречивые показания.
– Да, тут у свидетелей полный разброд, – подтвердил Гуров. – Кто говорит о четырех бандитах, а кто сразу о десяти – у страха глаза велики. Скорее всего, преступников было пять-семь человек. Правда, если принять на веру слова Кривошеева о второй лодке, то придется внести некоторые коррективы…
– И что, такая армия бесследно канула? – спросил генерал. – Ищите. Завтра же выезжайте в Демино.
– Водолазы еще там? – спросил Гуров.
– Водолазы работу закончили, – веско сказал генерал. – Никаких тел. Течение там не слишком сильное – говорят, в случае чего труп далеко унести не могло. Но господин Бардин настаивает на продолжении поисков. Видимо, он теперь наймет водолазов на свои средства, чтобы обследовать реку ниже по течению.
– Значит, не верит, что дочь жива, – подсказал Крячко.
– Это его дело, – заметил генерал. – Честно говоря, я и сам не верю, но, пока тело не обнаружено, будем надеяться. Однако для нас главное – банда. Этих нужно брать, и как можно скорее.
Глава 2
– О прогулке на теплоходе знали многие, – сказал Гуров, останавливая машину на развилке, чтобы посмотреть на дорожный указатель. – Навести преступников мог кто угодно, возможно, даже непреднамеренно. Искать в этом направлении можно год. По моему мнению, сейчас гораздо важнее выяснить, кто мог напасть на калошу с таким гордым именем «Викинг». К сожалению, и на этот счет у нас нет ничего определенного. Даже фотороботов нападавших составить не удалось.
– Да уж, – хмыкнул Крячко. – Как выражался наш последний свидетель – сплошной бедлам. Подозреваю, что ко времени нападения на судне не осталось ни одного мало-мальски трезвого человека.
– Это не так, – возразил Гуров. – Наверняка охранники Ларисы Бардиной были в порядке. Это как раз тот редкий случай, когда трезвость вредит здоровью. Убежден, что они пытались вмешаться в ситуацию, как и капитан, кстати…
– И та безрассудная девушка, в крови которой, скорее всего, найдут героин, – напомнил Крячко. – И похоже на то, что все, кто был способен сопротивляться, получили пулю.
– Странно только, что в эту категорию не попал друг Ларисы, в честь которого, собственно, и состоялся этот трагический рейс. Молодого человека можно заподозрить по меньшей мере в неблагодарности.
– Ну этот-то с самого начала не скрывал, что в самый ответственный момент оказался в отключке, – сказал Крячко. – Рубаху на себе рвал – мол, будь он тогда трезв, разбойникам не поздоровилось бы. Правда, я слышал, что эти заклинания ни на кого не подействовали и будто бы сам Бардин предупредил молодца, чтобы тот больше не попадался ему на глаза. До этого он сквозь пальцы смотрел на увлечение дочери.
– Надо будет присмотреться к этому парню попристальнее, – решил Гуров. – Как-никак почти родственник, да еще и виновник торжества, а вот показания давал на редкость скупо. Мне еще во время допроса это показалось странным. По его словам, получается, что он чуть ли не весь день провалялся пьяным. Здоровый парень!
– Всякое бывает, – дипломатично заметил Крячко. – Ты учитывай, что сказал Кривошеев, – с напитками на борту был полный порядок. А с другой стороны, мог парнишка просто струсить? Очень даже мог. Автоматическое оружие на кого угодно оторопь наведет. А теперь ему, конечно, тяжело в этом признаваться.
– Так или иначе, а присмотреться надо, – заключил Гуров. – Что мы о нем знаем?
– Можно сказать, почти ничего, – пожал плечами Крячко. – Не москвич. До сих пор не имеет здесь даже собственного жилья, снимает квартиру. Участвует в экстремальных гонках – модное становится увлечение, между прочим, хотя и глупое. Гробят хорошие машины, вместо того чтобы раздать их, например, бедным… Ну и еще вроде в кино снимается – тоже небось машины гробит, – ты у Марии уточни.
По мнению Крячко, жена Гурова – известная и популярная актриса Мария Строева – должна была знать подноготную любого статиста в обширной гильдии профессионалов, причастных к театральной среде и кинобизнесу. Гуров не был в этом уверен, но уточнить пообещал.
– Ладно, сейчас сворачиваем на Демино, – сказал он. – Сначала посмотрим с бережка на то место. На воде, правда, следов не остается, но, по крайней мере, прикинем, как это все могло выглядеть.
Они проехали через полусонную деревню. Дорога сбегала к самой воде. Влажный песок был истоптан коровьими следами. Чуть поодаль в удобной бухточке у деревянных мостков покачивалась привязанная к столбу лодка. По другую сторону на травянистом пригорке сидел одинокий рыбак с удочками. Штанины его старых коричневых брюк были закатаны до колен. Он был худ, черен от загара и неподвижен как статуя. В зубах его торчала незажженная сигарета, а взгляд был устремлен на поплавки.
Гуров оставил машину на дороге и вместе с Крячко подошел к рыбаку поближе.
– Добрый день! Как ловится? – спросил он.
Рыбак медленно повернул голову и недоверчиво посмотрел на незнакомцев.
– День добрый, – ответил он равнодушно. – Рыбкой интересуетесь – или так, для разговору?
– А нам все интересно, – живо подхватил Крячко. – От рыбки тоже не откажемся.
Загорелый рыбак иронически посмотрел на него, немного подумал, а потом спросил, нет ли у них спичек. Крячко услужливо поднес зажигалку. Рыбак закурил и, блаженно жмурясь, проверил удочки.
– Какая тут рыба, – вдруг сказал он. – Смех один. У вас в Москве этой самой рыбы небось завались, а вы ее тут ищете… Да и никакая не рыба вам нужна, господа хорошие. – Он окинул оперативников проницательным взглядом. – Опять про стрельбу дознаваться приехали? Тут уж вас столько перебывало… Водолазы вот только сегодня уехали. Одним словом, кино бесплатное.
– Верно угадали, – кивнул Гуров. – Из милиции мы. Именно про стрельбу хотелось бы узнать больше всего. Все-таки напротив вашей деревни все происходило. Кто-то должен был видеть.
– Кто-то, может, и видел, – сказал рыбак. – А я только слышал. Бабахнуло будь здоров! Всех собак распугало.
– А потом, – спросил Гуров, – что было?
– А что было? – Рыбак невозмутимо пожал плечами. – То и было. Стрельба из всех видов стрелкового оружия. А кто в кого – это нам неведомо.
– Что же, никто из деревни даже не полюбопытствовал, что у вас на реке творится? – недоверчиво спросил Крячко.
– Дураков нет, – хладнокровно ответил рыбак. – Жизнь, слава богу, научила. Потом, конечно, ходили, когда тут ваши понаехали. «Скорая» там, спасатели… Говорили, «омик» на дно пустили, а он, вишь, своим ходом убрался! – Он удивленно тряхнул головой. – Чудно, ей-богу, как люди врать горазды!
– Значит, ничего о нападении не знаете? – сказал Гуров. – И накануне ничего подозрительного поблизости не замечали? Может, какие-то лодки тут стояли? Или люди чужие вертелись? Не было такого?
Рыбак, будто не слыша вопроса, глубоко затянулся сигаретой, с сожалением посмотрел на куцый окурок, потом обстоятельно его заплевал, забросил далеко в траву и рассудительно заметил:
– Было или не было – кто теперь знает? Тут так – иной раз месяцами ни души не бывает, а иной раз табунами понаедут, костры жгут, музыку гоняют, рыбу в реке пугают. Посмотришь, да и плюнешь! Хуже того, когда свои в этом безобразии участие принимают.
– Свои? В каком смысле? – спросил Гуров, переглянувшись с Крячко. – Значит, кто-то приезжал?
Рыбак потрогал удочки и, как бы размышляя вслух, заявил:
– Я вот слышал, будто в Америке за просто так никто и слова не скажет. Как будто там у полиции есть свой специальный фонд – кто показания по делу дает, тот вроде компенсацию из этого фонда получает. Правда это или нет?
– Врут, батя! Не доросла еще до такой мысли Америка! – авторитетно сказал Крячко. – Но все равно, намек понят. И какая же компенсация устроит работника умственного труда? Двадцать рублей хватит?
Рыбак снизу вверх посмотрел на Крячко, соображая, шутит тот или нет, а потом решительно сказал:
– Двадцать не устроит, а вот тридцать будет в самый раз.
Крячко засмеялся, полез в карман за бумажником и отсчитал три мятые десятки.
– Поскольку у нас цивилизованный рынок, то возражений нет – за хороший товар и заплатить не грех. Только ты уж, батя, не пытайся нам втереть какую-нибудь липу, потому что тогда цивилизованный рынок сразу кончится, и мы тебя просто арестуем. Про Кресты слышал?
– Кто же про них не слышал? – вполне благодушно отозвался рыбак, пряча на груди деньги. – Только не такая я большая птица, чтобы меня по Крестам катать. Так что насчет этого я не сильно испугался, господа хорошие. Но, поскольку задаток проплачен, скажу как на духу, чего никому пока не говорил, – потому что понимаю, когда человек от души, а когда просто на арапа берет… Значит, я тут с удочками часто сижу. Иногда во-о-он там, в кустах, так что меня вроде и не видать вовсе.
– Понятно, – нетерпеливо перебил его Крячко. – Ты ближе к теме давай.
– Мысль у меня, значит, такая, – строго поглядев на него, сказал рыбак. – Если ты, к примеру, захотел кого-то встретить, так ты его обязательно в знакомом для себя месте встретишь или, по крайней мере, сначала поглядишь, что за место такое. Наоборот одни дураки действуют, а тут не на бабку с семечками напали – на целый крейсер! Значит, не дураки. Потому и мысль у меня такая – раз здесь напали, значит, спервоначалу присмотреться должны были.
Гуров едва заметно улыбнулся. В логике мужику отказать было трудно. Мысль, которую он так трогательно вынашивал, выглядела довольно правдоподобно. Некоторые возражения у него имелись насчет «крейсера» и умственных способностей бандитов, но на эти маленькие вольности не стоило обращать внимания. Гуров и сам думал, что преступники должны были хотя бы приблизительно планировать будущее место нападения, проведя при этом какую-то разведку. Возможно, им и прежде доводилось бывать в этих местах.
– То есть я хочу сказать, – продолжал рыбак, как бы разговаривая сам с собою, – что вроде бы приезжали сюда в то воскресенье…
– Кто приезжал? – спросили Гуров и Крячко в один голос.
Рыбак усмехнулся им как непонятливым детям.
– Кто приезжал, не знаю, – сурово отрезал он. – Откуда мне знать? Вы меня спросили – не видал ли чего странного? И до вас меня про то же спрашивали. А значения не придали. Интересные вы, менты, люди! Сначала спрашиваете – не видал ли, а потом ни хрена не слушаете!..
– Так ты толком говори! – рассердился Крячко. – А то приезжал – не приезжал… Мало ли кто тут у вас приезжает…
– Мало! – сказал рыбак. – А в то воскресенье вообще небывалый, можно сказать, случай был. Потому что из Москвы Петька Сергеев приехал с дружками. С городскими. Морды – во!
– Подожди, – перебил его Гуров. – Кто такой Петька Сергеев?
– Петька Сергеев наш земляк. Шалапут. Еще когда в школу ходил, от него, кроме неприятностей, никто ничего хорошего не видел. Здоровый, весь в батю, Николая Петровича, а ума нет ни грамма. Одни драки, да бабы, да самогон. Конечно, в свободное от работы время выпить не грех, но, как говорится…
– Не тяни резину, батя, – сказал Гуров. – Конкретнее.
– А конкретнее некуда, – заявил рыбак. – Все село от него стоном стонало, пока он в армию не ушел. Только и в армии его не воспитали. Загремел наш Петька в дисбат на три года, а когда наконец дембельнулся, совсем с катушек съехал. Родители-то у него к тому времени уже померли, а дом ему достался. Только Петька хозяйство забросил, опять пьянки начались, драки. И срок ему грозил. Вот он и уехал в Москву на заработки. Вроде деньжата у него водиться стали. Иногда приезжал – на такси или в компании, но тоже на тачке. Вот такие дела.
– А в прошлое воскресенье? – напомнил Гуров.
– А в прошлое воскресенье опять приехал. На тачке. Крутая тачка, белая, руль не по-людски, справа. И еще трое с ним, в майках. Здоровые все, как лоси. Но вели себя тихо. Чего-то по берегу все ходили. А потом к ним еще двое подъехали – по реке, значит.
– По реке?
– Именно. На белом катере. Поручкались, опять по берегу походили, посмеялись чего-то и укатили. Как говорится, на белом катере к такой-то матери, – заключил он, чрезвычайно довольный своей шуткой.
– А остальные?
– Остальные в дом вернулись, закусили малость и обратно в Москву.
– Откуда известно, что в Москву? – спросил Гуров.