В холле гостиницы со скучающим видом прохаживался человек лет сорока, на которого Гуров сразу обратил внимание. Может быть, из-за черного строгого костюма, в который тот был одет, или из-за некоей отстраненности, которая чувствовалась в каждом движении незнакомца, сразу становилось ясно, что он не имеет никакого отношения к гостинице и попал сюда, можно сказать, случайно. Это был высокий и, судя по всему, очень сильный человек с привлекательным мужественным лицом, выражение которого имело, однако, несколько циничный оттенок. Гуров мог поклясться, что никогда раньше не видел этого человека, но тем не менее лицо его почему-то показалось ему знакомым. Гуров насторожился и, взяв у портье ключи, постарался побыстрее исчезнуть.
Но человек в черном опередил его и в какой-то момент заступил дорогу. Гуров слегка напрягся, но незнакомец не проявлял агрессии. Напротив, он широко улыбнулся и протянул руку – ладонь у него была широкая и твердая, как дерево.
– Извините, что я так бесцеремонно вас отвлекаю, – сказал он, – но, пользуясь правами хозяина, решил поприветствовать вас в родном моем городе, узнать, как вы тут устроились… Меня зовут Игнатьев. Виктор Николаевич Игнатьев. Старший оперуполномоченный из городского управления.
Гуров пожал протянутую руку, представился и улыбнулся в ответ.
– А вы всех приезжих приветствуете, Виктор Николаевич? – спросил он. – Или жребий бросаете?
– Классная шутка! – засмеялся Игнатьев. – Я люблю, когда люди с юмором. На наш обезьянник без юмора смотреть нельзя – в одну неделю психом станешь. А насчет вас случай, конечно, особый. Все-таки нечасто к нам из Москвы такие птицы залетают. Дураком надо быть, чтобы не зайти, не поздороваться с коллегами…
– Да я вроде объявления в газете о своем приезде не давал, – прищурился Гуров. – Откуда?
Игнатьев опять засмеялся. Он делал это охотно и без смущения.
– Ну-у, господин полковник! Что за вопрос! Мы здесь, конечно, не самые передовые, но информацию собирать умеем. А вы к нам по делу?
– Да как сказать? – Гуров пожал плечами. – Без дела, по-моему, только бродяги скитаются, но если вы имеете в виду дело в папочке с грифом «для служебного пользования», то тут мимо. Мы с другом приехали по личным делам.
– Ага, с другом, – радостно закивал Игнатьев. – Я уже в курсе. А друг тоже полковник…
– А у меня уже все друзья – полковники, – невозмутимо ответил Гуров. – А некоторые так вообще генералы.
– А где же друг-то?
– Да тут отлучился на минутку… – сказал Гуров. – Вы извините, что я так нелюбезно, но мне нужно идти. Рад был познакомиться.
– Намек понял, – усмехнулся Игнатьев. – Не буду вам докучать. Но если потребуется какая-нибудь помощь – мало ли что, – вот мой телефончик, – он протянул Гурову визитную карточку. – По сотовому можете звонить в любое время дня и ночи. Жена у меня из нашей команды, все понимает.
– Думаю, тем более не стоит ее беспокоить, – сказал Гуров. – Но ваше предложение буду иметь в виду. Спасибо.
Он спрятал карточку в карман и раскланялся. Садясь в кабину лифта, Гуров чувствовал на себе взгляд нового знакомого и с неудовольствием размышлял о том, где они с Крячко успели засветиться.
В последнюю секунду в кабину лифта буквально ворвался какой-то возбужденный молодой человек со странной прической – такой кавардак на голове бывает у людей, только что вставших с постели. Видимо, сам он не видел в таком фасоне ничего особенного и вообще чувствовал себя совершенно раскованно и комфортно.
– Привет! – сказал он Гурову без малейшего стеснения. – А я сейчас ваш разговор подслушал. Ну, с этим типом. Он ведь опер, верно? Значит, и вы опер.
Гуров даже опешил от такого нахальства.
– Молодой человек, а вам никто не говорил, что подслушивать чужие разговоры нехорошо? И навязывать свое общество незнакомым людям – тоже не самый верх культуры?
– Да ладно, – отмахнулся парень. – Можно ведь и познакомиться. Меня Вячеславом зовут. Вячеслав Дудников. Для вас – Слава. Я ведь почему вас достаю? Мне совет нужен. Вы же профессионал?
Лифт остановился и выпустил Гурова на пятом этаже. Неугомонный Слава вышел тоже.
– Вы не думайте! – горячо сказал он Гурову в спину. – Я не халявщик какой-нибудь. Я вам за консультацию заплачу – в долларах! А что? Зарабатывать деньги никому не зазорно.
Это было сказано с таким восхитительным простодушием, что Гуров не выдержал. Он остановился и обернулся к парню. На лице у того было написано разочарование, слегка разбавленное надеждой.
– Хорошо, ты меня убедил, – сказал Гуров. – Особенно в той части, где про доллары говорится. Что за совет тебе нужен?
Слава подозрительно оглянулся по сторонам – коридор был пуст. Тогда он приблизился к Гурову вплотную и прошипел ему в ухо:
– Я, вообще-то, секретный агент!
«Вот так попали! – растерянно подумал Гуров. – На ровном месте да мордой об асфальт! Кругом агенты. Что же это тут такое творится, хотел бы я знать?»
Глава 4
Крячко никому не доверил обработку своей раны. Запершись в ванной, он долго там возился, звенел стеклом и лил воду. Наконец через полчаса он появился – с криво посаженной на середину лба наклейкой. Вид у Крячко был довольно дурацкий, но все-таки не столь чудовищный, как с багрово-синим фонарем между глаз.
– Ну как? – хвастливо спросил он. – Смотрится? Не очень? Ну, все лучше, чем платком прикрываться. Я в гостиницу именно так и заходил. Чтобы девушки не шарахались.
– Ну теперь-то они к тебе потянутся как мухи на мед! – усмехнулся Гуров.
– Мог бы сказать – как бабочки на свет, – проворчал Крячко. – Нет в тебе, полковник, ни капли романтики! Удивляюсь, что в тебе нашла Мария!
– Мне реже дают по морде, – объяснил Гуров с невинным видом. – Женщинам это нравится.
– Это был подлый удар, – обиженно сказал Крячко. – С его габаритами можно было помахаться и по-честному. По-честному я бы его сделал!..
– Ну это само собой! – сказал Гуров. – Но история не знает сослагательного наклонения. Впрочем, все это уже не имеет никакого значения. Обедать пойдем или у тебя пропал аппетит?
– Аппетит у меня только разыгрался, – заявил Крячко. – Я не из малахольных интеллигентов, которые раскисают после первой затрещины. Вот, например, наш Грязнов. Пока мы с ним ходили, он вообще упал духом, разнюнился и сказал, что не хочет ни есть ни пить. Спрашивал у меня разрешения – можно ли ему выпить успокоительное. И такому человеку доверяют такие важные поручения! Я бы на месте братьев Гараниных перевел его в швейцары.
– Ну, во-первых, не такой уж он плохой работник, я думаю, – сказал Гуров. – Во-вторых, никто не ожидал, что эти дурацкие игры кто-то захочет похитить. В-третьих, между старшим братом Гараниным и генералом, другом нашего Петра, существует какая-то особая договоренность. Петр мне всего не сказал, но я понял, что отчим Грязнова однажды очень выручил старшего Гаранина и тот посчитал своим долгом приголубить его пасынка. Вот тебе и ответ.
– Десять раз покается этот Гаранин, – проворчал Крячко. – Лично я уже покаялся. Не нравится мне в Болеславле, Лева!
– Это ты еще всего не знаешь, – спокойно заметил Гуров.
– Да? А что произошло? – вскинул голову Крячко.
Гуров рассказал ему про опера Игнатьева и нахрапистого паренька Славу. Крячко присвистнул.
– Это уже интересно! – недоверчиво произнес он. – Это уже диспозиция вырисовывается тревожная! Беру свои слова обратно. Это те, которые насчет семейного воровского подряда. Похоже, мы вляпались во что-то серьезное, Лева! Ты как думаешь, этот Игнатьев и паренек, который под глупого косит, на пару работают?
– Спросил у больного здоровья! – с досадой ответил Гуров. – Откуда мне знать? Но мое личное впечатление, что они сами по себе. Потому что парень из Москвы и совсем молодой. И ухватка совсем другая. Эдакая помесь дремучей наивности и запредельной наглости. Представляешь, случайно услышав, что я служу в милиции, он тут же попытался подключить меня к работе. Он хочет использовать меня в качестве консультанта!
– Случайно ли? Вот в чем вопрос, – глубокомысленно заметил Крячко. – Может, его Игнатьев специально на хвосте притащил, чтобы приставить к нам соглядатаем?
– Все может быть, – вздохнул Гуров. – Поэтому я и не спустил этого прыткого молодого человека с лестницы, а сделал вид, что решил подыграть ему. Нужно разобраться, откуда все эти люди на наши головы свалились и какие у них планы. Слишком тесно вокруг нас становится. В такой обстановке выполнить нашу задачу становится почти невозможно. Не стоит говорить об этом Владимиру Леонидовичу, но, похоже, огласки избежать не удастся.
– Сменит работу, – проворчал Крячко. – Ему это будет только полезно. А чего надо от тебя этому Славику?
– Он спрашивал меня, как лучше организовать слежку за человеком, чтобы самому не засветиться, и возможно ли из каких-нибудь подручных средств сделать аппаратуру для прослушивания телефонных разговоров. Когда я сказал ему, что подобные вещи возможны только с письменного разрешения прокуратуры, он страшно удивился и даже решил, что я шучу. Я же, говорит, не в милиции работаю – зачем мне разрешение? Вот такой уровень правового сознания!..
– А кто он вообще такой?
– Называет себя агентом, – усмехнулся Гуров. – Секретным. Кто-то его нанял следить за неким объектом – за кем именно, не говорит. При всей своей наивности этот Славик достаточно осторожен, когда дело касается цели его усилий. Хотя, возможно, ему просто нечего сказать, если следить ему поручено за нами.
– Черт возьми! Мы приехали тихо. Никому ничего плохого не сделали – откуда про нас все знают? – недоуменно спросил Крячко.
– Ты задаешь наивные вопросы. А гостиничная администрация? А лейтенант Коркия? Слухи распространяются быстро. Хочешь ты того или не хочешь, а наш визит вызывает здесь любопытство. И тем большее, чем неприметнее мы стараемся казаться. Тот же Игнатьев ни за что не поверит, будто мы здесь появились случайно, особенно после того, как увидит твою физиономию.
– Шрамы украшают мужчину, – сердито заметил Крячко. – К тому же всегда можно сказать, что я поскользнулся в ванной и ударился о раковину. Что касается пригляда за нами, то у меня есть идея. Позвони Игнатьеву и скажи, что нам докучает молодой человек, которому не хватает правовой грамотности. Если это его креатура, ему придется его убрать.
– Ага, и придумать что-нибудь похитрее! – сказал Гуров. – Нет уж, пусть этот парнишка думает, что мы играем в его игру. Хотя, как я уже говорил, у меня такое впечатление, что Славик сам по себе. Во всяком случае, так искренне сыграть нахального простака может только гениальный актер. У меня у самого жена актриса – я знаю, что говорю.
– Ну и черт с ними! – заключил Крячко. – Пошли обедать.
За обедом Крячко заметно повеселел и уже смотрел на все с юмористической стороны.
– О чем же вы договорились с энтузиастом частного сыска? – спросил он у Гурова. – Ты уже объяснил ему, как подцепить «жучок» на телефонную линию? Подсказал, что будет полезно покопаться в мусорном контейнере? Посоветовал прицепить накладную бороду? Между прочим, может получиться очень забавно. Я обожаю фильмы про частных сыщиков.
– А я не очень, – ответил Гуров. – И никаких конкретных советов я Славику давать не стал. Намекнул, что мне необходимо знать суть, чтобы правильно оценить ситуацию и выработать стратегию. Он призадумался. Лично мне кажется, что он готовится к началу все того же форума компьютерщиков. Надеется разжиться закрытой информацией.
– Что-то слабовато он подготовлен для такой задачи, – хмыкнул Крячко. – Правда, тут ничего удивительного. Нынче молодежь напрочь разучилась смущаться. Они берутся за любое дело, не имея о нем ни малейшего представления или получив его из какого-нибудь телесериала, сценарий которого писали такие же молодые люди. Получается замкнутый круг. Правда, иногда им удается многому научиться по ходу дела – это надо признать. Похоже на старый метод обучения плаванию. Новичка бросают в воду, и ему ничего не остается, как плыть, иначе кранты. Возможно, Славик с нашей помощью тоже куда-нибудь выплывет…
– Ну уж нет! – решительно заявил Гуров. – Только не с нашей! Это не моя грядка – учить молодых людей безобразиям. Поморочить голову – пожалуйста. Главное, чтобы он ее нам не заморочил…
Покончив с обедом, они поднялись к себе в номер, и Гуров посвятил друга в секреты телефона Сумского.
– Пока ты зализывал раны, я покопался в чужой памяти, – объявил он. – И обнаружил кое-что. Номеров у этого типа забито немного, но это даже хорошо. Меньше будем мучиться проблемой выбора. Правда, номера никак не обозначены – видимо, Сумской знает их наизусть, и ему не нужно ломать голову, кому какой номер принадлежит. Наше положение хуже, но это лучше, чем ничего. Номеров всего шесть. Предлагаю начать с того, который сам начинается с семерки. Цифра счастливая. Только нам наверняка понадобится помощь Владимира Леонидовича. Позвони-ка ему в номер и попроси к нам подняться.
– Боюсь, что помощи нам от него сейчас не добиться, – заметил Крячко, сделав несколько безуспешных попыток дозвониться в четыреста четвертый номер. – Я ведь разрешил ему принять успокоительное. Сейчас он, наверное, уже спит как сурок.
– Надеюсь, он не вскрикивает во сне, – проворчал Гуров. – Потому что мысленно я поминаю его всеми словами, которые знаю. Тут, понимаешь, ужом выворачиваешься, чтобы поймать преступников, не прибегая к помощи закона и в то же время не нарушая этого самого закона… Китайская головоломка! А он спит, видишь ли! Нет, на весь этот срок объявляю не только сухой закон, но и категорически запрещаю всякие успокоительные. Все должны быть бодрыми в любое время дня и ночи… Впрочем, никакими словами ничего уже не поправишь. Что выросло, то выросло. Придется звонить на свой страх и риск.
– Что скажем? – деловито осведомился Крячко.
– А этого я не знаю, – пожал плечами Гуров. – Придется соображать на ходу.
Они уселись на диван, плечом к плечу и принялись перебирать номера, которые Гуров обнаружил в телефонной памяти. Первые три номера сразу же пришлось временно отложить – ни один из них не отзывался, несмотря на то, что Гуров проявил немалое терпение, повторяя вызов.
На четвертом номере соединение произошло, и Гурову ответил довольно приятный девичий голос, который, однако, показался ему если не испуганным, то уж точно излишне напряженным. Можно было сколько угодно сожалеть о том, что Грязнова нет с ними, но поскольку от сожалений толку было мало, Гуров не стал особенно мудрствовать и спросил напрямую, не зовут ли девушку Анастасией.
– Вот и звоните Анастасии, если она вам нужна! – довольно резко ответила неведомая девушка. – А меня зовут совсем по-другому. До свидания.
– Подождите! – взмолился Гуров. – Позвольте еще один вопрос. А вы случайно не знакомы с Анастасией? Ее разыскивает один человек. Ему сейчас очень плохо.
– Всем сейчас плохо, – неприветливо сказала девушка. – И никакую Анастасию я не знаю.
– Но Сумского-то вы знаете! – сказал Гуров. – А Сумской знает Анастасию. Может быть, припомните что-нибудь? Это очень важно! Кстати, как вас все-таки зовут? А то трудно разговаривать, когда не знаешь имени собеседника. Меня, например, зовут Лев. Лев Иванович, если угодно.
– А катись ты, Лев Иванович, куда подальше! – с раздражением ответила сердитая девушка. – Если у тебя проблемы – звони в секс по телефону, а меня не доставай. Меня и без тебя затрахали! – после этого признания она попросту бросила трубку.
– На редкость плодотворное общение у нас получается, – покачал головой Гуров. – Но она очень изящно обошла вопрос о Сумском. Не сказала ни да, ни нет. А это, скорее всего, означает, что девушка не хочет разговаривать про Анастасию ни под каким видом. А знаешь, что мне сейчас пришло в голову? Никакой Анастасии может и не быть. Это вымышленное имя.