Карахан тут же солгал:
– Полтора миллиона евро!
Каландин хмыкнул:
– Хм. Не густо! Для такого матерого волка, как ты, Карахан?
– Отказать я не мог. Керман достаточно влиятельная фигура в руководстве организации «Кольца питона», чтобы повлиять на сумму передаваемой нам помощи.
– Так, что, Керман оформил частный заказ?
– Думаю, да!
– И откуда ты должен похитить интересующий господина Кермана груз?
Карахан поднялся:
– Извините, Георгий Дмитриевич, но я уже и так сказал вам то, чего не должен был говорить.
Молодая девица внесла в спальню поднос с чаем.
Каландин, отпив глоток ароматного напитка, сказал:
– Да ты не стой, Ваха, не стой, в ногах правды нет. Не можешь говорить, не говори. Значит, тебе нужен отряд Есаула?
– Да, Георгий Дмитриевич!
– Хорошо! Миллион евро на стол – и Верехов в твоем распоряжении!
– Не много ли? Мне еще платить Есаулу!
– Мы не на базаре, Карахан!
– Да, мы не на базаре! Ваша цена за использование отряда Есаула – один миллион евро?
– Именно так!
– Хоп. Я заплачу вам эту сумму, а во сколько вы оцените ликвидацию отряда Есаула после отработки заказа?
Каландин словно пронзил Карахана взглядом черных, безжалостных глаз:
– Ликвидацию отряда? Что-то, дорогой, я не пойму тебя.
– А вы послушайте запись разговора, который состоялся между мной и Вереховым перед тем, как подняться к вам в спальню!
Караханов извлек из кармана диктофон, перемотал пленку и включил клавишу воспроизведения.
Выслушав запись, начинавшуюся словами Игната Верехова: «Ему, между нами, давно пора на погост», – и заканчивающуюся предложением убрать бывшего партийного босса, Каландин откинул голову на высокую спинку кожаного кресла:
– Вот оно, значит, как? Я – старая крыса, которую пора придавить? Получается, прав Коля Мельников…
– Он что, тоже…
Каландин оборвал Карахана:
– Тебя это не касается! Я сейчас же прикажу спустить Есаула в подвал. Там он у меня запоет на все лады, мразь неблагодарная.
– Вы вправе поступать, как считаете нужным, но… разве вам нужен шум? Ведь вместе с Есаулом придется брать и всех его подчиненных. А они профессионалы. Вдруг взбрыкнут? Да так, что здесь камня на камне не останется?
Каландин ударил кулаком по ручке кресла:
– Черт! И сегодня, как назло, Мельника нет. Но… ты прав, шум мне не нужен. Но какова скотина этот Есаул?..
Хозяин усадьбы прервал гневную речь, вновь вонзив взгляд в глаза Карахану:
– Слушай! А почему ты записывал свой разговор с Есаулом перед тем, как подняться ко мне?
Карахан выдержал взгляд. Ответил спокойно:
– Я не хотел делать этого. И вообще не ожидал услышать от Игната, который служит вам не первый год, нечто подобное. Диктофон же просто лежал в кармане. Я брал его на встречу с Керманом, но воспользоваться аппаратом не смог, Неджет имел при себе сканер. Так с чистой пленкой диктофон и лежал в кармане. У меня, повторяю, и в мыслях не было применять его, но… когда Есаул вдруг выступил против вас, я… я посчитал своим долгом записать этот разговор.
– Что говорил Есаул до того, как ты включил диктофон?
– Надо вспомнить. Выражал недовольство, но вот в чем конкретно, нет, не вспомню. Общие слова говорил. И когда только упомянул ваше имя, я насторожился и включил диктофон!
Каландин задумался, забыв о чае. Затем вновь уперев взгляд в Карахана:
– Как-то все странно получается, Ваха! Есаул, с которым ты знаком постольку-поскольку, вдруг предлагает тебе убрать меня и занять мое место? С чего это вдруг? Откуда у Верехова уверенность, что ты не сдашь его? И почему именно тебя он выбрал заменой мне? Ответь!
Карахан ждал подобного вопроса, поэтому ответил все так же спокойно:
– Поднимаясь на второй этаж, я подумал об этом. И сделал следующие выводы: первое, Есаулу надоело быть мальчиком на побегушках, при том что всю грязную работу делает его отряд. Второе, он учитывает, извините, ваш возраст и опасается, что на смену придет сын, с которым у Верехова отношения могут не сложиться. Тогда он лишится всего. Следовательно, приход нового человека для Есаула крайне нежелателен, а посему надо брать власть в свои руки, пока на это есть хоть какие-то шансы. А шансы у него сейчас есть. Точнее, были. Третье, он не ищет вам замену среди людей моего круга и положения. Есаул видит на вашем месте себя. Но он не может возглавить переворот. Четвертое, – насчет якобы его неосторожности, в плане того, что я мог бы его сдать. А как бы я его сдал? Словам вы не поверили бы, а он разыграл бы такой спектакль, что, в конце концов, крайним оказался бы я. Ведь Есаул ничего не знал и не знает о диктофоне…
Каландин остановил Карахана:
– Достаточно! Говоришь ты складно. Очень складно. И немудрено, вы, чеченцы, народ хитрый, коварный. А мое место многим не дает покоя. Слишком уж оно тепленькое. Аркаша же, сын… но не будем о нем.
Карахан заставил себя принять печальный вид:
– Вы не верите мне!
– Я никому не верю!
– Но, Георгий Дмитриевич, как быть с пленкой? У вас наверняка найдется специалист, проверит ее. Даст заключение, монтаж это или нет. Идентифицирует голоса! Определит, когда была сделана запись и даже откуда она велась.
– Скажи мне, Карахан! А зачем тебе было сдавать Есаула? С его помощью, по его же предложению, подготовившись, привлекая кавказцев, ты ведь реально мог бы убрать меня, сына и занять теплое место? Вместо этого ты сдаешь измену? Зачем? Почему?
– Хотя бы потому, Георгий Дмитриевич, что я очень хорошо знаю Масуда. Он не станет работать с тем, кто свалит вас. Напротив, Масуд примет все меры, чтобы прикрыть Шестовскую базу общего дела, со всеми вытекающими последствиями. И Масуд не пощадит никого, кто решил пойти против вас, а значит, и против него. А я, как и любой здравомыслящий человек, хочу жить. Жить и спокойно работать. И еще… я ненавижу предательство. Есаул же предал вас. А раз сейчас он предал вас, то позже он предаст всех, кому будет служить. Такому человеку доверять нельзя. Такого человека нельзя уважать.
Каландин поднял руку:
– Ты убедил меня. Выводы сделал правильные. Забирай отряд Есаула, он твой!
– Мы не договорились об оплате.
– Что ж! Давай решим вопрос об оплате взаимных услуг. Я передаю тебе отряд Есаула, ты же взамен, как отработаешь заказ, по восточному обычаю приносишь мне голову предателя Игната Верехова. И доказательства того, что весь его отряд уничтожен. Видеокассеты будет достаточно. Но Есаула – отрезанную голову! Когда она упадет к моим ногам, будем считать, что обязательства друг перед другом мы выполнили. И разойдемся с миром. Такой договор тебя устроит?
– Устроит, Георгий Дмитриевич!
– Когда планируешь покинуть хутор? Желательно быстрее! Иначе…
– Я все понял! Завтра, в 10.00 нас уже не будет на хуторе!
– Хорошо! Охрана покажет комнату, где сможешь отдохнуть. Или ты устроишься вместе с Есаулом?
– Так будет лучше для дела!
– Хорошо! Поступай, как считаешь нужным! И постарайся до отъезда не тревожить меня. Плохо себя чувствую. Лягу, отлежусь!
– Да, да, конечно! Я все понял. Спасибо, Георгий Дмитриевич, и до свидания!
Глава 4
Карахан вышел во двор, присел на скамейку у фонтана под развесистой ивой. К нему подсел Верехов:
– Ну, что, Ваха? Чем закончился разговор с боссом?
Карахан взглянул на Есаула:
– Ты, кажется, прав, Игнат, Каландина пора менять.
– А что я говорил? И так зажился на этом свете. И все время барствовал, что при коммунистах, что при бандитах и демократах.
– Знаешь, он запросил за использование твоего отряда миллион евро!
– Старая жаба. Ему-то за что миллион?
Карахан, не обратив внимания на реплику Есаула, продолжил:
– А потом передумал.
– Просветление нашло? Снизил цену?
– Да нет, Игнат, он вообще отказался от денег!
– С чего бы это?
– Ни с чего. Просто Каландин решил изменить условия нашего договора и запросил вместо миллиона евро твою голову, естественно, после удачно проведенной операции «Зигзаг».
Верехов побледнел:
– Что? Мою голову? В каком смысле?
Карахан усмехнулся:
– В самом прямом, Есаул, в самом прямом. После проведения операции я должен обеспечить уничтожение твоего отряда, ну а тебе просто-напросто отрезать башку. Без разницы, живому или мертвому. Затем окровавленную голову привезти в усадьбу господина Каландина и бросить ее к его ногам. И никаких денег.
Караханов погладил бородку:
– Вот так, Игнат! Видимо, босс узнал, что ты желаешь его смерти. А такие люди, как он, подобного не прощают. Вопрос, откуда он мог узнать, что ты ищешь ему замену?
Есаул воскликнул:
– Да я только тебе в первый раз намекнул, что Каландину пора на погост!
– Только ли мне, Игнат? Ведь если это так, то получается, что я сдал тебя Каландину?!
– О тебе речи нет, Ваха, да не поверил бы твоим словам босс. Устроил бы проверку. Ты не обижайся, я просто размышляю. Черт, где и когда я мог проколоться? Если… если только на свадьбе Морды…
– Кого?
– Морды! Это погоняло одного из моих бойцов, Ваньки Мордовцева. Я тогда пережрал, бузу устроил, поутру пацаны говорили, что и на Каландина наехал. Но сам ни хрена не помню. Может, тогда и сболтнул лишнего, а сучонок, Мельник, шестерка босса, все тому и доложил, представив мой пьяный базар в выгодном ему свете.
Карахан произнес:
– Язык мой – враг мой! А почему у тебя плохие отношения с помощником Каландина? Насколько слышал, он человек спокойный, уравновешенный, в прошлом капитан, тоже спецназовец. В чем причина вашего противостояния?
Есаул сплюнул на плитку, которой был вымощен двор усадьбы:
– Сначала все между нами было нормально. Точнее, не было никак. Он сам по себе, я сам по себе. Мельник иногда передавал задания босса, мой отряд выполнял их. Он живет при хозяине, в гостевом доме, у меня, как и остальной братвы, хаты на хуторе. Места здесь живописные, Дон широкий. Берег для отдыха – лучше не придумаешь. Ну вот однажды, прошлым летом объявилась тут компания студентов. Три пацана да две девки. Молодые, лет по двадцать. Пацаны – хлюпики, а вот девки красивые были, особенно одна из них, блондинка. Прикидываешь, волосы до самой задницы. А попочка, – Есаул причмокнул, приставив пальцы к губам, – конфетка. Сиськи стояком, да и вообще вся она – ох…ть не встать. Сучка, от вида которой у любого импотента желание вмиг проснется. Обосновалась компания на бережку. Две палатки поставили, «Жигуленок» старенький в кусты загнали и давай жизнью наслаждаться. Пацаны костерок сгондобили, шампура достали, кастрюлю, а телки в бикини, представляешь, такие соски, да в бикини, по мелководью круги нарезают…
Карахан переспросил:
– Если можно, короче, Есаул. Ближе к теме.
– Ну вот, студенты балдели, а мои ребята по реке на моторке катались. Ну девиц и увидали. Ничего лишнего, а сразу ко мне. Докладывают обстановку. А я тогда поддал слегка, уж и не помню, по какому поводу, но выпил. Не сказать, чтобы много, но в голову ударило…
Карахан вновь усмехнулся:
– И в головку тоже, да?
– И в головку. Не сразу, а на берегу. Короче, подкатили мы к студентам. Я как белобрысую увидел, так и охренел. В натуре красавица. Вот тут ударило и в головку. Я к бабам, а Шавлат с Драконом к пацанам. Шуганули молодняк, те все бросили и сразу же отвалили. Девки тоже за ними, но я белобрысую поймал. Сказал, куда, дурочка, веселье только начинается. Или что-то в этом роде. Она в крик. На помощь студентов кличет, а тех только и видели. В тачку и деру, забыв и вторую девицу. Чушкари, одно слово. Ну, чё? Шавлат подружку в охапку и в кусты. Я же блондинку прямо на песочке разложил. Сорвал лифчик, трусики, в дыхало дал, чтоб не орала, не сопротивлялась, ноги раздвинул и только засадить хотел, как тут этот пидорок капитан и объявляется. Сам ли решил вдоль реки прогуляться, крики ли услышал, иль стуканул кто, но объявился. И сразу ко мне. Я – свали, моя баба, а он ствол выхватил и ко лбу. Говорит: встал – и бегом на хутор. А у самого глаза так и сверкают. Чую, выстрелит, сука, ну и отпустил соску. Та голая скрючилась, бьется в истерике, а тут из кустов крик – не надо! Мельник в кусты. И выводит оттуда вторую голую девку да Шавлата с разбитым хлебалом. На поляне как заорет: «Бегом на хутор, или положу всех!» Ну, бегом мы не стали, пехом, не спеша ушли, но слабину дали.
Карахан спросил:
– У вас что, при себе своих стволов не было?
– Так шли на тузиков безобидных, на хрена стволы? Кто ж знал, что Мельник в дела наши впряжется?
– Дальше?
– А чё дальше? Мы ушли на хутор, а Мельник вызвал одного из своих парней с тачкой да шмотьем для телок. Их одежонку кавалеры на «Жигулях» увезли. Ну и отправил баб в Ростов.
– И все?
– Нет! Как вернулся в усадьбу, Мельник вызвал меня. Встретил у ворот, предупредил, еще хоть один раз нечто подобное тому, что чуть было не произошло на берегу, то кранты и мне, и моим пацанам. Сказал, развернулся и калитку перед мордой захлопнул, козлина. После этого меж нами вражда.
– Почему не отомстил Мельнику за унижение?
Есаул взглянул на Карахана:
– Потому что время не пришло. Вот замутим тему насчет Каландина, если, конечно, не сдрейфишь, тогда и с Мельника спрошу по полной программе. Ведь он не только снял меня с бабы, оскорбил, а с той шлюшкой сам встречаться, пес, начал. Водила проговорился. Он и сегодня в Ростове с ней наверняка развлекается. А за это отдельно ответить придется.
Карахан проговорил:
– Смотрю, шустрый этот капитан бывший. Давно он у Каландина?
– Как из спецов уволился. За него, слышал, корешок его босса по ЦК просил. Ну, уважил Каландин просьбу бывшего коллеги. Они связями дорожат. Помогают друг дружке. Блядь, им уже за восемьдесят, а все, суки, норовят власть держать.
– Такая порода, Игнат! Для них власть – жизнь. Без власти они трупы. Впрочем, и обладая властью, никто еще вечно не жил. Значит, Мельника к Каландину дружок старый устроил?
– Да!
– Кто именно, узнать можно?
– А на хрена?
Карахан повысил голос:
– Чтобы было до хрена! Перед тем, как на кого-то руку поднимать, не мешает узнать, а не отрубят ли тебе случаем эту руку. Так можно или нет?
Есаул вновь задумался:
– Черт его знает, хотя… Лева, по-моему, тогда еще в личной охране Каландина обретался. И трахал бывшую секретаршу босса. По крайней мере, слух такой гулял по хутору.
– Что за Лева и секретарша? Почему бывшая?
– Лева – это тоже мой человек. Дмитрий Левин, а секретарша? Была у Каландина некая Валентина. Где он ее откапал, неизвестно. Просто в один прекрасный день года два назад эта Валя появилась в приемной босса, да так там и осталась, до… до… если не изменяет память, 9 мая сего года.
Карахан спросил:
– Что произошло 9 мая? Каландин ее выгнал?
– Не совсем! На праздники на хутор приезжали твои земляки, пробыли здесь двое суток и свалили. Валентина уехала с ними. Больше о ней ничего не было слышно. А в приемной появилась Жанночка Шлевич, смазливая девочка. Откуда появилась эта красотка, тоже, как в случае с Валентиной, неизвестно. Лишь то, что привез ее водила ростовского банкира, с которым у Каландина какие-то совместные дела. Банк называется то ли «Донкар», то ли «Донкор».
– Ясно! Где сейчас твой Лева?
– На общей хате, наверное, с пацанами в карты режется.
Карахан поднялся, приказал:
– Ты иди поговори с Левой, узнай, кто рекомендовал Каландину Мельника, и выходи на берег.
– А чего тебя так заинтересовал Мельник? Какая разница, кто его прислал сюда?
– Ты не понял приказа? Мне повторить?
– Не надо! Постараюсь узнать, что требуется, но учти, безо всякой гарантии. Лева может и не знать ни хрена.
– Ты еще здесь?
Есаул поднялся, прикурил сигарету, вышел за пределы усадьбы. Телефон Карахана издал сигнал вызова. Бандит взглянул на дисплей. Цифры номера Каландина. «Наблюдал, старый лис, за разговором во дворе».
Ответил:
– Да, Георгий Дмитриевич?
– О чем ты долго беседовал с Есаулом?
– Странный вопрос. После того как вы передали его в полное мое подчинение. Но если интересно, то расспрашивал Верехова о его людях. Мне важно знать, кто на что способен, чтобы не допустить срыва предстоящей акции. Есаул довольно подробно обрисовал каждого из своих бойцов. Оказывается, некий Левин являлся любовником вашей бывшей секретарши Валентины?