– Это вы про женщину… в голубом? – спросила Лера.
– В голубом? А-а-а… Ну да. Голубое – синее… Один черт!
Сосед жадно выцедил очередной стакан и выразительно стукнул им о столик. Лера закусила губу, чтобы не разрыдаться. Мужчине очень понравилось, что она ему так выразительно сочувствует.
– Вот ведь даже вы понимаете, что нельзя при живом муже шляться повсюду с любовниками! Вот ведь у вас же нет любовника при живом муже!
Лера, которой все еще очень хотелось плакать, невольно улыбнулась, нервно намотала на палец слегка развившуюся прядку волос и горько сказала:
– Честно говоря, у меня и мужа-то нет.
– Да? – очень удивился мужчина и наконец посмотрел на нее с интересом. Потом еще раз взглянул на столик, где сидели его жена с Шаповаловым, затем снова на Леру и сказал: – Ну… конечно… вы не так эффектны, как Лилечка… но… – Он покрутил обеими руками возле своей головы, изображая Лерины крутые кольца волос. – Вы тоже ничего.
– А ему не нравится, – неожиданно для себя сказала Лера и кивнула в сторону столика с бирюзовой блондинкой.
– Кому? – спросил сосед и с сожалением осмотрел по очереди пустой стакан и две уже порожние бутылки.
Лера резко выдохнула и ответила:
– А этому… который с вашей… кажется… Лилечкой…
– То есть? – изумился мужчина и даже как будто слегка протрезвел.
– То есть с вашей женой сидит мой бывший… мужчина… Можете себе такое представить?
Сосед очень пристально оглядел Лерины закрученные в кольца волосы и не очень твердо проговорил:
– То есть вы и он…
– Да-да, – кивнула Лера. – Я как раз собиралась за него замуж, а тут раз – и ваша Лилечка откуда-то вынырнула. Ну вот чем она лучше меня? Ничем, ведь правда?
– Ну-у-у… не скажите… Лилечка – она… Ого-го! Она сто очков вам вперед даст! – уверенно сказал мужчина и вжикнул «молнией» своей спортивной куртки. От выпитого ему, очевидно, стало жарко. Под курткой у него оказалась надета смешная полосатая футболка.
– Интересно, почему? – обиделась Лера.
– Ну… Вот у вас даже платья для театра нормального не нашлось, прикрылись какой-то, извините, тряпицей… А у Лилечки… все при всем… И причесочка… такая аккуратненькая… такая гладенькая… не то что… – И он опять выразительно покрутил руками возле своей головы.
– Да вы… вы… Вы же ничего не понимаете! – захлебнулась возмущением Лера и уже с настоящим испугом ощупала тугие кольца своих волос. Поскольку они были в порядке, она перешла к решительной атаке: – Да вы… Вы только посмотрите на себя! Ваша… футболка вообще не выдержит никаких комментариев! К тому же… вы ужасающе пьяны! Вот!!!
– Я, конечно, пьян, – согласился сосед, – но не ужасающе. То есть не настолько, чтобы не заметить Лилечкиного преимущества… извините… перед вами…
– Преимущества?!
– А что вы так возмущаетесь? – удивился мужчина. – Я предложил бы вам смело посмотреть правде в глаза.
– Какой еще правде?
– Ну как же? Согласитесь, этот… извините… хмырь… он же не просто так вас бросил, а ради моей Лилечки!
Лера не нашлась что ответить. Она залпом выпила остатки кофе – таким же остервенелым глотательным движением, каким только что пил пиво ее сосед по столику театрального кафе.
– Слушайте! А хотите, я дам в морду этой сволочи еще и от вашего имени? – неожиданно предложил тот.
– Нет-нет, что вы! – поспешила сказать Лера. Она любила Андрея. Никто не должен касаться его лица! Никакие оскорбленные мужья в полосатых футболках. Она во что бы то ни стало должна предотвратить драку. Лера с минуту подумала и выдала соседу: – Да и вообще, неужели вы не понимаете, что дракой дело не решить?
– Почему это не решить? По всему видно, что этот мужик с детства был маменькиным сынком, а потом – дамским любимчиком. Я его отделаю по первое число, и Лилечка увидит, кто здесь настоящий мужчина, а кто… манная каша на постном масле… и жалкий слизняк… в пиджаке…
– Я вам как женщина говорю, что вы ничего этим не добьетесь, потому что для вашей жены он будет выглядеть героем, которого звериной хитростью и грубой силой взял коварный и подлый враг, – еще раз попыталась убедить его Лера.
– Вы так думаете? – уже несколько неуверенно произнес «коварный и подлый враг».
– Я в этом не сомневаюсь!
– Ну… тогда вы, может быть, предложите другой вариант?
– В смысле?
– А в том смысле, что мы с вами оба пострадавшие и, по-моему, нам нужно объединиться в борьбе…
– В какой еще борьбе? – не поняла Лера.
– В борьбе против гнусных предателей, – пояснил мужчина.
На «гнусных предателях» прозвенел последний, третий звонок.
– Вы идете на спектакль? – спросила Лера, которой совершенно не хотелось идти в зал, но она должна была контролировать действия своего визави. Нельзя было допустить его встречи с Андреем.
– А ну его, этот спектакль! – к ее радости, махнул рукой брошенный муж. – Я даже не знаю, как он называется. Билет с рук купил. Я думаю, что нам с вами нужно поставить свой собственный спектакль.
Лера со страхом на него покосилась, но мужчина выглядел уже гораздо трезвее, чем был только что, то есть до третьего звонка.
– Не понимаю, о чем вы… – проговорила она и нервным движением заправила все ту же, уже порядком развившуюся, прядку за ухо.
– Сейчас объясню. Вас как зовут?
– Валерией. Лерой, в общем… А вас?
– А меня… еще хуже…
– Что значит «еще хуже»? – удивилась она.
– Вы меня простите, но имя у вас… уж-жасное… Ле-р-р-ра… Б-р-р-р… Как гвоздем по стеклу… То ли дело – Ли-леч-ка. Просто серебряный звон! Маслом по сердцу! – Он умильно улыбнулся, а потом пару раз с большим вкусом произнес два женских имени рядом: – Лера – Лиля… Лера – Лиля… Ведь разница, заметьте, всего в трех буквах, а каков эффект! Но мое имя, знаете ли, еще хуже, чем у вас. Мамочка постаралась… Понимаете, я – Рафаэль.
– Да ну? – невольно улыбнулась Лера.
– Вот именно. Все смеются… А моя маман в свое время «торчала» от фильма под названием «Пусть говорят». Не смотрели?
– Нет…
– Ну еще бы! Вас тогда еще даже в задумке не было. Да, собственно, и меня тоже. Так вот, в том фильме играл певец… кажется, испанский… Рафаэлем прозывался… А история была о несчастной любви. Мамочка моя говорила, что прорыдала весь фильм и поклялась назвать в честь певца своего сына, если таковой у нее родится. Я родился и нарвался… на Рафаэля. Ужасное имя, не правда ли?
– Пожалуй, нет… – не согласилась Лера. – Просто оно… необычное… экзотическое. И потом… Рафаэль – это несколько длинно и неудобно. А как вас зовут короче? Друзья, например?
– Кошмарно зовут. Раф… Граф… и даже Графин… Представляете? А мамочка зовет Рафиком, как автомобиль… или как лицо кавказской национальности…
– Господа! Вы разве не слышали звонков? – спросила их женщина с тряпкой в одной руке и двумя грязными стаканами в другой. – Спектакль уже начался! Вам что, надо отдельное приглашение?
– Знаете что, Лера, давайте прогуляемся, раз уж так получилось? – предложил Рафаэль, не обращая никакого внимания на тетку с тряпкой. – Погода, кажется, неплохая…
Лера охотно поднялась со стула, потому что общество женщины с грязными стаканами, которая не желала уходить от их столика, было ей неприятно, и ответила:
– Давайте, а то… тут как-то неуютно…
– Я буду ждать вас у выхода из театра, хорошо?
– Ждите, – согласилась Лера и отправилась в дамскую комнату, чтобы подкрасить «съеденные» губы и привести в порядок колечки волос, которые она нервно теребила в кафе.
– Значит, так… Перво-наперво надо определиться, что мы хотим получить в сухом остатке, – уже совершенно трезвым голосом заявил Рафаэль, когда Лера подошла к нему, стоящему у колонны на выходе из театра.
– Что вы имеете в виду? – с недоумением спросила она.
– Ну… вот вы… вы хотите, чтобы ваш… бывший… Кстати, как его зовут?
– Андрюш… то есть Андреем…
– Хотите ли вы, чтобы Андрей вернулся к вам обратно?
– Конечно, хочу, – отозвалась Лера и заколола палантин серебряной заколкой под подбородком. Погода действительно выдалась хорошей, сухой, но осень все-таки была поздней, а потому задувал довольно прохладный ветерок.
– И я хочу, чтобы моя законная жена Лилечка бросила этого вашего Андрея, – сказал Рафаэль и поднял воротник куртки, зябко передернув плечами. – Поэтому предлагаю заставить их ревновать.
– Как это? – не поняла Лера.
– Так это… Давайте сделаем вид, будто у нас с вами… роман…
– Роман?
– Ну да, роман! Не понимаю, почему вы так удивляетесь?
– Во-первых, ваше предложение несколько неожиданно, – ответила она, – а во-вторых, как они… ну… то есть… Андрей и ваша Лилечка… узнают, что у нас… ну, как вы говорите… роман?
– Надо постараться почаще попадаться им на глаза.
– И как вы себе это представляете?
– Что касается Лили, то все очень просто. Несмотря на ее новое увлечение, мы продолжаем жить в одной квартире. Представляете? – печально изрек Рафаэль.
– Да ну! – ахнула Лера.
– Да, вот так. Разъехаться некуда, да я и не хочу… во всяком случае, пока… Мне все кажется, что она одумается… в общем, нагуляется и… поймет, что я ничем не хуже… что люблю ее… Ну… вы понимаете…
– Понимаю… конечно…
– А что, у вашего… ну бывшего… нет своей жилплощади?
– Нет, – покачала головой Лера. – То есть она у него, конечно, есть, но в квартире, где он прописан, живут еще родители и брат с женой и ребенком. Общежитие, в общем…
– Так это же хорошо! – обрадовался Рафаэль.
– Чего ж хорошего?
– А как же! Это ведь означает, что им совершенно негде… Ну, вы догадываетесь, о чем я?
– Вообще-то… догадываюсь, – ответила Лера, почувствовав, что краснеет, и порадовалась тому, что в сгустившейся темноте даже при свете фонарей это не будет сильно бросаться в глаза прохожим.
– Вот! А я стану лазутчиком в стане врага, поскольку могу организовать прослушивание нашего домашнего телефона. У нас два аппарата: один – в комнате, другой – в кухне. Мы будем знать о передвижениях наших… любовников и станем регулярно попадаться им на глаза.
– Ну… тогда они догадаются, что мы устраиваем им спектакль, – засомневалась Лера.
– Придется играть как можно правдивее, а потому предлагаю начать практиковаться прямо сейчас, – предложил Рафаэль.
– Как прямо сейчас? Зачем сейчас? Андрей с Лилей в театре, а потому нас не увидят!
– Надо выяснить, не противно ли нам будет, например, целоваться. Если противно, то мы завалим все дело, которое тогда уж лучше и не начинать!
– Не стану я с вами целоваться! – Лера выкрикнула это так громко, что пожилая пара, которая обогнала их с Рафаэлем на Невском проспекте, оглянулась. Мужчина и женщина сначала согласно посмотрели в глаза друг друга, а потом в унисон и очень осуждающе покачали головами.
– Ну, Лера! Это же вынужденная мера! – горячо воскликнул Рафаэль. – Не думаете же вы, что я мечтаю с вами целоваться? Я уже говорил, что вы совершенно не в моем вкусе!
– Вы, знаете ли, тоже не в моем, – буркнула она.
– Так вот и надо проверить, сможем ли мы поцеловаться, когда придет в том нужда.
– Нет, не буду я с вами целоваться, – уже более спокойно повторила Лера. – От вас несет, как от пивной бочки. А если вы часто пьете, то я никогда не смогу с вами поцеловаться. И вообще…
– Что вообще?
– Если вы алкоголик, то я не желаю даже делать вид, будто у нас роман, потому что мне противно.
– Я не алкоголик, – поспешил заверить ее Рафаэль.
– Ага… Оно и видно… – усмехнулась Лера. – За один присест выдули три бутылки пива… А до театра, наверное, еще к чему-нибудь покрепче прикладывались… Не так ли?
– Так ведь это я просто для храбрости! Я же драться с вашим Андрюшей собирался… Кстати, вполне мог бы взять в буфете еще и водки, но не стал же!
– Так она дорогая в театральном-то буфете! С наценкой!
– Ну и что?! Мне для Лилечки никаких денег не жалко! Я, кстати, просто ненавижу ее, водку то есть. Вино еще куда ни шло… Я десертное люблю, чтобы некоторая сладость была… и терпкость… Ну и пиво, конечно, тоже… иногда позволяю себе…
– Все равно! Целоваться не буду… Сегодня уж точно не буду, – сказала Лера, особо выделив голосом слово «сегодня».
– Ну ладно, – согласился Рафаэль. – Я сейчас действительно не в лучшей форме, а потому предлагаю назначить испытания на завтра. Встреча в восемнадцать ноль-ноль вас устроит?
– Ну-у-у… Устроит…
– Отлично! Тогда… – Рафаэль порылся во внутреннем кармане куртки, достал ручку и какой-то то ли счет, то ли чек. Он быстро нацарапал на его обороте строчку цифр, протянул Лере и сказал: – Позвоните мне, пожалуйста, утром, часов в одиннадцать… чтобы Лиля не успела никуда уйти, хорошо?
Лера кивнула, не очень веря в успех предприятия, которое он задумал.
– Только не удивляйтесь, когда услышите в трубке всякую любовную белиберду, – сказал Рафаэль. – Я постараюсь говорить так, чтобы Лиля слышала, поэтому стану называть вас идиотскими прозвищами, вроде котика и рыбки. Договорились?
– Договорились, – вяло отозвалась Лера.
– Тогда жду вас завтра в восемнадцать ноль-ноль в садике у Катьки!
Рафаэль действительно называл ее котиком, рыбкой и лапусей. Лера кривилась в телефонную трубку, ответно называла его поросеночком, но свое обещание прийти к шести часам в Екатерининский садик подтвердила.
На это свидание она собиралась равнодушно. К черным джинсам надела серый свитер, завиваться и краситься не стала вообще, а вместо палантина водрузила на голову свой каракулевый «колониальный шлем». Черный мех, конечно, требовал хоть какой-нибудь подкраски губ, но Лера из принципа не стала себя украшать. Не для кого. Не для Рафаэля же! Она, видите ли, не в его вкусе… Можно подумать, что ее интересует его вкус. Жалкий мужлан!
Когда она спрыгнула с подножки троллейбуса, сквозь ограду садика сразу увидела Рафаэля. Он, ежась на сильном ветру, стоял возле памятника Екатерине II, который питерцы панибратски именовали Катькой.
«Что я делаю?! И зачем мне это нужно?!» – подумала Лера, но все же пошла навстречу своему новому знакомому. Лучше провести воскресный вечер в его компании, чем в одиночестве.
– А вы сегодня гораздо милее, – улыбаясь, сказал ей Рафаэль. – Все-таки красная помада здорово портит женщин. И, заметьте, старит!
– Много вы понимаете… – недовольно буркнула Лера, но подумала, что Лилечкин муж сегодня выглядит более привлекательным мужчиной, чем показался ей вчера. У него были ясные светлые глаза с зелеными искорками и по-детски припухлые губы. Вчера она этого почему-то не заметила. Лера отвела глаза от лица чужого мужа и спросила: – Ну… и куда пойдем?
– Ясное дело куда! Поедем ко мне!
– Как это к вам? – испугалась Лера и даже остановилась посреди Невского.
– А так это! – сказал он с ее интонацией. – Я слышал, что Лиля сегодня собиралась на свидание с вашим Андрюшенькой к восьми, а потому мы как раз успеем.
– К чему успеем?
– Ну… мы придем к нам домой и будем будто бы демонстративно ждать, когда она уйдет.
– Как это… демонстративно? – еще больше испугалась Лера.
– Обыкновенно. Сядем рядом на диван, я вас, уж простите, обниму, и мы будем следить за ее сборами в четыре глаза. Уверен, это здорово ее раздражит. А уж если мы еще и поцелуемся…
– Знаете, Рафаэль, – прервала его Лера, – вашу Лилечку наш поцелуй, может быть, и раздражит, но мой-то Андрей его не увидит!
– Не можем же мы быть сразу в двух местах одновременно! – справедливо заметил он. – Сегодня наше представление будет для Лили, а потом мы что-нибудь подобное закатим и для вашего Андрея, будь он трижды неладен! Уж простите меня… В общем, поехали! – И он потянул ее за руку к остановке троллейбуса.
Лилечка действительно была еще дома и, видимо, как раз собиралась на свидание. На кружевную комбинацию у нее была надета еще не застегнутая юбка. Женщина появилась в дверях комнаты и так удивилась Лере, что даже не поспешила чего-нибудь накинуть себе на голые плечи.
– Проходи, котик, – сказал Лере Рафаэль и пропихнул ее в коридор впереди себя.
Лиля посмотрела на мужа с незнакомой спутницей с большим недоумением. Лера же с боязливым интересом вглядывалась в лицо женщины, на которую ее променял Андрей, и не находила в нем ничего, за что обладательницу оного стоило бы полюбить. Лилино лицо было миловидным, но не более. Чуть прикрытый легкими светлыми прядками лобик показался Лере узковат, а носогубные складки – слишком резкими. И что Андрей в ней нашел? И за что ее так сильно любит муж? Неужели за выразительные формы? Грудь, которая так и выпирает из кружев комбинации, конечно, хороша. Но кто сейчас, кроме Лилечки, носит подобные комбинации? Это же прошлый век! Если не позапрошлый…