Дом большой – шесть комнат. Аккуратный дворик с беседкой из винограда, еще пока что зеленый сад. Тишина, умиротворение. Недалеко плещется море. Рай земной. Марине здесь очень нравилось, но при этом она твердо знала, что спокойная жизнь ей скоро надоест. Неугомонная натура, авантюрная душа.
Впрочем, и на отдыхе жизнь била ключом. Море, рестораны, девочки для мальчиков… Анисим, Кнут и Баур таскали в дом баб. Марина не возражала. Не обиделась бы она, если бы и Капрон разгулялся на всю катушку. Но тот с новой силой приударил за ней самой. Охапками дарил ей цветы, в ресторанах заказывал песни для нее.
Марина в какой-то степени отвечала ему взаимностью. Курортная атмосфера действовала расслабляюще. Оттого и появилась в душе смутная уверенность, что близость с мужчиной доставит ей удовольствие. Но под Капрона так и не легла. Не хотела быть его марухой.
В конце концов Капрон махнул рукой. Вместе с Анисимом отправился на охоту за бабами. Но вместе с ними приволок в дом какого-то мазурика. Сам пьяный в дымину. И кореш ужратый.
– Это братан мой! – объявил он. – В одной хате на зоне мотали. Да, Котяра?
– Котяра?! – удивленно повела бровью Марина. – Это что, погремуха такая?
– Угу, – кивнул мазурик.
Он смотрел на нее, как кот на сметану. Глаза масленые, губы мокрые.
– Я Котяра, а ты моя кошечка. Мурр…
– МУР в Москве остался, – съязвила Марина.
– МУР в Москве, – кивнул Котяра. – А я здесь. И весь ваш без остатка, мадам…
– Бери, не пожалеешь! – хихикнула лахудра, которую только что притащили в дом. – У него такой аппарат, орать будешь – как будто только что на свет народилась.
Марина нахмурилась. Не нравился ей этот разговор. И Капрон с Анисимом куда-то, как на грех, подевались.
– Ты орала? – спросила она.
– У-у! Не то слово…
– Не видно, что ты на свет народилась. Видно, что ты – жертва аборта.
Девка закусила губу. А Котяра похабно ухмыльнулся. Весело ему. И на Марину как на отвязную лахудру смотрит.
– А ты чумовая баба! Я таких люблю.
– Ага, и спереди, и сзади… – злобно хихикнула марамойка.
– За базаром следи, сосулька! – сверкнула взглядом Марина.
– Гы, сосулька… – гоготнул Котяра. – Мастевая сосулька. А ты, наверное, лучше на флейте играешь?
– Да куда уж мне до тебя!! – рассвирепела Марина.
– Чо ты сказала? – вспенился мазурик.
И попытался вцепиться Марине в горло. Но та вовремя отскочила назад и вытащила из кармана вездесущую «лисичку». Но щелчок выбрасываемого лезвия не привел Котяру в чувство. Только еще больше взбесил.
– Попишу, шалава!
Он тоже вытащил свой «кнопарь», выщелкнул лезвие. И этим подписал себе приговор.
Взял нож – бей, не бьешь – умри. Котяра промедлил с ударом, зато Марина оказалась на высоте. Стремительный рывок вперед, неуловимо быстрый взмах руки. Мазурика спасла реакция. Он успел податься назад. Марина могла одним ударом вспороть ему глотку, но жало ножа лишь вспороло кожу под кадыком.
– А-а-а! – завизжала шалава.
– Твою мать! – взревел Котяра.
Одной рукой он схватился за горло, а второй, с ножом, попытался достать Марину. Но та полоснула его по запястью, и «перо» вывалилось из рук.
В панике мазурик прижался к стене. Марине ничего не стоило добить его. Но она лишь прижала лезвие ножа к его шее.
– Ты на кого лапу поднял, быдло? – злобно прошипела она.
В комнату ворвался Капрон. Но Марина не обращала на него внимания.
– Ты кого запарафинить хотел, чмос? – Она еще сильней вжала нож в податливую плоть.
– Братан, убери эту чокнутую! – в ужасе заскулил Котяра.
– Она не чокнутая, – мотнул головой Капрон. – Она – Мурка. Ты чо, наехал на нее?
– Я же не знал! – завопил мазурик.
– Как не знал? Я ж тебе говорил, что не одни мы здесь. Мурка с нами. С ней шутить нельзя.
– Да я уже понял!
– Ну, если понял, тогда живи.
Марина вытерла окровавленное лезвие о его одежду, вернула его на место, спрятала нож.
– Мурка, ты это, извини, обознался, – жалко пробормотал Котяра.
Но Марина на него не смотрела. Она буравила взглядом перепуганную лахудру.
– Запомни, тварь конченая, я сзади не даю. И спереди тоже… Ты – дешевка по жизни. А я себе цену знаю!
«…И даже злые урки и те боялись Мурки. Воровскую жизнь она вела…»
Глава 8
Зима. Февраль. Мороз. А Марина в одном легком пальтишке. Холодно ей, но жить можно. Сейчас главное руки в тепле держать. Чтобы пальчики не окоченели.
Впрочем, долго на морозе торчать не приходится. Внимание! Клиент в поле зрения. Идет к своей машине…
– Дяденька, вы не подскажете, который час? – жалобно смотрит на него Марина.
Перчатки уже сняты, пальчики наготове.
– Двадцать три минуты седьмого, – внимательно смотрит на нее мужик.
Марина едва не расплакалась от обиды.
– Что-то случилось? – участливо спрашивает он.
– Случилось. Димка не пришел… Должен был прийти, не пришел…
– Иди домой. Замерзнешь ведь.
– Да-да, пойду.
– Может, подвезти?
– Ну что вы, я к незнакомым дяденькам в машину не сажусь…
Марине скоро девятнадцать. Но она может сыграть как двадцатипятилетнюю девушку, так и пятнадцатилетнюю соплячку.
На сцену из темноты выходит Анисим.
– Эй, мужик, ты чего к моей девчонке пристаешь?
Он с ходу толкает клиента в грудь.
– Дима, ну зачем ты так? – Марина встает между ним и терпилой. – Я просто время спросила…
– Да, тогда ладно. Иди мужик!
Лох со всех ног чешет к своей машине. А ключики от его квартиры остаются у Марины в пальчиках. Первый акт разводного спектакля закончен.
Начинается второй. Терпила подходит к своей машине, а там засада – колесо спущено. Мат-перемат, но делать нечего, надо открывать багажник и доставать запаску.
Пока мужик доставал колесо, Анисим снял слепок с его ключей. Дальше проще. Мужик орудует домкратом, а он тихонько подходит к его машине и бросает ключи в открытый багажник. Хватится терпила пропажи, найдет ее в багажнике – решит, что сам обронил. Еще порадуется, что связку в снег под машину не уронил…
Можно было бы вскрыть хату и без ключей. Но замки на дверях больно сложные, пока отмычки подберешь – можно спалиться. А с ключами – раз-два и готово. К тому же Марине жуть как интересно лоха обуть. Кровь закипает от удовольствия.
К завтраму ключики будут готовы. С утра квартира опустеет – муж и жена на работу, дети в школу. Тогда за дело возьмутся Капрон и Анисим. Кнут и Баур встанут на шухер. А Марина будет ждать результата. Свой номер она уже отработала.
Нетрудно вытащить ключики, не так уж сложно выставить хату. Сложней всего найти стоящего клиента, у которого бабло и цацки водятся. Но Марине везет. За последние два месяца они уработали шестерых. Вычислили, развели на ключи. И всех поимели на приличные бабки. И впредь они будут работать по тому же сценарию – по точной наводке, шустро, богато. И без мокрого. Марину заводили рисковые азартные дела. Но убийства ее не прельщали. Убить она могла только, если нужно было отстоять свою честь. А так – извиняйте. Если кому нравится мокруха – на хрен из ее бригады…
Как она и предполагала, очередное дело прошло чисто и гладко. Капрон и Анисим без хлопот проникли в опустевшую с утра квартиру, навели шмон – нашли схрон с бабками. Двенадцать тысяч рубликов как с куста. Золотишко и камушки тоже имелись – не густо, но и не пусто.
Добычу делили на «малине» – так братва называла квартиру в Москве на Варшавке, где жили всем скопом. Трехкомнатные апартаменты на первом этаже высотного дома встали в копеечку. Но Марина не привыкла скупиться. Тем более что деньги всегда были.
– Не хило наварились! – ликовал Капрон.
– Обмыть это дело нужно! – осклабился Кнут.
Как будто кто-то собирался нарушать традицию. Хотя нет, традицию собиралась нарушить Марина. Не хотела она идти в кабак с братвой. С кавалером – пожалуйста. А так – ломает. Слишком много пацанов на нее одну. Люди смотрят – думают, что она «двустволка» пропащая. А когда пацаны с девками, так на их фоне она как маруха дешевая смотрится.
– Обмывайте, – кивнула она. – Только без меня. Я в Лукарск, у тетки давно не была.
Тетка всегда была рада видеть ее. Да и дядя Слава тоже встречал ее с распахнутыми объятиями. Впрочем, он был рад любому поводу, чтобы на законных правах распить пузырек беленькой.
Марина приняла душ, сама высушила и уложила волосы. Слегка подкрасила губы, чуть подвела глаза. Надо, чтобы тетка видела в ней скромную девицу. Пусть она и держит ее за оторву, но раздувать это мнение не стоит. И шубку она попроще надела – из синтетического меха. Спокойная косметика, ничего вызывающего в прикиде. Скромная девушка из скромной семьи. Кто угадает в ней хищную и отчаянную Мурку?
По пути к автобусной остановке заглянула в универсам. Взяла бутылку коньяка, кое-что к столу, отстояла длинную очередь у кассы. Припасы на руках, можно ехать.
На остановке поймала такси, села в машину, сказала, куда ехать.
– Далековато. Денег-то хватит? – лукаво посмотрел на нее таксист.
Уж не думает ли, что она натурой будет расплачиваться?
Марина открыла сумочку, достала четвертную купюру, сунула ему в лапу.
– Неплохо живешь.
– Стипендию получила…
– И все на такси?! Лихо!
Марина промолчала. Разговор с таксистом не входил в ее планы. Но таксист не унимался.
– В каком институте учишься?
– В медицинском.
– На кого?
– На гинеколога.
– Хорошее дело.
– Ага, руки всегда в тепле будут…
Водитель покосился на нее и замолчал. Понял, что разговора не выйдет.
Машина подъезжала к Лукарску, когда водитель увидел на остановке голосующего парня. Марина думала, что проедет мимо, но нет, остановил.
– Я же вам заплатила, – возмутилась она.
– Ты-то заплатила, но с тобой скучно, – буркнул мужик. – Поговорить не с кем.
Парень открыл переднюю дверь.
– До Лукарска подбросишь?
Посмотрел на водителя, перевел взгляд на Марину. В глазах вспыхнул ухарский интерес.
– Садись.
Таксист думал, что парень займет переднее кресло рядом с ним. Но тот полез назад, к Марине.
Она могла бы послать этого ухаря куда подальше. Могла бы, но не захотела. Что-то было в этом парне. Симпатичный, но это не главное. В глазах мягкая притягательная сила. Терпкое мужское обаяние.
– Привет, красавица! – весело улыбнулся он.
Смотрит – как будто душу из нее вытягивает.
Из вредности Марина хотела сказать что-нибудь резкое, обидное. Но острое словцо застряло в кармане, не захотело прыгать на язык.
– Ну, привет, – в недоумении пожала она плечами.
– Игнат!
– Марина, – покорно представилась она в ответ.
– Далеко едем?
– В Лукарск.
Мало того, что все слова вдруг куда-то подевались, так еще и отпала всякая охота дерзить.
– Где живешь?
– На Пятом километре.
– Да, веселое местечко.
– А что такое?
– Шпаны много. Жулики, бандиты. Криминал, одним словом.
– Не знаю. Я там всего два раза была. Тетка там у меня живет. Сама я из Тамбова. Родители там. В Москве учусь. К тетке вот решила заехать.
– Как-то невесело ты об этом говоришь, – заметил Игнат. – Вижу, что не очень к тетке хочешь ехать?
– Не очень, – кивнула Марина.
Она вдруг поняла, что куда с большей радостью она бы отправилась домой к этому красавчику. И будь что будет…
– Может, ну ее, эту тетку? – улыбнулся он так, как будто угадал ход ее мысли.
– Что, обратно в Москву заворачивать?
– Зачем обратно? Можно ко мне на огонек заглянуть. Я один живу. Одному скучно.
– Ага, сейчас!
Мысленно она сказала «да». Но для приличия нужно было поломаться.
– Ну тогда давай к тетке, а потом ко мне! – настаивал Игнат.
Марина чувствовала, что улетает куда-то в заоблачные дали. Такое с ней было впервые.
– А что у тебя делать?
– Ну, музыку послушаем. Потанцуем.
– Какой ты быстрый!
– Это плохо?
Он не просто смотрел на нее – он ее завораживал. Знал, наглец, какая сила у него в глазах. И она знала, что устоять невозможно. Да и не было желания сопротивляться. Хотелось плыть по волнам его чертовского обаяния. О тетке она уже и забыла.
– Не знаю, может, и не плохо. Ты всегда так нахрапом берешь?
– Натура дурацкая. Не люблю ходить вокруг да около.
– Ты и сам дурацкий.
– Не спорю, – обезоруживающе улыбался он. – Ну так что, едем ко мне?
– А тетка?
– Ну, к ней можно и завтра.
Он был уверен, что сегодняшнюю ночь Марина проведет в его постели. Да и она сама почему-то была уверена в этом.
– До завтра еще дожить надо, – усмехнулась она.
– Да ты не бойся, ничего с тобой не случится. Я не маньяк. У меня даже справка есть, что я не маньяк.
– У меня справки нет. Но бояться меня нужно.
– Ну так я боюсь. Но устоять не могу. Ты такая…
– Какая?
– Честное слово, никого красивей еще не встречал!
– Трепач.
– Называй как хочешь, только не исчезай.
– А если исчезну?
– Тогда я умру. От одиночества. Но поверь, тебя перед смертью не прокляну!
– Спасибо и на этом.
– Ну так что, ко мне?
Марина промолчала. Но взгляд говорил «да».
Машина въехала во двор старой замызганной пятиэтажки.
– Вот моя деревня, вот мой дом родной! – расплылся в задорной улыбке Игнат. – Врать не буду, у меня не прибрано. И холодильник пустой. Зато у меня тепло и музыка хорошая. Пойдем!
Он вышел из машины и подал Марине руку – как будто на все сто был уверен в том, что она покорилась ему.
А она покорилась. И вышла из машины.
– Ну и молодежь пошла! – услышала она вслед.
Таксист осуждал чересчур вольные нравы современной молодежи. Но если честно, ей было до фонаря его мнение.
– Учти, убираться в твоей квартире не буду, – предупредила она Игната. – Но с голоду умереть не дам.
– Ты какой голод имеешь в виду? – с лукавинкой во взгляде спросил он.
– Ну ты и хам!
– Нет, просто сумасшедший. Ты свела меня с ума.
– И кто тебе поверит?
Марина прекрасно понимала, что перед ней типичный бабник, привыкший к быстрым победам на женском фронте. Понимала, что он морочит ей голову. Но ей все равно. Она подчинялась ему только потому, что хотела подчиняться.
Игнат жил в однокомнатной квартирке с тесной прихожей и крохотной кухней. Пол и стены просили ремонта, но, видимо, у жильца руки до этого не доходили. Или он не считал нужным облагораживать свой дом.
– Снимаешь квартиру? – догадалась она.
– Нет, бабуля в наследство оставила.
– Чего тогда дом свой в порядок не приведешь?
– Ну, все, что вокруг, – это бессмысленная оболочка, суетное бытие. Смысл в том, что внутри тебя.
– Грузить ты умеешь, – усмехнулась Марина.
Она поставила на стол пакеты с покупками.
– Что это? – для приличия спросил он.
– Смысл, о котором ты говорил, – усмехнулась она. – Хочется, чтобы он поскорее оказался внутри меня.
– А-а, девочку нужно накормить?
– И обогреть.
– О! Это всегда пожалуйста! Я стол накрою, а ты телевизор пока посмотри.
– Может, в квартире убраться?
– Ну, можно…
Самое смешное, что у Марины в самом деле вдруг возникло желание навести в доме порядок – вещи по местам разложить, вымыть полы и окна. Но желание это пропало так же быстро, как и возникло.
– Обойдешься!
Они пили коньяк, закусывали лимонами и бутербродами. Стол без изысков, грязная кухонька, тараканы вместо официантов. Но Марине здесь нравилось больше, чем в ресторане. Потому что рядом с ней находился Игнат – человек-праздник. Он без стеснения травил пошлые анекдоты, грузил ее вульгарными байками. Марину завораживал тембр его густого голоса, его мягкий обволакивающий взгляд пьянил похлеще коньяка.
Он не говорил, где работает, чем занимается в этой жизни. Но Марину это вовсе не интересовало. Ей было абсолютно все равно, кто он такой. Ей нужна была его сильная мужская сущность.
Зато ему было интересно знать, где она учится. Вернее, не где, а на каком курсе. Марина сказала, что на втором. Методом несложных подсчетов можно было определить ее возраст – от восемнадцати и выше. Так что отвечать ему за совращение малолетних не придется. А за совращение совершеннолетней он ответит перед ней самой. Так хотелось, чтобы он поскорее ответил за это. Но Игнат не спешил.
С кухни они перекочевали в комнату. Он усадил ее на диван, включил музыку. Ничего экзотического, обычные итальянцы. Но Игнат их не слушал. Продолжал молоть всякую чепуху. И держался от Марины на пионерском расстоянии. А ей хотелось, чтобы он поскорей обнял ее, потесней прижал к себе. Ей нужен был натиск, который бы затушил разбушевавшийся внутри огонь… Такое с ней было впервые. А Игнат тянул ее чувства за хвост…