Лева знал, где живет Игорь. Но проникнуть в дом он не смог. Консьерж не пустил его в подъезд. Лева настаивал, привратник пригрозил вызвать милицию.
А на следующий день позвонил следователь Галкин и велел явиться в прокуратуру. Лева нутром чувствовал, что ничем хорошим это не закончится. И не ошибся.
– Открылись новые обстоятельства дела, – сухим казенным голосом сообщил Галкин. – Или, вернее сказать, открылись истинные обстоятельства. А старые закрылись в виду их полной несостоятельности... Короче, врал ты все, что Юлю Чуйкину изнасиловали. И она врала. И знаешь почему? Потому что боялась давления с твоей стороны. Ты ж у нас буйный. Тебе человека изуродовать, что два пальца обмочить...
– Вы хотите сказать, что Юлю не насиловали?
– Нет. Все это чистой воды вранье. Ты жестоко изуродовал Рудольфа Бердиева. И тебе нужна была сказка, чтобы оправдаться. И ты сочинил эту сказку, а Юля тебе подыграла. А на самом деле ничего не было. Вот, смотри!
Галкин достал из папки исписанный лист бумаги, помахал им в воздухе.
– Это показания Чуйкиной, пардон, Шаталовой Юлии Сергеевны. В письменной форме она винится в том, что своими показаниями направила следствие по ложному пути. Что ты на это скажешь?
– Юля меня предала!
– Нет, она вас не предала. – Следователь перешел на «вы». – Она просто вышла из-под вашего влияния...
Предательство Юли потрясло Леву. И вместе с тем ему открылась истина. Он понял, почему она изменила свои показания, почему подставила его под удар.
Юля не вышла из-под его влияния. Ее вывели. Те самые уроды, которые ее изнасиловали.
Лева уже давно догадывался, что Юля – девочка не простая, с практическим складом ума. Лева ей нравился, но устраивал не совсем. Ее тянуло к красивой жизни.
Ее изнасиловали подонки из высшего круга. Но, как говорится, нет худа без добра. Против насильников возбудили уголовное дело, и чтобы выйти сухими из воды, они должны были чем-то пожертвовать. На заклание был брошен Игорь Шаталов. Сынок шишкаря взял ее замуж. Не так уж и важно, как это произошло – или он сделал ей предложение, или она себя навязала. Факт остается фактом – Юля вышла замуж и стала выгораживать своего мужа. И плевать, что для этого ей приходится поставить под удар Леву...
А подставила она его конкретно. Мало того, что она выставила его лжецом, так она еще украла у него оправдательный мотив. Одно дело мстить за поруганную честь любимой девушки, и совсем другое – без всякой на то причины жестоко уродовать приличных мальчиков из приличных семей.
Эти мальчики увернулись из-под удара. И вряд ли их родители на этом успокоятся. Они будут добивать Леву. Особенно будет стараться Игорь Шаталов...
Лева был взят под стражу.
Из прокуратуры его вывели под конвоем. Сначала была камера предварительного заключения, а затем следственный изолятор. Свобода как солнце скрылась за горизонтом.
Глава третья
1
Валентин Авдеев долго не верил своему счастью. Он, простой деревенский хлопчик, смог с первого захода поступить в институт. И не абы в какой, а в московский. Притом без всякого блата. Хотя, как утверждала молва, в Москве без связей можно было поступить только в один институт – имени Склифосовского.
Это же был институт сельского хозяйства. Окончив его, Валентин должен был отправиться обратно в провинцию. Такая перспектива его вполне устраивала. Это же здорово – работать агрономом в своем родном колхозе.
Он проучился всего неделю. Затем почти месяц была трудовая практика – их возили в колхоз на уборку картофеля. Для деревенского пацана это не испытание. Вчера занятия возобновились. А сегодня Валентин отправился записываться в секцию бокса.
Тренер встретил его слегка удивленным взглядом.
– Ты с какого курса? – спросил он.
– С первого.
– Новички с четырех занимались. Завтра приходи...
– Я не новичок.
Тренер с сомнением осмотрел его с ног до головы. Среднего роста, худощавый, слабо развитая мускулатура.
– Давно занимаешься?
– Четыре года.
– Не плохо. И каковы успехи? На какой разряд тянешь?
– Не знаю, – пожал плечами Валентин.
– Как это не знаешь?.. В каких турнирах участвовал?
– Ни в каких... У нас в колхозе клуб есть, мы там занимались. Когда с тренером, когда сами...
– Тренер откуда?
– Да местный. Он у нас зоотехником работал...
– Ясно, – хмыкнул тренер. – Выходит, что ты у нас самоучка. Переодевайся.
На ринг Валентин вышел в боксерских трусах собственного пошива. И сразу же оказался под обстрелом насмешливых взглядов. Тренер тоже прятал усмешку в кулак.
Он выпустил на ринг крепкого мускулистого паренька примерно его роста. По сравнению с ним Валентин смотрелся неважно. Он напоминал гадкого утенка, а соперник – бойцовского петуха.
– Работаешь в полсилы! – дал установку тренер.
– Понял, – кивнул Валентин.
– Да это не тебе! – хохотнул кто-то из толпы.
– Это я Китаеву сказал, не тебе, – подтвердил тренер. – Ты можешь во всю силу бить.
– Как скажете, – кивнул Валентин.
Начался бой. Китаев запорхал по рингу словно бабочка. Красиво прыгает, легко. Валентин такой прыгучестью похвастаться не мог. У них в колхозе был другой бокс. Тяжелый, деревенский, без особых изысков и мудреных правил.
Валентин твердо стоял на ногах. Но когда Китаев ударил его, он легко нырнул под его руку, отступил на шаг. Противник снова пошел в атаку, Валентин резко ушел в сторону, вернулся в исходное положение и контратаковал. Левой рукой отвел перчатку в сторону, а правой ударил на поражение.
Китаев падал так же картинно, как и прыгал. Только вот подняться ему так же красиво не удалось. Глаза вращаются в своих орбитах – один по часовой стрелке, другой против, голова болтается из стороны в сторону. Тренер начал было считать до «десяти», но тут же махнул рукой. И без того было ясно, что его любимчик не сможет продолжить бой.
– Ну ты даешь! – восхищенно посмотрел он на Валентина. – Где так научился?
– Говорю же, что в колхозном клубе занимался...
– И удар у тебя колхозный! – оборвал его тренер. – Но какая мощь!.. Ты, парень, настоящий самородок. Огранки почти нет. Но ты не боись, я сделаю из тебя бриллиант. Знаешь что, я, пожалуй, займусь тобой индивидуально...
С тренировки Валентин возвращался в приподнятом настроении. Учеба дается ему легко, в боксе ему прочат большое будущее. И скажи после этого, что в колхозе плохие школы, и что спорт находится в коровьем загоне.
Он подходил к общежитию, когда услышал шум. Два хулигана избивали парня, наверное, такого же студента, как и он сам. Валентин решил вмешаться.
Один хулиган держал парня сзади, заломив ему руки за спину. Второй бил его в живот.
– А ну отпустите его! – потребовал Валентин.
Хулиганы вмиг бросили свою жертву. Но вовсе не для того, чтобы задать стрекача.
– Ты, плюгавый! Ты на кого варежку свою раззявил? – загнусавил один из них.
Это был довольно крепкого телосложения тип в модной джинсовой куртке. И его дружок тоже был неплохо одет. Джинсы, модный свитер. И еще зеркальные солнцезащитные очки – и это в темное время суток!
– А чего вы к нему пристали? – показал на избитого парня Валентин.
Бедняга сидел на земле, не мог подняться. На Валентина он смотрел удивленно. И в то же время с насмешкой. Наверное, он тоже держал его за плюгавого. И нисколько не верил, что его мучения уже закончились.
– Так мы к тебе пристанем, сопля!
Хулиган в куртке попытался ударить его ногой. Но Валентин сумел уйти в сторону. И нанес нокаутирующий удар. Он сейчас просто не мог бить иначе. В серьезной драке пощады не ведают.
Второй хулиган обрушил на него град ударов. Он здорово махал руками и ногами, но Валентин вошел в клинч и угостил негодяя убойным апперкотом. Голова ушла под лавку, ноги взметнулись к небу.
Избитый парень сам поднялся на ноги.
– Тебя как зовут? – спросил он.
– Валентин.
– С какого курса?
– С первого.
– А я с четвертого. Рома меня зовут... Круто ты им вломил! Блин, они ж до сих пор в отрубе!.. Ты что, каратист?
– Нет, боксер.
– Да какая разница, боксер, каратист. Главное, что по башке им настучал... Ты сейчас куда, в общагу? Какой корпус?
– Третий.
– Блин, и я в третьем живу... Слушай, а давай ко мне поднимемся, а? Посидим, потолкуем.
– Давай, – не стал отказываться Валентин.
Прежде чем уйти, Рома подошел к поднимающемуся с земли хулигану. И ударил его ногой в живот.
– Падла! Еще раз тут нарисуешься, я тебе башку скручу! Понял?
Парень ничего не сказал. Только с опаской посмотрел на Валентина. А на Рому – с нескрываемым презрением...
В своей комнате Рома жил один. Ковер на полу, на стене. Холодильник, цветной телевизор в углу, стол, мягкие кресла.
– Ну, как тебе мои фильдеперсы? – самодовольно спросил Рома.
– Не понял.
– Хорошо я, спрашиваю, живу?
– Не то слово. Мы вот вчетвером в комнате живем.
– А я, как видишь, один. Уметь надо...
Рома был одет так же хорошо, как и его мучители. Фирменный джинсовый костюм, кроссовки. Одежда, правда, была грязновата. Поэтому он переоделся. Это был какой-то необыкновенный спортивный костюм. Блестящая синтетическая ткань, молнии, фирменные наклейки. Никакого сравнения с безликими ширпотребовскими трениками...
– Нравится? – спросил Рома.
– Классно!
– Четыреста рэ за него отдал. Хочешь, продам?
– Ты шутишь, откуда такие деньги?
– М-да, без денег на свете жить плохо. Скучно и нелепо... Ты виски пьешь?
– Виски?! Никогда не пробовал.
– А самогонку пил?
– Ну да, было дело.
Валентин был нормальным деревенским парнем, и к своим семнадцати годам успел попробовать все прелести колхозного бытия. Самогонка, «Прима» – это само собой. А еще доярка Клава, которая однажды по пьяной лавочке отдалась ему на сеновале. К выпивке и сигаретам он относился без особого почтения. Здесь, в институте, он вообще ни разу не прикоснулся к спиртному и курить не курил. Даже не тянуло. С девушками тоже не пробовал. Но к ним он тянулся. Просто ничего не получалось...
– Так вот, браток, виски и самогон – близнецы-братья. Только знаешь, как иногда бывает, один брат во дворце живет, второй в убогой хижине. Так вот и здесь. Виски – это круто, а самогон – фуфло... Ну так чо, дернем по пятьдесят капель?
Рома достал откуда-то из тумбочки бутылку из темного стекла с красивой заграничной этикеткой. Оттуда же извлек две хрустальных рюмки, наполнил их – одну протянул Валентину.
– Ну, за знакомство!
Виски в самом деле чем-то напоминало самогон. Только вкус у него более мягкий и пьется не в пример легче.
– Хорошо живешь, – сказал Валентин.
Он уже догадался, что Роме нравится, когда его хвалят. Особенно, если эта похвала относится к его «фильдеперсам».
– А то! Стараемся!.. Как говорится, хочешь жить, умей вертеться... Кстати, я смотрю, прикид у тебя не фонтан.
– Не понял.
– Одет, говорю, ты не важно. Свитер кто вязал, мамка?
– Да нет, сестра.
– И брюки у тебя – чисто колхозный вариант. Башмаки... М-да, не легко тебе будет.
– Да нет, я на жизнь не жалуюсь.
– Это ты на серую занудную жизнь не жалуешься. А с красивой жизнью у тебя проблемы будут. Или уже есть... Ты вот скажи, у тебя хоть одна девчонка в Москве была?
– Нет.
– Вот видишь, не было. И не будет. Потому что столичные девчонки на таких как ты не западают. Короче, прикид тебе надо сменить. И с прической надо что-нибудь придумать. Есть у меня один мастер. Точнее, мастерица. Знойная, скажу тебе, баба. Кстати, могу познакомить...
– Да нет, не надо, – смутился Валентин.
– Деревня ты, самая настоящая деревня! Ты меня, конечно, извини, если я тебя обидел. Но что есть, то есть... Я беру над тобой шефство. А это значит, что я научу тебя жить. Будут и у тебя свои фильдеперсы...
– Да мне и так не плохо.
Валентин нутром чуял, что знакомство с Ромой ничем хорошим для него не закончится. Парень чересчур деловой, и при этом какой-то скользкий, ненадежный.
– Это ты сейчас так говоришь, а когда увидишь, как достойные люди живут, сразу пластинку сменишь... Тебя же Валентин зовут, да?
– А ты что, уже забыл? – Да нет, не забыл. Просто думаю, как к тебе обращаться. Валентин – это слишком официально, ты не находишь? А Валя – слишком сопливо, да? Ты же не любишь, когда тебя Валей называют? Не любишь. Вижу, что не любишь... Придется имя тебе менять. Был Валентином, а станешь Вилли. А чо, и круто, и сердито!..
Рома говорил бойко, нахраписто. Он задавал вопросы, сам же на них отвечал. Валентин просто не успевал вставить слово. Впрочем, ему и не очень-то хотелось разговаривать с ним. Зато нравилось его слушать. Рома одной своей болтовней вносил свежую струю в его жизнь. К тому же он собирался взять над ним шефство. С одной стороны, Валентин противился этому, а с другой – было любопытно узнать, что из этого получится.
– Так, с именем твоим разобрались, – продолжал Рома. – Ты у нас теперь Вилли. Теперь со шмотками надо бы вопрос решить... Так, так...
С озадаченным видом он вытащил из-под кровати сумку, извлек из нее джинсы в целлофановом пакете, заставил Валентина их примерить.
Джинсы ему понравились. Кнопки, заклепки, нашивки, молнии на карманах. Фирма, одним словом. И к тому же они подходили ему по размеру.
– Класс! – оценивающе смотрел на Валентина Рома. – Как на тебя шиты... Вилли, это «Леви Страус». Это самый настоящий «Леви Страус»! Ты хоть понимаешь, что это значит?
– Ну штаны классные, да.
– Не то слово! Это самые наикрутейшие джинсы. И знаешь, сколько они стоят? Двести рублей!
– Дорого, – уныло вздохнул Валентин.
И стал стягивать с себя джинсы.
– Да ты не дергайся, все будет на мази. Мы ж с тобой свои люди, братан. Я их тебе за сто пятьдесят отдам...
– Ты шутишь, откуда такие деньги?
– Так предкам позвони, скажи, что джинсы клевые по дешевке нашел...
– Ничего себе дешевка! Да отец за три месяца столько не получает.
– Да, бедно живет советская деревня, – посетовал Рома. – Ладно, что-нибудь придумаем... Я бы тебе эти штаны за просто так бы отдал. Но не могу. Я их сам за сто двадцать рублей взял. И то знаешь, каких трудов стоило?
– Каких?
– Да таких!
Рома воровато осмотрелся по сторонам.
– Ты думаешь, откуда у меня все эти фильдеперсы? А непосильным трудом все нажито. Ты классный парень, вижу, что тебе можно довериться. Хотя ничего такого ужасного я не делаю, просто законы у нас в стране такие ужасные. В любой стране частная торговля поощряется государством. А у нас в Союзе все шиворот-навыворот. Ты думаешь, почему в магазинах ничего нет, почему дефицит? Да потому что частную торговлю душат, а государственная торговля нарочно создает дефицит, чтобы шишкари на этом наваривались... А-а, что я тебе говорить буду, ты все и сам прекрасно знаешь. И все знают, только молчат. И я молчу. Но при этом я действую. И обеспечиваю советских людей дефицитным товаром...
– Покупаешь джинсы за сто двадцать, а продаешь за двести, так я понял?
– Ну вот, и ты меня осуждаешь. Типа, спекулянт, да. А ты попробуй, купи эти джинсы! Хрена ты их где купишь! А я покупаю. Потому что знаю места... Короче, это все долгий базар, что, где да как. Скажу тебе, что джинсы эти достать непросто. Это труд, который должен быть оплачен. И оплачивает его мне та разница продажной и покупной цены. Чтобы взять товар, нужно потратить кучу времени и сжечь миллионы нервных клеток. А мне бесплатно даже молока за вредность никто не нальет...
– Я думаю, нервные клетки – это не самое страшное, – насмешливо посмотрел на Рому Валентин. – Хуже, когда тебя два крутых парня в темной подворотне подкараулят.
– Почему именно два?.. Ах, ты об этом? – болезненно поморщился Рома.
– Почему они тебя били?
– По лицу, брат, били. И по животу...
– А за что?
– Ладно. Скажу!.. Я сегодня сразу двух иностранцев сделал. Ну, в смысле, товар у них взял. Джинсы вот, все такое. А эти двое тоже хотели их поиметь, да маленько опоздали. Поэтому за меня взялись... Так-то вот, браток, жизнь у нас такая, там где деньги, там и волки. И от всех волков не отобьешься. Хорошо ты подоспел, а то бы лежать мне на сырой земле с проломленным черепом... Давай еще по пять капель!