Лариса невольно повернулась в сторону матери. Та стояла совершенно потерянная и ничего не понимала.
– Я арестована? – медленно спросила Лариса.
– Не волнуйтесь, вы просто задержаны до выяснения обстоятельств.
Лариса молча кивнула, спокойно надела снова ботинки и встала в ожидании капитана. Тот открыл дверь и пропустил Ларису вперед.
– Лора! – побледневшая Ада кинулась к дочери.
– Все будет нормально, мама, – безжизненным голосом сказала Лариса. – Все будет нормально. Ты только к Сашке зайди.
– Лоронька, а что же мне ей сказать? – совершенно убитая Ада шла по пятам за дочерью через общий подъездный коридор и, вытирая слезы, пыталась заглянуть ей в лицо. Пожалуй, в таком состоянии Аделаиду Александровну Драгомилову еще никто не видел. Оказавшись в критической ситуации, она вдруг абсолютно утратила способность владеть собой и контролировать эмоции. Лариса же всегда была сама по себе, и мать привыкла так воспринимать собственную дочь. Она давно считала ее взрослой, ни во что не вмешивалась, считая, что Лариса сама во всем разберется. Отчасти это было отмазкой, потому что у Ады вечно не хватало времени на дочь, и она успокаивала себя подобной формулировкой, снимая с себя ответственность и уверяя сама себя, что воспитала дочь самостоятельной.
Аделаиде никогда не приходило в голову, что с Ларисой может что-то случиться, и теперь, увидев, что дочь попала в беду, причем неизвестно какую, но явно криминального характера, она совершенно растерялась.
– Что же мне сказать-то ей, Лорочка? – повторила Ада, как-то даже заискивающе заглядывая дочери в глаза.
– Скажи, пусть к Катьке зайдет, или к Ксюхе, – быстро проговорила Лариса. – Они все знают.
– А… – начала было Ада, но Лариса вдруг резко прикрикнула на нее:
– Да прекрати ты, пожалуйста, мама! И так тошно!
И Ада послушно утерла слезы и замолчала.
– Хорошо, дочка, – тихо сказала она уже сама себе, потому что дверь коридора за Ларисой и капитаном захлопнулась, – я все сделаю.
* * *
Сашка пришла в тот день рано – потянула сухожилие на тренировке и отпросилась.
Дома, туго перебинтовывая ногу эластичным бинтом, она досадовала сама на себя.
«Угораздило же тебя так резко сигануть! Спокойнее надо быть! Теперь вот несколько дней без тренировок, а это, между прочим, потеря навыков!»
Но так как Сашка ни при каких обстоятельствах не теряла рассудительности, то она тут же успокоила себя тем, что когда нога заживет, она просто несколько дней позанимается более интенсивно, и форма будет восстановлена.
Замотав ногу, она удовлетворенно притопнула ею по полу и, сдув со лба непослушную светлую прядку, собрала волосы в хвост.
– Пап! – крикнула она в комнату. – Обедать идем!
Владимир Николаевич Вершинин, услышав голос дочери, отложил газету и прошел в кухню.
– Давай, давай, – сказал он, усаживаясь на стол. – Как нога-то?
– Нормально! – махнула рукой Сашка, строгая колбасу и сыр и делая бутерброды. – Пап, – она виновато развела руками. – Ну, сам знаешь – котлеты жарить я не умею…
– Да о чем ты говоришь, – улыбнулся отец. – Все замечательно.
Они ели бутерброды, запивали их чаем, и Сашка рассказывала о том, как прошел сегодняшний рабочий день. Работала Александра Владимировна Вершинина в фитнесс-клубе, вела женскую группу по самообороне, попутно занимаясь карате. Отец внимательно слушал увлеченный рассказ дочери.
Сашка всегда была ближе к отцу, чем к матери, они всегда отлично находили общий язык. Сашка постоянно делилась с ним своими проблемами. Сначала будучи маленькой девочкой, когда и проблемы были детсадовского уровня, она с обидой говорила отцу, ведшему ее за ручку из садика, о том, как Мишка нарочно выдернул из-под нее лошадку-качалку, и Сашка больно полетела носом об пол.
– Ты плакала? – взметал брови отец.
– Нет, – уверенно качала головой Сашка. – Я ему врезала по шее! Воспитательница ругалась, но я не стала говорить, что он первый начал.
– Молодец, – удовлетворенно отвечал отец и крепче сжимал ручку дочери. – А воспитательнице не жалуйся. Никогда никому не жалуйся, дочка. – И добавлял:
– Мне можешь.
Мать ругалась, не понимала, говорила, что отец воспитывает из Сашки какую-то пацанку, драчунью, но Сашка и не хотела быть другой. Все свои проблемы она решала сама, иногда прибегая к помощи отца, но только не матери. Попытавшись несколько раз поделиться с ней и наткнувшись на откровенное непонимание и осуждение, Сашка вдруг осознала, что мать никогда не принимает ее сторону. И отказалась раз и навсегда делиться с ней чем бы то ни было.
Мать чувствовала, что дочь замыкается, отстраняется, тянется к отцу, страдала из-за этого, ощущая даже уколы ревности, но ничего не могла изменить. Ей всегда не хватало чуткости и умения выразить свои чувства, поэтому она молчала, вела себя строго и сдержанно. И Сашка принимала этот сценарий.
Потом Сашка рассказывала отцу, какой мальчик ей нравится, и какому нравится она…
Даже когда Сашка стала девушкой, она, не поняв, что с ней происходит, жутко испугалась, молчала три дня, а когда отец на четвертый не выдержал, заметив, что с дочерью явно творится неладное, вывел ее на кухню и, плотно закрыв дверь, выспросил, в чем дело, Сашка, давясь в слезах и умирая от стыда, рассказала.
Отец покачал головой, выругался в сторону и, резко вскочив, вышел в комнату, где с книгой сидела мать. О чем они говорили, Сашка не слышала, но буквально через пару минут встревоженная мать позвала ее к себе и, пряча глаза, попыталась объяснить дочери, что с ней происходит. Это был, пожалуй, единственный интимный разговор между ними за всю жизнь. И благодарна за него Сашка была в первую очередь отцу.
Отец Сашку и машину научил водить, и кран чинить, и обои клеить. Росла этакая девочка-мальчик, и отец порой жалел, что не сумел дать ей того, что могла бы дать при воспитании женщина, боясь, что девчонка будет лишена женственности.
Но нет, Сашка в юности расцвела, набралась привлекательности. Будучи в детстве абсолютно обычным, малокрасивым ребенком, она вдруг превратилась в привлекательную, женственную девушку. Не очень высокая, стройная блондинка с очень милым и удивительно свежим лицом. Она предпочитала одеваться в спортивном стиле – джинсы, кроссовки, свитера. Летом – шорты и майка. Светлые пушистые волосы почти всегда собирала в хвост.
Она с детства каким-то удивительным образом умудрялась находить общий язык как с девчонками, так и с мальчишками. В детстве Сашка отдавала предпочтение мальчикам и присущим им играм – лазила по гаражам, драла штаны и сбивала обувь, гоняла на велосипеде и роликовых коньках, зимой играла в хоккей. Но взрослея, обнаружила, что тянется к девочкам. Особенно хорошо удавалась дружба с Алиной Миловановой. С ней они учились в одном классе, сидели за одной партой, ходили вместе в школу и из школы.
Алина, как и Сашка, была из семьи среднего достатка. Обладая от природы огромным творческим потенциалом, она имела другие интересы, нежели Сашка. Во всяком случае Алину трудно было представить лазающей по гаражам или с синяком под глазом.
В детстве Алина училась в музыкальной школе, довольно успешно ее закончила, кроме того, посещала литературный кружок и занималась языками. И после школы пошла на романо-германское в университет. Ну, а Сашка, конечно, же, на спортфак.
Тем не менее, дружба между девчонками была крепкой и не разрушилась даже после того, как они закончили школу. Как часто бывает – вроде каждый день вместе, и уроки учат, и в школу ходят, а когда это заканчивается, то люди понимают, что дружбы-то никакой и не было, что все, что и связывало – это дорога в школу и обратно. У Алины с Сашкой все получилось не так.
Несмотря на разницу в стремлениях, им всегда было интересно вместе. Они понимали друг друга и практически никогда не ссорились. С Алиной вообще очень трудно поссориться – она совсем не конфликтный человек.
Обладая мягкостью и тактичностью, которых, может быть, не всегда хватало чересчур прямолинейной Сашке, Алина умудрялась сглаживать все конфликты.
И сейчас, вспомнив о подруге с нежностью, Сашка решила заглянуть к ней.
Вымыв чашки, Сашка прошла в коридор, не надевая верхней одежды – Алина жила в том же подъезде. Тут прозвенел звонок в дверь.
Открыв, Сашка увидела на пороге Катьку Майорову с вытаращенными глазами и сразу поняла, что что-то случилось.
– Сашка! – запыхавшаяся Катька схватила Сашку за руку. – Ох, как хорошо, что ты дома!
– Что такое? – сдвинула брови Александра.
– Ларису арестовали!
– Что-о-о? – вот такого Сашка себе даже представить не могла.
Сразу же выбросив из головы идею о посещении Алины, она дернула взбудораженную Катьку за рукав и потащила ее в кухню, не давая даже снять куртку. Отец к тому времени уже перебрался в зал, так что девчонкам никто не мешал говорить спокойно.
– Ада ко мне приходила! – падая на стул и доставая сигареты, выпалила Катька. – В слезах вся, говорит, милиция к ним пришла, Лорку дождалась – и под белые рученьки прямиком в каталажку!
Сашка невольно улыбнулась, услышав последнее выражение, но тут же взяла себя в руки.
– Саш, я закурю, а? – просительно посмотрела на подругу Катька.
– Кури, – махнула рукой та, приоткрывая окошко. – Мать сегодня поздно придет, это она дыма не выносит.
– Я в форточку! – кинулась Катька к окну.
– Сядь! – остановила ее Сашка. – Холодина на улице, еще простудишься.
– А! – Катька беспечно отмахнулась.
– Не «а», а у тебя ребенок. Садись вон и кури спокойно. И главное, расскажи мне, в чем там дело.
– Любовника ее грохнули! – поведала Катька, неумело затягиваясь.
Она почти совсем не умела курить, но страшно хотела научиться, потому что во-первых, так чувствовала себя взрослее, во-вторых, ей казалось, что это делает ее более современной и сексапильной, а в-третьих, надеялась, что это поспособствует похудению. Однако пока ни один из трех пунктов не срабатывал, но Катька продолжала отчаянно пыжиться.
– Как грохнули? Убили?
– Ну, не топором по голове, конечно, а просто… – Катька замялась, покосившись на дверь, потом набрала в легкие побольше воздуха и решительно выдохнула:
– Короче, затрахали его!
– Чего? – Сашка аж привстала. – Чего ты за бред несешь! Книжек своих идиотских обчиталась?
– Я не несу, – обиделась Катька. – Я папу попросила, он позвонил какому-то знакомому в ментовку, и там сказали, что мужик от перетраха умер. Сперва думали, что своей смертью, а потом экспертизу провели и новые обстоятельства выяснились.
– Какие обстоятельства? И при чем тут Лорка? – до Сашки наконец-то дошло, что имеет в виду Катька.
– Во-первых, все знали, что она его любовница. Лорка и не скрывала особо. Во-вторых, ему ЭТО врачи не рекомендовали особо – сердце больное. В-третьих, у него в крови обнаружен наркотик – первитин, слышала о таком?
– Ну еще бы!
– Вот, и первитина этого немерено. И Лоркина сумка там осталась. Это случайно получилось, она мне рассказала как – она пришла, а он уж там мертвый. Пока она в ванной загибалась, соседи вошли. Лорка перепугалась и сдернула оттуда, к Ксюхе пошла. А сумку оставила.
– И что говорят в ментовке-то?
– Что херово все! Все на Лорку указывает!
– Но ведь это все косвенные улики! Может быть, он сам этот первитин себе вколол для стимуляции? Кто докажет, что Лорка? Да и не пошла бы она на такое. И вообще, откуда у нее наркотики?
– Не знаю, их это не волнует. А наркотики, как ты понимаешь, достать не проблема – были бы деньги.
– Вот, а откуда у Лорки деньги? – даже обрадовалась Сашка.
– Да что ты меня убеждаешь! – возмутилась Катька. – Как будто я думаю, что это она! Она вообще у меня тогда была.
– Стоп! – Сашка пристукнула пальцами по столу. – Сама говоришь, у тебя была! Это же алиби! Ты что, не можешь сказать, что Лорка прямо от тебя туда направилась, балбесина?
– Могу! – заорала насмерть обиженная Катька, вскакивая с места. – Не глупее тебя! Только не все так просто! Я уже сказала об этом папе, мы вместе туда ездили! Так вот, они говорят, что Лорка ко мне не прямо с работы пришла, а где-то шлялась два часа, черт бы ее побрал! Вот менты и считают, что двух часов вполне достаточно, чтобы затрахать человека до смерти!
– Да уж, – снова невольно улыбнулась Сашка. – Ты, например, можешь и раньше.
– Чего? – не поняла Катька и на всякий случай насторожилась. – Чего я-то? Ты на что намекаешь?
– Да я не в том смысле. Ладно, не до этого сейчас. Что они еще сказали? Ну, допустим, была она у него, а потом к тебе пошла. Но зачем ей потом-то туда возвращаться?
– За сумкой – первая версия. Вторая – она вообще туда не возвращалась. Ее же никто не видел там. А сумка лежит.
– Да уж, история не из приятных, – протянула Сашка. – Нужно что-то придумывать!
– Что, что, что? – Катька забегала по кухне, вскидывая руки.
– Давайте соберемся все вместе, – предложила Сашка. – Ты, я, Алина, Ксюха… И подумаем, что мы можем сделать. Ведь ясно же, что Лорка крепко вляпалась. И на нас теперь вся надежда.
– Давай, – подумав, согласилась Катька, которая всегда считала, что ум хорошо, но чужой лучше.
– Ты беги к Алине и сиди у нее. Введи ее пока в курс дела, а я поеду за Ксюхой.
– Угу, – мотнула головой Катька и пошла в прихожую.
– Папа, я возьму машину? – вопросительно посмотрела Сашка на отца, заходя в зал.
– О чем ты говоришь? Мы же давно решили этот вопрос.
Сашка кивнула, вышла на улицу, отперла гараж, находящийся во дворе, и вывела машину.
Когда отец убедился, что Сашка вполне сносно водит машину, он предложил ей пойти и получить права. Та согласилась, и вот уже третий год, как отец разрешал ей брать его старенький «Москвич». Даже не то, что разрешал, а говорил, что это их общая машина.
Машина, конечно, просто сыпалась, но Сашка и такой была рада – где же новую-то купишь? И не в престиже для Сашки было дело, просто не любила она, когда техника разваливается. И на фиг ей тонированные стекла не нужны, только бы мотор не барахлил да не гремела она!
Уловив опять подозрительное постукивание, Сашка нахмурилась. В ремонт бы отдать, да в деньги все упирается. А где их взять? Мать и так бесится, когда они с отцом вкладывают средства в машину…
«Ладно, сейчас не об этом надо думать, – одернула себя Сашка, выворачивая на центральную улицу. – Лариска на первом месте».
Ксюха была дома, вся в расстроенных чувствах. Увидев Сашку, она даже не кинулась ей навстречу, а просто, отперев дверь и молча кивнув, вернулась на диван и продолжила чистить картошку.
– Чего смурная? – разуваясь, спросила Сашка.
Ксюха неопределенно пожала плечами, не поднимая головы.
– Славик приходил? – продолжала выпытывать Сашка.
Ксюха ничего не ответила, но по тому, как дрогнули ее плечи, Сашка поняла, что попала в точку.
– Опять ты по этому козлу убиваешься! – в сердцах произнесла она, подходя и вырывая у Ксюхи нож и приподнимая ее подбородок. – Ну так и есть, – резюмировала она. – Опять ревела сегодня.
Ксюха лишь развела руками и вздохнула.
– Короче, так, – решительно заявила Сашка. – Мне твои сопли сейчас вытирать некогда. Если хочешь, поговорим потом. Хотя мое мнение по этому вопросу ты знаешь. А сейчас собирай Андрюшку и поехали.
– Куда? – вскинула брови Ксюха.
– По дороге объясню. У Лорки неприятности, надо поговорить.
Ксюха послушно встала и начала одевать Андрюшку, который радостно залопотал, предчувствуя прогулку.
Через десять минут они уже ехали к Сашке. Ксюха сидела на заднем сиденье, прижимая к груди закутанного в теплый платок Андрюшку, а Сашка рассказывала о том, что только что услышала от Катьки.
– Кошмар какой! – Ксюха не верила своим ушам. – Кто бы мог подумать, Саша?
– И не говори, – вздохнула Сашка, прибавляя газу.
Ксюха сразу же вцепилась одной рукой в сиденье.
– А Катька что говорит? – спросила она.
– Да что Катька! Ушами хлопает да ахает как всегда! Хотя надо отдать ей должное – папика своего на уши подняла и в ментовку сгоняла. Вот чему удивляюсь в ней – при всей импульсивности и эмоциональности никогда не забывает о своих возможностях. О папиных, вернее. Сразу знает, к кому обратиться.