Я с сомнением принюхалась. Ведра, смирно стоящие неподалеку, благоухали, перебивая своей вонью даже аромат ручья. Как представлю, что мне всем этим обмазываться придется, так дрожь омерзения по телу идет. А вообще, стоит разобраться, столь ли хороша моя идея, как показалась сначала. Если давешний незнакомец всю свою жизнь посвятил борьбе с нечистью, он вряд ли испугается испачкать руки о какую-то там кошку. Пусть и весьма смердящую. Может, плюнуть на все и драпать в южные горы к гномам? Пусть и не успею уйти, так хоть постараюсь.
Я грустно вздохнула и покачала головой. Нет, не выйдет. В городе имеется хоть какая-то вероятность того, что жизни других горожан перебьют зов крови. На открытом же, безлюдном пространстве меня будет намного проще выследить. И убить, поскольку не надо бояться, что кто-нибудь невинный под горячую руку попадет. Поэтому из Мейчара мне сейчас совсем не желательно высовываться. Здесь есть слабая, но надежда спрятаться за чужими спинами, если провалится моя затея с потрохами.
Оставалось лишь надеяться, что храмовник не захочет связываться с безумной нечистью. Эти святоши ведь чистоплюи те еще. Никогда не будут грязную работу собственноручно выполнять, обязательно постараются на кого-нибудь ее переложить. А с обычным человеком я без проблем совладаю.
Не давало покоя только странное изображение на медальоне. Я точно его уже когда-то видела. Поэтому и угадала так легко зубастую тварь в переплетении линий, несмотря на темноту. Не вспомнить сейчас, а жаль. Чую, это мне весьма пригодилось бы.
Темнело быстро, как всегда в это время года на юге. Душный, влажный сумрак раннего вечера быстро сгустился, набирая силу, и пополз липкими щупальцами по земле. Здесь, под сенью деревьев, было даже слегка жутковато. Казалось, будто на многие мили вокруг нет ни души, хотя я знала точно, что нахожусь в густонаселенном городе. Пожалуй, крикни погромче, что задарма выпивку предлагают, – через миг уже не протолкнуться от страждущих будет.
Пришло время принимать другой свой облик. Конечно, можно было подождать наступления настоящей ночи, но вдруг храмовник окажется настолько нетерпеливым, что призовет меня сразу же на вечерней заре? Во-первых, опять платье изорву неконтролируемым превращением. Оно пусть и простенькое, но тоже кое-каких денег стоит. И потом, вот будет мне веселуха на следующее утро вновь окольными путями домой добираться. А во-вторых, все-таки негоже одинокой девице ночами по злачным местам шляться. Нечего будить в добропорядочных прохожих низменные инстинкты и порочные желания.
Я настороженно прислушалась. В радиусе полусотни шагов никого не было – самая пора для прилюдного оголения. Ежась от прохладного ветерка, я быстро скинула платьице, осторожно свернула его и спрятала в дупло ближайшего дерева, давно облюбованное мною для подобных тайников. Затем встряхнулась, привычно переходя в звериную ипостась. Секунда – и только блеснули во тьме зеленые кошачьи глаза. А теперь подождем зова. Когда он раздастся, у меня будет пара мгновений для того, чтобы перемазаться в крови и внутренностях. Заранее это делать мне совсем не улыбалось. Мало ли, вдруг храмовник сегодня под взбесившуюся лошадь попал и упокоился с миром в обители своего бога. Эх, как было бы хорошо. Хотя странно – ведь по городу до сих пор не ходят слухи о сражении доблестного мага с нечистью, в котором злая сила была повержена и с величайшим трудом спаслась бегством. Почему? Неужто решил не поднимать панику до тех пор, пока у него над дверью не будет прибита моя несчастная голова в качестве трофея?
В груди заворочалось уже знакомое беспокойство. Я притихла, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Так, на зов не похоже, но что-то непонятное точно происходит. Будто кто-то осторожно потянул за поводок, принуждая зверя сделать первый шаг навстречу охотнику. Я клыкасто усмехнулась и одним ударом лапы опрокинула оба ведра. Затем принялась кататься в вязком месиве, стараясь не потерять сознания от омерзительного запаха. Посмотрим, храмовник, как долго ты вытерпишь мое присутствие рядом.
Невидимая цепь, протянувшаяся от охотника ко мне, напряглась еще сильнее, показывая, что меня уже заждались. Надо же, великодушничает, нет чтобы сразу со всей мочи дернуть. Чудной какой-то, честное слово. Впрочем, оно и к лучшему. Авось успею оглядеться на месте и сообразить, что к чему. Все приятнее, чем с выпученными глазами нестись по городу, не имея возможности воспротивиться воле вызывающего.
В городе после заката солнца жизнь отнюдь не замирала. Напротив, на улицах было весьма многолюдно. Это днем, в период невыносимой жары и духоты, Мейчар вымирал. Поздним же вечером горожане выбирались из своих домов с тем, чтобы прогуляться по улочкам, обсудить с соседями последние сплетни или просто подышать свежим воздухом.
Последним сегодня явно не повезло. Поскольку разило протухшей кровью от меня на полгорода, не меньше. Конечно, я не рискнула пробираться к дому храмовника прямо по улицам, вежливо прося прохожих расступиться. Мой путь пролегал по крышам, но гуляющим внизу от этого явно не было легче. То и дело до меня доносились недоуменные восклицания и смущенные тихие извинения тех, кого обвиняли в испорченном воздухе.
– Говорила тебе, нечего на ночь гороховый суп хлебать! – разгневанно выговаривал женский голос. – А еще чесночным хлебом закусывал! На улице сегодня спать будешь, дышать рядом с тобой невозможно!
– Дорогая, это не я, клянусь! – робко пролепетал в свое оправдание мужчина. И тут же охнул, когда его темпераментная супруга, не выдержав, огрела непутевого муженька чем-то весьма увесистым по голове.
Я сочувственно хмыкнула и ускорила шаг, пытаясь своим быстрым исчезновением помочь несчастному в его нелегкой семейной жизни.
Как оказалось, храмовник жил в восточной части города, которая славилась своими маленькими ухоженными домами и роскошными магазинами. Верно, деньги у этого типа водились, и немалые, раз он мог себе это позволить. Но моей участи данное обстоятельство не облегчало. Мало того что мне пришлось со всей возможной осторожностью пробираться через весь город и послужить невольной причиной множества ссор. Напоследок повезло нарваться на чересчур ретивую стражу, которая охраняла эту местность не в пример более усердно. Думаете, приятно полчаса сидеть на дереве, боясь даже пошевелиться, когда внизу рыскают несколько дюжих молодцев, пытаясь понять, видели ли они на самом деле что-то непонятное или им показалось. При всем при этом сдерживая дерганья поводка, которые стали менее аккуратными и весьма чувствительными. Видимо, храмовник наконец-таки потерял терпение и захотел поторопить несговорчивую нечисть.
Мое сидение на дереве закончилось тем, что самого упитанного мужчину из караула обвинили в чрезмерном пристрастии к квашеной капусте со всеми вытекающими из этого последствиями. Стражник сильно обиделся на столь огульные слова и решил защитить свое доброе имя кулаками. Через пару мгновений под деревом завязалась весьма красочная драка. Я улыбнулась и, пользуясь неразберихой и темнотой, продолжила свой нелегкий путь.
Так или иначе, но ближе к полуночи я уже сидела под дверьми несносного привязчивого типа и прислушивалась к тому, что творилось внутри маленького одноэтажного домика, утопающего в пышных зарослях неизвестной мне растительности.
Казалось, что в доме не было ни души. Там царили тишина и могильное спокойствие. Даже обостренный нюх зверя не улавливал присутствия никого живого. Впрочем, он и при первой нашей встрече храмовника не почуял, так что это не показатель.
Мучимая дурным предчувствием, я подошла к порогу и аккуратно толкнула лапой дверь. Как и следовало ожидать, она оказалась незапертой. Происходящее нравилось мне все меньше и меньше. Настораживало и то, что зов утих и невидимая связь, протянувшаяся от меня к храмовнику, прервалась. Словно он был уверен в том, что я от него теперь никуда не денусь.
Здраво рассудив, что около порога меня будут ждать в первую очередь, я решила войти в окно, створки которого в этот теплый вечер были распахнуты настежь. Прижалась к земле, примериваясь перед прыжком, и легко перемахнула через подоконник.
И тут же взвыла в полный голос, совершенно забыв о необходимости соблюдать тишину. Потому как с размаха попала во что-то мокрое и чрезвычайно холодное. Покажите мне кошку, которая любит принимать ледяные ванны! Не знаю, быть может, на свете и существуют такие извращенные особи семейства кошачьих. Но я к ним явно не относилась. Поэтому я заорала, словно мне прищемили хвост, и отчаянно принялась бултыхаться, пытаясь выбраться из столь подлой западни.
– Ага! – произнес уже знакомый мужской голос. – Попалась, красавица! Держи ее крепче, Рикки.
Стоит ли говорить, что после такого приветствия я твердо вознамерилась как можно быстрее выбраться на сушу с тем, чтобы дать, по всей видимости, свой последний бой. Но не тут-то было. На плечи мне обрушилась непонятная тяжесть, и я с головой ушла под воду. Попыталась закричать и там, поперхнулась и едва не захлебнулась, при этом изрядно нахлебавшись жидкости.
Силы медленно покидали меня. Человек, удерживающий меня под водой, совершенно не собирался давать мне хоть глотка воздуха. Еще чуть-чуть, и я бы просто-напросто задохнулась. Жуткая смерть – быть утопленной, словно несмышленый котенок.
– Довольно, – невообразимо далеко, сквозь звон в ушах, наконец-то донеслось до меня. – Она уже приняла свой истинный облик.
Чьи-то руки невежливо взяли меня под мышки и легко вытащили из бочки. Я зажмурилась от яркого света, который неожиданно вспыхнул в комнате. Надо же, у храмовника и в самом деле неплохо с деньгами, если он может себе позволить магическое освещение.
А еще через миг, когда меркантильные соображения отошли на второй план, нестерпимое чувство стыда затопило все мое существо. Потому как я осознала, что стою абсолютно голая в человеческом облике посередине комнаты в компании двух незнакомых мужчин. Ну, как сказать незнакомых. Одним из этих мужчин был давешний храмовник, ради разнообразия сменивший дорогой камзол на не менее изысканную батистовую рубашку и штаны из плотной ткани. Впрочем, и на этот раз он не забыл нацепить медальон и перевязь с мечом, рукоять которого не выпускал из ладони. Второй же – совсем юный паренек со светлыми, выгоревшими волосами, открыв рот, совершенно непочтительным образом изучал зрелище, которое предстало перед его глазами.
Я, покраснев от негодования и стыда, выдала громкую и чрезвычайно неприличную тираду, поясняющую мое отношение к религии и ее служителям. Вот ведь гады! Взяли и в бочку со святой водой окунули. Мало того что все мои старания насмарку пошли, так еще и полностью обнаженной перед всеми оказалась. Знали, поди, что сия чудотворная жидкость совершенно плачевно сказывается на способностях метаморфов к смене обличий. Грубо говоря, щеголять мне теперь в человеческом теле до тех пор, пока уровень этой водицы в моем организме не упадет ниже критической отметки.
– Рикки, – негромко произнес храмовник, совершенно не отреагировав на мои богохульственные речи, – дай, пожалуйста, нашей милой гостье какую-нибудь одежду. Нам предстоит долгий разговор.
– И не собираюсь даже с тобой разговаривать! – прошипела я, пытаясь сделать вид, будто это для меня самое обычное дело – расхаживать нагишом перед посторонними людьми. – Оставь меня в покое, мерзавец! Мало того что убить пытался, так теперь еще и издеваешься.
– Когда я тебя убить пытался? – совершенно искренне удивился мужчина. – Если бы это было так, ты бы уже давно упокоилась. Я обычно никогда не промахиваюсь, а для мертвой у тебя чрезвычайно скверный характер.
– Забыл, что ли? – раздраженно фыркнула я и вырвала из рук паренька, смущенно мявшегося неподалеку, простыню. После чего немедля обмотала ее вокруг себя и уже спокойнее продолжила: – Кто на крыше в меня заклятием кидал? Вот и верь после этого слову храмовника…
– Так это не в тебя! – попытался убедить меня мужчина. – Там, из окна напротив, за нашей схваткой один горожанин, не вовремя проснувшийся, с явным интересом наблюдал. Вот я и решил его из строя вывести, чтобы беседовать не мешал. Кто ж знал, что ты это на свой счет воспримешь.
– Ври больше, – недоверчиво хмыкнула я и кивнула на бочку. – А по поводу этого что скажешь? Утопить решил?
– Скорее помыть, – мягко поправил меня храмовник. – От тебя же смердело так, что я твое приближение за пару миль почувствовал. И потом, намного приятнее общаться с милой девушкой, чем с разъяренной кошкой.
Я невольно раскраснелась от такого комплимента, но практически сразу же сердито нахмурилась и решительно задрала подбородок, не забыв поправить простыню, едва постыдно не съехавшую ниже допустимого предела.
– Хватит мне зубы заговаривать, храмовник, – прошелестела я. – Давай выясним наши отношения раз и навсегда. Если хочешь сражения, то нападай, не стесняйся.
– Тебе так надоело жить? – с улыбкой поинтересовался он. – Ты ведь сейчас в человеческом облике, следовательно, совершенно уязвима для магии. Мне не составит труда убить тебя.
– Так сделай это! – забывшись, яростно выкрикнула я. Затем опомнилась и закончила более спокойно: – Или боишься, что в кошмарах являться буду?
– Я? – переспросил храмовник и покачал головой. – Я не боюсь. Просто и в самом деле не собираюсь причинять тебе вред. Пока, по крайней мере.
– Вот как? – Я удивилась и задумчиво почесала нос. – Тогда что тебе от меня надо?
– Я навел о тебе справки, Тефна. – При звуке своего имени я подскочила и яростно зашипела, но храмовник, словно не заметив этого, невозмутимо продолжил: – Ты зарабатываешь себе на жизнь тем, что выполняешь несложные поручения запрещенных гильдий. Одно это тянет на два десятка больших прутняков и выселение в необитаемые земли. Конечно, суд, вполне вероятно, примет во внимание твою молодость и то, что ранее ты не была замечена в незаконных поступках. Но когда бургомистр узнает, чьи шаловливые ручонки виновны в периодическом оскорблении его достоинства… Вряд ли в этом случае тебе стоит рассчитывать на благосклонность и беспристрастность судей.
– Ты решил меня запугать? – Я скептически выгнула бровь. – Я уже поняла, что крупно влипла. Что дальше? Поведешь меня к городским властям?
– При первой нашей встрече повел бы, – кивнул храмовник, не сводя с меня пристального и чуть насмешливого взгляда. – Но теперь и не подумаю. Я хочу нанять тебя, Тефна.
– Ты, должно быть, шутишь, – фыркнула я. – Служитель бога хочет взять на работу нечисть? С каких это пор?
– Ты не нечисть, а метаморф, – поправил меня он и устало потер лоб. – Я чувствую, что ты не убивала людей. По крайней мере, несколько лет уж точно. И потом, для того дела, что я затеял, твои способности будут как нельзя кстати.
Я тряхнула мокрыми волосами и задумчиво посмотрела на юношу, пытаясь по его реакции понять, не шутит ли храмовник. Но Рикки, по всей видимости, даже не прислушивался к разговору. Он, затаив дыхание, жадно пожирал меня глазами. Я даже опешила от столь чрезмерного внимания, но сразу поняла, в чем дело. Тонкая ткань простыни прилипла к влажной коже и бесстыдно обрисовывала малейшие выпуклости моего тела. Я рассерженно закашлялась и непроизвольно сжала кулаки, собираясь задать сексуально озабоченному мальцу хорошую взбучку.