– Чего тут представлять? – не удивился тот. – Вы и есть въедливая. То есть я хотел сказать…
Договорить он не успел, распахнувшиеся двери ударили начальника производства по лбу и заставили замолчать. Конечно же, не навсегда. Он тихо осел у стены. После того как из туалета выскочила Машка и побежала в сторону кабинетов, Валерия Витальевна схватила руку Сан Саныча и нащупала пульс. С ним было все в порядке, только владелец руки, несмотря на появившуюся тут же шишку на лбу, потребовал оказать ему срочную помощь в виде искусственного дыхания. Та попыталась сопротивляться, принялась жеманно намекать на порочную любовь и греховодные поползновения, но уходить не спешила.
Галкина ворвалась в кабинет к Татьяне, которая спокойно сидела за своим столом, и набросилась на нее с обвинениями. Татьяна изумленно подняла брови:
– Что значит ничего не показала?! Спроси у Тимошкина, он тоже видел в нашем туалете инопланетян. Они с обратной стороны держали дверь.
– Тимошкин с похмелья видит их каждый день! – визжала подбежавшая к окну Машка. – Все! Он уехал! – Татьяна хоть и догадалась, о ком страдала ее коллега, но вида не показала.
– Не веришь, спроси у Валерии Витальевны. Она видела одноглазого гуманоида.
– Ах, так! – взвилась Галкина и выбежала из кабинета. – Валерия Витальевна! – закричала она на весь коридор. – Где гуманоид?! – Тимошкин в это время как раз признавался главбуху в своей неземной любви. – А! Так вот вы где, – уличила их Машуня. – И что же вы видели?
– Чудовище, – прохрипел Сан Саныч, проклиная наглую девицу, разрушившую так хорошо складывающуюся амурную сцену. Он как раз, в прямом смысле слова, валялся в ногах у дамы своего сердца и надеялся на взаимность. Или хотя бы на искусственное дыхание.
– Одноглазое, – подтвердила Валерия Витальевна, с досадой глядя на Галкину.
Та заглянула на всякий случай в туалетную комнату, но заходить туда не стала. Не обнаружив ничего и никого, Маша недоверчиво прищурилась, покачала головой и направилась за своей сумочкой.
– Гадость какая, – хором сказали ей вслед сотрудники «Меченосца» и вздохнули.
– Вот там я и живу, – Алла показала на свой подъезд издали. Старушки на лавочке навострили слуховые аппараты и полезли в карманы за очками.
– Так, может, я подъеду ближе? – предложил Емельянов.
– Ни в коем случае! – испугалась Алла. – Не дай бог, увидят.
– Понимаю, – вздохнул тот, – у вас ревнивый муж.
– Что вы, – засмеявшись, отмахнулась Алла, – судьба миловала, нет у меня мужа.
– Значит, дети, – предположил Емельянов, останавливая автомобиль на углу дома.
– Тоже не угадали, – радовалась Алла, – детям сейчас не до меня. Они-то, наверняка, целуются!
– Что вы говорите? – удивился тот совершенно искренне. У Емельянова никогда не было ни сестры, ни брата, поэтому в особенностях поведения родственников он не разбирался. – У вас дружная семья.
– Семья? – вздохнула Алла, вспомнив о гражданских отношениях дочери с Антоном. – Я бы не назвала это семьей. Хотя, с другой стороны, сейчас все так живут. Ну, что я все о себе, да о себе. Вам, наверное, нужно домой ехать, к жене? – И она внимательно посмотрела в его карие глаза.
– Да меня тоже судьба как-то миловала. Я же говорил, – пожал плечами Емельянов.
Алла не углядела в его карих омутах ничего подозрительного и блаженно откинулась на спинку сиденья.
– Что вы говорили? – тихо переспросила она.
– Что я не женат, – доверчиво повторил Емельянов.
Алла едва сдержалась, чтобы не заставить его повторять это снова и снова. «Не женат!» – это лучшее, что может услышать женщина от того, кто за последние дни стал ей так дорог. «Не женат!» – лиричная мелодия для сотового телефона. «Не женат!» – отличная характеристика любого начальника. Емельянов воспользовался моментом и быстро поцеловал ее в щеку.
– Что это было?! – очнулась Алла, и провела рукой по тому месту, которому достался поцелуй.
– Это? Так, – стал оправдываться шеф, – на прощание. До свидания, Алла Викторовна.
– До свидания, Максим Леонидович. – Алла открыла дверцу и отметила про себя, что стекла в автомобиле Емельянова тонированные. В следующий раз она позволит ему себя поцеловать в губы. Или поцелует его сама. В том, что у них будет следующий раз, она не сомневалась.
– Татьяна! – кричала она в трубку. – Он меня поцеловал! Представляешь?!
– Не представляю, – ответила та, – как можно целоваться с собственным начальником. По крайней мере, сама никогда не пробовала. Надеюсь, он это сделал искренне, от души.
– Искренне, на прощание, – согласилась Алла, скидывая плащ и заглядывая в комнату дочери. – Слушай, пока моих нет, я тебе все расскажу. Ты сейчас за рулем? Тогда слушай, но не отвлекайся. Мы ехали, ехали и наконец приехали.
– Очень интересно, – съязвила подруга. – А ближе к делу?
– Приехали и остановились, – Алла легла на диван в своей комнате и продолжила: – Остановились на углу, чтобы вредные старушенции не видели. Он у меня спросил про ревнивого мужа, я его – про жену. И знаешь, что он мне ответил?! – она попыталась заинтриговать Татьяну.
Та вместо нескрываемого любопытства, которое должна была выказать любая нормальная женщина на ее месте, только буркнула равнодушно:
– Ну?
– Он мне сказал, что не женат! Представляешь?! Он не женат!
– Аллочка, возможно, для тебя это станет открытием, но все сотрудницы нашего «Меченосца» давно знали, что их начальник – холостяк. – Татьяна усмехнулась, у подруги от переизбытка чувств совсем поехала крыша.
– Я знаю, что все знали. Я тоже знала. Но он сам мне об этом сказал. А мог бы, между прочим, скрыть, промолчать, навести тень на плетень. Мужчины – они такие. А если признался, то, значит, доверяет. Вот тебе же он сам не говорил, что он не женат? Не говорил. И не потому, что не было повода.
– Понятно, – согласилась Татьяна, подруливая к супермаркету. – Давай про поцелуй рассказывай. Он тоже произошел в доверительной обстановке?
– Нет, это было как бы между прочим, перед тем, как мы сказали друг другу «до свидания».
– Ну, – протянула Татьяна, – это неинтересно. Как бы между прочим.
– Пойми, дорогая, – не сдавалась Алла, – он сделал это на уровне подсознания. Его поцелуй – рефлекторный порыв. Как у собачек Павлова: когда они видят еду, у них вырабатывается слюна.
– Что ты хочешь этим сказать? – Татьяна остановила автомобиль. – Что ты для него – собачка Павлова? Или то, что, когда он глядит на тебя, у него вырабатывается слюна?
– Ой, я даже и не знаю. Но чувствую, что ему очень хотелось меня поцеловать.
– Ты поосторожнее со своими чувствами, не девочка. Кстати, о безмозглой молодежи. Галкина ушла злая, как оса. Я думаю, она еще попытается тебя ужалить. Так что лучше первое время делать вид, что между тобой и Емельяновым ничего не было.
– Так ничего и не было, – с горечью призналась подруга. – Но так хочется, чтобы все было!
– Займись чем-то дельным, помой пол, что ли. Только ни в коем случае не читай любовных романов на ночь. Контролируй эмоции и особо не мечтай. Мужики, вспомни, народец непостоянный.
Алла не стала мыть пол, она пошла на кухню. Антона, по всей видимости, сегодня с утра не было дома – кастрюли стояли нетронутые. Дочка говорила ей о том, что они вечером отправляются в гости к таким же гражданским супругам для обмена опытом. Те, правда, только начинали свою незарегистрированную жизнь. Когда вернутся молодые, Алла не знала, но есть хотелось именно сейчас. У нее всегда от волнения просыпался аппетит. Эти два рефлекса были взаимосвязаны: волнение и аппетит. К ним приплетался еще и лишний вес, но Алла всегда набивала тревожный организм легкоусвояемыми низкокалорийными продуктами. Организму было все равно, чем его потчуют, лишь бы не пустовал желудок. Большой выбор таких продуктов был в магазине на соседней улице, куда Алла и отправилась. Проходя мимо старушек, она еще раз им улыбнулась, те молча кивнули головами и зашептались между собой. «Ничего, – подумала Алла, – я стану вести себя, как партизанка в тылу врага. Никто ничего не узнает! Пусть Галкина подавится собственным жалом». Довольная, она принялась напевать первое, что пришло ей на ум: «Я на тебе никогда не женюсь…» – возникшие ниоткуда слова заставили ее задуматься. Подсознание всегда подкидывает что-то такое, на что не обращает внимания сознание…
В магазине, остановившись возле низкокалорийных тортиков со взбитыми сливками, Алла уговаривала свой организм обойтись макаронами из твердых сортов пшеницы. Но на этот раз он сопротивлялся, как только мог, и требовал взбитых сливок. Глаза зацепились за пирожные, руки тянулись к торту. Денег хватало только или на торт, или на макароны с одним пирожным, но к ним еще можно было купить котлет, – неизвестно, накормят ли детей в гостях, вполне возможно, они вернутся оттуда голодными. Алла боролась сама с собой, требуя от желудка прислушаться к голосу разума. Но ее слух уловил совсем другие нотки.
– Максик, – говорил голос, – нужно выбрать для гостей торт. Как ты думаешь, какой лучше взять?
Алла затылком почувствовала опасность и боком попятилась за стойки с консервами, подальше от злополучной выпечки, которой ей теперь уже совершенно не хотелось. Оттуда, притаившись за банками с килькой, она принялась рассматривать обладательницу хорошо знакомого ей голоса. Сомнений не оставалось, торт для гостей выбирала Эмма. И она была не одна, за ней, как хвостик, таскался Емельянов! Парочка представляла собой довольно дружную, сплоченную жизнью и совместно прожитыми годами семейку, где знали все о вкусах друг друга и старались доставить друг другу удовольствие.
– Я же знаю, – говорил Емельянов, – что ты любишь «Пьяную вишню». Берем ее.
– А тебе всегда нравился банановый, – улыбалась Эмма, ласково глядя на Емельянова.
«Лучше бы подумали о гостях, – с тоской вздохнула Алла, – наберут чего ни попадя. Ах, банановый, ох, пьяная вишня. Дрянь дрянью». Те, как по команде, схватили оба торта и потопали дальше.
Аллочка была несправедлива. Эмма в принципе не могла топать на высоченных шпильках. Ее стройная, приковывающая мужские взгляды фигура, скорее, плыла среди полок с низкокалорийными продуктами. Мужчины заинтересованно оборачивались ей вслед, округляли глаза, даже старались своими нелепыми выходками удержать ее внимание. Один недалекий самец рассыпал перед ней пакет с мукой. Он добился того, чего хотел. Она на мгновение остановилась, окатила его равнодушным взглядом, перешагнула через горку муки и прошествовала дальше. Мужик довольно посмотрел ей вслед и цокнул языком. Эмма вела себя в магазине, как кинозвезда мировой величины. Она и по жизни чувствовала себя кинозвездой, появляясь в их офисе во всей своей царственной красе. «Мне бы такие деньги, – подумала Алла, – я бы тоже наделала себе подтяжек, липосакций и удлинила ноги». Удовлетворенно отмечая, что с грудью ей повезло, с ней ничего не нужно делать, она и так предмет зависти той же Галкиной, Алла прошествовала походкой Эммы мимо мужика с просыпанной мукой. Тот, оторвавшись от созерцания Эммы, обратил внимание на Аллу и также цокнул ей вслед языком. Это была практически победа. Алла доказала себе, что ничуть не хуже Эммы Королевой. Конечно, у той должность выше, средств больше, шансов на окручивание Емельянова целый вагон и маленькая вагонетка. Чем она и пользуется без зазрения совести. Он-то, наверняка, думает, как бы поскорее от нее избавиться. Уж она-то точно не родит ему детей. Как бы она ни пряталась за своим роскошным видом, года не скроешь. Скорее всего, Емельянов таскается с ней только из-за того, что Эмма его начальница. У Аллы это не тот случай, она бегает за Емельяновым не потому, что он ее начальник. Она в него влюблена с самого первого взгляда, когда он только переступил порог кабинета. Как он на нее отреагировал? Молча. Он молчун. Сейчас вот ходит с Эммой и только отвечает на ее вопросы. Точно, он собирается от нее избавиться. Не мог он поцеловать Аллу просто так! А если это у него действительно заложено в подсознании – целовать всех подряд, кого он подвозит? Аллу пробила нервная дрожь. Она умрет, если это окажется правдой.
Чтобы убедиться в том, что он не поцелует Эмму при прощании, она пошла за ними в кассу. Прячась за спинами впереди стоящих покупателей, Алла быстро заплатила за макароны с котлетами и побежала к двери. Расставаться с Королевой Емельянов не собирался! Естественно, они же ждали гостей. Эмма и Максим сели в одну машину – емельяновскую – и покатили прочь. Перед этим, Алла не поверила своим глазам, Емельянов чмокнул Эмму в щеку.
Он целовал всех подряд, кто оказывался в его машине. И не только на прощание. Бабник! Наверняка, с Галкиной он не только целовался, оттого та так бесится и требует продолжения банкета. Но Эмма! Зачем ей этот тридцатисемилетний мальчик? Могла бы найти себе кого-нибудь постарше, чтобы он дрожал над ней и оберегал. Что у них там, среди генеральных директоров, нет обаятельных мужчин? Вцепилась в Емельянова бульдожьей хваткой и не отпускает от себя. Тот, бедолага, боится ей изменить и только целует всех подряд. Всех подряд… У нее возникла безумная идея. Оказывается, все можно легко проверить, и это она обязательно сделает завтра. Раз он такой отзывчивый и подвозит кого ни попадя, она организует доставку уборщицы Веры Ивановны к ее якобы заболевшей бабушке. Пусть только попробует ей отказать! Она припомнит ему Галкину. А после того, как он отвезет Веру Ивановну и поцелует ее, все сразу станет ясно. Тогда Алла не станет тратить время на этого целовальника. Она найдет более достойную кандидатуру и начнет новый роман прямо перед носом у Емельянова. С ней или с ним? Ради мести можно пойти и на смену ориентации. Пусть рвет на себе волосы и таскается дальше за своей Эммой.
Глава 3
У нас проблемы. Бабушка Веры Ивановны подожгла школу!
Каждое утро, несмотря на погоду, Павел Павлович Смоленский бегал по дорожкам близлежащего парка. Он вставал рано, с птицами, которые начинали петь под его окнами с первыми лучами солнца. Как ни странно, в проливной дождь они не пели, а где-то прятались. Но Смоленский бегал и в проливной дождь. Он любил, когда холодные капли воды били в лицо, придавая ему бодрость духа и ожесточение, так необходимое для общения со студентами. В парке рано утром никого не было, Смоленский наслаждался одиночеством и предавался мечтам. Да, и у немолодого мужчины, предпенсионного возраста, есть свои мечты. У Смоленского была одна, и она всегда представала перед ним в образе соседки по лестничной площадке Эммы Олеговны Королевой. Он «заболел» этой женщиной два года назад, когда купил новую квартиру, оставив старую бывшей жене. Открыл ключом свою дверь, поднял холостяцкий чемодан и услышал милое сердцу «Здравствуйте!».
Она стояла совсем близко, он вдыхал ее божественный аромат и терял последние остатки воли. Такое с ним случилось в первый раз. Увидел, услышал и полюбил. Как мальчишка, как неопытный юнец. Он, у которого было две жены и трое великовозрастных детей! Эмма жила рядом и не догадывалась, какая буря чувств бушует в груди ее соседа. Павел Павлович за два года ничем себя не выдал. С предметом своего обожания он был вежлив, предупредителен, внимателен, но не более. Погруженный полностью в топкое болото своей любви, он тем не менее трезво рассуждал, что такой женщине не нужен. Рядом с ней всегда находился один и тот же привлекательный мужчина средних лет, с которым ее, а это было видно невооруженным глазом, связывали нежные отношения. Мужчину звали Максим, у него была своя квартира, но он часто оставался ночевать у Эммы, и тогда сердце Смоленского разрывалось от ревности. Ему хотелось все бросить, кинуться к ее ногам и признаться в своих диких чувствах.
Павла сдерживал бег, холодный душ и сама Эмма, ни словом и ни взглядом не дававшая ему никакой надежды. Смоленский воспринимал этот удар судьбы как наказание за то, что он оставил свою вторую жену. Иначе поступить он не мог. Соня закрутила пылкую офисную любовь со своим молодым коллегой и забыла про приличия, мужа и детей. Те, хоть и жили отдельно от родителей, но развод отца и матери переживали остро. Как только молодой коллега, насытившись страстью, бросил Соню, та, неимоверно страдая, попыталась восстановить семью, но Смоленский не смог перешагнуть через измену и разъехался с ней. А тут пришла любовь. Восстанавливать что бы то ни было он не собирался.