– Имбецил… На моего пластика у тебя денег не хватит.
– А ты что, богатая?
– Не жалуюсь.
– А как насчет моральной компенсации?
Девушка остановила машину так резко, что Балабакин едва не выбил головой лобовое стекло.
– Сколько?
– Ну… Двести тысяч… В рублевых…
– А ты фрукт! – презрительно усмехнулась она.
– Да нет, тут такое дело… Деньги край нужны… – промямлил Сеня.
Деньги ему действительно были нужны – он не врал. Может, потому язык потяжелел, вдохновение сложило крылья… К тому же не хотелось выглядеть сквалыжным животным в глазах этой красотки.
– Ладно, в больницу отвезешь, там посмотрим. Если перелом, то тысяч десять отстегнешь, в рублевых. Если нет, прощаю…
– Жлоб!
Девушка снова повела машину.
– Зачем тебе деньги? – все так же отчужденно, но уже чуть мягче спросила она.
– Говорю же, женщину сбил, а она компенсацию требует, – солгал Сеня.
– Врешь.
– Нет.
– Я вранье за три версты чую. Муж у меня такой, с ним нюх востро держать надо…
– Муж?!
Он демонстративно посмотрел на пальцы ее правой руки.
– Что, кольца нет?.. – усмехнулась она. – Кто ж стриптиз с обручальным кольцом танцует…
– Ты стриптизерша?
– Поневоле… – мысленно погружаясь в омут своих проблем, сказала она. – Муж загулял, я ему отомстить решила, на шест полезла. Он за мной, я от него… Злится, значит, ревнует…
– Если ревнует, значит, любит.
– Любит. Но все на сторону норовит. В этот раз с певичкой закрутил… Видел бы ты ее. Смех. А поет, слышал бы ты. Сэр гей Зверев и то лучше поет. Ни голоса, ни слуха, и песня отстой… Кто-то поднимает ноги, чтобы за сцену забраться, а кто-то раздвигает. Эта раздвигает… Думает, Сафрон дальше толкать ее будет…
– Сафрон? Кто такой Сафрон?.. Слушай, а куда мы едем? Больницу же проехали…
– В Москву едем, там больницу найдем. Сафрон ищет меня, может узнать, что я человека сбила, с собой взяла. Куда он первым делом поедет?
– В больницу, в нашу, битовскую…
– Извини, что имбецилом назвала. Ты нормальный, умный, но жлоб.
– Уже лучше.
– Извини, что говорю, то и думаю…
– Значит, Сафрон – твой муж.
– Если дальше так пойдет, то скоро я назову тебя гением.
– Прикалываешься? Ну-ну… А он вообще кто, твой Сафрон?
– Тоже решил приколоться? – не отрывая взгляда от дороги, усмехнулась она.
– Нет.
– В Битове живешь и не знаешь, кто такой Сафрон…
– Да как-то не вдавался… Я в Москве больше, чем здесь, после школы в Чайковке учился.
– В консерватории?
– Ага. Учился, да недоучился.
– Чего так?
– Таланта не хватило… Зато я музыку могу сочинять.
– Поздравляю.
– Нет, я серьезно. Зарабатываю на этом. Мои песни, чтоб ты знала, на радио звучат, в лучших номинациях… То есть звучали… А твой муж что, певицу раскручивать собирается? – в раздумье спросил он.
– А ты что, помочь ему хочешь? – язвительно усмехнулась она.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Вообще-то мне говорили про Сафрона…
– Кто?
– Да не важно. Сказали, что Сафрону может быть нужно…
– Что нужно?
– Я же говорю, музыку сочиняю. Композиция у меня есть, настоящий шедевр.
– Это ты так думаешь, что шедевр? – заинтересованно спросила она.
– Не думаю, знаю. Совершенно в том уверен…
– А продюсер у тебя есть?
– Нет, мне продюсер не нужен. То есть нужен, но не я, а они от меня зависят. Я им песни свои продаю, ну, если им понравится…
– А может, и не понравится.
– Эта понравится.
– И кому ты ее продашь?
– Думаю, думаю…
– Значит, есть кто-то на примете?
– О! Там такие акулы, что самому страшно!
– Мне акула не нужна, мне бы просто щуку. Так, в реке немного поплавать…
– Да, но в реке тоже парус нужен. Без хита далеко не уплывешь… А ты что, певицей решила стать?
– Ну вот, ты уже почти гений… Муж мой певичек любит. Вот и я запою… Только в руки ему не дамся, пусть не рассчитывает…
– А мне на что рассчитывать?
– И с тобой не лягу, – невозмутимо, как о чем-то приземленном и обыденном, сказала она. – Даже не надейся.
– Да я не о том… Песня тебе нужна?
– Твоя? Нужна. Если это хит.
– Она денег стоит.
– Сколько? Двести тысяч?
– Если в рублях, то нет…
– Ну не двести же тысяч долларов.
– Пятьдесят тысяч. Евро.
– Ух ты какой! А оно того стоит?
– Слушать надо. Инструментальный набросок у меня дома. Поехали?
– А как же нога?
– Потом. Все потом.
Нога болела, но Сеня уже не мог думать о ней. Он вдруг ощутил уверенность, что незнакомке понравится его композиция и в цене они сойдутся…
Глава 5
Джип резко затормозил у подъезда крупнопанельной многоэтажки. Сгорбленная старушка с крючковатым носом возмущенно махнула рукой.
– Вот дура, – хмыкнул Боб. – До нее пять метров, а она машет…
– Все равно страшно, – рассудительно сказал Сева. – А вдруг бы не затормозил…
– Старушкой больше, старушкой меньше…
– Васек тоже так думал, а сейчас под следствием.
– Нехорошо как-то получилось, – обращаясь к Севе, поморщился Матвей.
Водитель был для него слишком мелкой сошкой, чтобы якшаться с ним.
– Менты наехали, а мы пацана подставили…
– Ничего, отмажется, – небрежно мазнул рукой Сева. – Он гаишникам с ходу забашлял, те даже закрывать его не стали… Правда, он дурку включил, на терпилу наехал. Машину у него забрал, на счетчик, говорят, поставил…
– На то он и терпила.
– А если ментам стукнет?
– Да класть на них я хотел, – как от кислятины скривился Матвей.
Ему было стыдно за тот страх, который нагнал на него Степан Круча. И горько было осознавать, что пришлось пойти у него на поводке – отдать на растерзание своего пацана. Не по понятиям это… Обидно, стыдно, досадно. Но и воевать с битовскими ментами себе дороже.
– Ну что, пойдем?
Сева первым вышел из машины, Матвей за ним.
Старушка с клюкой уже сидела на скамейке перед подъездом.
– И ходят тут!
– Здорово, бабуля! – приветливо улыбнулся ей Сева.
Он умел растягивать свою душу в добрую гармонь. Рубаха-парень, умный, рассудительный… И не поверишь, что знатный головорез…
– Как дела? Как пенсия?
– Ох, пенсия! – растрогалась старушка. – Плохо, соколик!..
Она готова была продолжать в том же духе, но Сева сунул ей в руку тысячную купюру.
– Это тебе не скучать, старая! – задорно подмигнул он и продолжил путь.
Боб стоял у машины, смотрел по сторонам. Сева шел в авангарде, он сейчас в роли телохранителя. Но ничего не случилось – Матвей беспрепятственно поднялся на четвертый этаж. Дверь в угловую квартиру была уже открыта, на пороге стоял улыбающийся Генчик. Вихрастый, глазастый, скуластый и ушастый. Чахоточный цвет лица, длинные руки с молотобойными кулаками, широкая, но впалая грудная клетка. Человек, которому Матвей доверял больше, чем всем швейцарским банкам, вместе взятым.
Он впустил гостей в дом, закрыл дверь и только затем обнял Матвея.
– Братан!
– Братуха!
Как будто сто лет не виделись.
Генчик был бессменным казначеем бригады. Все шло через него – золото, деньги, камни.
– Где твоя красавица? – оглядевшись, спросил Матвей.
– Гулять ушла. Я же знал, что ты приедешь…
– Как поживешь?
– Да как в раю… Всю жизнь мечтал ничего не делать…
Если так, то мечта Генчика сбылась. Здесь, в Битове, он занимался только тем, что хранил казну – неотмытую часть наличности, неоприходованное золотишко и камушки. Как тот Кощей чах над сокровищами…
В счет былых его заслуг Матвей купил ему четырехкомнатную квартиру; ремонт, обстановка по высшему разряду. Бабу Генчик нашел сам, жил с ней в полное свое удовольствие. К делам клуба он не имел никакого отношения, но долю с оборота получал исправно, девку свою в шелка одевал. И даже бриллианты ей дарил, но из магазина. Из общака ни в коем разе.
– Лизка твоя про наши дела не пронюхала? – снимая с лица дружескую улыбку, подозрительно посмотрел на него Матвей.
– Нет, ну что ты. Все за семью печатями…
– Снимай печати.
– Не вопрос.
Генчик провел гостей в самую маленькую комнату в своей квартире, это был своего рода сейф. Бронированные стекла, вмурованные рамы, усиленные стены, стальная дверь с кодовым замком. В самой комнате была создана видимость рабочего кабинета – офисный стол с компьютером, книжный шкаф, кожаный диванчик.
Книжный шкаф отошел в сторону, обнажая широкую дверцу вделанного в стену сейфа. Генчик вскрыл его, долго копался, наконец выложил на стол один кейс, затем второй, третий… Евро, доллары, рубли, золотые слитки. И небольшая коробочка с алмазами разной весовой категории – от двух до тридцати карат.
Необработанные алмазы имели невзрачный вид, тусклые, цвета молочной сыворотки. Но магической силы в них не меньше, чем в бриллиантах, в которые они когда-нибудь превратятся. От какого-то умника Матвей слышал, что алмазы притягивают к себе любовь, защищают от сглаза, продлевают жизнь, укрепляют дух и даже мужскую силу. Так это или нет, одно он знал точно – алмазы притягивают к себе душу, и если отбирают ее, то могут взамен даровать дьявольскую удачу.
Первый добытый им алмаз имел вес сорок восемь карат. Крупный и красивый от природы камень, форма естественных граней которого была близка к совершенству. Этот алмаз и забрал его душу, даровав сверхъестественный фарт.
Тот алмаз он давно продал. Зато сейчас в коробочке, затмевая своих собратьев, находился не менее крупный экземпляр, бриллиант чистой воды, фантазийной огранки «маркиз». Красивый и печальный, как олений глаз… Матвей с трудом удержался от искушения забрать камень с собой…
Шесть лет он занимался разбоем, грабил и убивал, грел руки на крупных и мелких старательских артелях, у него были даже собственные прииски. За ним охотились менты и обиженные бизнесмены, за ним гонялись федералы и карательные бригады частных структур, но из всех передряг он выходит невредимым, а зачастую менялся с охотниками ролями, загоняя их в угол и нещадно уничтожая. Его сто раз могли убить, но мертвы его враги, а он здесь, в спокойной Москве, наслаждается мирной жизнью.
Но не все еще покончено с прошлым. Из якутской тундры его выдавили конкуренты, но в колымской тайге у него еще осталась своя территория; бригада там, наместник, старательские артели моют золото… С камнями все, контрабандных партий больше не будет, а драгоценный металл в Битово поступает исправно. Есть и проверенные покупатели, к которым скоро уйдет хранимое Генчиком золото. Спешить смысла нет, клуб уже работает на полных оборотах, деньги крутятся, золото со временем уйдет, а камушки пусть ждут, когда Матвей найдет возможность облагородить их бриллиантовой огранкой…
Матвей не поленился, пересчитал все камни, слитки, деньги.
– Порядок.
– Как в аптеке, – улыбнулся Генчик.
Его не обижала подозрительность босса. Он и сам проповедовал принцип «доверяй, но проверяй».
– Точно твоя Лизка ничего не знает? – еще раз спросил Матвей.
– Нет. А что? – забеспокоился казначей.
– Да ничего. Так спросил… Если вдруг пронюхает, сам знаешь, что делать.
– Знаю, – помрачнел Генчик. – Потому и не пронюхает. Люблю дуру… Если ее в могилу, то и меня следом…
– Как скажешь, брат, – недобро улыбнулся Сева. – Если она узнает, то и ее, и тебя… Шучу.
Он сказал об этом зловещим тоном, и любому стало бы ясно, что это не шутка.
* * *
Стелла не скрывала неприязни и дверь лишь приоткрыла.
– Ну чего?
– Деньги принес, – глядя на нее исподлобья, настороженно сказал Сеня.
Ему казалось, что сейчас из глубин квартиры вынырнет Волынок, схватит его за грудки, подвесит за ногу, как Буратино, чтобы вытрясти из него «пять золотых».
У него с собой было всего двести тысяч, остальная часть добычи была надежно спрятана, Вася-Базилио не догадывался о ней, но все равно было боязно.
– Ну, тогда заходи! – вмиг подобрела Стелла.
Широко распахнула дверь, свободной рукой показывая на кухню.
– Ты одна? – спросил он.
– Нет. Подруга.
– Кто? Я ее знаю? – спросил Сеня для того, чтобы заполнить возникшую паузу.
– Нет, эта из новых…
Когда-то у него со Стеллой был роман. Когда-то… Взгляд его невольно лизнул нож, более похожий на охотничий, нежели на кухонный. В такую кабалу попал из-за этой стервы. Чикнуть бы ее по горлу и в мусоропровод, пусть знает, как людей на деньги разводить…
Балабакин вытянулся в лице от удивления. Его изумила не сама мысль, а то, что он ее не испугался. Неужели он смог бы полоснуть человека ножом по горлу?
– Что с тобой? – подозрительно покосилась на него Стелла.
– Да так… Деньги вот…
Он достал из кармана куртки две пачки, по сто тысяч рублей в каждой.
– Пересчитай.
– И пересчитаю…
Стелла села за стол, сняла резинку с одной пачки, пальчиками отделила одну купюру, вторую, третью…
Сеня смотрел на нее с укором. Симпатичная девка, одевается хорошо, но все равно вид у нее какой-то затасканный, как будто все Васины друзья с ней перебывали.
– Стелла, ты скоро? – послышалось из сумрака прихожей.
На кухню зашла девушка лет двадцати. Пышные прямые волосы темно-русого цвета, большие синие глаза, изящный носик, большой рот, пухлые губы. Кожа нежная-нежная, наверняка приятная на ощупь, легкий румянец на щеках. Прямо чудо какое-то… Одно могло испортить впечатление – ее пампушная полнота. Могло, но не портило.
Не было и намека на нездоровую тучность, потность, обрюзглость, обвислость. Сочная полнота, свежая, упругая… Сене вдруг захотелось потрогать эту пышную красотку, облапать, обнюхать…
Шелковый сарафан свободного покроя и модной расцветки, шикарные сережки с брильянтами, на шее жемчужное ожерелье. И пахло от нее дорогим парфюмом.
– Да погоди ты! – не отрывая глаз от купюр, шикнула на нее Стелла.
– Ну вот, и здесь деньги, – разочарованно вздохнула девушка.
И с интересом посмотрела на Сеню.
– А ты кто? – простодушно спросила она.
– Почтальон. Пенсию принес.
– Хорошая пенсия… А я Лиза!
Она беззастенчиво протянула ему руку; на уровень живота, ребром ладони вниз – значит, для легкого пожатия. Совершенной формы ладонь, изящные длинные, как у пианистки, пальцы, электризующая нежность кожи, волнующее тепло… Сеня сделал над собой усилие, чтобы не поцеловать ей руку.
Не поцеловал, но непозволительно передержал ее ладонь. Впрочем, этим он лишь вызвал кокетливую улыбку и шаловливую искорку в ее глазах. Похоже, он понравился ей.
Кажется, Стелла угадала, о чем думает Лиза.
– Аэлита, не приставай к мужчинам!
– Я не Аэлита!
– Какая разница?
– Стелла шутит, – обращаясь к Лизе, с похотливой хитринкой в уголках губ сказал Сеня. – Фильм есть такой, старый, про Аэлиту…
– Да? Я не знала…
– Так, с деньгами все в порядке, – возвестила Стелла. – Гуляй, Сеня!
– Даже не спросишь, где я их взял?
– Васек тебя спросит. Если на глаза ему попадешься. Не любит он тебя, Сеня, честно я тебе говорю. Ехал бы ты в свою Москву.
– И поеду.
– Чухай, чухай!
– Стерва ты.
– Знаю, – фыркнула Стелла.
Сеня и сам был бы рад поскорей покинуть этот дом, если бы не Лиза. Приворожила его эта милая пышка, не хотелось от нее уходить. Но ведь можно было дождаться ее и на улице…
Он сел на скамейку под козырьком у подъезда. Ждать пришлось недолго, минут пять, не больше. Лиза явно куда-то спешила, но, завидев его, забыла о том. Улыбнулась, обнажая ровные белые зубы.
– Ой, а я за тобой! – вырвалось у нее.
Лиза не могла видеть его из окна квартиры, потому что у Стеллы все комнаты выходили на другую сторону дома. Не видела она, что Сеня сидел на лавочке, потому и была в смятении.
– Как за мной?
– Никак! – спохватилась она.
В смущении опустив глаза, сказала:
– Домой мне надо.
– Далеко живешь?
– А что, проводить меня хочешь? – кокетливо замялась она.
– Если тебя ждал, значит, хочу…
– Так ты меня ждал! – расцвела Лиза.
И вдруг поджала губки, взгляд потух.
– Дома у меня муж, – с нескрываемой досадой сказала она.
– Плохо. Ждет?
– Нет, к нему друзья пришли, занят он… И Стелла занята… Все чем-то заняты, одна я без дела болтаюсь… Хочешь, по городу покатаемся? – оживившись, спросила она.
И взглядом показала на новенькую «Хонду» темно-синего цвета.
Сеня улыбнулся. То одна женщина с машиной, то другая… С Еленой Павловной он заехал далеко. На секс раскрутить ее не удалось, зато на деньги разжился. Правда, пятьдесят тысяч он от нее не получил. Она заявила, что больше двадцати пяти не даст, но после упорных торгов подняла планку до тридцати. Деньги он взял наличностью. Еще две тысячи ему перепало за то, что свел ее с продюсером. На том их отношения и закончились, хотя Сеня и не прочь был их продолжить…