* * *
Когда Джой вошел в каюту бортинженера, Джеральд Стрэйк поставил перед ним стакан со словами:
– Кто не пил, тот продаст. Остальное – по самочувствию.
Отказываться, видимо, здесь было не принято. Джой неуверенно поднес стакан к губам и проглотил содержимое, не почувствовав вкуса.
– Ты в карты играешь?
– Не очень хорошо.
– Молодняк, – безнадежно вздохнул радист из-за стола, за которым азартно резались штурман, Эдвард и Стрэйк, отвлекшийся только чтобы угостить Джоя. Виктор, как истинный хозяин, пропадал в хозблоке своей каюты, организовывая закуски. Джой прошел к нему на «кухню».
– Привет, чем помочь?
Слова неожиданно обожгли горло. В груди обнаружился маленький теплый уголек, растекся, ручейками искр пронесся по сосудам, просочился в головной мозг и вытеснил оттуда огненного осьминога и мертвенно-бледное лицо Эдварда, распростертого на полу планетолета.
– Ничем. Садись. Картежника из тебя еще не сделали?
– Не дался.
– Кремень. Ну, хоть напоили?
– Ага, напоили.
– Скидай сюда бутерброды, – Блохин подвинул ему тарелку, – куришь?
– Нет.
– И правильно, а то будешь как Кейт – сигареты изо рта не выпускает. Да и Гардон в этом отношении тоже тот еще образец для подражания. Где он, кстати? Разгон тебе устроил? Эдварда-то мы с Сержем утащили.
– Нет, кое-что уточнил, – уклончиво ответил Джой. – Слушай… когда мы причалили, он в сознании был?
– Кто?
– Капитан.
– Да. А что, есть подозрения? – Виктор водрузил на стол огромный благоухающий пирог, извлеченный из типового молекулярного синтезатора.
– Ну ты талант! Я и не думал, что здесь так можно, – восхитился Джой, в восторге оглядев произведение кулинарного искусства. – Подозрений нет. Просто какой-то он сегодня… не такой, как всегда.
Джой старательно закрыл рот, опасаясь в расслабленном состоянии сболтнуть лишнего.
– Ерунда. Бывает с ним после перегрузок. Если приглядеться, Рэд всегда немного прихрамывает. Общеизвестный факт: когда-то из бластера попали. Ну-ка, открой бутылку.
У Джоя появилось ощущение, что бортинженер знает больше, чем хочет сказать. И он специально перевел разговор в другое русло. Джой не без труда выбрал самый безобидный из нескольких десятков вопросов, водивших в голове легкомысленные хороводы:
– А ты давно с ним знаком?
– До противности. Мы еще в Службе Спасения вместе работали под командованием доблестного командора Пайнтера. О, привет, легок на помине, – кивнул Виктор вошедшему капитану.
– Давай быстрее со своей кухней, – хмуро сказал Рэд. – Негодяи из Ассоциации решили оставить меня без ужина. Выслушав сообщение, они заявили, что через час я должен представить подробный отчет о случившемся в СКБ, дежурному по сектору. И Вейс туда же! Нотации мне читал о порядке взаимодействия со спасательным отрядом орбитального комплекса в случае чрезвычайных ситуаций. Я же еще и виноват оказался! Можно подумать, я этих тварей сам сюда привез. Как дела, Джой? – обернулся он к стажеру. – Кормят? Не обижают?
– Жаловаться не на что, капитан.
– Так. Это что у вас открыто, водка? – Рэд взял пустой стакан, наполнил на треть и выпил залпом.
– Нет, уксус, – буркнул Блохин, – оставь бутерброд! Они у меня сосчитаны.
– Жадина и склочник, – констатировал Гардон с набитым ртом. – Джой, пойдем. Надо кое-что обсудить, пока комсостав в здравом уме и твердой памяти.
Джой не имел права участвовать в облете неисследованных планет в качестве пилота. Гардон, доверявший ему управление малыми бортовыми звездолетами, действовал исключительно на свой страх и риск. Следовательно, любой несчастный случай со стажером грозил капитану как минимум строгим взысканием.
– Джери, – позвал Рэд.
– Что? – откликнулся Стрэйк, не отрывая взгляд от карточного веера.
– Через час рапорт в СКБ.
– И что?
– Отвлекись! Вот что.
Первый пилот поднял на него ясные глаза:
– Капитан, ради бога, не порть вечер. Скажешь, что я был с Геттом. Кейт подчистит запись и смоделирует голоса…
– Кейт?
– Опять! – вздохнул радист.
– Сделаешь? – уточнил Рэд.
– Да было бы что там делать, капитан… Стажер молчал почти всю дорогу – боялся слово сказать, ему же руки оторвать обещали. И связи не было. Эдвард проинструктирует Стрэйка насчет райских птичек. Он у нас по ним самый главный сегодня, да, Эдди? С тобой же Стрэйк был, верно?
Эдвард сцепил зубы так, что по щекам перекатились желваки, но смолчал и кивнул в знак согласия.
– Рэд, я лично объясню техникам, что врать на случай инспекции, – заявил Блохин, появившись на пороге с пирогом и бутербродами.
Карты не выдержали столь сильной конкуренции и были поспешно сметены со стола.
– Джой, все понял? На планетолете тебя не было. Ты в рубке сидел, – сказал Гардон.
– Да, сэр!
Капитан выпил еще, уже вместе со всеми, вместо закуски стрельнул у Кейта пару сигарет и направился к выходу.
– Эй, Рэд, – окликнул его Джери, – поесть забыл!
– Потом, – отмахнулся Гардон.
– Рэд, – поддержал Стрэйка штурман, – ты сейчас должен безупречно выглядеть и хорошо говорить, иначе все наши подлоги псу под хвост… Сам понимаешь.
– Наплевать! – отрезал капитан в дверях.
Створки сомкнулись.
– В поиске как-то три модуля угрохали, – негромко сказал Эдвард, обращаясь больше к Стрэйку, чем ко всем остальным, – он и глазом не моргнул. Отстегнул Дорварду, Лари с Новаком в госпиталь отправил с глаз долой – и все! – Эдвард взялся за бутылку. – Что это с ним? Как подменили!
– Ничего, – ответил Блохин, – выспится – разморозится. Ты спиртным не увлекайся, у тебя сегодня доза терапевтическая…
И у Джоя снова появилось ощущение, что Блохин лучше, чем кто-либо, понимает Гардона.
* * *
В отличие от капитана Виктор Блохин был баловнем судьбы от начала до конца. Его отец занимал довольно высокий пост в правительстве Аналога-2 и обеспечил сыну исключительно счастливое детство. Увлечения Виктора Евгеньевича не поддавались подсчету. По окончании школы он вдруг возжелал стать врачом. Вырвавшись из-под родительской опеки, гарантировавшей ему учебу в любом самом престижном вузе, Виктор сбежал с родной планеты на Аналог-3.
Пока семья пребывала в шоке, Виктор стал студентом медицинского факультета, бросил его, как только научился профессионально оказывать первую помощь, и чуть не женился на хорошенькой медсестричке. Медсестричка оказалась девочкой крученой, быстро разнюхала, кто родители ее избранника, и проходу ему не давала.
Тут-то Виктор и осознал, что не сможет отдать медицине весь свой творческий потенциал. Он вернулся на Аналог-2, поступил в Академию Космических Технологий и с успехом ее окончил без какой-либо поддержки со стороны родственников, не одобривших выбор. А вот распределился в Службу Спасения все-таки по протекции. Родители сочли это меньшим из зол, испугавшись, что их беспутевого сына манит романтика Дальней разведки. Отец проконтролировал назначение и пребывал в полной уверенности, что Блохин-младший останется в инженерной группе базы спасателей, а сын через месяц написал рапорт о переводе в летное звено. Пилотажной практики у него тогда не было никакой, зато имелся на руках диплом о неоконченном медицинском образовании, который сыграл решающую роль. Шеф подумал и согласился.
Гардону исполнилось к этому времени двадцать шесть лет, Виктору – двадцать четыре. Разница в их поведении, мировоззрении и опыте работы по специальности не поддавалась описанию. Блохин, балагур и умница, сразу же завоевал звание всеобщего любимца. Ироничный, немного замкнутый, а первое время – агрессивный, Рэд являл собой почти полную его противоположность. Когда командор Пайнтер поставил их в пару на недельный рейд по Бета-радиусу, никому в голову не могла прийти мысль о возможности дружеских отношений.
Однако в первую же ночь их призвала на помощь группа заблудившихся туристов, оказавшаяся на поверку бандой беглых преступников, которым понадобился звездолет. В Блохине было почти два метра роста, играла добрая сила, но убивать он не умел. И его космическая карьера наверняка бесславно закончилась бы в тот день, если бы Рэд не разрядил в главаря и его прихвостней бластер из НЗ. С остальными расправился подоспевший патруль СКБ. После инцидента на Гардона нахлынули военные воспоминания, и Виктор трое суток нес вахту практически в одиночку, пока его недееспособный напарник валялся в каюте. Естественно, Пайнтер об этом алкогольном вираже не узнал, а в отношениях Виктора и Рэджинальда наметилось странное для командора потепление.
Конечно, Джой не мог знать этих подробностей. Но по мере того, как комсостав «Моники» превращался для него из полубогов в коллег, стажер стал лучше улавливать настроение команды в целом и капитана в частности.
Глава 3. Старые друзья
Гардону не повезло. Дежурный по сектору сотрудник Службы космической безопасности оказался его давним врагом и насчитал в действиях капитана умопомрачительно высокий коэффициент ошибок.
– Согласно уставу вам будет сделана соответствующая отметка в досье, капитан Гардон. Ваш корабль и экипаж подвергаются инспекционной проверке. Шеф-пилот АСП поставлен в известность, – смакуя сухие слова порицания, говорил он с экрана. – А если вы встретите инспекторов как в прошлый раз, то получите отпуск длиной не меньше года.
– Как раз в прошлый раз прием был блистательным. Стороны остались как нельзя более довольны друг другом, – возразил Рэд.
– Я тебя предупредил, Рэджинальд.
– Я понял.
– Не вздумайте снова спаивать членов комиссии! В этот раз они будут из СКБ.
– В таком случае волноваться не о чем. Чтобы споить этих архангелов, понадобится бассейн газированного спирта с коньячным фонтаном в центре. Ресурсов «Моники» не хватит.
– Прекрати юродствовать, Гардон! – зло оборвал его дежурный. – Рапорт принят и передан для дальнейшего рассмотрения полковнику Дэйву. До связи, капитан.
Экран погас, Рэд с наслаждением выругался вслух и отправился в командный отсек, но к изрядно подгулявшей части своей команды так и не присоединился.
На следующий день капитан устроил на «Монике» аврал, во время которого основной задачей Джоя и Эдварда было не попадаться ему под горячую руку. Джой счел за лучшее затеряться на технических уровнях, предложив свою помощь старшему технику Левису Белтсу. Тот окинул его проницательным взглядом и усмехнулся в усы.
– А что, Джой, капитан Рэд у нас с похмелья злой как черт или в самом деле ожидается прибытие чинов?
– Кажется, намечается проверка. Я знаю не больше вашего, Левис.
– Ну-ну. Тогда иди в модульный сектор ангара. Работа найдется, да и Блохин где-то там шумел с полчаса назад.
Генеральная уборка продолжалась на «Монике» почти трое суток. За это время кадры с огненным монстром, захватившим кораблик в клубок щупалец, обошли все информканалы. Возле Файра стало не протолкнуться от звездолетов. Словно мотыльки на огонь, туда потянулись: начальство пилотов-орбитальников, эксперты планетарной разведки, разного рода комиссии с Аналога-3, которому принадлежала планета, ксенобиологи, представители СБ и стаи журналистов. На частных яхтах и арендованных судах прибыло несметное количество зевак, которых спецслужбы оттеснили на дальние орбиты, откуда они круглосуточно пялились в телескопы на поверхность планеты в надежде, что огненный вулканоид размером с луну вот-вот вынырнет из магмы на потеху публике, точно дрессированный дельфин.
На третьи сутки на борт «Моники» ступил сам шеф-пилот АСП Пол Дорвард в сопровождении куратора Ассоциации от СКБ полковника Артура Дэйва, доктора Излетинской, возглавлявшей медико-биологическую группу, и нескольких лейтенантов Службы безопасности.
– Капитан, вам надо разместить только трех человек. Остальные во главе со мной в дальнейшем отправятся на орбитальную базу командора Вейса и в десантный лагерь Файра, – сказал полковник Дэйв после краткого приветствия. – У меня сразу же вопрос: вашими табельными документами предусмотрено двадцать четыре человека…
– На борту работает стажер, господин полковник. В настоящее время он также является членом моего экипажа.
От того, как Гардон это сказал, у Джоя сладко засосало под ложечкой и возникло острое желание увидеть в составе комиссии инструктора летной подготовки, который чуть его не завалил на экзамене после второго курса.
– Стажера ко мне.
– Да, сэр.
После официальной части обстановка несколько разрядилась. Представители СКБ покинули мостик. Следом поплелся приунывший стажер.
– Мало мне других проблем, Рэджинальд, – вполголоса сказал Пол Дорвард, проводив их взглядом. – «Дух огня» – как его обозвали СМИ – «вырвался из недр планеты, чтобы сразиться со звездолетом АСП за территорию…» Как тебе такая подача?
Рэд пожал печами.
– О человеческих жизнях, принесенных в жертву ради освоения планеты, меня теперь спрашивают едва ли не чаще, чем о том, разумен ли он в человеческом понимании, – сообщил Дорвард.
– Нет, не разумен.
– Не вздумай сказать это кому-нибудь еще, пока не утихнет дискуссия на тему, имеет ли человечество моральное право подвергать Файр климатической трансформации с учетом обнаруженных форм жизни.
– Терраформирование Файра? Серьезно?! Тогда о чем тут дискутировать… Тварь представляет угрозу для климатехников и колонистов и подлежит уничтожению.
– Объяснишь это экоактивистам, ксенозащитникам, контактерам и религиозным проповедникам, когда они до тебя доберутся. Советую заранее приготовить ответ на вопрос, зачем ты ее спровоцировал.
– Облет района осуществлялся по распоряжению Вейса, а не по моей инициативе, – сухо заметил Рэд. – Если бы он поручил это орбитальникам или группе планетарной разведки, еще неизвестно, какие потери мы бы сейчас подсчитывали. У одних грузовики с посадочных платформ валятся. У других все планеты необитаемы… Вам было бы что сказать о жертвах духа огня, Пол. И о том, зачем все они его спровоцировали. Не сомневайтесь!
– Рэджинальд, поработай над интонацией, – холодно посоветовал Дорвард. – Тебе скоро Дэйву отчитываться. И нам всем вместе с Вейсом предстоит разбор полетов, который самым тщательным образом будет изучаться в Департаменте космоплавания.
«Что тут изучать – поменяйте руководителя работ на Файре, пришлите сюда толковых планетологов, а командира планетарных разведчиков отправьте под арест за халатность!» – хотел сказать Рэд, но этого шеф ему уже не спустил бы. Да и с Вейсом было все не так однозначно. В конце концов, тот принял единственное разумное решение, начав прицельное исследование опасного района с воздуха, и поручил это самым высококвалифицированным пилотам из всех, что имелись в его распоряжении, – то есть самому Гардону и его экипажу.
– Виноват, господин командор. Больше не повторится.
– Надеюсь. Кстати, капитан, позволь представить, – Дорвард развернулся к женщине-медику, которая терпеливо дожидалась конца их короткого разговора. – Доктор Кира Излетинская, возглавляет медико-биологическую группу. Впрочем, кажется, вы знакомы?
– Так и есть, господин командор, – Излетинская подошла протянула Гардону руку, – некоторое время назад мы действительно встречались в центральном госпитале космопроходцев.
– Тем лучше, – подытожил Дорвард. – Обсуждение в рубке через сорок минут, Рэджинальд. Завтра с утра все участники инцидента в полном распоряжении доктора Излетинской, затем совещание у Вейса. А потом обсудим перспективы.
Шеф-пилот отошел, поздоровался со Стрэйком, и они о чем-то оживленно заговорили.
– Кира! – приглушенно воскликнул Рэд. – Я глазам не верю!
– Напрасно, – улыбнулась Излетинская. – Я пойду распаковывать вещи, а ты, капитан, заходи вечерком. Мы ведь лет пять не виделись, не меньше.
– Около того. Только, боюсь, террор в рубке при непосредственном участии СКБ растянется надолго. А правила приличия…
– Я только что наблюдала, как тщательно ты их соблюдаешь.
– Нет-нет, то была субординация! – горячо заверил Рэд. – С приличиями у меня полный порядок.
– Заходите в любое время, господин капитан, – сказала Кира. – До завтра мне все равно решительно нечем заняться, разве что поболтать со старыми друзьями.
* * *
Отделение многопрофильной клиники космопроходцев, куда Излетинская пришла работать по окончании института, считалось не самым престижным местом. Однако выбора у Киры тогда не было. Дочери исполнилось всего два года, а предложенные Излетинской в отделе трудоустройства вакансии предполагали частые выезды в различные филиалы клиники. Так что на первых порах пришлось довольствоваться ролью врача неспециализированного отделения и лечить всевозможный сброд, которому были не по карману профильные специалисты госпиталя. На дорогостоящее оборудование и разнообразие лекарственных препаратов рассчитывать также не приходилось.