– Великолепно, – раздалось из строя.
Сержант остановился напротив Пятака, и тот, приподняв подбородок, отчаянно завизжал:
– Отличная идея!
Губы сурового наставника тронула ироническая улыбка.
* * *
Пошел второй месяц их проживания в лесном лагере. За это время Сержант действительно многому научил каждого из них. Стрельба в цель с расстояния в семьсот метров представлялась им теперь почти детской забавой. Сержант никогда не использовал мишени, вместо них употреблялись фотографии, на которых были запечатлены самые обычные люди. Следовало преодолеть психологический порог, чтобы выстрелить в располагающую улыбку женщины. Иногда мишенью служили дыни, наполненные красной краской. При попадании плод легко разрывался, разбрызгивая во все стороны алую сочную мякоть. По уверению Сержанта, нечто подобное происходит с головой, когда в нее попадает пуля. Зрелище не из самых приятных, но психику закаляло.
Сержант и в самом деле оказался большим специалистом. Видно, тот, кто его нанял, платил ему немалые деньги.
Чертанов никогда бы не мог заподозрить себя в особой сентиментальности, но в тот раз ему было очень жаль бедную козу. Он никак не мог стереть из памяти картину конвульсирующего животного. К тому же в голову беспрестанно лезли самые невероятные мысли, от которых хотелось отгородиться доброй порцией алкоголя. Но в лагере царил сухой закон, и нарушать его было чревато – все помнили про двух исчезнувших курсантов.
Чертанов невольно поморщился, вспомнив вкус крови животного. Он буквально преследовал его. Даже когда он ел обыкновенный хлеб, у него возникало ощущение, как будто он макает его в блюдце с кровью. А ведь в какой-то момент кровь показалась ему даже слегка сладковатой и не такой уж невкусной. Поначалу Михаил думал, что такое состояние испытывает только он один, но, к немалому удивлению, узнал, что нечто подобное ощущают и другие.
На соседних нарах ворочался Святой. Ему тоже не спалось. Месяц общения с Сержантом изрядно расцарапал ему душу. А ведь особо чувствительным блатного не назовешь.
– Послушай, Стрелок, – окликнул он Михаила, – Куда ты меня затащил?
– Ты же, кажется, хотел быть свободным, вот и терпи! – отозвался Михаил.
Герасим глубоко вздохнул. Чиркнув зажигалкой, закурил. На несколько секунд землянку осветило красноватым пламенем. Лицо Святого, и без того мрачное, сейчас выглядело каким-то зловещим.
– У меня такое впечатление, что он не в ладах с головой. Надо делать ноги, пока он нас не пришиб! Я не желаю больше пить кровь коз! Достал он этой кровью, – Святой скрипнул зубами. – Сваливать надо. Я покаяться хочу, от грехов очиститься. А то – Святой, Святой… Грешник я. Мне долго отмаливать грехи надо…
Чертанову уже не однажды приходила в голову подобная мысль. Вот только озвучивать ее он не решался.
– А тебе не кажется, что он пришибет нас сразу, как только мы навострим лыжи? – спросил Чертанов.
Святой сел на нарах, запалил свечу и, установив ее рядом на табурет, сказал:
– Все может быть. А только не верится мне, чтобы нас оставили в живых. Я как на этих «диких гусей» посмотрю, так меня мороз по коже пробирает! Как только мы сделаем свое дело, нас тотчас ликвидируют. Я думаю, что здесь не криминальные разборки. У блатных все как-то попроще будет, да и в организации такого размаха нет. Здесь большая политика! Борьба за власть. Нашими руками хотят убрать какого-нибудь политического туза, чтобы расчистить дорогу для кого-то другого. Втемную нас используют! Сам понимаешь, одно дело стрелять в фирмача, и совсем другое – палить в политика! Назревают какие-то межпартийные разборки, вот нас и втягивают в их орбиту. Хотят нашими руками проделать всю черную работу, а сами опять останутся в белых перчатках. Ведь сейчас время такое смутное… одна политическая элита сменяет другую. Мы уберем неугодного и даже слинять не успеем, как нас пристрелят! – возбужденным голосом объяснял Святой. – А потом где-нибудь за городом обнаружат наши продырявленные тела. Тогда уж ни у кого сомнения не будет, что стреляли уголовнички. А политбомонд здесь как бы совершенно ни при чем. А заодно и покойника перед смертью можно дерьмом перепачкать. Сам-то за себя он ответить уже не сумеет.
Под пламенем свечи угловато бесновались тени, отчего слова Святого принимали какой-то особый демонический смысл. Ведь Михаил и сам не однажды думал о том же самом. Это еще раз доказывает, что у зэков необычайно остро развита интуиция.
– И что же ты предлагаешь?
Святой с силой раздавил сигарету о табурет и, повернувшись к Михаилу, сказал:
– Рвать нужно отсюда! И чем раньше мы это сделаем, тем лучше!
– Легко сказать… А ты не думаешь о том, что после этого они на нас спустят всех собак?
Святой порывисто встал:
– А я-то думал, что ваши своих в беде не оставляют. Думаешь, я не видел, как ты записочки под стол подкладывал? Наверняка за нами кто-то из твоих уже топает. А может, они уже где-то рядом? Или я чего-то не понимаю?
Снаружи послышался какой-то неясный шорох, потом раздался чей-то глуховатый голос. Чертанов невольно посмотрел на дверь. Вряд ли их подслушивают, но все-таки следовало быть осторожным.
– Давай поговорим об этом завтра, – предложил Михаил. – Этот долбаный Сержант наверняка опять что-нибудь придумает, нужно как следует выспаться.
День начался как обычно – с пронзительного крика Сержанта:
– Подъем, уголовнички!
Более отвратительного голоса Чертанов не слышал за всю свою жизнь, особенно остро это ощущалось по утрам.
Через несколько минут все собрались на небольшой площадке перед землянками. Там уже стояли Сержант и его подручные.
Окинув неровный строй суровым взглядом, Сержант отрывисто сообщил:
– Сегодня ночью из нашего лагеря ушло четыре человека. Весьма необдуманный поступок с их стороны. Хотя в какой-то степени их можно понять. Развлечений здесь, в лесу, никаких, жратва – так себе! Что сготовим, то и сожрем… Даже девочек нема. Но хочу напомнить, что каждый из вас давал обещание, что останется в лагере до окончания курсов. Следовательно, своим поступком они поставили себя вне закона! Причем вне закона дважды! Один раз перед государством, а в второй перед нами. – Помолчав немного, он со значением продолжил: – Я хочу сказать, что наша учеба продолжается. Правда, я никак не думал, что она может пойти в столь форсированном режиме. – Улыбнувшись, Сержант показал крепкие зубы. – Итак, даю вам десять минут на сборы. С собой взять сухой паек и дополнительный боекомплект. Ваша цель – эта четверка. И предупреждаю, не следует приближаться к ним более чем на пятьсот метров! Каждый из этого квартета очень неплохой стрелок. Всем понятно? А теперь – расходись!
Глава 5
ПРАВО НА ОТСТРЕЛ
Чертанов был потомственным охотником. Ружье в его семье было такой же обыденной вещью, как ложка или, к примеру, сапоги. В семье было заведено, что, даже выходя во двор по большой нужде, они брали с собой карабин. Тайга-то за околицей! Михаил любил оружие и, как всякий охотник, верил, что оно наделено душой. Ему всегда приятно было ощущать его тяжесть, прикладывать щеку к отполированному прикладу, разбирать его, вдыхать запах оружейного масла.
Но одно дело охотиться на зверя, и совсем другое – целиться в оптический прицел в человека.
В этот раз ему придется охотиться на человека.
– Ты знаешь, кто убежал? – спросил Святой, топая следом за Чертановым.
– Знаю, что эти пацаны сплели лапти из воркутинской колонии, – ответил Михаил.
– Кто они такие?
– Все четверо служили в морской пехоте где-то под Владивостоком. Прекрасные стрелки! Чего-то у них там случилось… Они перебили караул и отправились на «вольные хлеба», прихватив с собой автоматы. Начальство подняло по тревоге целую дивизию, пытались их разыскать. Раза три даже окружали, но они всякий раз уходили, оставляя за собой трупы. Поймали их совершенно случайно: завалились как-то к леснику в избенку, а тот уже успел получить на них наводку, вот и напоил их «заряженной» водкой. А как морпехи вырубились, связал их как следует, да и отвез на телеге в гарнизон. Честно говоря, я очень удивлен, что они нас не прирезали.
– Это пожизненное, – уважительно сказал Святой.
– То-то и оно.
– Как же они выкрутились?
– А вот выкрутились… Кому-то заплатили, кого-то припугнули. У них откуда-то появились очень сильные покровители. Поэтому они и оказались здесь.
Местность, по которой они шли, была сильно заболоченной, сапоги с громким чавканьем проваливались в густую вязкую жижу, тревожа при этом тучи комаров.
– А мы правильно идем-то? – засомневался вдруг Святой. – А то, сам понимаешь, не в кайф делать крюк. И что-то я других не вижу.
– Мы с тобой впереди остальных идем, другие поотстали. А еще четыре человека в другую сторону свернули. Наверняка сейчас за ними «дикие гуси» топают, чтобы и эти ноги не сделали.
– А если все-таки попытаются? – не унимался Святой.
– Пристрелят! Для них это вроде забавы.
– А ты уверен, что мы правильно идем? За ними?
– Уверен! – убежденно заявил Чертанов. – Морпехи через границу ломанутся. Верняк! В России их тут же менты примут, едва они на шоссе выберутся! Если не менты, так братва, что еще хуже. Сержант уже наводку на них дал кому следует… Посмотри туда, – показал он пальцем, – видишь, кочка примята? Здесь они прошлепали! Часа три назад. Грамотно ребята поступают, след в след ступают!
– А ты глазастый. Откуда у тебя это?
– Разве я тебе не говорил? Я же из потомственных охотников, – не стал вдаваться в детали Михаил.
Чертанов не сумел бы ответить, откуда у него такая уверенность, что именно этой дорогой проследовали четверо беглецов. Просто знал, и все! Таким вещам не учат, их впитывают с самого рождения, как родную речь. Чертанов всегда необыкновенно остро ощущал связь с природой, представляя себя с ней единым целым. И если контакт неожиданно ослабевал, то, следовательно, назревала какая-то нешуточная опасность. Нечто подобное он ощутил и сейчас.
Михаил остановился и вытянул вперед ладони. От травы, по которой совсем недавно прошли люди, исходил слабый электрический ток, неприятно щекотавший кожу.
Но самое главное было в том, что он уловил едва заметный запах, который мог немало поведать о своем хозяине.
Чертанов наклонился и понюхал следы. Здесь прошел не один человек, вне всякого сомнения!
Чертанову не однажды приходилось убеждаться в том, что звери пахнут по-разному. Чаще всего это связано с состоянием, в котором они пребывают. Голодный зверь пахнет резче, с какой-то неприятной горчинкой. От следов сытого зверя отдает откровенной сладостью. Но запах напуганного зверя значительно отличается от всех прочих своей резкостью и способен распространяться на значительные расстояния. При этом он делается необыкновенно летучим и легко пропитывает одежду.
Запаха злобы Чертанову улавливать не приходилось, но тут он вдруг понял, что кисло-приторный запах может исходить от людей, заряженных яростью.
Михаил выпрямился.
– И что же ты там унюхал? – с иронией спросил Святой.
– А ты зря насмехаешься. Понюхай, многое можешь учуять, – серьезно отреагировал Чертанов. – Ясно одно, что просто так они не дадутся. Так что пристрелить их будет за благо.
– Третий, где вы находитесь? – раздался в наушниках голос Сержанта.
– В квадрате Б-2.
– Значит, по болоту топаете? Отлично! Эти подонки где-то рядом с вами. Сейчас вы пройдете болото и соединитесь со вторым отрядом. Как меня слышите?
– Слышим хорошо. Выходим из болота и соединяемся со вторым отрядом.
Они не прошли и двухсот метров, когда увидели впереди двух человек, стоящих около небольшого озера.
– Вон они, – удовлетворенно протянул Чертанов. – Степа Беленький и Толя Амбал.
Одетые в маскхалаты «гиллес», Беленький и Амбал практически сливались с пейзажем, и только комариный рой, вившийся вокруг, выдавал их присутствие.
За прошедший месяц со Степой Беленьким у Михаила установились почти приятельские отношения. Но вот с Толиком Амбалом отношений как-то не получалось. Чувствовалось, что человек он непростой. Бескомпромиссный характер блатного выдавал строгий взгляд, которым он буквально полосовал по лицу каждого, будто заточенным клинком.
– Ноги нужно делать отсюда! – высказался Степа Беленький, когда подошли Чертанов со Святым. – Пока нас этот Сержант совсем не уделал. Видел я на своем веку немало зверей, но этот хуже всех будет!
– Я родом из этих мест. Отсюда километров через двадцать будет финская граница, – сказал Толик. – Пересечь ее, и все! Свобода! Что ты об этом думаешь? – прищурившись, посмотрел он на Чертанова.
– Я так же думаю, – как можно убедительнее произнес Михаил, – если этот Сержант не завалит нас, то это сделают за него немного позже другие. Но сейчас не время уходить, можно напороться на морпехов, а уж они точно никого не пожалеют!
Степа Беленький кивнул:
– Но в целом ты не против?
– Нет.
– Ладно, тогда поговорим об этом позже.
– Верно, давай сейчас о деле. Мы идем прямо за ними, – уверенно высказался Чертанов. – Они тоже наверняка знают, что мы топаем за ними по пятам. А это такие ребята, что палец в рот не клади! Сейчас у нас с Сержантом одна задача – надо достать их! А дальше как фишка ляжет, – добавил он со значением. – Вот такая она, диалектика.
Постояв, двинулись дальше.
– Они от вас метрах в шестистах, – вновь услышал Чертанов в наушниках голос Сержанта. Оставалось только удивляться его осведомленности. А может, вокруг лагеря установлены датчики и микрофоны? – Эти твари знают, что вы идете за ними. Они решили подготовить для вас сюрприз. Будьте осторожнее и не наделайте глупостей. – После чего добавил с некоторым задором: – Веселое дело вас ожидает, хлопцы!
– Не сомневаемся.
Сержант был словно призрак, который появлялся из ничего и так же растворялся среди болот. Попробуй предскажи, в каком именно месте материализуется этот дьявол!
– Сержант? – спросил Толик.
Чертанов хмыкнул:
– Он самый. Находится где-то рядом. Мне кажется, что он сам может подстрелить этих морпехов, но ждет, чтобы эту работенку выполнили мы.
Степа поморщился:
– Он устраивает нам выпускной экзамен.
– У нас нет выбора, если мы не убьем их, Сержант пристрелит нас, – буркнул Амбал.
– Все верно! – сказал Чертанов. – Ну, чего мы стоим? Вперед! Будем идти двумя группами. Я со Святым пойду вот по этой тропе, а вы пойдете с той стороны. От нас метров за сто. Поддерживаем связь. Пошли!
Вот она, маленькая война. Вот они, стандартные условия: если ты не убьешь врага, тогда он обязательно уничтожит тебя. Следовало быть хладнокровным, как пресмыкающиеся, однако спокойствие давалось с трудом. И добрая порция адреналина, пущенная в кровь, вновь и вновь заставляла учащенно биться сердце.
Чертанов вдруг понял, что охота за человеком представлялась ему куда более увлекательным занятием, чем охота на дикого зверя. В какой-то степени даже самый коварный зверь во многом предсказуем, а человек, наделенный гибким мышлением, всегда склонен к нестандартным решениям, которые всегда трудно предугадать.
Чертанов попытался отключить сознание и довериться только инстинкту охотника, который в минуту опасности необычайно обострялся. Ноги как будто сами указывали дорогу, сворачивали в нужном направлении. Изредка наклоняясь, Чертанов вдыхал запах, витавший над тропой. Он чувствовал, как в носоглотку ударяет острый дух. Нечто подобное испытывает собака, когда бежит по следу.
Четверка беглецов явно занервничала. Ярость сменилась нешуточным страхом.
– Далеко еще? – спросил Святой.
За прошедшие несколько часов он успел убедиться в охотничьих талантах Чертанова и теперь смотрел на него с заметным уважением.
– Еще километра два с половиной, – сказал Михаил. – А потом мы увидим их. По такому кочкарнику не очень-то разбежишься.
– Тогда поторопимся.
Беглецов Чертанов увидел в тот момент, когда впереди показалась опушка леса.