– Хорошо, тогда скажите, пожалуйста, где вы были вчера вечером, между восьмью и девятью часами?
– Конечно, я могла бы не отвечать больше ни на один ваш вопрос, а позвать охранника, но я отвечу, потому что мне совершенно нечего скрывать. Вчера вечером я была дома, пришла около семи и больше никуда не уходила. – Прусакова натужно улыбнулась.
– Кто это может подтвердить?
– Саша, это мой муж, да и соседи.
– Вы давно замужем?
– Нет, это уже переходит все границы! – попыталась возмутиться Прусакова, но, судя по тому, как она пыталась скрыть улыбку, она даже была довольна, что я интересуюсь не тем, чего она первоначально испугалась. – Но хорошо, я отвечу – недавно, три месяца. Еще вопросы есть?
– Сегодня утром вы были на работе?
– Да.
– Ваши подчиненные смогут это подтвердить?
– Ну, разумеется. Позвать кого-нибудь?
– Пожалуй, нет, я вам верю, – ответила я и встала, чтобы уйти.
Прусакова тоже поднялась, создавая видимость, что наш разговор носил дружески деловой характер. Стены-то были прозрачными, и подчиненные исподтишка поглядывали на свою начальницу. Прусакова была невысокого роста, поэтому вряд ли она могла сойти за Катерину. Женщина, которая забирала вчера «шестерку» со стоянки и, наверное, подгоняла ее сегодня к дому Барулиной, должна была быть сантиметров на двадцать повыше. Не будь внешнего сходства, вся операция бы провалилась. А у Кати и Алены общее было только одно – рыжие волосы, но у моей клиентки крашеные, а у Прусаковой – натуральные. Наверное, Купцов западал на рыженьких. Впрочем, для успеха операции цвет волос не имел никакого значения, потому что угонщица была в синей вязаной шапочке, точно такой же, как у Катерины.
Что ж отрицательный результат тоже результат! Теперь я смело могла вычеркнуть Прусакову из списка своих подозреваемых. Дело было даже не в том, что она не была похожа на мою клиентку. Я узнала, что Елена Микаэловна вышла недавно замуж, стало быть, она не имела мотива пакостить любовнице своего бывшего возлюбленного и тем более устранять ее как соперницу. Конечно, какой-то грешок за Прусаковой водился, но, если он не касался моего расследования, мне до него не было никакого дела.